... и не убоюсь я зла, потому что Ты со мной

— Он снова на меня пялится, — Итадори Юджи нервно передёрнул плечами. Кугисаки даже присматриваться не требовалось, чтобы увидеть, как короткие волоски на шее друга встали дыбом. — Забей. Давай поменяемся местами, — девушка решительно встала из-за столика и показала Юджи на своё место. Они сидели в самом углу большого тихого кафе, полупустого из-за позднего времени суток. Изначально Итадори устроился на мягком диванчике спиной к стене, но, когда увидел знакомое лицо занервничал и поэтому Нобара пересадила его на своё место, отчасти заслонённое от посторонних взглядов высокими разлапистыми растениями, разделявшими помещение на относительно приватные зоны, где посетители могли спокойно поболтать и перекусить. Зато теперь Кугисаки прекрасно могла видеть молодого красивого мужчину, стоявшего за стойкой, рядом с бариста и внимательно следящего за их столиком. Тёмные, почти чёрные волосы с шоколадным отливом, черные-черные глаза, в которых непонятно где заканчивалась радужка и начинался зрачок. Бледный, как вампир, с болезненно-яркой фиолетово-алой сосудистой сеткой вокруг глаз и продольно-вытянутым родимым пятном поперёк носа, похожим на причудливую татуировку-росчерк. — Блин, да он даже не скрывается, — девушка ухмыльнулась и помахала мужчине рукой, отчего тот, тоже не скрываясь, цыкнул, скривился и перевёл все своё внимание на бариста. — Наверное кто-то из администрации кафе, раз раздаёт ценные указания. Часто его видишь? — Раньше не часто… так, издали замечал. Но пару недель назад мы пересеклись взглядами и все… — Юджи сунул руки в карманы джинс и съехал по диванчику вниз так, что оказался почти вровень со столом своим веснушчатым носом. — Ты же пьёшь подавители? — продолжила свой въедливый допрос подруга. — Может пропустил таблетку и ему твой запах понравился? Высокий рост, широкие плечи, характер явно такое себе — наверняка альфа, а они если на какой-то аромат запада́ют, то, считай, пиши-пропало. — Конечно пью. Постоянно и приёмы не пропускаю. Ты меня совсем за безголового считаешь? — на лице Итадори вспыхнул румянец, но под скептически-насмешливым взглядом Нобары мальчишка снова скуксился. Да, Кугисаки считала его безголовым. Да, в некоторых аспектах именно так оно и было. Юджи растерянно поправил на руке мягко постукивающие нефритовые чётки, закрученные на шесть оборотов вокруг крепкого запястья. — Конечно же я считаю совершенно безголовым парня, который был твердо убеждён что является альфой… ровно до того момента, как в пятнадцать лет у него началась первая течка. Это как девушка отрицает, что она девушка, а потом удивляется месячным, — улыбка Нобары стала совсем уж скабрёзной, а Итадори покрылся краской до самых кончиков ушей. — Нравится тебе парней в краску вгонять такими штуками? — пробормотал Юджи. — Если ты омега, то по-умолчанию являешься для меня девчонкой, — невозмутимо фыркнули в ответ. — Блин, да где уже наш заказ? — Мы его сделали всего десять минут назад, — Итадори закатил глаза. Чем дольше он не видел пялящегося на него парня, тем спокойней становился. Пришла очередь Кугисаки недовольно поджимать губы. — Ладно, милый. Давай тогда начнём болтать о том, что тебя так беспокоит. — Такое ощущение, словно я на приёме у врача, — Юджи тихо рассмеялся и Нобара невольно улыбнулась в ответ. — Ты явно плохо спишь в последнее время, ходишь рассеянный и сшибаешь все косяки лбом. Поэтому надо чувствовать себя не на приёме у врача, а скорее на допросе. Влюбился? Я его знаю? — девушка подалась вперёд, глаза зажглись почти маниакальными огоньками, как у журналиста, почуявшего что-то интересное. — А самое главное, где домосед, типа тебя, даже не пошедший в универ, а зарабатывающий на дому хэндмэйдом, мог познакомиться с кем-либо? Сайт знакомств? Ты в курсе, что там сидят в основном всякие извращенцы? Он тебя уже связывал? — Боже, Нобара! — не сильно шлёпнув ладонями по столу, Юджи повысил голос, заставляя Кугисаки зайтись беззвучным хохотом. — Ты сейчас звучишь так, словно была бы в восторге, познакомься я с каким-нибудь из этих самых «извращенцев»! И если бы я не понимал, что это твой кривой юмор, то ты бы тут уже сидела, дожидалась заказа в гордом одиночестве! К моменту окончания короткого эмоционального спича со стороны Итадори, Нобара почти лежала на столе, продолжая беззвучно ухохатываться, благо все столики тут отдраены почти до зеркального блеска и соответствующей чистоты. — Ладно-ладно, — девушка смахнула с глаз набежавшие слезинки. — Всё равно рассказывай. Раз уж ты превратил мой воскресный шоппинг в собирание лбом всех углов и витрин магазинов. В тот же момент Юджи замолчал и словно немного потух, тем самым стирая улыбку с чужого лица, вынуждая Кугисаки невольно напрячься и успокоиться. — Ты же помнишь, что мне и в детстве снилась всякая фигня? — смущённо и растерянно пробормотал Юджи так, что девушке пришлось напрячься, чтобы услышать его слова за тихой фоновой музыкой, ненавязчиво игравшей в кафе. — Ага. Ты постоянно рассказывал какие-то фантастические истории про проклятых духов и как взрослые мы с тобой с ними боролись, — Нобара мягко кивнула. — Хорошие истории между прочим были, — детальные, — я все ещё убеждена, что тебе стоило бы или записать самому́ или продать идею какому-нибудь автору. Там с нами, правда, ещё был кто-то третий. — Мегуми Фушигуро, — голос Юджи прозвучал неожиданно сдавленно. — Точно, — Кугисаки чуть повысила голос, но тут же замерла. — Я… недавно нашёл в сети парня по имени Фушигуро Мегуми. Оказывается, в детстве мы жили с ним по соседству… — Как именно ты его вообще нашёл? — брови девушки поползли вверх. — Высветился в соцсети «возможно вы знакомы». Меня такая оторопь взяла, а потом я полез к нему на страничку. Имя, внешность… все один в один, как мне снилось. У его отца ещё спортзал на другом конце города, они как раз переехали на другой конец Токио, когда нам всем исполнилось лет по восемь. — И ты начал загоняться? Юджи, ты просто мог быть знаком с этим Мегуми, вот твои мозги и вписали его в те сны. А, так как он переехал, когда ему было восемь, — по твоим же словам, — то может ты просто очень хотел с ним дружить, но не сложилось, — Кугисаки вздохнула, а Итадори явно совсем скис. — Мне кажется, у меня крыша едет, — тихо пробормотал парень. — После того как я увидел его фотографии… — он помотал головой, словно отгоняя наваждение. — Мне стало сниться дальше и больше. Раньше все заканчивалось относительно мирно… мы учились в техникуме для магов и вроде как я даже выпускного не видел… а теперь все совсем плохо. Столько… смертей… и, недавно, я видел мёртвую тебя. Мальчишка потёр лицо обеими руками, словно пытаясь заставить себя проснуться. — Это просто сны, Юджи, — голос Нобары стал настолько мягким, насколько она вообще могла его таким сделать. — Я тут, я живая, мы с тобой не видим никаких проклятых духов, в тебе не живёт никакой древний демон по имени Сукуна и над тобой не висит приказа о будущей казни. Хотя, учитывая с какой периодичностью тебе снится вся эта хренотень… — Кугисаки потянулась через стол и постучала кончиками пальцев по столешнице. Слишком давно знакомый с Нобарой и прекрасно знающий чего от него ждут, Юджи протянул руку в ответ, сцепляя пальцы с девушкой, ощущая знакомое, тёплой и ободряющее касание. — Наверное, мне все же стоит пойти к врачу… — Итадори слабо и болезненно улыбнулся. — Не знаю… может какие-то таблетки попить? — Не такая уж плохая идея, — Нобара улыбнулась в ответ. — Это все началось, когда умер твой отец, ведь так? Оно вполне могло сказаться… а недавно ты потерял ещё и дедушку. В ответ Юджи задумчиво кивнул. Слова подруги, кажется, немного его успокоили. — Добрый вечер. Ваш заказ, — у столика неожиданно возник подросток лет восемнадцати, довольно бледного вида, одетый в аккуратную форму официанта. В руках он действительно держал поднос с высокими бокалами молочного коктейля и большие блюда со вкусно пахнущими блинчиками впечатляющих размеров. — Ого себе размер. Понимаю почему ты сюда ходишь, — Кугисаки тут же переключилась на еду, явно не желая продолжать обсуждение пока рядом находился кто-то незнакомый. — Да, тут потрясающе готовят, — Итадори бледно улыбнулся в ответ, помогая официанту и забирая