Тур. Номер. Постель

Мишка с ворчанием притерся поближе, мордой своей уткнулся ещё в шею и засопел, как огромный бурый мишка. Андрей на это лишь плечом повел, но отталкивать не стал — слишком привык к этому дуралею и его выходкам. А Миша, почуяв, что его не отталкивают мгновенно заактивничал — руками длинными оплел Андрея за талию, навалился телом на него и удовлетворённо замычал, ощущая как неподвижно-покорен в его руках Князь. Это определённо было приятно после всех споров по поводу песен, когда Андрей наконец не показывает зубы в ответ, лишь что-то ворчит себе под нос и позволяет Мише вертеть его во все стороны и лапать как тому заблагорассудится, не боясь схлопотать по голове. Такой Андрей нравится Мише больше. Такой Андрей будил в душе какого-то зверя, что оплетает своими конечностями, зарывается носом в шею и вдыхает любимый запах. Но такой Андрей появлялся всё реже и реже, уступая место какому-то чужому человеку с лицом Князя. И этот человек почти всегда раздражённо высказывался, рычал в ответ, тексты нехотя показывал, а потом недовольно хмурил тонкие брови, губы бледные поджимал и уходил, оставляя его одного. Снова и снова бросая его одного. Андрей недовольно мычит, когда шеи касается язык, когда Миша проводит влажную дорожку от плеча к уху и начинает громко сопеть. Андрей пытается отодвинуться, когда чужие зубы несильно прикусывают раковину уха, когда широкие ладони жадно скользят по его телу, забираются под одежду. Миша рычит, пресекает попытки сдвинуться и жмется ещё ближе. — Миш, нет, — со вздохом отозвался Андрей, открывая глаза и укоризненно посмотрев на Горшка. — Андро, мне надо, — шепнул умоляюще Миша, на мгновение заглядывая в серо-голубые глаза Князя и сразу же возвращается к его уху. Обводит раковину кончиком языка, немного играет с серьгой, а потом, с довольным урчанием, присасывается к шее. Любимой княжеской шее. Игриво кусает бархатную кожу, одновременно желая оставить метки, чтобы все видели то, что Князь принадлежит ему, и скрыть их маленький секрет длинною в двадцать лет. Но внутренний зверь перевешивает и челюсть сжимается крепче, зубы жадно вгрызаются в кожу, распарывая её, пуская кровь. — Миха, блин! — вскрикнул Андрей, отчаянно хватая Мишу за волосы и пытается его от себя оторвать. Но Миша не позволяет. Он очень громко и угрожающе рычит, давит всем телом вперёд, вжимая растерянного Андрея в постель сильнее. Он не отпускает свою добычу, он лишь сильнее притискивается, пытаясь вплавиться всем собой. — Нет... Миш... — сипит растерянно Андрей, не прекращая попыток выбраться. Но тот не отвечает, лишь ставит новый укус, чтобы все видели. Чтобы все знали. Андрею бы оттолкнуть Мишу, спихнуть с себя ногой, двинуть в челюсть, но он не может. Дело даже не в том, что Мишка на него взобрался сверху, не в том, что Миша сильнее, даже не в том, что Андрей не хочет причинять ему реального вреда. Просто внутри стоит какой-то блок, что не позволяет никогда перебороть, одержать верх, но и уступать он не желает. Но сегодня точно что-то не так. В Мишке иногда — в последнее время уж слишком часто — просыпается какой-то неведомая хтонь и на теле Князя расцветают синяки от загребущих рук и сильных пальцев, а ещё парочка укусов. А сегодня... Сегодня Мишка ещё и пьяный, слишком пьяный, поэтому силы он свои совсем не рассчитывает. С тем же недовольным рычанием вперемешку с удовлетворенным урчанием Миша задирает футболку на Князе, любовно оглаживает мягонькие бока и склоняется к груди, припадает с какой-то жадностью к ней. Андрей выгибается, он удивлённо стонет, ногами сучит, словно пытаясь выбраться из-под Михи, сбежать от сладкой пытки, ведь Горшок мгновенно