DID I CROSS THE LINE? / Я перешёл черту?

      Малфой аппарировал их в мужскую раздевалку Министерства, зная, что она пуста. Все авроры были там, откуда он только что появился, и это точно было на руку. Грейнджер в его руках дрожала как осиновый лист, вперившись немигающим взглядом в центр его грудины, но молчала. Драко сам не понимал своих действий — что уж говорить о ней?       Он сделал шаг назад и аккуратно заглянул ей в лицо. На золотистой коже виднелись порезы и ушибы, а обилие крови, покрывающей всю фигуру Гермионы, заставило его нервно сглотнуть. Она, казалось, пребывала в ступоре, не отводила взгляд от ворота его рубашки, едва дыша, и даже не вздрогнула, когда Малфой поднял руки к её куртке.       — Позволишь? — тихо спросил он, касаясь застёжки её верхней одежды.       Медленный, разрешающий кивок позволил ему аккуратно расстегнуть куртку и снять её с плеч Грейнджер. Мокрая кожа скрипела под его пальцами и прилипала к ткани, пока Драко осторожно выпутывал девичьи запястья из рукавов. Она никак не реагировала, когда он расстегнул застёжку портупеи, убирая её поверх куртки, лежащей на полу.       Следом Малфой снял разгрузку с девичьего пояса и, опустившись на колено, принялся освобождать её от ремней, охватывавших бёдра. В рассуждениях Драко всё было ясно и разумно: сначала нужно смыть с Гермионы кровь и копоть, переодеть в чистое, обработать раны, а уже потом — и только потом — попытаться поговорить.       Он бросил ремни поверх кучи одежды и принялся за обувь. Обхватив её голень длинными пальцами, Малфой расстегнул сапог и освободил ногу Грейнджер. Она осторожно ступила босой ступнёй на плитку, опираясь на его плечо, пока он повторял то же самое и со второй ногой.       Выпрямившись, Драко коснулся кончиков её волос, завязанных в косу, и, сняв резинку, стал расплетать слипшиеся пряди.       Было странно до ужаса, что Гермиона позволяла ему касаться себя. Он знал, какой неприступной она всегда была и как резко могла осадить любое его приближение одним лишь взглядом. А сейчас… Сейчас её молчаливое безразличие к его прикосновениям казалось чем-то невозможным. Малфой двигался на автомате, стараясь не задумываться о странности своих собственных действий, будто это была просто незначительная деталь, но с каждым мгновением он всё сильнее ощущал, как необычно Грейнджер себя ведёт. В ином случае его рука уже почувствовала бы магический заряд её заклятия, в лучшем — Летучемышиный сглаз за попытку прикоснуться.       Её молчаливое согласие, позволяющее ему оставаться рядом, не могло означать ничего иного, кроме как то, что она была на грани, в состоянии настолько глубокого шока, что привычная броня её характера дала трещину. Драко не мог не замечать девичьего отрешённого взора и безжизненную покорность, с которой Гермиона следовала его движениям, и это рождало в нём смутное беспокойство, которое он не мог ни объяснить, ни заглушить.       Малфой осторожно посмотрел ей в лицо, полностью распустив её волнистые волосы, которые мягкими прядями упали на плечи. Она по-прежнему смотрела на ворот его рубашки, едва дыша, будто боялась нарушить хрупкий момент тишины между ними. Выдохнув, он поднял её на руки и, не задумываясь о собственных ощущениях, перенёс в душевую, где включил воду, проверяя её температуру на собственной руке.       — Так нормально? — спросил Драко, подставив её ладонь под струю, и, увидев кивок, направил воду на девичьи волосы.       Грейнджер слегка вздрогнула, когда горячие потоки полились по её телу, и склонила голову, наблюдая, как белоснежная плитка под их ногами окрашивается в бурый цвет.       — Я могу...? — Малфой показал ей шампунь взятый с полки, всё ещё колеблясь и не решаясь прикоснуться к ней без её согласия.       — Пожалуйста… — сипло прошептала она, словно её пересохшие связки давно отвыкли от звука. Драко стоял напротив, весь в брызгах воды, что отражались от её хрупкой фигуры, но, казалось, не замечал этого. Он сосредоточенно принялся намыливать девичьи волосы душистой пеной, стараясь действовать как можно аккуратнее, максимально бережно.       Запах крови, застрявший у него в памяти, наконец уступил место сладковатому аромату ментола, но Малфой не мог не заметить, как её взгляд всё это время оставался прикован к его груди, будто Гермиона пыталась удержаться за один-единственный, стабильный ориентир. Медленно её глаза начали подниматься выше — от мокрого воротника его рубашки, вдоль линии шеи, по изгибу челюсти и краю губ, пока, наконец, не встретились с его серыми глазами.       В этот миг они словно впервые увидели друг друга — возможно, так оно и было. Драко вдруг различил в ней хрупкость, уязвимость, не только внешнюю, но и внутреннюю, пронзающую его как расколотое зеркало, и тут же ощутил, что в девичьем взгляде есть нечто, чего он никогда прежде не видел — доверие, робкое, но подлинное, рождающееся где-то между его прикосновениями, пока Малфой смывал кровь с её лица и тела. Он и сам не ожидал от себя такой осторожности, почти трепетной заботы, но продолжал, словно в этом ритуале заключалось что-то важное, пока не до конца им понятое.       Сердце Драко сжалось от странного, непривычного волнения, когда он заметил, как девичий взгляд потянулся к нему, будто ища в нём спасение. Малфой не мог отвести глаз от зелёных отблесков, проскальзывающих в глубине карих радужек Грейнджер, словно они скрывали то, что он должен был понять. Вдруг её губы дрогнули, приоткрылись, и с них сорвался тихий всхлип, прежде чем она решилась шагнуть вплотную, отпуская привычную маску силы и твёрдости.       Драко инстинктивно прижал её к себе, чувствуя, как девичья голова доверчиво ложится ему на плечо. В этот момент он понадеялся, что для неё он был чем-то большим, чем просто напарником или соперником, но и причину этого странного желания Малфой не осознавал. Он ощущал, как её беспокойное дыхание постепенно успокаивалось под его рукой, и понимал, что от его прикосновений Гермиона черпала едва уловимый покой.       Драко молчал.       Он держал Грейнджер в своих руках, пытаясь дать ей понять, что она не одна, что ей нужно выпустить эмоции, а он готов быть рядом. Зачем? Малфой не знал. Его почему-то задело отношение Поттера к своей подруге на дневном собрании. Драко и сам был зол на неё за её вольность, но не мог отрицать, что она принесла свои плоды. Он видел, что Гарри уже сожалел о своей вспышке гнева, особенно после того, как Гермиона отчиталась о полученной информации, но понимал, что её это задело.       Задело настолько, что сейчас она позволяет заботиться о себе ему, Малфою, а не своему лучшему другу.       Грейнджер снова всхлипнула, обнимая его за торс, и Драко застыл. Никогда прежде он не был настолько близко к этой ведьме, никогда не чувствовал тепла её рук, жар её дыхания, крепости её объятий, но почему-то именно сейчас Малфой ощущал себя на своём месте. Как будто именно здесь, именно с ней он и должен быть.       — Ты сможешь переодеться? — хрипло спросил Драко, пугаясь собственных рассуждений. Почувствовав её кивок, он оттолкнулся от стены и немного неловко сделал шаг вперёд, когда Гермиона подняла на него заплаканные глаза.       — Спасибо, Малфой… — шепнула она, отстраняясь от его груди, а Малфой невольно вздрогнул, ощущая потерю её тепла.       — Вот полотенце. Я сейчас принесу чистую одежду, — пробормотал он, протягивая ей махровое полотенце и, убедившись, что Грейнджер взяла его, вышел из душевой.       То, что крутилось в мыслях, приводило его в замешательство. Почему ему было не всё равно? Почему он помогает ей и вдруг решил позаботиться? Что с ним случилось в момент, когда он увидел Гермиону, всю в крови?       Запустив руку в мокрые волосы, Драко откинул их со лба и, сосредоточившись, открыл свой шкафчик в раздевалке. Наугад выбрав чистую спортивную форму, он отлевитировал её к двери душевой, а сам принялся переодеваться.       Через несколько минут раздумий, самобичевания и непонимания самого себя дверь в раздевалку наконец скрипнула, а на пороге появилась Грейнджер. Его одежда на ней выглядела как бесформенная роба, снятая с плеча великана, ещё сильнее подчёркивая её хрупкость.       Шлёпая босыми ногами по плитке, она медленно подошла к куче своих вещей, наклонилась и начала извлекать оттуда волшебные палочки, уцелевшие зелья, безоаровый камень и клинки. Гермиона даже не выпрямилась, когда, щёлкнув пальцами, подожгла свои вещи и, заворожённо уставившись в огонь, замерла.       Что, чёрт возьми, с ней произошло?       — Грейнджер, нужно залечить раны, — тихо произнёс Малфой, протягивая ей руку.       — Хорошо, — она поднялась на ноги, прижимая к животу оставшиеся вещи и касаясь его ладони лишь кончиками пальцев.       Грейнджер обошла его высокую фигуру и присела на длинную лавку за его спиной, освобождая руки и сбросив уцелевшие вещи рядом с собой, пока он, опустившись на корточки у её колен, открывал баночки с мазями, осторожно вглядываясь в девичье лицо.       Её левая щека была рассечена чем-то острым: вокруг уже расползался кровавый синяк, а сама рана сочилась прозрачной сукровицей. На лбу была ссадина, такая же — на ключице. Костяшки пальцев были сбиты и воспалены от ожогов, а колени покрыты кровоподтёками. Драко тихо вздохнул, принимаясь обрабатывать раны экстрактом бадьяна и стараясь по возможности залечить их. Он морщился всякий раз, когда она жмурилась и вздрагивала от капель на своей коже.       — Расскажешь, что произошло? — осторожно спросил Малфой, переходя к обработке синяков и получая в ответ лишь отрицательное покачивание головой. — Грейнджер, нам нужно узнать, что случилось, из первых уст. Ты знаешь процедуру, — сказал он спокойно, стараясь достучаться до неё не принуждением, а подчёркиванием важности её рассказа.       Авроры со стажем могут думать, что ничего не упустили, но, возвращаясь к событиям в памяти, часто замечают ранее незамеченные детали.       — Посмотри сам, — сорвалось с её губ, а Драко замер, подумав, что ослышался.       — Что? — переспросил он, вглядываясь в уставшие черты девичьего лица.       — Посмотри сам. Ты опытный легилимент: увидишь всё своими глазами, и мне не придётся переживать это снова, — повторила Гермиона, подняв на него воспалённый взгляд и сложив ладони на покрытых мазью ногах.       — Ты позволяешь мне заглянуть в твою голову? — Малфой шокированно опустился на колени, не веря своим словам.       Она встретила его взгляд, и в её глазах читалась ещё одна мгновенная оценка своего решения, прежде чем Грейнджер кивнула.       — Не боишься, что я увижу лишнее? — счёл своим долгом уточнить Драко.       — Не боюсь. Я доверяю тебе, Малфой, — её слова заставили его рот сам собой приоткрыться от шока, прежде чем он снова плотно сжал губы.       Малфой был ошеломлён, но, скрипя зубами, старался удержать на лице маску спокойствия. Она доверяет ему?       