Моменты

Работать в маленьком, но уютном кафе возле агентств оказалось вполне неплохо. Но работа бариста и Сукуна – это что-то невообразимое. Конечно, он идеально выполнял свою работу – кто бы, блять, сомневался, - но общение с клиентами стало для Ремена препятствием. Обычно, видя клиента, хочется чтобы он просто сказал тебе, что хочет заказать, расплатился и молча ушел. Но нет же, блять, их кафе слишком ахуенно-невъебенное, и персонал должен быть подобающим. Нахуя вообще подписывать ебучие стаканчики? Впрочем, пока ему хорошо платили и не выебывались, Сукуна тоже хотел произвести впечатление – что он, к слову, с треском провалил, и его теперь боится половина персонала, - поэтому вел себя непринужденно, словно он, блять, само спокойствие и ангел во плоти. ___ Единственная, что смогла расположить к себе Сукуну, чтобы тот проявил благосклонность и не слал ее нахуй сразу же, оказалась девушка слегка младше него. Ее, кажется, тоже боялся персонал. Их столик всегда обходили стороной. «Может, оно и к лучшему» - думает Сукуна, лениво попивая свой бабл-чай, который принесла Рита, и краем уха слушает ее беспрерывную болтовню. Возможно, эта работа не такая дерьмовая, как кажется на первый взгляд. ___ Спустя пару недель Сукуна привык к обстановке. Запомнил постоянных клиентов, которые оставляли щедрые чаевые и выкидывал записки с номерами от грудастых красоток, что явно пытались привлечь внимание Сукуны. Что-ж, бесполезно. Только зря бумагу и салфетки используют. Не то чтобы Сукуна хранил пояс верности – уж про него то такое не скажешь, но в последнее время на девушек совсем не тянуло. Хотелось просто спокойно работать – удивительно, вообще-то, он удивляет себя уже четвертый раз, - и не париться ни о чем. Слишком много обязанностей было. «Надо наконец жить, а не выживать.» - напоминает сам себе Сукуна. ___ -Красавчик, не хочешь выйти покурить со мной? Рита, как всегда слишком надоедливая и тактильная, виснет сзади на его плечах, пока тот сидит за столом в свой законный, мать его, обеденный перерыв. Он тихо фыркает с раздражением, слегка поворачиваясь к той с напускным равнодушием. -И что мне за это будет? -Мм, вкусная сигарета и отличная компания? -Насчет второго сильно сомневаюсь, но я в деле, красотка. ___ Иногда в кафе приходили слишком ахуевшие, явно без инстинкта самосохранения, ведь Сукуна просто не может объяснить то, с какого хуя человек специально пролил кофе на прилавок и его пальцы. Рита помогла – она, блять, ходячая аптечка – и он нанес на пальцы крем, после обмотав их в бинты. Попало только правой руке, к счастью. Через подсобку, к черному выходу слишком быстро прошла Рита, на ходу сказав: -Прими человека, красавчик, и мы будем в расчете за то, что я убрала то кофе со стойки. ___ Сукуна ненавидит ее. ___ За стойкой какой-то белобрысый мужик, ростом чуть ниже Сукуны, который выглядит как мудак. Официальный костюм, строгие туфли, круглые солнечные очки. Мажор, что-ли? Впрочем, плевать. Сукуна лишь равнодушно-заинтересованно смотрит. Мол, говори какой тебе напиток, пока не въебал? Мажор лишь фыркает, смотря на него своими кристальными голубыми глазами из под очков. А после говорит высоким, насмешливым голосом, который уже раздражает Сукуну. Пиздец, без убийства в кафе явно сегодня не обойдутся. -А где здравствуйте? Сукуна хочет въебать по этой назойливой роже. -До свидания. Невозмутимо отвечает, и мужчина – ебать – смеется. Смеется, блять, а не просит принести список жалоб и менеджера. -А ты забавный. И какой-то смутно знакомый. Мне кокосовый раф и ваш номер, пожалуйста. Флиртует, что-ли? Ну ладно, даст номер младшего брата. Ему явно отношений не хватает, раз в комнате до сих пор висит плакат с Дженнифер Лоуренс. ___ -Ух, а он красавчик! Рита говорит, попутно вытирая руки и опять повисает на Сукуне, кладя голову ему на плечо. -Он попросил у меня номер, а я прямо как из песни Lovv66.