пускает в ход зубы и юркий, обжигающий язык. Хочется отстраниться хоть немного, но Миша держит его крепко и не отпустит, пока находится в сознание. Хотя, может быть и без сознания — не даст уйти, сожмёт в своих руках столь ценное и желанное тело. — Ми... Ми... ша, — с трудом выдохнул Андрей, снова застонав от удовольствия, вжимаясь затылком в постель и на пару секунд выпадая из реальности. Однако, он быстро приходит в себя, косит плывущий взгляд на темную макушку, что теперь терзала его левую грудь, пока неуёмные руки нетерпеливо мнут его бедра. — Ну... Мхх... Мих... Ну что ты... А-ахх... Сволочь. Ну прекра~ати. Миша! — Не могу, — признался Миша, поднимая совершенно дикий взгляд на Андрея и строит жалобную моську. — Андрюх, я не могу прекратить. Мне очень надо. Андрей с протяжным стоном откидывается на постель, наконец высвобождая руки зажатые между ним и кроватью, закрывает лицо руками и затихает. Затихает сразу и Миша, взглядом выжидательным упирается в чужие руки, что скрывают пунцовую морду Князя. — Андрюх, — спустя пару минут тишины зовёт Горшок, ёрзает неуверенно, а потом кладёт горячие ладони на обнаженный живот, начинает ласково поглаживать. — Ну, Андрюх. Дай! — Что дать, Мих? Я тебе уже всё-всё отдал, — глухо доносится от Князя, а сам он ёрзает, словно от щекотки. — И стихи свои, рисунки, время, нервы, мир, сердце, душу и тело. Всё что было. Что тебе ещё нужно? — Не отдавал ты мне тело! — возмутился Миша, хватая Андрея за запястья, пытается убрать мешающие руки, чтобы взглянуть в лицо. — А синяки откуда тогда? От твоих неуёмных лап. А это уже метки, — нехотя поддался Андрей и насупившись, впивается серо-голубыми глазами в лицо напротив. — А ты не против, получается? — замерев, нерешительно уточнил Миша и робко улыбается, невольно сжимая пальцы сильнее. — Сначала ещё пытался сопротивляться, но ты ж упёртый как баран. И пробивной как ледокол. А ещё красивый, чертила, — хмыкнул Андрей, отводя глаза, а его оттопыренные уши заметно алеют. — Тебе сложно сопротивляться. Вот и я не смог. — Правильно, — довольно проурчал Миша, разжимая пальцы и опускает ладони, жамкая Княжеские грудные мышцы, как огромный котяра с наглой рожей. — Не сопротивляйся мне. Поддайся. — Мих, ты реально чертила, — сквозь зубы простонал Андрей, выгибаясь от ласк, глаза свои прекрасные жмурит. — Даже инкуб в этой черной рубашечке растегнутой почти на все пуговицы. У меня даже есть подозрения, что ты кого-то соблазнить пытаешься. — Тебя, Княже, — продолжил уже низким бархатным шёпотом Миша, прекрасно осознавая как такой голос действует на других. Знает и нагло пользуется, наслаждаясь положительной реакцией. — Кого мне ещё соблазнять-то, ё-моё? — Фанатов, — просто ответил Андрей, пробираясь шаловливыми руками под эту многострадальную рубашечку, сам гладит Горшка. — Они так пищат, когда тебя видят. Особенно, когда тебе приходит в голову похвастаться своей татуировкой на груди. — Ревнуешь? — облизнувшись, уточнил Михаил, скользнув рукой ниже, кладёт ладонь на металлическую пряжку, а второй рукой продолжает задирать его футболку. — Ничуть. Мне не нравится, что ты меня задвинуть на сцене пытаешься, — фыркнул смешливо Андрей, а потом широко улыбнулся, замечая упрямые морщинки между бровей. — Но в остальном я рад, что ты всё также скачешь по сцене радиоактивным зайцем. — А я ревную. Я очень ревную тебя, — нахмурился Горшенёв, вынуждая Князя чуть подняться, чтобы наконец стянуть мешающую футболку. — Ревнуешь? Глупости какие, — хмыкнул Андрей, позволяя себя двигать, раздевать и гладить. — Ничего не глупости! — возмутился Миша, нажимая на плечи и снова уложил Андрея под себя. — Ты ж всегда красивый