Чертовщина. Разве это может быть правдой, учитывая историю их общения, тянущуюся ещё со школы? Драко был уверен, что если бы не жёсткая необходимость её рассказа, он бы этого не сделал: не перешагнул бы эту незримую черту, даже если бы Гермиона предложила или настояла, но она молчала — только тихо смотрела ему в глаза, пока Малфой взвешивал все «за» и «против».       — Хорошо. Ладно. Будь по-твоему, — осторожно произнёс он, принимая окончательное решение. — Ты готова сейчас? Здесь?       — Да, — Грейнджер кивнула, двигаясь по скамье чуть ближе к нему.       Драко собирался осторожно просмотреть только нужный отрезок времени, не отвлекаясь на остальное, запомнить детали, составить отчёт и передать его Поттеру вместо неё. Он просто помогает, и это абсолютно ничего не значит.       — Легилименс, — прошептал Малфой, прикасаясь кончиком палочки к девичьему виску и чувствуя, как её расширяющиеся зрачки затягивают его в воспоминания.       Сегодняшний день Гермионы пронёсся перед ним в ускоренной перемотке. Она сама направляла его к нужному моменту, пропуская встречи и разговоры так быстро, что он едва успевал различить лица и короткие реплики. Вот Драко видит себя её глазами, после того как Грейнджер упала на стол в переговорной, затем картинка меняется на лицо Поттера, и он ощущает, каким разочарованием и обидой пронизано это воспоминание. Следующая секунда переносит их на место вызова, и изображение наконец замедляется.       Малфой отступил на несколько шагов, чтобы наблюдать всё с расстояния. Он видел, как рядом с Гермионой приземляются Пэнси и Макклаген, слышал их диалоги и препирательства, но не позволил себе отвлечься на слова Паркинсон, брошенные в адрес Грейнджер. Драко поднимался вслед за ними по лестнице, чувствуя напряжение, которое испытывала Гермиона. Она подозревала, что в этом вызове что-то не так, и предчувствие её не подвело.       Малфой осмотрел разгромленную комнату, окровавленного ребёнка, женщину на его руках и почувствовал тот же ужас, что и Грейнджер. Он услышал слова мальчика, и его сердце застыло вместе с сердцами девушек. Драко видел, как Гермиона опускается к ребёнку, а Пэнси вызывает подкрепление — тот самый вызов, на который откликнулись Забини и Поттер.       Диалог, насыщенный безумием и ужасом, казался пугающим даже ему — смазанные слова, словно их стёрли из памяти мальчика, оставив лишь это зацикленное повторение. Он пытался уловить скрытый смысл, но не успел.       Его оглушил взрыв, а затем ослепил свет защитного заклинания, сорвавшегося с палочки Грейнджер. Сквозь барьер Малфой увидел, как огонь взметнулся до потолка, сорвав крышу и пожирая стены. Взрывная волна выбросила двух хрупких девушек за пределы комнаты, и он последовал за ними, пока его не вытолкнуло из её разума, вернув к воспалённым глазам Гермионы и её больному сердцу.       Теперь Драко понимал причину её ступора, осознавая, что кровь, которой она была покрыта — это всё, что осталось от невинного ребёнка, ставшего жертвой злого умысла.       Он неуверенно приоткрыл рот, собирая мысли в слова сочувствия и поддержки, но не успел произнести ни слова, потому что дверь с треском распахнулась.       — Гермиона! — в раздевалку влетел перепуганный Блейз, за ним спешили Поттер и Паркинсон.       — Малфой! Какого чёрта ты увёл её? — прорычал Гарри, сверкая глазами в сторону Драко. — Ты забыл о протоколе, чёрт тебя дери?! — сорвался он на крик, но Малфой даже не вздрогнул.       — Поттер, ты чего? — испуганно прошептала Пэнси, отступая к Забини.       — Эти двое весь день изводят меня! Одна исчезает в самый неподходящий момент, второй крадёт её прямо из-под носа, зная, что существуют правила, и нарушает их!       — Грейнджер тебя укусила, что ли? — недоверчиво протянул Блейз. — Обычно она первая твердит всем про правила, а тут ты.       — Я не с вами говорю! — взвыл Поттер, возвращаясь к Драко. — Малфой, что ты творишь?       Он глубоко вдохнул. Ответ «что хочу, то и делаю» явно довёл бы Поттера до срыва, но других слов на ум пока не приходило.       — Я его попросила, — тихо раздалось сбоку, и Драко ошарашенно обернулся к Гермионе.       — Что? — переспросили все трое в один голос, уставившись на Грейнджер так, словно она обратилась в единорога.       — Говорю, я его попросила забрать меня, — Гермиона переступила с ноги на ногу, подтягивая длинные рукава малфоевской футболки на пальцы.       — Его? Вы же чуть не поцапались сегодня утром! — удивлённо воскликнул Гарри, поправляя очки.       — И что? Утром с ним, днём с тобой. Или по твоей логике мне теперь и с тобой не общаться после того, что произошло днём? — она встала в защитную позу, скрестив руки на груди.       — Нет. Ты права. Извини, — Поттер неловко взъерошил волосы, отводя взгляд от Грейнджер.       — Тебе не передо мной нужно извиняться, а перед ним, — указала она на Малфоя.       — Ты тоже думаешь, что они будут отличной парочкой? Она так его защищает, — шёпотом обратился Забини к Паркинсон, которая уже кивала, соглашаясь с его вопросом. Поймав три режущих взгляда, он поднял руки в жесте сдачи.       — Извини, Малфой, я вспылил и был неправ, — пробормотал Гарри скороговоркой, а Драко усмехнулся:       — Без проблем, Поттер.       — Только больше так не делайте. Все и так на нервах после произошедшего, а вас ещё и не найти. На вызовы не отвечаете, никто вас не видел. Если бы не странная логика Блейза с раздевалками, мы бы до сих пор вас искали, — расстроенно добавила Пэнси и, протянув руку, обняла Грейнджер за плечи. — Кстати, нам дали четыре дня больничного. Я подумала, что будет лучше не оставаться одной, так что ты на это время переезжаешь ко мне, — с этими словами Паркинсон повела её к выходу, и ответ Гермионы исчез за дверью.       Парни остались втроём, и неловкая тишина опустилась на раздевалку. Малфою нужно было написать отчёт за Грейнджер, так что он занялся сбором вещей и наведением порядка в шкафчике, не видя, какие безмолвные баталии разворачиваются у него за спиной.       Блейз жестами и мимикой показывал Поттеру, что тому нужно задать вопрос. Гарри явно понимал, на что намекал Забини, но почему-то не спешил.       — Или говорите или уходите. Вы так машете руками, словно пытаетесь взлететь, — не выдержал Драко, очищая заклинанием рабочую форму. Конечно, он сдаст её на чистку домовикам, но тянуть грязь домой не хотелось.       — Я хотел спросить, как она, Малфой? — наконец решился Поттер, а Блейз вознёс руки к потолку, будто уверовал в высшие силы.       — Наверное, тебе лучше спросить у неё, — Драко уже собирался закрыть шкафчик, когда заметил вещи Гермионы, оставленные на лавке.       — Лучше, но ты же видишь — она обижена, а в таком состоянии обычно никого к себе не подпускает. Как она вообще попросила тебя о помощи, я не понимаю, — Гарри взъерошил волосы на затылке и опустил взгляд на свои ботинки.       — Она не просила. Я не спрашивал. Помощь оказывают, если сами того хотят, не так ли? — Малфой принял решение забрать её вещи с собой, аккуратно завернув их в свою куртку. Он отдаст их при первой возможности.       — Но… она же сказала, что попросила! — Поттер снова начинал раздражаться, а Драко уже устал от этих скачков настроения.       — Поэтому и говорю: поговори с ней сам, я не могу отвечать на твои вопросы за неё, — он похлопал Гарри по плечу и, махнув рукой Забини, поспешил выйти из раздевалки, из Министерства, из этого проклятого Мерлином дня.