у того из рук явно тяжёлую фарфоровую тарелку. [Кечизу] — значилось на аккуратном металлическом бейдже у ворота. Юджи замер, рассматривая чужое имя так, словно силясь понять где он его слышал или видел. — Спасибо, — пробормотал парень, на что официант улыбнулся чуть шире и явно искренней любой дежурной улыбки. — В вас, случайно, не Юджи зовут? — вдруг спросил он, заставляя Итадори вскинуться и растерянно кивнуть. — Мы знакомы? — Юджи нахмурился. — Ммм… может быть, — пацан исчез так же быстро, как и появился. — Вот же. Тебя подловили, — констатировала Кугисаки, глядя вслед быстро удаляющейся хрупкой фигурке. — В каком смысле? — А ты посмотри, — девушка притянула к себе ближе свой коктейль, облизнула извлечённую из бокала ложечку на длинной-длинной ручке и этой самой ложечкой показала в сторону барной стойки. Юджи выглянул из-за прикрывающих его место разлапистых листьев растений как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот самый официант что-то говорит тому самому темноволосому мужчине, от энтузиазма привставая на цыпочки. Сразу вслед за этим недавний наблюдатель снова бросил взгляд на столик Нобары и Итадори, заставляя Юджи быстро отодвинуться, скрываясь из вида и от любого возможного интереса с чужой стороны. — Возможно он услышал, как я называю тебя по имени и подослал официанта провентилировать этот вопрос, — усмехнулась Нобара. — Если начнёт приставать, пойдём в полицию и накатаем заявление, — губы девушки растянулись в какой-то совсем уж хищной ухмылки, видимо она снова играла в гляделки с мужчиной у стойки. — Так. Это уже выходит за всякие рамки, — Итадори изменился в лице и отчаянно замотал головой. — Пойдём отсюда. — Даже не доедим? — Кугисаки не могла не съязвить, но начала шуршать своими пакетами с покупками под столом, собирая их в кучу. — Ладно, поехали тогда к тебе домой и сам приготовишь мне блинчики. А в эту кофейню больше не ногой, гуд? Однако они не то что уйти, даже встать не успели, как к столику подошёл их недавний объект обсуждения. Юджи поёжился, в нос закрался слабый, но всё равно присутствующий запах альфы — в этом Нобара точно не ошиблась. Однако учитывая насколько запах был ненавязчив, мужчина так же принимал подавители. — О, привет, сталкер, — учитывая, что Итадори вряд ли выдавил бы из себя нечто внятное, Кугисаки, как обычно, взяла все в свои руки. Мужчина растерянно замер едва успев открыть рот, но не успев ничего сказать. — Я не сталкер, — он поджал губы, неодобрительно оглядев наглую собеседницу. И тут, стоило признать, что от Кугисаки шёл куда как более сильный аромат альфы, потому что, являясь биологически девушкой, она лучше справлялась с любыми проявлениями инстинктов, нежели альфы-мужчины, следовательно, не нуждалась ни в каких таблетках, чтобы держать себя в руках. — А кто вы? — Нобара улыбнулась максимально неприятно. Складывалась сюрреалистичная картина как два хищника спорят за территорию. Впрочем… такое всегда случалось, когда два альфы сталкивались в каком-то личном вопросе. — Чосо. Чосо Камо, — мужчина представился даже с относительно спокойным лицом, а потом перевёл взгляд на Юджи. — Ты меня не помнишь? — неожиданный вопрос заставил Итадори растеряться. — А… должен? — мальчишка нахмурился. Судя по всему, он действительно что-то пытался вспомнить. — Если ты действительно Юджи Итадори… — на лице мужчины неожиданно появилось странно-мягкое выражение. — Твоего второго отца, — гамму, — звали Кэндзяку, а отца — Джин Итадори, — чем дальше «Чосо» говорил, тем более удивлённым выглядел не только Юджи, но и Кугисаки. Правда, девушка, не теряя времени, пила свой молочный коктейль и в принципе выглядела заинтересованной всем происходящим, как каким-то ток-шоу. — Мы… были знакомы? — наконец сообразил Итадори, заставляя подругу фыркнуть и чуть не расплескать мороженное по всему столу веером брызг. — Даже до меня уже дошло, — пробормотала Нобара, чопорно вытирая губы бумажной салфеткой, предварительно выдернув ту из держателя. — Можно сказать мы были знакомы в прошлой жизни. Я могу присесть? — Только сюда, — тут же проявила все свои собственнические и защитные инстинкты Кугисаки, отодвигаясь к окну и хлопнув ладонью рядом с собой, по обивке диванчика. — А то мы тут сидели и считали, что Юджи сталкерит какой-то извращенец. Так что пускай он успокоится и расслабится, а для этого нехрен его беспокоить, садясь вплотную. — Нобара! — Юджи второй раз за вечер, закрыл лицо руками от смущения. Щеки полыхали ярко-розовым, точно так же, как и уши, но у Итадори в наличии имелось всего две руки и приходилось выбирать что именно прикрывать. — Ничего страшного, мне не принципиально, — однако Чосо на сей раз даже не скривился, кажется все его внимание было приковано к этим порозовевшим волосам, сейчас идеально тон-в-тон подходящим к волосам Юджи. — Милашка, правда? — у Кугисаки был такой тон, словно она уже сама поимела этого самого милашку во всех смыслах. «Хватит пялиться» — вот что читалось между строк. — Несомненно, — неожиданно жёстко отбрил Чосо и нагло сел рядом с девушкой. — Так… так, когда мы познакомились? — пытаясь предупредить и предотвратить любые возможные разборки, Юджи отнял руки от лица и поспешил задать хоть какой-то вопрос. — Это… действительно было очень давно, — лицо мужчины вновь смягчилось, стоило тому вновь посмотреть на Итадори. — Дело в том, что Кэндзяку… и мой отец. [т и ш и н а] — … что? — растерянно моргнул Юджи. — Кэндзяку — мой отец. Точнее мать, так как он гамма и рожал сам. А также отец моих младших братьев. Кечизу вы уже видели, Эсо работает поваром на кухне. Это семейный ресторанчик, — Чосо нежно улыбнулся и такого выражения лица на нём Юджи ещё не видел. Каждый раз, когда тот разглядывал его издали, Камо выглядел сосредоточенным, почти мрачным, отчего в голову Итадори и лезли всякие неприятные мысли. — Когда мы были совсем мелкими он оставил нас отцу и развёлся с ним. Я видел тебя в последний раз, когда ты вряд ли мог нас запомнить, — ведь едва-едва начал ходить, — да и я сам в том возрасте не очень соображал. Просто… такой цвет волос — очень редок для Японии. А потом Кэндзяку пропал окончательно и не оставил никаких контактов. — Извини, если напугал своим вниманием… пытался понять ты это или не ты. Теперь Чосо уже сам замолчал, давая Юджи возможность немного переварить ситуацию. — Старший брат… — пробормотал Итадори, растерянно погладив кромку стола прямо перед собой. — Это… не страшно, что ты не помнишь, — улыбка мужчины стала грустной. — Хах, значит не извращенец. Ну, хоть так, — Кугисаки хмыкнула и протянула руки за приборами. — Отбой тревоги, Юджи. Остаёмся ужинать, потому что теперь я точно не уйду, пока не съем этот потрясающий блин. Юджи тихо рассмеялся, действительно отпуская напряжение. Если переводить с грубоватого лексикона Нобары, то это своеобразное извинение и попытка примириться за то, что раньше нарычала на Чосо. Вряд ли мужчина поймёт такую «тонкость», но по-другому Кугисаки просто не могла, тем более что речь шла о ещё одном альфе. — Угощение за счёт заведения, — Камо ещё раз улыбнулся и встал из-за стола. — Не буду вам мешать, — мужчина отошёл обратно к стойке, а затем и вовсе скрылся где-то в подсобных помещениях кафе. — С ума сойти, — пробормотал Итадори, явно уже забыв обо всех мучивших его переживаниях. — Зато ты можешь продолжать ходить в это кафе, как и раньше. Блин, почему я сама о нём раньше не знала? — Кугисаки уже, фактически, выскребала остатки соуса из начинки с тарелки, а Юджи ещё даже не приступил к своей порции. — Наверное, потому что оно очень далеко от твоего общежития, — мальчишка неуверенно улыбнулся и сам взял в руки приборы. Выглядел Итадори так, будто мысленно находился в совершенно другом месте. Его взгляд, то и дело, обращался в сторону куда ушёл Чосо, но кусты в кадках надёжно перекрывали обзор. [а просить Кугисаки поменяться ещё раз — значит нарваться ещё на добрый десяток новых шуточек] [вздох] Юджи удивлённо смотрит на Нобару. Девушка снова шуршит пакетами и явно собирается. — У тебя сейчас есть выбор, — спокойно проговаривает Кугисаки, заметив, что Юджи, наконец-то отреагировал. — Я возьму свои пакеты и поеду домой, а ты останешься и как следует познакомишься с родственниками. Или ты быстро