Бладжер

Вита от волнения кусает губы в кровь. Это не свидание. Первый день пребывания в школе солит внезапным столкновением с троллем в Хогсмиде. Орудовать новоприобретенной палочкой — задача не из лёгких. Но Вита, инстинктивно прижимаясь плечом к Себастьяну, крепко держит оружие и в надрывном крике сыпет заклинаниями во врага. Ей не впервой. Похоже встревать в ситуации с неожиданным покушением на её жизнь входит в странную привычку. Правда, сердце скачет в грудной клетке, словно железный бладжер; ещё герц и точно собьёт с ног. Но в бою не пристало проявлять слабость, тем более, что констебль Сингер с надломленным возгласом пропадает за обломками дома. В сознании проносятся обрывки каких-то неизвестных заклинаний. И Вита, не задумываясь, направляет дубовый бочонок в затылок тролля, тот на секунду теряет ориентацию в пространстве, но стоит моргнуть, и он несётся с бешеной скоростью на Виту, сминая на ходу телегу в доски. Волны паники захлëстывают с головой, ноги, словно комы ваты, подкашиваются. На лице застывает гримаса первозданного страха. И Вита успевает заметить только, как Себастьян, умело орудуя палочкой, заставляет тролля обессиленно упасть от толчка собственной дубинки. Облегчённый вдох. Небольшая дрожь в полусогнувшихся коленках. И Себастьян, резким движением закидывая волшебную палочку в карман мантии, в спешке подхватывает Виту за подмышки. Она, помимо его судорожного, сбитого дыхания и собственного биения сердца в висках, ощущает как постепенно ослабляется хватка Себастьяна, плавно переходя от страха дать ей болезненно соприкоснуться с землёй до невесомых, трепетных касаний с боязнью причинить толику боли. И от пылкости его горячего дыхания на шее Вита плавится, без остатка доверяя себя его надëжным объятиям. Она — хрупкая фарфоровая куколка в бережливых руках. Его прикосновения оставляют выжженные следы на коже. Артерии сгорают, повинно неся к сердцу тягучий яд. — По-моему, мы заслужили пару стаканов сливочного пива в Трëх Метлах, — и у Виты, едва вставшей на твёрдые ноги, снова желудок вяжется в узëл. Близость её ломает. Дышать становится сложней. Но она охотно кивает в знак согласия. На улицы Хогсмида спускается темень надвигающейся ночи. Воздух приятно щемит нос и ласкает налитые легким румянцем щëки Виты. По брусчатке звонко цокают её низкие французские каблуки. Маршрут в «Три метлы» ещё неизведан; и Себастьян, выразительно рукоплеская, делится воспоминаниями о первом походе в паб с Анной и Оминисом. Он оголяет острые, как кинжалы, резцы под верхней губой, даря забавную улыбку, без умолку рассказывая о былом и подкрадывающемся. Вита сходит с ума, в смущении кусая пухлые коралловые губы, и, разминая тонкие филигранные пальцы перед собой. Она тает, словно сахарная вата на кончике языка, от этой непростительной близости с ним. И времени больше нет. В Хогвартсе с минуты на минуту объявят отбой, и необходимость успеть до него разместиться перед камином в гостиной факультета кажется не такой важной. И плевать, что рядом, по витиеватым улицам, нерасторопно готовящимся к мирному сну, могут блуждать враги с поручением снять с неё скальп. Мир ждёт, Вита ждёт: когда Себастьян возьмёт её за руку.