Бесконечная Меланхолия

      Хотелось бы мне сказать, что я несся вперед со скоростью гоночного болида, обгоняя сам ветер, и смеясь в лицо моим преследователям, но все было иначе.       Чтобы бежать по рыхлому и глубокому снегу, мне приходилось высоко задирать ноги, в которые с каждым шагом забивалось все больше снега.       Как вы понимаете, все это не способствовало быстрому бегу.       Лена, опомнившаяся когда я рванул от нее, попыталась схватить меня, но промахнулась, после чего заорала во всю глотку «Взять его!»       Мертвецы ринулись за мной в ту же секунду, и, к моему сожалению, оказались гораздо проворнее, чем я предполагал. Расстояние между нами сокращалось с каждой минутой, а силы, накопленные мною с таким трудом, буквально таяли.       Только сейчас я понял, что мой план по сути был идиотским. Ну куда я убегу зимой, уставший и замерзший в бескоайней тайге?       От отчаяния у меня даже возникла идея залезть на дерево, но я отогнал ее.       По идее, я бы мог спрятаться, только как? Я слишком близко, чтобы потерять меня из виду, а пионеров было достаточно чтобы устроить оцепление и прочесать всю территорию внутри него квадрат за квадратом.       Лес внезапно кончился. Я оказался на какой-то поляне, диаметром метров в сто, где не было даже пней. Я хотел было рвануть вперед, но с противоположной стороны уже мелькали красные галстуки. Сзади мне тоже уже наседали на пятки.       Меня окружили.       Я выбежал вперед, и остановился в центре открытого пространства.       Похоже, на этом все. Мне конец. Даже интересно, что со мной сделает Лена, когда я окажусь у нее в руках? Наверное, мне все-таки не следовало говорить ей гадости.       Я инстинктивно отшатнулся, увидев, как ровный строй пионеров становится ко мне все ближе, и в этот момент моя нога уперлась во что-то твердое.       Это оказалась доска, которую здорово присыпало снегом. Я попытался поднять ее, но у меня не вышло — она была не сама по себе, я сжимал в руках не то паллет, не то фрагмент стены, который был весь покрыт влагой и почти полностью сгнил.       Я выматерился. Этот мусор не вышло бы даже взять в руки, речи о том, чтобы при помощи него отбиваться даже не шло, а я так понадеялся.       Разозлившись, я со всей силы топнул по дереву, и внезапно почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Я едва успел отскочить, прежде чем несколько квадратных метров снега просто обрушились в никуда.       В недоумении, казалось, были даже пионеры: возникшая бездонная яма произвела впечатление на каждого. — Набегался?       Раздавшийся за спиной голос мигом заставил меня забыть обо всем.       Лена смотрела со скучающим видом. — Тебе не кажется, что пора бы уже закончить с этим? Ну посуди сам — вот ты стоишь здесь, в тайге, промокший, обмороженный и находящийся на грани сумасшествия, и ради чего?       Я бросил взгляд в яму. Глубокая.       Лена осторожно, очень мягко сделала шаг в мою сторону. — Ни приближайся. — предупредил я. — А то что? — игриво поинтересовалась она.       Нашупав ботинком не то камень, не то кусок льда, я спихнул его в жерло бездны. Через несколько секунд раздался гулкий «бульк». — Брось, Семен. Ты никогда не был идиотом. Подумай лучше о том, что я смогу дать тебе, какой мир мы сумеем построить вместе!       Я посмотрел на нее, постаравшись вложить в свой взгляд все свое презрение. — Ты вот серьезно сейчас?! — поутихший из-за усталости и холода гнев начал брать свое. — Ты убила столько людей! Устроила натурально Судный день! Раз за разом, не желая ни о чем слышать, своими действиями перезапускала цикл, заставляя меня снова и снова наблюдать за катастрофой, которую ты сама же и сотворила, и пресекая при этом любые мои попытки оказать ей противодействие. — Этого всего можно было избежать. — Лена прилагала все свои усилия, но я чувствовал, как ее голос вибрирует. — Ты сам решил, чтобы все было именно так. Это из-за твоего упрямства мне пришлось так поступить. Все, что от тебя требовалось Семен, это просто сделать