дохомячиваешь эту вкусноту, а потом мы всё равно идём в сторону станции метро, потому что я не хочу ночевать под закрытыми дверьми общаги, точно так же, как не хочу пытаться взобраться к себе в комнату по пожарной лестнице. Не в настолько короткой, мать вашу, юбке! — Нобара, — Итадори растерянно улыбается. Поставила перед выбором, по сути, никакого выбора не оставив. — Вот. Я верила в то, что ты сделаешь правильные выводы, — рассмеялась альфа и встала из-за стола. — Обязательно напиши мне, как придёшь домой, или я вызову наряд полиции прямо к этому кафе. И произойти это должно до полуночи. Понял? — девушка нагнулась, запечатлевая покровительственный поцелуй у Юджи на виске. Отметила своим запахом, что с неё ещё возьмёшь, с бешеной доминантки? А потом ушла, оставляя Итадори в растрёпанных чувствах. На самом деле Нобара была права по поводу снов Юджи — это наверняка что-то связанное со смертью близких. Стресс… психоз? Юджи прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Психозов у него хватало. Не зря же он не пошёл учиться в университет после школы. В совершенно чужих людях ему чудились знакомые лица, он жил в вечном полусне. А ещё Юджи действительно записывал все, что ему снилось. Создавал структуру, отмечал отдельные события, выстраивал историю от начала к концу. Это вообще нормально, что сколько бы раз Итадори не видел всё это — события не менялись? Он даже пытался освоить технику осознанных сновидений… и ничего кроме чувства беспомощности его попытки не принесли, пока сюжет шёл своим чередом. Удивительно, как Кугисаки вообще ещё не послала Юджи со всеми прилагающимися к нему проблемами. Приборы звякнули о тарелку. Итадори силой выдрал себя из саморазрушительных мыслей, возвращаясь к реальности. А реальность была такова, что он, вот буквально несколько десятков минут назад, познакомился с родственниками, о которых ничего не знал. [с родственниками, имена которых так же казались болезненно знакомы] Мальчишка почти вылизал тарелку, заново отмечая вкус. На кухне поваром работает ещё один его брат и он вот это готовил… возможно, что и все предыдущие заказы, сделанные Юджи за последние месяцы, в которые он открыл для себя данное место. — Могу забирать? — рядом снова появился мальчишка-официант, вместе с его широкой улыбкой. — Д… да, — Юджи сложил тарелки вместе, чтобы их было проще убрать на поднос, вот только бледный подросток совсем не торопился уходить. — Чосо рассказал…? — немного неловко уточник Кечизу. — Ага, — кажется они с абсолютно одинаково смутились, но именно данный факт вызвал у Юджи робкую улыбку. — И убежал. Где я могу его найти? — В кабинете на втором этаже. Я скажу бариста, чтобы он тебя пропустил, — словно резонируя с Итадори, улыбка его брата стала шире. Юджи внезапно задумался… если отец-гамма ушёл от своей предыдущей семьи и только потому вышел замуж за Итадори Джина, родил ещё одного сына… — А… сколько тебе лет? — парень нахмурился. Его вопрос же вовсе заставил Кечизу тихо рассмеяться. — Мне двадцать два. Я гораздо старше, чем выгляжу, но это большой секрет, — он приложил указательный палец к губам, легко балансируя подносом, гружёным тарелками, на другой руке. — Пойдём. Юджи тут же вскочил со своего места, поправил высокий воротник толстовки и почти побежал за Кечизу. Тот передвигался среди высоких растений, диванчиков и столов быстро и шустро, демонстрируя нешуточный опыт. — Мы бы сейчас с удовольствием заняли все твоё внимание, но буквально минут двадцать и начнётся вечерний загруз — здесь будет уйма посетителей, желающих съесть вкусненького после работы, — обманчиво молодой парень улыбается Итадори, подходя к скрывающейся за баром двери. Бариста поднимает вопросительный взгляд, но в ответ получает отрицательное покачивание головой «все в порядке». — Обязательно дай Чосо свой номер телефона, чтобы мы могли пригласить тебя к себе на выходном, — подмигнув… младшему брату, Кечизу убегает в сторону кухни — в чуть более дальнюю дверь, откуда доносятся потрясающе вкусные запахи готовящейся игры. А ведь он прав — неловко оглянувшись, прежде чем взяться за дверную ручку, Юджи отметил как в зале начали прибавляться клиенты. Обычно он приходил сюда или рано утром, или поздно-поздно вечером, поэтому ни разу не сталкивался с таким количеством людей. Враз стало неуютно, по спине волной потекли мурашки и Итадори буквально нырнул на полутёмную, крутую и узкую лестницу, ведущую наверх. При этом коридор второго этажа оказался неожиданно широким и уютным, отделанный деревянными панелями и с несколькими небольшими диванчиками в импровизированной зоне ожидания. Хорошо хоть дверь оказалась одна-единственная. [тук-тук] — Чосо? — произносить чужое имя было непривычно… и одновременно с тем в затылке снова зудело чувство, будто он уже много раз слышал это сочетание звуков. Хотя, нет… будто он много раз его проговаривал. — Юджи?! — дверь распахнулась с такой силой, что державшийся за ручку Итадори полетел носом вперёд и точно этот самый нос бы разбил, не поймай брат его за подмышки. — Извини! — мужчина охнул, поддерживая Юджи, пока тот растерянно пытался вернуть себе чувство равновесия. Вблизи от Чосо приятно пахло хвоей и дождём, и мальчишка замер, чувствуя, как смягчённый подавителями аромат альфы буквально обволакивает его, но не отвратительным жёстким принуждением, а словно бы мягким облаком, влажной прохладной тканью в невыносимо жаркий и душный летний день. Когда отец умер, Юджи ещё не умел ощущать уникальные ароматы. А дед был очень стар и не пах ничем кроме мыла — его железы уже давным-давно изжили свой собственный запах. Поэтому Юджи просто не с чем сравнить аромат Чосо. Может быть альфы внутри семьи пахнут совсем по-другому? Или это всё-таки индивидуальный аромат, принадлежащий исключительно Чосо Камо? [аромат, не вызывающий тошноту и страх] [аромат в который хочется завернуться и спрятаться от всего остального мира] — Это было немного внезапно — то как ты открыл дверь… — пробормотал Итадори, всё-таки заставляя себя отстраниться. Стало невыносимо стыдно за свою реакцию и за то, что не удалось отлипнуть сразу же. — Кечизу посоветовал обменяться номерами телефонов, — взгляд Юджи бегал по кабинету, мальчишка никак не мог заставить себя посмотреть Чосо в лицо. Заваленный бумагами стол, тяжёлый органайзер с кучей канцелярии, большой витражное окно, выходящее прямо на людную улочку перед кафе. Точно так же, как и коридор, кабинет обшит лакированным деревом, дающим золотистые отсветы от зажжённой на столе лампы. А другого освещения и нет — видимо так Чосо удобнее в навалившихся на город сумерках. Или, может он просто не хочет перекрывать нежно-зелено-желтый свет фонарей, преломлённый, окрашенный и падающий с улицы через витражное стекло. — Юджи… — теперь уже голос Чосо мог показаться растерянным и Итадори покосился на старшего брата. — Иди-ка сюда, — голос мужчины охрип, минимум на несколько тонов. Он схватил Юджи за предплечье и потянул к лампе, вздёргивая её повыше, совершенно не жалея жалобно взвизгнувший штатив основания. — Что-то не так? — сначала парень не понял в чём дело, но в следующий момент пальцы мужчины уже взялись за воротник его толстовки, раскрывая пуговицы до самого нижнего шва. Зато стало явно что именно увидел Чосо и что привело его в такое замешательство. Широкая полоса очень хорошо выделанной кожи, плотно-плотно прилегающая к горлу, на крепком металлическом замке в области кадыка. Шириной в два с половиной пальцы спереди и с накладкой шириной в три пальца сзади, зато надёжно закрывающая за́паховую железу от любого ебанутого на голову альфы, если такой появится и кинется. Хотя, по идее, подавители должны были помочь Юджи избежать внимания альф, избавляясь от запаха омеги, но Кугисаки настаивала на максимальной безопасности, снова приводя дурацкие сравнения, про то, что девушка может сколько угодно пить противозачаточные, но полноценно её защитит только секс с презервативом. Юджи невольно покраснел вспоминаю эту идиотскую аналогию. — Да, я омега, — мальчишка глянул исподлобья. — С этим что-то не так? Что-то явно не так — у Чосо подрагивали пальцы, он так и не опустил руки, после того как расстегнул горловину воротника. Взгляд чёрных глаз внимательно осматривал полосу ошейника и кожу вокруг