* Рита смеется. -Ты дьявол! Бедный Итадори не выдержит это. Сукуна ухмыляется. Так ему и надо. ___ На следующий день белобрысый – блять, он забыл спросить имя в прошлый раз, – опять возвращается. Сукуне не везет. -Дорогой, наконец я понял, кого ты мне напоминал! Милый Юджи говорил, что у него есть вредный старший братик, но настолько? Он снова широко ухмыляется, а Сукуна раздраженно вздыхает и борется с тем, чтобы не закатить глаза. -Мне снова кокосовый раф и на этот раз твой номер, дорогой. Он акцентирует внимание на слове, а эта блядская ухмылка не сходит с его губ. Сукуна лишь кивает. Профессионал своего дела, мать его, а после на записке пишет черной ручкой, своим ахуенным почерком, - который всегда хотел Юджи (но он криворукий) – «пошел нахуй,» Сатору на это хмыкает, но улыбка с губ не уходит. А после буднично спрашивает. -А запятая зачем, дорогой? Сукуна невозмутимо кивает на стаканчик, где под Сатору Годжо написано одно-единственное слово. «ублюдок.» Белобрысый – Сатору Годжо – опять смеется. ___ У него красивая улыбка. Первое, что думает о нем Сукуна вечером, когда закрывает кафе, и от этой мысли хочется себе въебать. ___ Проходит неделя, и каждый день, как по часам, этот белобрысый уебок без инстинкта самосохранения возвращается, флиртуя с ним много и часто, иногда оставаясь и задерживая очередь. А потом он пропадает. ___ Он не приходит несколько дней. Сукуне плевать – конечно же, блять, он просто клиент с ахуенной задницей и красивой, мать его, улыбкой – но он все равно думает о нем много и часто. А потом хочется, чтобы он пришел. Флиртовал снова, много и часто, смотрел так насмешливо и заинтересованно, вел себя как щенок – несуразно и абсолютно нелепо. Сукуна хочет за это себе въебать, а Рита на его рассказ на вопрос, почему он чернее тучи, лишь ласково, прямо как мать, улыбается и обнимает его. Сукуна спокоен в ее объятиях. И оттягивает ее за волосы, ворча «слишком много я тебе позволяю, девчонка.» ___ А потом покупает ей этот тошнотворный бабл-чай. ___ Он приходит. Нет, Сатору приходит, и его не узнать. Он извиняется за свое долгое отсутствие, шутит в своей манере, но глаза у него темные, тоскливые, а коричневые круги под глазами не просто так появились. Сукуна смотрит пару секунд внимательнее, и брови его слегка поднимаются на его заказ. Простой, блять, американо. -Чего ты сказал? Сатору моргает и вновь широко улыбается, но уже натянуто. -Американо, дорогой. Без сахара, пожалуйста, но можешь туда плюнуть, я с радостью приму этот маленький непрямой поцелуй. Сукуна фыркает, отворачиваясь к аппарату. Не складывается что-то. И на вопрос, что случилось, он тоже молчит, лишь тихо пожимая плечами и говоря: «устал.» Ремен на это недовольно зыркает и тихо говорит, не привлекая внимания Риты, что за второй стойкой у противоположной стены тоже принимает заказ – установили пару дней назад. Посетители это оценили. -Мне то не пизди. Я, конечно, не лучший психолог, но пока предлагаю – рассказывай, или правда плюну в кофе. Сатору не смеется на это. Смотрит задумчиво, прямо в его глаза, пока Сукуна не глядя ставит стаканчик с кофе на стойку между ними. Молчит тоже, но ждет. Мать его, не это он хотел услышать. -Моя дочь умерла. То есть, это моя приемная дочь, у меня двое детей. Было двое детей, и эти несколько дней были похороны, я проводил это время с младшим ребенком, и… Сукуна обрывает его, тихо хмыкнув и засранец наконец поднимает на него взгляд. Уставший, сломленный взгляд, без маски темное лицо и спокойное, с толикой грусти. -Как она умерла? -Эм… Мы не заметили, но у нее был рак поджелудочной. – Годжо пожимает плечами, вновь отводя взгляд. –И, когда она свалилась утром на кухне, я… Я сидел, ждал пока она сделает нам завтрак, а она просто… Взяла и упала прямо перед моим лицом. – он слегка морщится. –Ее даже не довезли до больницы. Сукуна молчит. Не опускает взгляд, думает. Не в его стиле делать что-то, но он рисует на стаканчике морду кота и «Не унывай, придурок. Я с тобой.» Сатору на это солнечно и широко улыбается, и у Сукуны на секунду замирает сердце.