Иллюзорная реальность

      Алые капли одна за одной стекали по смуглой коже, растекаясь по обветренным губам, окрашивая их в багровый цвет. Привкус металла показался во рту, от чего парень недовольно скривился. Пара капель упала на тетрадный лист и теперь все написанное на нем перестало иметь смысл. Чернила вмиг начали расплываться отвратительными кляксами и внешний вид листа отныне желал лучшего.             — Никуда не годится, черт. — парень резко вырвал страницу и яростно сжал ее, превратив многочасовые страдания в пыль. Он так долго подбирал слова, чтобы текст выглядел лаконично, выводил каждую букву идеальными линиями, чтобы хоть как-то превратить свой корявый почерк в сносное чтиво, но все равно это не имело смысла.       Юджи знал, что это нужно донести до НЕГО устно, при личной встрече, а не пихать эту жалкую записку втихую, Юджи это прекрасно понимал, но страх быть непонятым, а тем более увидеть это недоверие в ЕГО глазах, превозмог все рациональные суждения.   Парень поспешно встал из-за своего письменного стола, освещенного неприятным желтым светом небольшой лампы и побрел по темному коридору в поисках ванной комнаты. Холодная вода, оплеснувшая лицо, сразу взбодрила его, немного уняв напряжение в висках. Багровая жидкость быстро разбавила невинную прозрачность воды, пробуждая гадкие воспоминания в голове.        Но все психотерапевты твердили в один голос “это стресс”,”это травма, которую нам нужно проработать с тобой” ,”попей эти таблеточки, они помогут”. Один препарат за одним, одна пачка за другой, но эти жалкие пустышки так и не помогли молодому Юджи избавиться от устрашающих снов, которые пробуждали его ночами, от раздражающих галлюцинаций, что заставляли его каждый раз вздрагивать. Голоса, раздающиеся словно откуда-то издалека, скрипы, когда он находится совершенно один, а самое главное - ОНИ всегда преследуют его уже который год. В свои семнадцать лет Итадори Юджи посетил с десяток врачей, в помощь которых он уже явно не верил. Парень давно смирился, что он сходит с ума. Лишь дедушка его поддерживал, помогал справляться с паническими атаками и несуразными видениями, единственный человек, чьи глаза не смотрели на него как на больного. Но его не стало.       Родителей он не знал, да и никогда не стремился что-то выслушивать от дедушки о них, ему было абсолютно плевать о людях, которых он даже никогда не видел. В детстве он скучал по ним, как полагается ребенку, восхищался красотой мамы, запечатленной на фотографии, улыбкой отца, что стоял рядом с ней, ведь дедушка всегда говорил, что те погибли в аварии. Но стоило Юджи подрасти, как он все чаще слышал от далеких родственников, что его родители наглым образом бросили свое чадо на попечительство дедушки, а сами с “тяжестью на душе” укатили во Францию, покорять новые вершины молодой и свободной жизни. С того момента он не желал ни слова слышать о них. Никогда.        У него были друзья, всегда угрюмый на лицо, но добрейшей души Мегуми и своенравная шумная девчонка Нобара - его одноклассники, а также добродушка Джунпей, Юджи ходит с ним на дополнительные занятия. Их дружба не сразу сложилась из-за скромности Джунпея, но в конечном счете они часто проводили время вчетвером. Это была прекрасная компания, где все друг друга поддерживали. Но даже перед своими друзьями парень боялся раскрыть им страшную тайну его психического состояния, ведь в начальной школе от него все отворачивались, а их терять молодое сердце было не готово. Все свое непонятное поведение было объяснено им склонностью к мигрени. Как ни странно, это сработало.        Зажав ноздри пальцами, вскоре кровь остановилась, он направился обратно в свою комнату. Тяжелый вздох эхом прокатился по тихому темному помещению, словно груз, упавший с высоты. Воздух застрял в легких, медленно наполняя их тяжестью, а затем, будто через силу, вырвался наружу, как утомленный странник, пробивший себе путь сквозь густую, вязкую тьму. Грудная клетка поднялась и опустилась с усилием, напоминая вздох затонувшего корабля, который тщетно борется, чтобы всплыть на поверхность. Звук этого вздоха был пропитан горечью и усталостью, как если бы воплощал в себе все невысказанные слов.       