неё, в какой-то момент мужчина даже заставил Юджи повернуться, чтобы увидеть его шею сзади. — Каким… образом? — короткие гладкие ногти брата царапнули по защите и Итадори только заметил, что они, кажется, покрыты толстым слоем чёрного гель-лака. — Родился таким, — мальчишка раздражённо передёрнул плечами. — Может… хватит? Это очень неуютно. Или ты реально имеешь что-то против омег? Всё-таки по большей части вторичный пол людей — это «бета», а остальные — примерно тридцать процентов населения. За счёт такого соотношения, беты часто смотрели на альф, омег и гамм как особенную касту. Не обходилось и без трений. Существовали те, кто воспринимал омег исключительно как… шлюх. Просто за их инстинкты, требующие секса и размножения. При этом альф за эти же инстинкты и повышенную агрессию просто боялись, ходя перед ними на цыпочках. — Я не хотел тебя смутить, — голос старшего брата прозвучал надтреснуто, и он осторожно погладил шею Итадори, вызывая целый сонм невольных мурашек, перед тем как начал судорожно, но преувеличенно аккуратно застёгивать ворот обратно. — Просто у нас в семье никогда не было… таких прецедентов. Даже наш отец-гамма… та ещё тварь. Сам кого хочешь на ноль умножит и легко за себя постоит. — То есть это сейчас намёк на то, что я себя защитить не могу? — очень захотелось оскалиться и зарычать от такого отношения, но Юджи сдержался. Все же Чосо хотя бы не начал вести себя оскорбительно. — Умом я понимаю, что скорее всего можешь. Но у меня сейчас даже под таблетками что-то внутри начинает рычать от мысли что кто-то может попытаться… Что именно кто-то может попытаться ясно им обоим. — Жаль… что ты меня не помнишь… наверное, иначе не воспринимал бы так в штыки, — глухо проговаривает старший брат. Юджи растерянно моргает, чувствуя, как раздражение вымывается чужим запахом. И фраза Чосо… от неё что-то снова зудит в то части головы Итадори, где возникают его странные тяжёлые сновидения. — Ты сейчас специально на меня феромонами давишь? — Юджи сглатывает. В отличие от привычных запахов, аромат Чосо пробирается внутрь незаметно, безболезненно… очень опасно. — Это инстинкт, — Чосо грустно улыбается и с видимым усилием убирает руки, отходит от Итадори назад. — Ты ведь сейчас на подавителях? Это очень хорошо. Но я всё равно… можно мне проводить тебя до дома? — кажется в первый момент Камо собирался просто ультимативно заявить о своём намерении стать провожатым, но в последний момент все же смягчил формулировку, дал Юджи выбор, за что тот мысленно прибавил ему очков. Первый в его жизни мужчина-альфа, ведущий себя не как агрессивный злобный собственник. — Но у тебя, кажется, дела, — кивнув на бумаги, занимающие собой большую часть стола, Итадори вдруг увидел на столешнице забавные круглые очки. В этой жизни Чосо носил очки? [в этой жизни?] Юджи мотнул головой, отгоняя очередное наваждение. — Эти дела не кончатся никогда, — Чосо посмотрел туда же, куда и Юджи… и, кажется… цыкнул? — Ладно-ладно. Я не далеко живу, — Итадори тихо рассмеялся, поняв, что верно отобразил услышанный звук. — Где мне записать свой номер? Чтобы он не потерялся во всём этом бумажном великолепии? Вместо ответа, Камо взял со стола перманентный маркер и молча закатал до локтя рукав чёрной хлопковой рубашки, вызывая у Юджи ещё одну вспышку кратковременного ступора. Но парень послушно взял маркер и, осторожно придерживая Чосо за запястье, чтобы чужая рука не сдвигалась из стороны в сторону, вывел чёрными цифрами номер своего телефона. Подумал и на всякий случай подул сверху, чтобы влажные чернила быстрее высохли, не пачкая ничего. На Чосо одеты довольно дорогие и ярко-голубые джинсы, на таких очень легко посадить пятна. — Просто можно было бы сразу забить в память смартфона… — тихо произнёс мальчишка, дойдя до такой простой идеи постфактум. — Так тоже неплохо, — мужчина в ответ едва заметно усмехнулся и закатал второй рукав — видимо, для симметрии, а потом открыл дверь, предлагая Юджи выходить первым. — Пойдём? Тут все пропахло моими феромонами. Чем дольше будешь здесь находиться, тем сильнее надышишься, как краской. Может закружиться голова. — Ты много знаешь, — Итадори постарался побыстрее проскользнуть мимо Чосо, даже дыхание задержал. Было очень легко ощутить себя кошкой, почувствовавшей приятный запах свежепостиранного и высушенного белья… и решившей выкататься на нём. Юджи прибавил шагу, почти скатился с лестницы, подсознательно убегая от этой мысли. Почему его организм решил воспринять приятными именно феромоны старшего брата, а не какого-нибудь парня в старшей школе?! Пока он там учился, практически умирал от вони, доносившейся из мужской раздевалки. Естественно, как омега, Юджи переодевался и занимался отдельно — школьная администрация старалась избежать любых возможных казусов. Альф точно так же гоняли отдельной группой и любой урок физкультуры у них заканчивался дракой… причём побеждала обычно Кугисаки. Какофония наполненного людьми и их запахами зала ударила по слуху и обонянию. Открыв дверь из полумрака на свет, Юджи фактически ослеп и невольно замер, практически парализованный. Омегам не рекомендовалось находиться в больших толпах. Не рекомендовалось перегружать себя, не рекомендовалось поднимать тяжести, не рекомендовалось заниматься травматичными видами спорта… много чего не рекомендовалось. Не смотря на своё относительно крепкое телосложение Юджи ощущал себя отвратительно слабым, будто расплачивался своей беспомощностью за какие-то прегрешения в прошлой жизни. И сейчас он ощутил эту гребаную слабость в полной мере. — Осторожнее, — голос Чосо обволакивал, как и его запах — низкий, густой, тихий, вкрадчивый. Тяжёлая рука легла Юджи на плечи сейчас аромат феромонов альфы показался благом, отгораживая Юджи от людской массы. — Пойдём на улицу. Вот только потянул его не к центральному входу, а к кухне, если судить по приятным ароматам, перебившим запахи чужих тел. Звон кастрюль и сковородок, шум воды… блаженная тишина. Чосо вытащил Юджи через чёрный ход в крохотный переулок который, скорее всего, использовали, чтобы подвозить продукты. Тут даже мусором не пахло, хотя в самом конце, — в тупичке, — виднелись плотно закрытые большие контейнеры. Но самое главное тут царил приятный полумрак, а шумящий Токио остался где-то на периферии сознания. — Я может быть и не спец в омегах, хоть и знаю некоторые мелочи, но ты точно уверен, что все в порядке? — Чосо не убирал рук, продолжая удерживать Юджи за плечи, прижимать к себе, словно рядом был кто-то от кого младшего брата требовалось защищать. Вне помещения его феромоны превратились в лёгкий аромат леса после дождя и Итадори с тихим глухим звуком уткнулся в чужое плечо, позволяя себе расслабиться. — Юджи! — в голосе Камо проскользнула паника. — Все… хорошо. Теперь — хорошо. Я… обычно я не хожу по таким людным местам. Или хожу с Нобарой — она перебивает своим запахом все остальные. Но куда чаще я просто сижу дома, — плечи Итадори поникли. Если до этого в кабинете он готов был скалиться на любые предположения о своей слабости, то сейчас именно слабым он и являлся. Сейчас Чосо мог бы начать задвигать про таблетки, отбивающие обоняние, да только они оба, судя по всему, прекрасно знали насколько тяжело организму если давить действительно всё аспекты дополнительного восприятия. Запах, обоняние, течки — от всего этого можно избавиться при помощи лекарств… сократив тем самым свою жизнь до минимума. На самом деле идеально для любого омеги — находить себе альфу на время течки. И ещё идеальней — найти того альфу, который поставит на него метку, создать пару, раз и навсегда избавляясь от большей части негативных сторон восприятия. Можно ли вообще найти кого-то настолько идеального, чтобы связать жизни до такой степени? — Юджи, — голос Чосо мягко проник в ту вату, где сейчас пребывало сознание Итадори. — Пожалуйста, скажи свой адрес. Я подгоню машину. Даже если ты живёшь недалеко, вытяжка и кондиционер — это лучше, чем прогулка в многолюдной толпе спешащих белых воротничков. Мужчина был совершенно прав, что уж тут. И, если быть честным, Юджи даже не мог вспомнить, произнёс ли он адрес вслух или только о нём подумал… наверное всё-таки произнёс — когда парень в следующий раз открыл глаза, то увидел прямо над