был! Постоянно около тебя крутились всякие типы! — А выбирал я тебя, — с нежной улыбкой шепнул Андрей, ласково поглаживая Мишу по щеке, чтобы немного успокоить. — Всегда выбирал тебя. — А теперь ты хочешь от меня уйти, — будто не слыша чужих слов, продолжает бубнить Миша, гиптонизируя плотоядным взглядом обнаженный торс. — Миш, мы уже это обсуждали, — вздохнул Андрей, порываясь встать или прикрыться, ведь взгляд чужой вгоняет в краску. Бывало, что Миха смотрел на него потяжелевшим взглядом, но это всё было кратковременно, будто Горшок своих демонов присмирил поспешно. Они обсуждали вынужденную разлуку уже множество раз и множество раз из-за этого ссорились. Сейчас как-то не хотелось портить атмосферу, и так только утром грызлись из-за многострадального театра о цирюльнике из Лондона. А после концерта и вовсе хотелось отдохнуть. Но Мише ведь надо... Мише всегда что-то надо не вовремя. Сейчас тоже, не дал Андрею подняться, опрокинул его на постель, крепко фиксируя за плечи и навис сверху. — Да. Ты обещал вернуться, когда возобновится тур, — облизнувшись, сказал Горшенёв, смотря каким-то диким взглядом на вздымающуюся грудь. — Обещал. И от слов своих я не отказываюсь, — неуютно поежившись, ответил Андрей и всё-таки прикрывается. — Когда группа решит снова выступать, то я вернусь. Мишка засопел в ответ, принялся с новыми силами раздевать Андрея, оглаживая уже открывшиеся участки кожи, переключился на штаны. Пальцы его дрожали от нетерпения, поэтому пряжка никак не поддавалась. Михаил и начал психовать, дёрнул злосчастную пряжку и Андрей вскрикнул. — Давай остановится на этом? Ты и так заведён. Давай я тебе подрочу? Но если тебе так принципиально, то могу и минет сделать. Но учти, что на этом мы остановимся, — примирительно зашептал Андрей, перехватывая непослушные пальцы. — Не хочу! — насупился Миша, чуть задумываясь из-за хорошего предложения, но почти сразу отрицательно помотал головой. — Я тебя, Князь, трахнуть хочу. — А я как-то не хочу, чтобы меня трахали, — хмыкает Андрей, старательно глуша в себе начинающуюся панику. Они начали всё это ещё когда были зелёными. Поцелуи, обжимания по углам, дрочка на брудершафт, постоянные тисканья, пару раз даже минет был, но... До полноценного секса у них никогда не доходило. Андрей пару раз пытался уломать Мишу, уложить его на спину и доставить неведомое удовольствие, но тот взбрыкнул и не дался. Андрей тоже не собирался подставляться, так они и обходились остальным, иногда кидая слишком откровенные взгляды на желанное тело, но лезть не смели. Но, видимо, даже безразличному к сексу Михе это надоело и он решил взять за рога бычка, точнее Андрея за грудь и не только. — Надо. Мне надо, чтобы ты мне принадлежал, — хрипит в ответ Миша, высвобождая пальцы и снова принимается за штаны, наконец справляясь с пряжкой. — И зачем тебе это надо? Чего тебе не хватает? До этого же всё устраивало, — продолжил недоумевать Андрей, совершенно не препятствуя своему раздеванию, но и не помогал особо. — Не, Андро. Я всегда хотел тебя под себя подмять, — признался вдруг Мишка, чуть потупившись и Князь вдруг увидел не тридцатисемилетнего Михаила Юрьевича, а того шестнадцатилетнего Мишку, что смущался от поцелуев. Но видение быстро пропало, стоило взгляду темному и тяжёлому опуститься на его пах. — Особенно, когда ты стал таким аппетитный. — Ты меня сожрать или трахнуть планируешь? — нервно хохотнул Андрей, к своему стыду понимая, что такой деятельный и горячий Миха его очень даже устраивает, возбуждает. — Всё планирую, — воодушевленно выдал Миша, замечая в трусах движение. — Всё-всё с тобой сделать хочу, Андрюш. — Давай спать, Мих, — предпринял ещё одну