правильный выбор. Но ты этого не захотел…       Пионеры, до этого безмолвно наблюдавшие, будто ожили и постепенно стали сокращать дистанцию между нами. — Ты решил, что ты умнее всех, а когда я начала исправлять твои ошибки, ты стал этому сопротивляться. Более того, ты даже победил, и что же? Почему герой, который спас целый мир, вместо того чтобы пировать, вынужден прятатся и спасаться бегством, а заканчивает свой путь он в психиатрической лечебнице? Потому что ты поломался, Семен. Потому ты и здесь. Стоишь посреди леса. Боишься посмотреть в лица всем тем, кто бесконечное количество раз умирал ради того, чтобы ты смог сыграть в героя. Но в глубине души ты прекрасно понимаешь, что я с самого начала была права, а ты — нет, но исправить случившееся ты уже не в силах, и с этим ничего не поделать.       Я хотел что-то ей ответить, перебить, оправдаться, но я просто не смог.       Пионеры подошли уже совсем близко. — Но ты можешь не делать еще хуже. Ты можешь принять правду. И наконец-то стать моим союзником, как это и было задумано.       Я заколебался. Вдруг она права? И мне действительно нужно просто принять все, и тогда я смогу хотя бы не сделать хуже?       Вспышка.       Я проиграл. Снова. В который раз? Не знаю. После сотого я перестал считать.       Я видел, как еще ту, обычную Лену скорчило, как по ее щекам потекли слезы. Я знал, что сейчас произойдет. Я видел это столько раз…       И каждый раз просто просыпался заново.       А они умирали. По настоящему. Жестоко, страшно, неправильно. Из-за меня. — Простите… Простите меня все… Я ужасно виноват…       Голос предательски задрожал, смазывая слова, и рискуя сорваться на вой.       И тогда Алиса меня ударила. Ее пощечина словно выбила из моей головы все дерьмо. Я уставился на нее. — И это все что ты можешь? Сдаться? Заныть? Опустить руки?       В глазах Алисы читалась ярость. — Но мы же не имеем никаких шансов, любое сопротивление — бессмысленно… — И поэтому ты решил, что теперь можно просто забить и ничего не делать? Ну-ка взял себя в руки, не то я сама, при всех, прямо здесь тебя поколочу, честное пионерское!       Вспышка       Я посмотрел Лене в глаза. — Знаешь, я тут подумал и решил… — как бы не уверенно начал я. На ее лице начала медленно расползаться улыбка. — Что пошла бы ты нахер со всеми своими предложениями!       Я успел увидеть, как торжество на ее лице сменяется гневом, и даже на какой то миг почувствовал себя счастливым.       А затем последовало падение.       Удар о ледяную воду сразу же выбил из меня весь воздух, а набрать его обратно я не мог из-за спазма, охватившего все тело. Кое-как я заставил себя вынырнуть на поверхность, и начать грести. Я понятия не имел в какую сторону плыть, в этой яме было так темно, что даже стены нельзя было увидеть, поэтому я стал плыть вперед.       На мое счастье, направление оказалось верным, и уже через несколько секунд руки ударились о твердь металла. Я вцепился в него и вытащил себя из воды.       Меня всего колотило. На воздухе было чуть потеплее, чем в воде, но это ощущение было обманчивым: уже через несколько секунд я понял, что кожа начинает терять чувствительность.       Усилием воли я заставил себя встать, и снять с себя насквозь вымокшую одежду. Мне по прежнему надо было согреться, но как?       Судя по всему, я оказался в каком-то заброшенном бункере, свалившись в технический люк. Как я вообще не разбился, а потом еще и смог выплыть — непонятно, но моему ангелу хранителю явно следовало дать несколько выходных.       Теперь я вышел в протяженный, довольно узкий коридор, который непонятно куда вел, и от него в стороны отходило множество дверей.       Я стал просто пробовать их открывать, все, по очереди, но они отказывались поддаваться: какие-то заржавели намертво, какие-то просто были закрыты. Пятая по счету распахнулась, и я ввалился в какое-то помещение, но там не было ничего, кроме полуразвалившихся допотопных серверных, и рядов таких же старых ящиков, в которых когда-то видимо лежали запчасти для электроники. Я даже не стал осматривать эти шкафы, и просто пошел дальше.       