Ему действительно было тяжело признавать свой проигрыш с надуманной жизнью, жизнью, в которой он не был болен и все было хорошо. Но Юджи обещал себе рассказать ЕМУ все. Эта тяжелая ноша была непосильна для него, держать все в себе столько лет - это самоубийство. Впрочем, так и произошло. Бессонные ночи, постоянная тревога и приступы той самой “мигрени” вконец обессилели его, как морально, так и физически. Итадори плюхнулся на мягкую кровать и устремил свой взгляд на потолок, освещенный глухим светом той же настольной лампы. Карие глаза внимательно изучали полумглу, пока тот разочарованно не выключил лампу. Громкий переключатель трусливо покинул парня, оставляя того без “защиты”.       И снова это, как и ожидалось. Из каждого угла показалась нечисть. Такая отвратительная, что блевать хотелось. Привычное омерзительное сипение и писк дошли до его ушей. Десятки глаз смотрели на него, но их обладатели так и не смели подходить к нему. Еще один признак того, что эти чудовища - плод его воображения, как врачи успели его убедить. Если бы эти твари существовали, они бы давно разорвали Юджи, не оставив ничего. Они просто смотрели.        Каждую чертову ночь, каждый чертов день они не делали НИ-ЧЕ-ГО, словно выжидали. Бывало и такое, что эти существа могли говорить, выдавливая что-то про Короля Проклятий, но значений юноша этому не предавал.              — Завтра я признаюсь тебе, Сатору, что я - псих, — в пустоту просипел Юджи, сжимая веки и погружаясь в дремоту.

За два месяца до признания.

            — Ох, Мегуми-и-и, — протянула шатенка, потягивая из трубочки остатки холодного чая, - я т-а-ак устала от этого маразматика!             — Не бери в голову, Нобара, такие преподы везде есть, осенью его у нас уже не будет, — равнодушно пробубнел парень, не собираясь отрываться от манги.             — Но это невозможно! Он так читает лекции, что на стену лезть хочется! А еще орет, что я засыпаю… — девушка надула губки и игриво глянула на Итадори.             — А ты? Снова плохо спал?        Карие глаза осторожно посмотрели на подругу и заслонились тяжелыми сосудистыми веками. Как же он ей объяснит, что в последние недели его сон ухудшился настолько, что бедный и не помнит, спал ли вообще или просто лежал с закрытыми глазами.  Пустая баночка от успокоительного замелькала перед глазами Нобары и та сразу воскликнула: - Она же была полной неделю назад! Тебе что ли ко врачу сходить, совсем плох стал.       — Ничего страшного, ты же знаешь, это пройдет скоро, — наивно улыбнулся Юджи, промолчав о том факте, что врачи сами плечами пожимают уже очень давно, а дома целый склад из опустошенных баночек и пачек от таблеток. Обострения происходят все чаще и чаще.       Прохладный весенний ветерок, словно невидимый художник, взмахнул своими нежными кистями, и вокруг учеников разлилась непередаваемая красота. Лёгкий шёпот природы прокатился по цветущим аллеям, околдовывая их в танце ароматов. Он, как верный друг, подхватил опавшие лепестки сакуры, перебирая их нежно, будто струны тонкой лютни, и поднял высоко в воздух.       В тот момент, когда ветер пробежался, весело унося розовые частички весны, их взгляды пересеклись, и время замерло. Вкус тончайшего трепета заполнил сердце. Лепестки кружились в вихре поцелуев и нежных прикосновений, касаясь их волос, щек и рук, словно маленькие легкие крылья бабочек. Каждый из лепестков нес с собой частичку весенней магии, дополняя яркостью этот неповторимое мгновение. Ветерок прошептал свою мелодию, и шум города, на мгновение растворившись, уступил место духу природы, сладкому и завораживающему. Это было короткое и волнующее единение их душ, на фоне которого рассыпалось миллионов нежных лепестков, становясь частью их общей истории. Именно в тот момент, когда ребята были заняты своими делами и заботами, Юджи увидел ЕГО.       Первая их встреча была подобна волшебству, которое обрушилось на обычный мир, озаряя его бесцветные улицы яркостью и чудом, которые Юджи давно не замечал в этом мире. В этом великолепии и немыслимой стати было что-то завораживающее, что-то, от чего невозможно было оторвать взгляд — нечто такое, что изменяет само восприятие реальности.       