попытку соскочить Андрей, пока Горшок с него трусы не стянул. — После концерта устал я. Отдохнуть бы. — Отдыхай, — милостиво разрешил Миха, хищно облизнувшись и решительно положил ладонь на чужой пах, чуть сжал, отчего в ответ раздался жалобный скуль. — Просто получай удовольствие, Княже. Дай его получить мне. Тяжело дышащий Миха в распахнутой черной рубашке, обнажающий бледную кожу, с чёрными взлохмоченными волосами и тёмным взглядом выглядел как чёртяка. А вкупе с грешными руками, что наглаживали его в попытке расслабить, и широченной улыбкой на пол лица обнажающей милые клычки — уже цельным демоном соблазнителем. Реальным инкубом питерского производства. Здраво рассудив, что один раз не... Ну можно ведь разок подставиться, чтобы потом требовать ответной услуги? И не то чтобы Андрею так хочется Михе засадить, просто это было делом чести. Может по молодости и хотелось ромашку эту лепестков лишить, да только природное любопытство и страсть к экспериментам не давала покоя. Жуть как хотелось узнать какого-то это, принимать в себя чужой член. Правда ли так кайфово? Да и что греха таить, оказываясь в очередной раз побежденным в их шуточной борьбе, ощущая тяжесть горячего тела сверху, заглядывая в темные, сверкающие азартом глаза, Андрей ощущал, как в паху стремительно тяжелеет. Почему-то ощущение некоторой беспомощности его заводило, а уж когда Миха включал свой бархатный баритон или просто низко с хрипотцой шептал, то всё. Тушите свет! Вызывайте пожарных, тут один Купчинский поэт-художник горит. Полыхает ярко, когда Михаил босса включает. — Андро, ты чего затих? — настороженно спросил Миша, теряя весь флёр соблазнителя, обеспокоенно заглядывая в глаза Андрея. — Вырубает? — Ты ж сам сказал, чтобы я отдыхал. Получал удовольствие, — намеренно ленивым тоном ответил Андрей, показательно широко зевая, и глаза прикрывает. — Поэтому я буду спать, а ты трахай. Зря, конечно, он решил Мишку подразнить. Так можно было вырулить на то, что они просто завалились бы спать, а так он прям напрашивался на ответные действия. И напрасился... Злобно пыхтяший Горшок рывком стащил трусы до колен, потом закопошился, стекая ниже и сдёрнул штаны с бельём окончательно. Забрался обратно, рывком перевернул расслабленного Князя на живот и коленом развёл его ноги шире. Андрей аж прифигел от таких действий и скорости. При звуке копошения за спиной он сначала напрягся, а при звоне бляхи — рывком обернулся. — Ты ведь не собираешься в меня на сухую «это» пихать? — уточнил растерянно, почти испуганно Андрей, кивая на чужой член, что звучно шлёпнулся о живот Мишкин. — Мих, я буду орать громко и матерится, если ты попробуешь «это» впихнуть в меня без подготовки. А потом, наплевав на репутацию, я на тебя заяву напишу за изнасилование, ибо ты меня точно такой дубиной порвешь. — За кого ты меня принимаешь, — деланно обиделся Миша, чуть остывая при виде испуганных серо-голубых глаз, спустился с постели и зашоркал в сторону своего рюкзака. — Сейчас растянем тебя. А потом засажу по самые яйца. — Миха, из тебя фиговый соблазнитель, — сообщил Андрей, краем глаза наблюдая как роется в своём рюкзаке Миша, как сводит озадаченно брови, когда не находит сразу смазку. Такого Мишу всегда хотелось зарисовать на бумаге. Да вообще Михайло ежесекундно хотелось зарисовать, не взирая на их ссоры. Просто за столько лет для Андрея было привычно рисовать Миху: будь он какой-нибудь хтонью или героем-любовником. На всех рисунках только Миха и никого иного представить было нельзя. Влюбленный идиот — не иначе. — Какой есть, — буркнул в ответ Горшок, наконец находя искомое и поспешил вернуться на постель, хлопнуть растекшегося Андрея по