Еще через две двери я нашел что-то типа пункта управления, только непонятно чем он должен был управлять. Возможно системами самого бункера. Там стояло несколько столов с вмонтированными в них компьютерами.       Пнув со злости дверь, я поплелся к следующей, и уже там мне улыбнулась удача. Я попал на какой-то, не до конца разворованный склад. Коробки и ящики валялись на полу, высыпав свое содержимое, а вещевые ячейки были распахнуты настеж, но я еще с порога увидел, что в одной из них висел не до конца истлевший мундир. Сорвав его не слушавшейся рукой с вешалки, я завернулся в него, и заметив, что один из комодов до отказа забит какой-то документацией, просто перевернул его, выбросив ее всю на пол, чтобы в ней закопаться. Я понятия не имел, каким образом листы бумаги должны спасти меня от холода, но тогда мне это показалось разумной идеей, и я, поудобнее устроившись среди каких-то карт и чертежей, поспешил накрыться ими же.       Мне действительно стало теплее. И даже как-то, комфортнее что ли. Надо было только чуть-чуть поспать. Буквально несколько минут, сейчас я наберусь сил, и тогда уже буду думать, как быть дальше.       Удар сотряс бункер до самого своего основания, а затем послышался оглушительный всплеск и шум, с которым водные массы, вынужденные под давлением покинуть свое вместилище, возвращаются в него.       Я уже не мог встать, и когда в коридоре зазвучали шаги, у меня не осталось сил даже для того, чтобы разозлиться или опечалиться. Я просто посильнее закопался в бумаги.       Шаги стали громче, и в дверной проем заглянула какая-то тень.       Мне было все равно.       Я просто хотел поспать. — Есть кто живой?       Голос показался мне знакомым. Я заставил себя сфокусировать взгляд.       Ульяна была в точности такой, какой я ее запомнил: красные волосы, огромные голубые глаза, красивые, тонкие черты, и все еще по-детски милое лицо.       Я улыбнулся. — Ты, как всегда, чертовски вовремя.       Дальше моя память отказалась работать нормально: картина происходившего превратилась из документального фильма, запечатленного на профессиональную киопленку, в изрезанный на монтажном столе артхаус, собранный за три копейки энтузиастом с бесграничной верой в то, что он следующий Эдвард Линч.       Я помнил, как Ульяна взвалила меня на плечо, и потащила прочь. Она что-то говорила мне, но я постоянно отключался, и никак не мог уловить суть.       Затем я пришел в себя на околице какой-то Богом забытой деревни. Ульяна крикнула, и появились люди.       Дальше меня несла уже не она.       Когда я открыл глаза в следующий раз, я лежал на старой кровати, закутанный в одеяла. Я почувствовал, что меня кто-то обнимает, и, повернув голову, осознал, что это была Ульяна.       Видимо, она пыталась согреть меня, и сама уснула. Я в который раз невольно залюбовался: она напоминала мне персонажей с картин эпохи раннего реализима, типа Ван Дейка или Рубенса, настолько она была естественна и органична в своей спящей красоте. Не удержавшись, я выпростал из-под одеяла руку, и осторожно, чтобы ненароком не разбудить, кончиком указательного пальца подцепил непослушный красный локон, свесившийся прямо на нос, и осторожно отодвинул его так, чтобы он оказался заложен за ухо.       Ульяна приоткрыла глаза — С…Семен, что ты… Стоп, ты проснулся? Тебе лучше?       Наши лица находились друг от друга на расстоянии сантиметров пяти. Я сразу попытался отодвинуться, но уперся в стену. — Я…Наверное, да. — Это же потрясающе! Голова не болит? Озноба нету? — Когда Ульяна окончательно убедилась что я не сплю и при памяти, она чуть ли не подскочила от радости, и сразу же засуетилась, а я, впервые за долгое время, ощутил себя ребенком.       Она проверяла у меня температуру, считала пульс, и уже готова была бежать за тонометром, а если бы я ее не остановил, то скорее всего и за аппаратом МРТ. — Погоди! — взмолился я. — Расскажи хоть, что вообще произошло, и где мы?!       