Юджи остолбенел, едва завидев его. Перед ним стоял человек, словно явившийся из другого мира. Высокий, со стройной, но мощной фигурой, он выглядел как воплощение греческого бога — идеального сочетания силы и красоты. Сторожка весна заставляла солнце играть в его волосах, белых как снег, улыбка противоборствовала самой природе, придавая ей оттенок непревзойденного великолепия. Глаза, скрытые за темными очками, источали загадку. ​​      Секунды превратились в вечность, когда Юджи всматривался в лицо незнакомца, стремясь понять сокровенный смысл этой встречи. Мягкий ветерок, легкая прохлада весеннего дня - все это сделалось фоном к безмолвному восхищению, дрожью охватившему его сердце. Совершенство линий его лица, его лёгкая, почти невесомая сущность - всё это заслоняло обыденную реальность. Юджи не мог не восхищаться каждой деталью его внешности. Словно невидимая сила притягивала его к этой персоне, твердя о том, что перед ним стоит не просто человек, а нечто необычайное — существо, чьё существование переплетено с магией и тайной. Его сердце заколотилось сильнее. Парень смутился, задавая себе вопросы. От чего такое странное ощущение? Что это?  Ему стало на мгновение так болезненно, что рот стал беспомощно глотать воздух, лишь бы не задохнуться, а затем приятное тепло разлилось по его телу подобно меду. Такой тишины вокруг себя он давно не ощущал, столь благословенной и успокаивающей.              — Ой, посмотрите, какой красавчик! — заметила девушка и потянула черноволосого за рукав школьной формы, — Юджи-и, ты погляди…Юджи? — она сново позвала его, не увидев никакой реакции от друга, а затем перевела взгляд карих глаз на него.       Перед Нобарой показалось лицо парня, которое словно запечатлело на себе целую палитру эмоций, каждая из которых излучала свою неповторимую световую гамму. Его глаза, внезапно распахнулись шире, будто их действительно околдовали магическим заклинанием.        Брови его слегка приподнялись, излучая безмолвное восхищение и трепет перед чудом, явившимся перед ним. На мгновение его губы замерли, словно он утратил дар речи, пораженный внезапностью нахлынувших чувств. Его лицо как будто светилось изнутри, озаренное мягким свечением, подобно луне, что нежно ласкает землю своим серебристым светом в ясную ночь.       Нежный румянец медленно расцвел на его щеках, будто первые робкие цветы, проклюнувшимся сквозь снежный покров весной. Уголки его губ медленно приподнялись, рождая улыбку, чистую и искреннюю, полную надежд и грез, как в детской мечте. И в этом миге, когда его сердце едва не вырвалось из груди, на его лице проблеснула едва заметная слезинка — крохотная жемчужина счастья и нежности, скатившаяся по щеке. Эта слезинка, как капля утренней росы, бережно хранит в себе все трепетные чувства, надежды и желания, прибывшие с этой волнующей встречи.             — Эй…ты плачешь? — робко спросила шатенка, коим вопросом уже привлекла и Мегуми.              — Я…Нет, что-то не так, — Юджи вконец растерялся, не чувствуя себя в этом моменте, это пугало его, — наверное, все-таки мне нужно поспать. У меня дела дома…наверное, что-то точно есть.        Парень поспешно схватил свою сумку и удалился от друзей, кидая вслед прощание. Он боялся, не понимал своих эмоций, он пытался как можно быстрее убежать от этого человека, чтобы не видеть его, не ощущать его присутствия.        Он колдун, подумалось Юджи, ведь как иначе объяснить те чары, которые обрушились на него только что. Быстрым шагом он направился в сторону дома, чтобы побыть одному, хотя как раз это он ненавидел - одиночество.        Юджи резко затворил дверь, оказавшись в светлой квартире, настолько, что ни один угол не был нетронутым солнечным светом. Два замка двери были закрыты на максимальное количество проворотов.        Парень медленно передвигался по комнате, его мысли были погружены в глубокие раздумья. Он подошел к одной из стен, будто ища в ней опору, нечто, что могло бы противостоять его внутренней буре. Его ладонь коснулась холодной, шершавой поверхности, и в этот момент он словно почувствовал тяжесть всего мира на своих плечах. Медленно, почти незаметно для самого себя, он начал скользить вниз, спиной прижимаясь к стене, пока не оказался на полу, искривившись в страдальческой позе. Его сердце бешено колотилось в груди, каждый удар отдавался оглушающим эхом в висках. Каждый вдох, пропитанный тяжелым, запыленным воздухом, казался борьбой за жизнь.        