собой тёмный потолок автомобиля. Судя по тому, что не укачивало — машина стояла на месте. Салон наполнял едва ощутимый аромат уже знакомого феромона, но самого Чосо не было видно. Итадори медленно перевернулся на бок, чуть не свалился и понял, что лежит на задних сидениях. Авто оказалось достаточно просторным, чтобы он мог растянуться поперёк кресел почти не поджимая ног. А в приоткрытую дверцу водителя виднелась до боли знакомая тихая улица, где находился дом Юджи. [щелчок] Теперь открылась и задняя дверь. — О, ты очнулся, — Чосо ввинтился в салон, нависая над растерянно лежащим Итадори. Тот уже пришёл в себя, но всё равно не торопился подскакивать, опасаясь возвращения головокружения. — Чосо… — наверное что-то было в голосе Итадори, что заставило Камо замереть. [назови меня старшим братом] [хотя бы один раз] — Да, это я — Чосо, — мужчина мягко, надтреснуто улыбнулся. Темнота в его глазах словно зашевелилась, и он осторожно отодвинулся. — Тебе надо домой, Юджи — привести себя в порядок и лечь поспать. Камо терпеливо дождался, пока с Юджи схлынет это выворачивающее мозги наизнанку чувство дежавю и протянул ему ладонь, чтобы помочь выбраться из машины. — Ключи? Или сам? — рука Чосо мягко обернулась вокруг талии Итадори, пока он вёл его к дому. Сначала Юджи попытался вставить ключ в замок, но когда понял, что руки безбожно дрожат, то вздохнул и отдал брату всю связку. — Извини, — глухо произнёс мужчина, заводя мальчишку в прихожую. — Если бы ты не остался чтобы поговорить со мной, то успел бы добраться до дома до толпы. Я совершенно бесполезный старший брат… — Говоришь так, будто у меня своей собственной головы на плечах нет, — пробурчал смущённый мальчишка, осторожно присаживаясь на небольшую кушетку в прихожей. — Черт… сколько времени? Если я не напишу Кугисаки до полуночи, что со мной все хорошо, она же действительно позвонит в полицию и направит наряд в сторону твоего кафе. — Какая энергичная, — Чосо тихо рассмеялся и присел на корточки под удивлённым взглядом Юджи. Длинные крепкие пальцы легко стащили обувь с ног младшего брата, благо разбитые кроссовки позволяли сделать это без малейших усилий. Спасаясь от неловкости такого непривычного и заботливого действия, Итадори полез в карман джинс за телефоном, чуть не выронил его, чудом удержав в подрагивающих руках и отстучал Нобаре обещанное сообщение. Ю: [я дома, все в порядке] Отметка «прочтено» появилась буквально через пару секунд, словно девушка ждала пока ей напишут. Н: [ты чудом успела, Золушка] Взгляд Юджи метнулся к часам в углу экрана. [23:42] Ю: [пришлось оставить свой номер телефона принцу — туфельки он не принимал. спокойной ночи фея-крестная] О том, что брат сейчас находится с ним дома Юджи предпочёл умолчать. Боже, да если бы он только написал — Кугисаки бы из него всю душу вытряхнула. А если бы не попрощался, то она бы обязательно начала задавать вопросы. Теперь же можно с чистой совестью отключить интернет — всё равно Нобара завтра с утра побежит на пары, значит до вечера не вспомнит о своих собственнических замашках и о необходимости вытрясти из Юджи детальный отчёт о его общении с семьёй. Итадори облегчённо выдохнул, откладывая телефон на кушетку, рядом с собой… и встретился взглядом с Чосо, все так же сидящим напротив, на корточках. — Требует отчёт? — мягко спросил мужчина. Юджи медленно кивнул. — Будь я на её месте, постоянно бы волновался где ты и с кем, — тон не поменялся, но… изменился уровень феромонов, едва ощутимо начиная пребывать и ползти вверх. [назови меня старшим братом] [хотя бы один раз] Итадори сглотнул, мотнул головой, пытаясь развеять очередное наваждение. Чосо Камо, сидящий перед ним молчал. Чосо в голове Юджи требовательно смотрел глаза в глаза. На поверхности тёмного росчерка поперёк его переносицы набухали тяжёлые капли крови и ползли вниз по лицу. Итадори дёрнулся, протягивая руку и пытаясь их стереть. Однако с родимого пятна на лице Чосо ничего не текло. Микро-сны? Его психоз вышел на новый уровень и теперь просачивался из сновидений в реальность не просто ощущениями, а ещё и жуткими картинками? — Юджи — все в порядке? — Чосо опустился на колени и подался вперёд, опираясь ладонями о кушетку по бокам от Итадори. — Просто… переутомился… — мальчишка практически вжался в стену, казалось взгляд Чосо поглощает его, топит в том, чем никогда не существовало. [мои братья говорили что-нибудь перед смертью?] [нет… но они плакали] Волна феромонов словно вода поднялась над сдерживающей её дамбой. Подавители — лишь таблетки. Иногда их дозы не хватает, чтобы перекрыть в с ё. Запах хвои и влажной свежести на зелёных иголках, казалось, затекал во все отверстия в теле, обволакивал, топил в себе… и поднимал со дна что-то спрятанное неимоверно глубоко. — Не надо. Чосо, не надо! — Итадори вцепился в руки брата, пытаясь отпихнуть их от себя. Боль, грусть, ненависть к самому себе, горечь утраты, беззвучный крик, злость, ярость, отчаянное желание отомстить. Вот что лежало на дне раньше и что душило Юджи теперь. — Не надо! [лицо Чосо, сгорающего, как подожжённый лист бумаги, обугливающегося по краям] Пальцы Итадори соскользнули с каменных запястий альфы — только для того, чтобы сомкнуться у него на шее, чтобы обнять в последний раз, перед тем как он исчезнет навсегда. [аники] — Ты… помнишь меня, Юджи? — Чосо разрушил ужасную картинку, заставил её осыпаться сажей и копотью, обнимая мальчишку в ответ, прижимая к себе так близко, что становилось невозможно дышать. Вместо ответа Итадори всхлипнул, чувствуя, как намокает от слез лицо. — Этого не может быть… это всего лишь бред, — волна остановилась. Феромоны альфы натолкнулись на ещё одну стену, выстроенную медикаментозно подавителями, принимаемыми Юджи и Чосо практически зарычал, явно её почувствовав, поняв, что его запах не может пробиться до самого конца, не может извлечь спрятанное. От того как завибрировала чужая грудная клетка Юджи бросило в дрожь, сквозь шум и какофонию в голове попыталась проскользнуть здравая мысль, что нельзя вот так бездумно подпускать близко незнакомого альфу. — Это не бред, — глухо пророкотал голос, который сейчас и близко нельзя было назвать мягким. — Уходи, — Итадори с огромным трудом расцепил руки, пытаясь оттолкнуть Чосо от себя, отпихнуть, заставить отпустить его. Не тут-то было. — Всё будет хорошо, Юджи… я просто заставлю тебя вспомнить, — сухие бледные губы мазнули по виску брыкающегося омеги, а потом Чосо резко по-звериному сжал зубы на его шее. Не там, где ошейник закрывал запаховые железы, но чуть выше, просто передавливая сонную артерию. Итадори забился в крепкой хватке, заскулил… а потом почувствовал, как соскальзывает в темноту. В темноту, полную запаха хвои после дождя. [стук] [стук] [стук] Звук соприкасающихся каменных шариков — Юджи узнал бы его в любом состоянии, в любое время. Именно так звучали намотанные на руку чётки из нефрита, которые он носил почти не снимая. Но на собственном запястье оказалось непривычно и пронзительно пусто. Итадори вяло пошевелился. Вставать ужасно не хотелось, как и всякий раз после очередного сна, в котором умирали до боли знакомые и одновременно совершенно чужие ему люди. Казалось, он не отдыхал ночью, просыпаясь ещё более вымотанным, чем укладывался. Спасало лишь то, что набившие оскомину и выученные наизусть сны приходили не каждую ночь. [стук] Почему чётки стучат, если он их снял? [стук] — Ты проснулся, Юджи? — мягкий голос, раздавшийся совсем рядом, заставил Итадори резко распахнуть глаза и дернуться… но сесть в постели он не смог. Запястья оказались плотно, хоть и не болезненно связаны вместе и над головой, примотаны к деревянному изголовью постели, принадлежавшей ранее родителям. Рядом с постелью, в обитом тканью кресле, устроился Чосо в очках и с книгой на коленях. Левой рукой он перебирал снятые с запястья Юджи чётки. Да, если бы мужчина их не снял, то не смог бы безболезненно связать Итадори руки. В памяти начали возникать картинки всего произошедшего перед тем, как Юджи потерял сознание. Его бред… не просто вырвался в реальность, но и словно отразился в Чосо… Как будто тот знал обо все, что творилось у Итадори в голове. -… зачем? — собственный голос прозвучал хрипло, в горле саднило и Юджи тут же