Больничный Запах Крови

В тесном коридоре больницы витало беспокойство и напряжение, словно вихрь, несущий с собой звуки и запахи. Шум и гомон проникали сквозь стены, создавая ощущение непрерывного движения и суеты. Голоса персонала и стон пациентов сливались в один неразборчивый гул, напоминая звуки города, который никогда не засыпает. Толпа, как волны на морском берегу, непрерывно двигалась по коридорам, пересекаясь и разъезжаясь, создавая хаос и ощущение бесконечности. Медсестры спешили туда и сюда, неся лекарства и инструменты, а врачи сосредотачивались на диагнозах и лечении, словно воины на поле битвы. Кнайф стоял на балконе больницы и несмотря на запреты курил сигарету, смотря на рассвет. Обычно его совсем не колышет его здоровье, вся боль игнорируется, а если уж не вытерпеть, то таблетки всегда были в руках. Но оказавшись в больнице за ним следили очень тщательно. Люди входили и выходили из кабинетов, а его врач не торопился принимать юношу. Кнайф оказался здесь по самой глупой причине — из-за неё он чуть в тюрьму не загремел. Около пяти недель назад он подрался с Курасаном — человеком, что раздражал и заставлял кипеть кровь в жилах. Всё началось более-менее невинно: обычные издевательства и обидные слова. Но после Курасан переступил тонкую, почти стёртую черту, посмеявшись над тем, что Кнайф убивался об Лампочке, когда та лежала в изоляторе. Второй не выдержал и произошла уличная потасовка: кровь шла изо рта, носа синяки были везде, а грязь с асфальта обволакивала их одежду тонким слоем. Костяшки пальцев белели, пока они месили друг-другу лица. Их кое-как разняли и доставили в больницу. Кнайф имел рассечение брови, перелом носа, а его челюсти можно лишь посочувствовать. А также вывих левого плеча и сломанный хрящ той же руки. У Курасана дела были ещё хуже, ведь к сломанному носу и челюсти добавилась перелом правой ноги, что приносил сильнейшую боль от ушей до кончиков пальцев. Поэтому лёжа на койках они через Чашечку — медсестру и девушку Курасана договорились заключить временное перемирие. Крутя сигарету в руках, Кнайф услышал щелчок двери, что значит кто-то зашёл. Обернувшись, юноша увидел Курасана всё с тем же глупом костылём. —Доброе утро, тварь, — парень повернулся обратно к высоким белым зданиям и сделал затяжку — вижу тебе всё так же хреново? Курасан опираясь на костыль, встал рядом с ним и долго что-то рассматривал в лица Кнайфа, будто сотворились изменения. —Тебе того же, дай покурить. — Парень потёр глаза и ловким, грубым взмахом выхватил последнею сигарету из мозолистой ладони. Чутка поелозив, Курасан осторожно, боясь наклонился и его цигарка в губах зажглась об другую. Весь мир остановился, а птички перестали чирикать. Между ними через холодные пальцы пробежала искорка, что могла бы питать электричеством городок. Игривый утренний ветер трепетал их волосы, будто ребёнок, играющий ими. В их глазах зажглось что-то чего никогда не было и не могло быть между ними. Любовь? Кажется, да...