Я поймал себя на мысли, что как-то слишком уж часто мне приходится задавать этот вопрос в последнее время.       Ульяна замерла, а потом улыбнулась. — Я только сделаю тебе попить и приду, обещаю.       И пока я не успел возразить, она потянулась ко мне, и легонько коснулась губами моего лба.       Я потерял дар речи. Через несколько секунд ко мне вернулась возможность двигаться. Оперевшись на руку, я сел в кровати. Что это вообще такое было? Несколько раз бессознательно потер лоб, после чего посмотрел на руку. Ответов давать мне никто не собирался. Ну и ладно.       Я осмотрелся. Видимо, меня притащили в одну из тех самых изб, которые я увидел из-за околицы. С моего места судить о внутреннем убранстве дома было затруднительно, я находился в спальне, и видел только ее, но чтобы сформировать первое впечатление, этого было достаточно: мы с Ульяной спали на очень широкой кровати, с кучей добротных одеял, туго набитыми подушками и толстым, пружинистым матрасом. В противоположном углу стоял рассохшийся деревянный столик, заваленный всяким хламом, начиная от лекарств, и заканчивая зеркалом.       Прострнство от столика до двери в комнату скрывали шкафы, содержимое которых было мне неизвестно. Единственная оставшаяся без внимания стена привлекала внимание лишь тем, что из нее торчала задняя сторона кирпичной печи, от которой веяло жаром, и раздавался скрип и шуршание. Наверное, это Ульяна решила подбросить дров.       Я повернулся к окну и приподнял штору.       На дворе была ночь. Она ничем не отличалась от той, когда я попал сюда, и мое сбитое чувство времени никак не могло мне помочь в том, чтобы определить, сколько я провалялся без сознания.       Ульяна вернулась со здоровенной деревянной кружкой, литра наверное на полтора, которая была до краев заполнена чем-то дымящимся. — Выпей — попросила она.       Я не стал вредничать. Питье оказалось не только горячим, но еще и довольно специфическим на вкус: я различил в составе мед, мяту и имбирь, но главный ингредиент так и остался для меня загадкой.       Ульяна снова улеглась рядом со мной. — Что это? — поинтересовался я. — Согревающий отвар. Его делала одна местная знахарка. Можешь, кстати, сказать ей спасибо. Если б не ее советы, мне бы вряд ли удалось тебя спасти. — Ульяна, а… — Тссс. — увидев что я все допил, она забрала кружку. — Все вопросы завтра, а сейчас спать. — Но я ведь только что… — Ты слишком слаб, Сем. Тебе нужен покой и сон.       Ульяна говорила мягко, но по ее лицу я видел, что спорить с ней она мне не позволит. — Ладно.       В конце концов, что я теряю? Правильно, ничего. От того, что я посплю, вряд ли что-то координально изменится, а значит и переживать не стоит. — А ты побудешь со мной?       Я понятия не имел, какого черта я несу. Мысль будто бы произвольно сформировалась в слова, и самостоятельно вылетела изо рта.       Ульяна улыбнулась. — Не волнуйся. Я тебя не оставлю. Ты теперь не один.       Я почувствововал, как начинают пылать мои щеки. — Я говорил во сне?       Ульяна повернулась ко мне лицом и я прочитал в ее глазах жалость. — Не волнуйся, я никому не расскажу.       Теперь мне было еще более неловко перед ней. Чего я ей там наболтал, пока был в отключке? — Спасибо. — Не за что. Спи давай.       И она снова отвернулась.       Меня разбудил крик петуха.       Я как-то запоздало осознал, что нахожусь в деревне. В смысле, я понимал это, но никак не соотносил с реалиями сельской жизни.       Ульяны рядом не оказалось. Как оказалось, теперь даже просто встать для меня было довольно утомительно, не говоря о том, чтобы ходить. Тем не менее, я твердо решил разобраться с происходившим вокруг.       Дом был пуст. На ещё теплом очаге, в котором тлели угли, стоял горшок с ароматно пахнувшей кашей. Трогать его я на всякий случай не стал, и решил сразу идти на улицу, но тут же столкнулся с проблемой — мне было нечего надеть.       Моя старая одежда не подходила совершенно, а новой я нигде не видел.       Пришлось тупо сидеть и ждать.