закашлялся, замолкая. — Извини… возможно я слишком сильно пережал тебе гортань, пока кусал, — Чосо аккуратно закрыл книгу — что-то в мягкой обложке, из личной библиотеки Итадори, явно взятое с полок. За его спиной меж плотно задёрнутых штор пробивался яркий свет, говоря о том, что уже наступил следующий день. Мужчина снова мягко улыбнулся, но как показала практика, его улыбке не стоило верить. Сквозь ласковые интонации проглядывало нечто куда более жёсткое. Юджи медленно пошевелил руками, пытаясь понять, удастся ли освободиться, но обмотка начиналась от локтей и заканчивалась у запястий, а под неё Камо подложил мягкие флисовые салфетки, чтобы не пережать кровоток. — Не пытайся, — Чосо качнул головой, стянул с носа очки и отложил их вместе с книгой на прикроватную тумбочку. — Ты так долго убегал от самого себя, что я больше не могу позволить тебе продолжать, — пересев на край постели, Камо поправил на замершем Итадори плед. В нос тут же закрался усилившийся запах хвои. В доме Юджи не было такого пледа — мягкого, воздушного и безумно дорогого. А ещё когда ткань скользнула по коже, Итадори осознал, что под ней на нём нет ни клочка одежды… — Это из моей машины, — казалось, Чосо читает его мысли, отвечая раньше, чем Юджи успеет сказать что-либо вслух. — Я хотел, чтобы ты спал в моём запахе. Вчера вышло грубо — ты был на подавителях, я был на подавителях… а феромон должен прирастать естественно и постепенно. [подавители] Юджи широко раскрыл глаза. Он пил таблетки дважды в день — перед сном и сразу проснувшись. Вчерашний приём оказался пропущен. — Мне надо… надо выпить подавители, — вышло почти жалобно. Он знал-знал-знал, о чём ему скажет Чосо, едва увидев, как чужие губы снова растягиваются в этой обманчиво-нежной улыбке. — Нет, не надо, Юджи. Никаких больше подавителей. Ты травишь ими сам себя. Есть куда более приятный способ пережидать течки и быть защищённым в этом мире, — Камо положил ладонь на чужое горло, давая понять, что ошейник или вскрыт, или срезан. В любом случае, запаховые железы, расположенные под кожей на шее, остались беззащитны. — Я буду наращивать свой феромон постепенно и до тех самых пор, пока ты не потечешь для меня. В тот же самый момент аромат хвои начал заполнять окружающее пространство. Как Чосо и обещал — он делал это плавно, будто прибавляя температуру воды, регулируя концентрацию в воздухе. — Зачем тебе это? — ещё раз бессильно дёрнув руками, Юджи обречённо и нервно сжал вместе колени. Он вжимался в постель, чтобы быть как можно дальше от Чосо, вот только вряд ли бы ему удалось провалиться сквозь перекрытия. — Потому что ты мой драгоценный младший брат. Потому что ты — Итадори Юджи, — Чосо пожал плечами, словно Юджи был первоклашкой, спрашивающей у старшего брата прописные истины. — Боюсь, даже если бы ты родился бетой или альфой — рано или поздно я бы не смог перебороть свои инстинкты позаботиться о тебе. Но ты омега, — мужчина на мгновение прикрыл глаза с болезненным видом. — Ты родился омегой, словно этот мир решил поиздеваться надо мной и над моей выдержкой. — Ты… — Итадори судорожно облизнул пересохшие губы, но во рту почти не было слюны. Феромоны Чосо проникали в его тело, заставляя то медленно нагреваться. Пока мягко, вкрадчиво и приятно… но Юджи хватало и этого чтобы понять, как повышается чувствительность. Даже трение пледа о кожу теперь вызывало истому, слишком приятное для нормы ощущение, больше походящее на нежнейшую ласку. -… ты говоришь так… словно я должен был родиться… именно я… Как ему связно объяснить это странное послевкусие чужих слов? По словам Чосо выходило что на свет должен был появиться не любой возможный ребенок… а именно Итадори Юджи? — Именно так. Ты должен был появиться на свет, как и все мы. Ты ведь помнишь? Не так как я, ты не ассоциируешь то, что помнишь с собой, иначе говорил бы совсем по-другому… но ты помнишь. В отличие от большей части остальных, тех кто переродился, но счастливо живёт новой жизнь, полностью отринув воспоминания из прошлой. Воспоминания из прошлой жизни? Ещё совсем недавно Юджи бы мёртвой хваткой вцепился в человека, который поверил бы ему, сказал, что он не сумасшедший и объяснил, все происходящее. Все его сны, его вечное чувство дежавю, все эти знакомые незнакомцы в толпе. Вот только то, что разбудил в нём вчера Чосо своим феромоном… страх, отчаяние, горечь утраты…гремучий ядовитый коктейль, пригубив который, Юджи не желал пить его до дна. — Я не хочу… это… больно, — слова вырвались сдавленным скулежом, запах хвои наваливался так тяжело, как не мог ещё накануне, более не сдерживаемый никакими таблетками. — Да. Это больно. Ты пережил столько боли, — Чосо качнул головой. — Но я хочу увидеть Итадори Юджи — настоящего. Я хочу чтобы мой младший брат вернулся — ко мне. Я… имею на это право, — бледные пальцы проскребли по пледу, когда Камо стиснул кулаки с такой силой, что казалось костяшки вот-вот прорвут белую кожу. — Это… это всего лишь набор картинок в моей голове. Не мои, чужие воспоминания. И я не хочу даже их! — сейчас бы закричать, сорваться в истерику, но Юджи мог лишь тихо-тихо говорить, отрицательно мотать головой, оказываться от всего… пока ещё мог хоть от чего-то отказаться. — Не правда, Юджи, — старший брат улыбнулся так, как если бы услышал от него милую глупость. — Вчера я видел настоящего тебя. Всего на мгновение, но это был ты. Мои Юджи обнял меня, вспомнил меня. Стиснув плед в кулаке, Чосо потянул с тела Итадори укрывавшую его ткань, заставляя тело, ставшее сверхчувствительным содрогнуться от невольной сладкой судороги. — Ты отреагировал вчера на меня, на мой феромон, — в чёрных глазах сверкнуло что-то бесконечно жёсткое и жестокое, как прячущееся в темноте лезвие. — Я буду накачивать тебя им и трахать до тех самых пор, пока ты не вспомнишь себя. Пока ты не вспомнишь меня… нас с тобой. — Не надо… это… это изнасилование, — Итадори жалобно заскулил. — Изнасилование? — старший брат усмехнулся и демонстративно перевёл взгляд на бедра Юджи. — Ты твёрдый настолько, насколько это вообще возможно. Длинные пальцы Камо легли на промежность Итадори, погладили мягкие светлые волоски, спустились ниже и обхватили возбуждённый, подтекающий предэкулянтом член. Мальчишка вздрогнул, сжался до боли, но всё равно не смог подавить инстинктивного, рефлекторного движения бёдрами. Он всегда отказывал своему телу в возможности провести течку не в одиночестве, а с кем-либо. Черт, да он в принципе только и делал, что прерывал течки гормональными препаратами. Он пичкал себя подавителями, делал вид, словно может прожить эту жизнь как бета, словно может отказаться от своей животной сущности. [и теперь собственное тело мстило ему] — Плачь, если хочешь. Плачь — для меня. Намокай — для меня. Кончай — для меня. Только для меня и не для кого больше. Мой маленький несчастный младший братик, — наклонившись вниз, Чосо приник ртом к шее Юджи, к одной из малых запаховых желёз, находящейся на сгибе шеи и плеча. Такой простой, незамысловатый жест, мягкое касание сухих губ, но Итадори закусил внутреннюю поверхность щеки, чтобы не застонать. Если феромон Чосо нагревал тело Юджи, то сам его обладатель казался сгустком живого огня и там, где их тела соприкасались, жар тут же перетекал в Итадори, словно в пустой сосуд, распространяясь во все стороны, задевая все возможные центры удовольствия. Камо был прав… тело Юджи быстро и безжалостно переходило от обычного возбуждения к состоянию течки. [укус] Итадори вскрикнул, выгибаясь дугой под альфой от острой вспышки возбуждения. [укус] [всхлип] Если бы он мог, то сдержался бы, но сейчас Юджи ничего не решал. Тело отзывалось само, подрагивая от предвкушения и от восторга. Итадори сам не мог понять, когда и как, но, видимо он успел раздвинуть ноги, а Чосо недолго думая, воспользовался таким предложением, запуская руку глубже, тиская поджавшиеся яички, надавливая кончиками пальцев под ними, на мягкое местечко перед дыркой… из которой уже натекла целая лужицы смазки. Юджи чувствовал, как она выходит из него, как ручейком сочится наружу по болезненно сжимающейся кишке, как намокает ткань покрывала, на котором Чосо устроил его накануне. — Я могу… потрогать тебя «там»? — Чосо медленно поднял голову, касаясь кончиком своего носа, чужого носа и