Юджи безмолвно умолял пустоту квартиры объяснить, во что он неосознанно ввязался. Он никогда не был особо впечатлительным человеком, поэтому такие эмоции были для него вновинку. Чувство страха - да, но это… В его руках оказался телефон, раздражающе вибрирующий без остановки. Пропущенные от его друзей, десятки сообщений. Как ему не хотелось отвечать на них. Только одно сообщение привлекло его внимание. — Привет, братец! Извини за долгий игнор! Запара в больнице, очень много пациентов. Я тебе наберу сегодня вечером, часов в 8, ты не против? Мне есть что рассказать.         —Чосо… - улыбнулся Юджи, дождавшись ответа от своего старшего брата.        Чосо был талантливым хирургом в одной из престижных частных клиник Германии. С самого раннего детства его выделяли среди сверстников редкая умственная одаренность и физическая подготовка, что делало его необычайно заметным в школе. Словно звезда, он сиял среди прочих детей, всегда на шаг впереди всех. Когда ему исполнилось 12 лет, его младшему брату Юджи было 3 года, Чосо отправился в спортивную школу-пансион, находящуюся в маленьком живописном городке, далеко от суетливого Токио. Там он усиленно занимался рукопашным боем, готовя себя к новым вершинам и победам.       Связь между братьями, несмотря на расстояние, была крепче стали. Они виделись редко, но каждая встреча наполняла их душу теплом и радостью. Чосо, всегда заботливый и внимательный старший брат, при каждой возможности передавал младшему все свои знания и навыки в боевых искусствах, делая это с такой нежностью и терпением, словно он готовил Юджи к будущим испытаниям. И конечно, не проходило и встреч без любимого Юджи шоколадного чизкейка с кусочками персика — маленького символа их неизменной любви и заботы друг о друге.       Когда Чосо окончил спортивную школу, перед ним открылись двери престижного медицинского университета в Германии. Это было важное решение, которое давалось ему с огромным трудом. Он долгое время колебался, не желая оставлять Юджи. Каждая их встреча превращалась в прощальный праздник, наполненный смехом и улыбками, скрывающими тоску. Чосо любил Юджи всем сердцем и знал, что поездка в Германию изменит их жизнь.       Юджи же хранил в памяти каждый момент, проведенный с братом. Он всегда скучал по Чосо, всегда ждал новых встреч с нетерпением. После отъезда брата спортивные перчатки Чосо остались висеть на самом видном месте в комнате Юджи. Они никогда не покрывались пылью, словно живой символ той связи, которая не могла быть разрушена. В альбоме, бережно хранимом Юджи, каждая страница была заполнена фотографиями старшего брата, как немое свидетельство его постоянного присутствия в жизни младшего, он каждый месяц присылал их.       Чосо, ставший успешным хирургом, часто вспоминал Японию и своего младшего брата. Он разделял свою жизнь между операциями и воспоминаниями, понимая, что его успех – это не только его заслуга, но и результат той любви и поддержки, которую он получил от Юджи. Каждый раз, возвращаясь мыслями к пройденному пути, он наполнялся новой силой и решимостью. Братья были далеко друг от друга, но их сердца оставались вместе, переплетенные нитями детства, общих мечтаний и взаимной поддержки. Юджи скучал по Чосо всегда, его мысли и чувства были как незримая нитка, связывающая два сердца через бескрайние расстояния. Но сообщения от брата со временем стали приходить все реже и реже. Некогда каждодневные пожелания хорошего дня превратились в тянущиеся ожидания хотя бы одного сообщения в месяц.  Вечно занятой старший брат не присылал ничего два месяца, не отвечал на сообщения и звонки два гребаных месяца.       Обида незаметно поселилась на душе Юджи, хоть он и понимал, что брат занят. Но черт, Чосо, хотя бы одно сообщение. После смерти дедушки Итадори младший чувствовал себя совершенно забытым. 

— Ок. 

      Он хотел показать этим сообщением ту самую обиду, но нескрываемое счастье все же перекрыло негативные чувства. Пусть и “самый заботливый брат” забыл, что в Токио будет поздняя ночь. Юджи все равно будет ждать звонка.       Чосо отвлек парня от сегодняшнего потрясения, но как только экран телефона погас, перед глазами снова замелькал тот образ.       Кто он, черт возьми, такой?