заднице. — Жопу подними. С недовольным кряхтением, Андрей собрал свои конечности и встал в колено-локтевую позицию. Зад специально отклянчил, продолжая дразниться. — Умница, — удовлетворённо мурлыкнул Миша, ласково целуя в ягодицу, и щёлкнул крышкой. — А теперь самое сложное. — Очень мило, что ты предупреждаешь мою... — иронично хмыкнул Андрей, но спустя мгновение задохнулся возмущенный стоном. — Твою мать?! Миха! Горшенёв с явной неохотой отстранился и с гордостью оглядел оставшийся след от зубов на розовой ягодице. Такую красоту хотелось отметить, точнее отметиться, и Миша себя особо и не стал останавливать, игриво куснул другую половинку, рукой проскальзывая под живот и крепко обхватил подрагивающий член, провёл пальцем по головке, размазывая предэкулянт. Андрей на эту манипуляцию издал какой-то непонятный звук, голову низко опустил. Миша счёл это как согласие и второй рукой коснулся поджавшихся яичек, очертил мошонку и подушечкой пальца надавил на анус. Попробовал просунуть палец, но Андрей инстинктивно сжался. — Расслабься, Андрюш, — посоветовал нежно Миша, принимаясь выцеловывать напряжённую поясницу и рукой продолжил дрочить, чтобы отвлечь от дальнейшего. — Я только чуть-чуть. Князь на это лишь недоверчиво фыркнул, но булки постарался расслабить. Он же согласился... Вообще, ни разу не соглашался, но будто против этого чертяги попрёшь. Он же тогда мозг вытрахает, а так... Так он реально будет трахать. Это ж по сосредоточенному пыхтению понятно. Подготовился Миха заранее, смазку даже какую-то фруктовую купил. Та по особому хлюпала в районе паха и скользящей там ладони, а ещё пахла сильно. Но Андрею стало не до этого, когда Миша попытался снова и ловко засунул фалангу, потом дело пошло полегче. Весь палец был полностью в Андреевой жопе, Миша ради интереса даже им подвигал там, извлекая из занимательного инструмента Андро интересные и мелодичные звуки. В ход почти сразу пошел второй палец, который начал входить туговато, но ладонь на члене хорошо отвлекла, что Андрей даже не заметил, как пальцы стали в нём двигаться. А как заметил, почувствовал в себе эти «ножницы», то сладко простонал, комкая в пальцах простынь. Стоном он своим вернул и Мишу, что как-то залип на упругих краях дырочки, что покорно растягивались под необходимый диаметр впихиваемого в зад объекта. Заслышав славный звук и чуть улыбнулся, задвигал кистью активнее, выжимая из Князя ещё кучу новых и приятных уху звуков. Эти стоны, скулеж и неразборчивые мычания можно было сравнить с музыкой, а самого Андрюху с каким-нибудь инструментом. Вот только очень редким, даже единственным в своём роде экземпляром. — Какой же ты... — с улыбкой выдохнул Горшенёв, наконец отлипая от жопы Князя и обращая внимание на его позу. Задница была поднята, а вот торс лежал на постели, как и взлохмоченная голова с красной физиономией. Руками Андрей вцепился в подушку, не доставая до спинки кровати, пытался даже многострадальную подушку к себе подтянуть, но как-то дело застопорилось. Миша наклонился к нему, пахом прижался к упругим ягодицам, ловя очаровательный и милый всхлип, дотянулся до подушки и подтянул её поближе к Андрею. — Ты такой красивый, Андрюш. Такой притягательный, — чувственно прошептал Миша, нежно целуя того в затылок, и продолжил двигать пальцами. — Такой податливый. Вкусненький. Весь мой. На последних словах Миша невольно задел внутри что-то плотное и Андрея сразу побросило. Он громко и тягуче застонал, невольно насаживаясь сильнее и мелко задрожал. От такой картины у Миши аж в глазах потемнело от желания и он рывком отстранился, принялся высвобождаться от мешающей одежды, ведь такого Андрея захотелось ещё