ласково потираясь о него. [вблизи у аники оказались невероятно длинные чёрные ресницы] [он смотрел так застенчиво и нежно, как никто и никогда не смотрел на Юджи] [внимательные и чуткие руки едва заметно подрагивали у Итадори на бёдрах] [влюблённый] [нет, одержимый] [Юджи — все, что осталось у Чосо] [Чосо — все, что осталось у Юджи…] [… после того, как Махито забрал у него Нобару, а Сукуна — Мегуми] Свое-чужое воспоминание обожгло, вспыхнуло в голове первым цветком фейерверка. Но теперь Чосо спрашивал лишь для проформы. Не дожидаясь ответа, он скользнул внутрь тела Юджи сразу двумя пальцами, раскрывая мокрый вход. Как бы мальчишка не пытался сжаться, его мышцы сзади были слишком эластичными. Сама природа предполагала, что её дети-омеги могут пытаться сопротивляться случкам и сделала все, чтобы это сопротивление не помешало процессу. Чосо вошёл слишком легко. Первая фаланга. Вторая. Третья. Все внутри радостно запульсировало, стремясь как можно плотнее обхватить чужие пальцы. — Ты такой нежный там, — глаза Камо широко распахнулись, а на лице появилась восторженная и влюблённая улыбка. — Так мягко… бархатно. Ужасно мокро и скользко. [первый раз был болезненным, обжигающим] [ненормально-желанным] [они ведь братья] [вот только кого это интересовало в почти разрушенном мире?] [Чосо заставил Юджи поднять бедра вверх, прижимаясь грудью к брошенным в кучу потрёпанным одеялам] [он вылизал его сзади, вынуждая краснеть и глухо скулить в собственную ладонь] [иногда зубы брата прихватывали края дырки, делая её чувствительной и воспалённой] [он смачивал его, сцеживал в него слюну] [но этого всё равно оказалось мало в качестве смазки] Голова Юджи моталась по подушке. После двух пальцев Чосо вогнал в него сразу четыре и теперь двигал кистью, трахая ею, с невыносимо пошлыми хлюпающими звуками, на каждом толчке заставляя смазку выплёскиваться наружу. Слишком много и невыносимо мало одновременно. — Просто перестань сопротивляться этому, Ю д ж и. Перестань сопротивляться себе самому. Запах Чосо становится таким плотным, что почти осязаемо забирается внутрь Итадори, наполняет его собой, принуждая течь ещё сильней, распирая там, до куда не достают пальцы. Но этого катастрофически мало. У Юджи были игрушки для течки… и он знал, что это сосущее чувство пустоты, это болезненное желание не успокоится, пока в него не забьются до самых кишок, пока он не ощутит, как его дырку медленно и мучительно растягивает большой узел, не позволяющий альфе и омеге расцепиться очень-очень-очень долгое время. Но даже с игрушкой нужного размера… всё равно было не то. Проще прерывать течку, просто отказывать себе, раз невозможно получить полноценное удовлетворение. [Чосо входит медленно и мучительно] [он просто огромный] [когда Юджи сидит сверху на чужих бедрах…] [или, когда старший брат сгибает его пополам, подхватив под колени…] [… то можно увидеть, как внизу живота образуется выпуклость] [там, где головка чужого члена упирается в кишки] Чосо вынимает пальцы, облизывает их от густой, похожей на желе, смазки. — Ты и пахнешь, и на вкус, как выращенные на солнце апельсины, — Чосо тихо смеётся, медленно опускает Юджи на живот согретые теплом его [Чосо] тела чётки, бусина за бусиной, лаская гладкой поверхностью сверхчувствительную кожу. [нельзя провести сто пятьдесят лет запечатанным и остаться в своём уме] [Чосо зациклен] [Чосо маниакален] [Чосо до безумия ревнив] [Чосо превращает нежность в насилие, а насилие в нежность] [только у Юджи никогда не было других отношений] [он не понимает насколько их связь больная и болезненная] [догадывается, быть может] [и закрывает на это глаза] [двадцать четвёртого декабря Сатору Годжо сразится с Сукуной] [у Чосо и Юджи нет и месяца на то, чтобы побыть вдвоём] — Чосо… — Юджи всхлипывает, сгибает сильнее колени, глаза горят так, будто внутрь насыпали горячий песок, и мужчина рядом замирает. А Итадори все сильнее и сильней дёргает связанными над головой руками, кажется словно его выворачивает во всех суставах, кончики пальцев болезненно скребут короткими ногтями эластичный материал привязи. Из горла мальчишки вырывается не стон, но тихий вой. Это не похоже на течку, скорее на припадок. [огонь] [вокруг море огня] [пламя слизывает одежду, волосы и кожу, как бумагу] [но Юджи больше не чувствует жара] [его обнимает нежная кровяная прохлада] [Чосо стоит напротив] [тлеет по краям, как горящая фотография] [распыляет всего себя, чтобы защитить самое дорогое и драгоценное, что у него есть] [самого Юджи] [к р и к] От крика Итадори звенят стекла в оконных рама и зеркала трюмо, принадлежавшего матери. Он захлёбывается собственным воплем, как водой, давится и всё равно продолжает кричать, рассаживая глотку в хлам. — Я здесь, Юджи, — ладонь Чосо зажимает Итадори рот. — Дыши! Дыши носом! — мужчина наваливается на младшего брата всем своим, отнюдь не малым, весом, вжимая в постель. Щёлкают крылышки ножа-бабочки, извлечённого из кармана джинс, трещит ткань и руки Юджи свободны — для того, чтобы вцепиться Чосо в плечи. Запах кровяной взвеси сменяется нежной свежестью хвойного леса. Итадори глубоко втягивает его в себя, — почти до гипервентиляции, — а потом обмякает. Падает на подушки, тихо и часто содрогаясь от выворачивающих его наизнанку рыданий. Лишь через минуту, — не меньше, — Чосо рискует убрать ладонь от чужого рта. Она [ладонь] вся испачкана слюной, но мужчина не стирает её о любую ткань, а слизывает быстрыми торопливыми движениями, прежде чем прижаться к Юджи ближе, накрыть его своим телом, заслонить собой все и вся, окутывая Итадори феромоном, ставшим пронзительно нежным. В этом мире запах тоже может выражать чувства. [если мы умрём, Чосо…] [… давай встретимся ещё раз] [в следующей жизни] [пообещаешь мне?] Юджи лежит, свернувшись в позу эмбриона, прижимая колени к груди, пока Чосо обнимает его со спины, изгиб-в-изгиб тела. Тело мальчишки мелко и часто дрожит, он цепляется за руки обнимающего его брата, как утопающий, за спасательный круг. У Чосо до крови взрезаны все предплечья, но он словно не обращает внимания на эти глубокие и неровные царапины с проступившими бусинами медного. — Аники… Старший брат тут же отзывается, прижимаясь мягким поцелуем к чувствительному местечку за ухом Итадори. — Воды? Или одеяло? — тихо спрашивает Чосо, но даже не думает пока расцеплять объятья. Юджи тихо отрицательно качает головой. — … запах, — наконец извлекает из себя мальчишка. Сорванное горло хрипит, а звуки кажутся дрожащими, почти осязаемо вибрирующими. Чосо утыкается в чужой загривок, пытаясь расшифровать одно единственное слово, пытаясь понять, чего именно хочет младший брат… пока он сам не объясняет непонятливому старшему. — … ещё. Пожалуйста, — кажется Итадори снова готов плакать. — Мне… очень… больно. Да… запах. Чосо уменьшил поток своих феромонов до минимума, когда он смог дозваться до своего Юджи, слишком счастливый и, одновременно, напуганный его возвращением. Но тело младшего брата уже спровоцировано, а неудовлетворённая течка — это так же больно, как больно животным прообразам омег. Камо мог бы принести подавители, мог бы прервать вызванное им самим же тяжёлое состояние Итадори. Но он действительно больной на всю голову, когда дело касается Итадори Юджи. — Сейчас. Потерпи немножко, хорошо? — мужчина притирается к затылку мальчишки лбом, трётся о нежные светлые волосы, тянет в себя чужой аромат. [и вновь наращивает свой] Юджи тоже глубоко вдыхает, теперь без опаски или отвращения. [перед глазами огромное выжженное пустое пространство] [внутренний домен Итадори Юджи] [пепел и зола — не осталось даже костных фрагментов, как могло бы быть при кремации] [а внутри Итадори тоже — пепельно и пусто] [на чёрном обугленном плато лишь обгоревшие остовы многоэтажек] [в глазах пожар] [а глазах давным-давно уже нет слез] [он сидит, уткнувшись носом в колени, голый, измазанный в чёрной жирной копоти] [пока его плечи не оборачивает сладостным и прохладным запахом дождя] [пока он не полнится им до краёв наконец, впервые за много-много лет разрешая себе посмотреть в безоблачно-яркое синее небо над головой] — Они ведь все живы… да? — в глазах Итадори снова проступают слезы, но на сей раз он плачет совершенно беззвучно. — Все до единого, — старший брат выдыхает в гладкий загривок Юджи, чувствуя, как расслабляется мальчишеское тело. — Хорошо… — пацан сглатывает, прикрывая глаза. Он снова медленно нагревается, постепенно прекращая дрожать, осторожно выпрямляется, тянет брата на себя, чтобы тот тоже сменил позу, чтобы навалился сверху, накрывая своим жаром. Феромон Чосо настолько ощутим, что каждый вдох больше похож на глоток свежести. Мужчина горячий, ощутимо тяжёлый… — У тебя снова стои́т на то, как я плачу? — теперь с губ Юджи срывается тихий смех. — И на это тоже. Ты чудесно смотрелся связанным, — в Чосо не ощущается агрессии, как в других альфах. Но это не значит, что в нём нет жёсткости и жестокости — сочетание, которое завораживает и не позволяет сбежать. Что-то внутри Юджи словно по привычке пытается напугаться старшего брата, но… это ведь Чосо. — Так ты изнасиловал бы меня, аники? Сопротивляющегося меня? — Сопротивляющегося, плачущего и текущего, — Камо соглашается своим мягким тоном, с настолько потемневшими глаз, что в полумраке комнаты с плотно зашторенными окнами эти самые глаза кажутся тёмными матовыми провалами. — И насиловал бы тебя до тех самых пор, пока ты бы меня не вспомнил… хотя, возможно, залетел бы ты гораздо раньше. Не правда ли, я самый отвратительный старший брат? — Самый лучший, — Юджи утыкается лицом в подушки, расслабляет линию плеч, пока Чосо за его спиной избавляется от одежды. Крепкие мозолистые пальцы, покрытые крохотными шрамами, проходятся меж ягодиц Итадори размазывая свежую смазку, лаская внешний сфинктер пульсирующей кишки и снимая часть болезненности. Омегам к хренам не нужна никакая подготовка — природа этого мира подарила им поистине удивительную анатомию. В голове Юджи словно внезапно что-то лопается, растекается горячим и только-только осознанным. — Здесь… в этом мире… у нас могут быть дети. Действительно могут быть… — от растерянных и таких хрупких, надломленных интонаций, Чосо меняется в лице. Тяжёлая ладонь Камо ложится Итадори меж лопаток с силой прижимая его к постели, заставляя тихо охнуть. — Хочешь? — вкрадчиво уточняет старший брат и нельзя не заметить, как вспыхивает мальчишка, как нежнейший из оттенков розового расползается по его скулам, по обводам ушных раковин, по золотисто-смуглым плечам. Юджи не отвечает вслух, но сдавленно тихо кивает, утыкаясь носом в подушки. Его бедра подрагивают от накатывающего волнами возбуждения, он сам, возможно не замечает, как потирается об итак уже испачканное постельное белье. Чосо достаточно лишь ещё немного надавить феромонами, чтобы младший брат тихо и жалобно простонал, зарываясь в подушки ещё глубже, но теперь подаваясь бёдрами уже назад и вверх, инстинктивно принимая самую лучшую позу для глубокой и долгой случки. — На самом деле я думал, что если в этой жизни ты будешь альфой, то мне придётся привязать тебя к постели и накачивать своими феромонами, пока ты инстинктивно будешь щёлкать в мою сторону зубами, — ладонь Чосо скользнула вдоль почти кошачьего изгиба чужой спины. Мужчина обхватил руками ягодицы Юджи, раскрывая их болезненно-широко, любуюсь нежно-розовым и воспалённым входом в чужое тело. Чуть-чуть более широкая дырка, чем у любого другого мужчины, нежный цвет слизистой, напоминающий по цвету женское влагалище, толчками выходящая наружу смазка. — Альфу очень сложно трахнуть. Стоит только его естеству осознать, что его хотят увидеть в пассивной роли и мозги буквально отключаются. А уж повязать альфу с узлом… Возбуждение самого Чосо выглядит почти болезненно — член ярко-розовый от прилива крови, больше похожий на половой орган животного, чем человека из-за тонкой кожи, с просвечивающими под ней крупными фиолетово-голубыми сосудами… … и из-за набухающего у основания члена узла. Он уже казался достаточно крупным, горячим и тяжёлым. Чосо провёл своим членом меж ягодиц Юджи давая ощутить этот жар и эту тяжесть. — Чувствуешь? — мужчина сомкнул ягодицы Итадори вокруг своего члена, давая ощутить рельеф и размер, заставляя Юджи сдавленно застонать от желания почувствовать это все внутри себя. — Он уже такой большой, что с трудом протолкнётся через внешнее кольцо мышц. А потом… разбухнет ещё сильнее. Заткнёт тебя, не позволяя отодвинуться или соскользнуть. Будь ты альфой, то выл бы и рычал от унижения и боли. Так что это хорошо — то, что ты омега. С этими словами Чосо приставил головку ко входу и с силой надавил бёдрами, плавно и туго вгоняя себя туда, куда его пальцы никак не могли бы достать. Узел действительно упёрся во вход, уже почти не желая входить, отчего Юджи захныкал, сильнее выгибаясь в спине. — Хочешь его, да? — на губах Чосо возникла блаженная улыбка, он жёстко и грубо сжал бедра младшего брата в самом прямом смысле натягивая того на себя, пропихивая утолщение у основания члена в болезненно и неимоверно широко растянувший проход. [толчок] Проскочив благодаря смазке через судорожно сжимающийся вход Чосо блаженно прикрыл глаза. В кишках Юджи обжигающе горячо и мокро, и оставалось ещё немного места для толчков, потому что там, — внутри, — он податливо растягивался, обволакивая член мужчины со всех сторон, как тугая перчатка. [толчок] Итадори застонал, выгибаясь уже просто под немыслимым углом, приподнимая задницу ещё выше, самостоятельно насаживаясь на альфу, чтобы крупный узел скользил у чувствительного местечка возле входа вперёд и назад, пускай уже практически не имел возможности выскользнуть наружу. Но не менее хорого ощущалась и общая толщина, и рельефная твёрдая головка. В той жизни, Юджи всегда подстраивался под чужие толчки так, чтобы они приходились по чувствительному местечку простаты, посылая по всему телу импульсы почти электрического удовольствия… но сейчас… Мальчишка тяжело задышал, приоткрывая рот, по подбородку побежала тонкая ниточка скопившейся во рту слюны. У него почти закатывались глаза от того каким чувствительным местом стала его задница, как обжигающе ощущался член старшего брата внутри. Кажется, Юджи мог почувствовать даже его форму, рефлекторно сжимаясь раз за разом. Даже трение плоти о воспалённую течкой слизистую доводило до состояния близкого к оргазму и с члена Итадори предэкулянт тёк на постель тонкой, не прекращающейся струйкой, образуя ещё одно мокрое место. Между ног тоже хлюпало, теперь смазка из задницы, выходящая при каждом толчке, вытекала не на постель, а выплёскивалась на пах Чосо и склизко спускалась по внутренним сторона бёдер Юджи до самых колен. — Юджи, — Чосо судорожно выдохнул, наваливаясь на брата со спины, начиная двигать бёдрами жёстче, стимулируя нежные чувствительные рецепторы внутри Итадори и заставляя того громко скулить итак почти сорванным горлом. — Юджи, — высунув язык, Камо провёл по сладко пахнущему загривку мальчишки, раз за разом словно пытаясь слизать этот чудесный вкус и аромат апельсинов. К хлюпающим звукам жёстко входящего в Итадори члена прибавились влажные и чавкающие отзвуки того, как жадно Чосо облизывал младшего брата. У него изо рта так же текла слюна, как у голодного дикого животного. Он, то и дело, скользил по загривку Юджи длинными острыми зубами, оставляя красноватые отметины, будто примеривался к этому чувствительному для любого альфы и омеги местечку. Альфа хватал альфу за холку в жесте доминирования. Альфа впивался в загривок омеги, во время секса, удерживая того от любой, малейшей попытки избежать случки. А ещё… … альфа кусал омегу за загривок до крови, до мяса, оставляя метку, загоняя свои феромоны прямо в запаховую железу, беря её под свой контроль. — Юджи, — голос Чосо рокотал, альфа почти перешёл на рык. Ему было мало драть этого мальчишку, мало было повязать его, мало было наполнить своей спермой и заставить вынашивать своих детёнышей. Мужчина ещё раз с силой вогнал свой член в чужие кишки, сам выгибаясь в спине, содрогаясь от судорог оргазма и нутро Итадори заполнило тёплое семя, вплеснувшееся щедрой волной… продолжающее течь, пока мужчина подмахивал бёдрами, выжимая из себя все без остатка. Но это всего лишь первый раз. Чосо замер, навалившись на так и не кончившего пацана, урчанием отзываясь на его жалобные скулёж, безмолвную просьбу продолжать. Ещё раз вывалил наружу язык, щедро облизывая нежную шею на холке. [вдох] [выдох] Юджи закричал. Острые клыки вонзились в него, помечая.