сильнее. Аж невмоготу что нельзя насадить его на свой член резко и глубоко. Пришлось делать всё медленно: он осторожно ввёл головку, обеспокоенно наблюдая за напрягшемся Андреем, который снова на четвереньки встал; придерживая того за бедра двинулся дальше, ощущая восхитительную узость и жар, стрельнувшее от кончика пальцев до макушки наслаждение и животное желание начать одурело вбиваться в такое податливое тело. Пришлось себя притормозить, ведь Андрей в его руках окаменел, замер испуганным тушканчиком и даже звуков не издавал. — Ну же, Княже, — зашептал ласково Мишка, снова оплетая пальцами чуть опавший член и уверено задвигал рукой. — Потерпи немного. Сейчас кайфово станет. — Скорее бы, — простонал Андрей, переминаясь на руках, отчего стало заметно как под загорелой кожей перекатываются мышцы. — А то в жопу будто кочергу засунули. Хотя в твоём случае — кол. Горшок на это тихо засмеялся. Андрей старательно шутит, хотя заметно, как ему сейчас некомфортно, но он превозмогая всё пытается казаться спокойным. — Умница, — подбадривающе выдохнул во взмокшие затылок Горшок и охнул, когда Князь поддался назад, насаживаясь до конца с томным стоном, вскидывая голову. Внутри у Андрея было горячо, тесно и невообразимо приятно. Миша еле сдержался, чтобы не финишировать раньше времени, вцепился крепче в бедро и невольно цапнул Андрея за загривок, но сразу отстранился, принялся покрывать поцелуями плечо. Князь ахнул сладко, прогнулся в пояснице, укладываясь грудью на постель, и двинул тазом навстречу. — Ух-ты! У тебя кнопка есть оказывается, — обрадовался Миша, двинувшись назад, чтобы выйти почти полностью, положил ладони на талию и натянул Андрея на себя по самые яйца: резко и быстро, что даже шлепок пошлый раздался от соприкосновения бёдер с ягодицами. — Знал бы, что ты сразу подставляешься, куснул бы тебя за загривок раньше. — Иди ты, — вяло отбрыкался Андрей, вновь подтягивая подушку поближе и радостно вцепился в неё зубами, отпуская себя и глухо протяжно застонал. — Уже, — осклабился Миха и впился пальцами в бёдра жёстче, толкаясь остервенело, наконец получая полную свободу. И он ею воспользовался, ритмично вытрахивая из распластавшегося на постели Андрея приглушённые вскрики и стоны. А, когда проехался по простате, то извлекать из Андро он стал исключительно скулеж и всхлипы, то и вовсе стал вбиваться жёстче: короткими толчками неумолимо доводя их обоих до черты. Которая оказалась рядом, стоило почувствовать как задрожал сильнее Андрей, как он стал отчаянно подмахивать бёдрами, да и сам Миша был уже почти, с ритма вовсе сбился. Поэтому он, еле отодрав от упитанного аппетитного бедра руку, скользнул по животу и схватился за подрагивающий и сочащийся смазкой член, двинул кистью пару раз. А Андрею и этого хватило, чтобы выгнуться, каким-то непостижимым образом насаживаясь ещё глубже, и одновременно толкнуться в широкую сильную ладонь последний раз, чтобы кончить, содрогаясь всем телом, обмякнуть в крепкой хватке. Сам Миша догнал его за пару толчков, на чистом упрямстве сдержавшись, когда член сильно сжало во время оргазма. Поэтому через пару толчков, с утробным рычанием Михаил наконец кончил, натягивая обмякшее тело на себя, изливаясь глубоко внутрь. А потом рухнул на мычащего Андрюху, придавливая его своей тяжёлой тушкой. — Я с тобой в номере теперь ночевать не буду, — пробурчал Андрей, слабо трепыхаясь под скользящими по телу руками, что так рьяно его наглаживали. — Куда ж ты от меня денешься, — раскатисто рассеялся Миша, игриво прикусывая загривок и не спеша выходить из сжимающейся вокруг его члена дырочки. — Мы теперь крепко повязаны. И так просто я тебя я больше не отпущу.