мой любимый фильм (о нас с тобой)

      Йеджи лениво наблюдала за тем, как Джису медленно потягивала через трубочку банановый молочный коктейль, украшенный кусочками клубники. Юна листала модный журнал. Они сидели за одним из столиков во внутреннем дворе школы, коротая большую перемену и болтая обо всём, что приходило в голову.       Взгляд Хван цеплялся за Рюджин.       Они с Черён устроились на противоположной стороне дворика, деля на двоих наушники и гамбургер из ближайшей забегаловки. У ног стояла полупустая бутылка «Колы». Секунду спустя Ли, рассмеявшись, большим пальцем стёрла с губ Рюджин пятно фермерского соуса. Йеджи вдруг почувствовала, как поднимается из живота жар. Всё будто бы шло хорошо, но она почему-то злилась. Хотелось отбросить всё, сесть рядом с Рюджин, – как тогда, в подвале, – и никого не подпускать, возможно, даже сжать её руку в своей и обнять за плечи.       Она могла это сделать?       – Йеджи, – позвала Джису, осторожно касаясь её спины. Фантомная боль на секунду пронзила позвоночник. – Ты в порядке?       – Да, я просто подумала, почему Рюджин сидит не с нами.       – О, они с Черён не всегда так делают. Иногда им нравится просто побыть вдвоём.       – Они… эм… вместе?       Джису нахмурилась, словно не зная, как ответить. Полный чего-то странного взгляд опустился на Юну. Та только пожала плечами.       – Мы не знаем.       – Почему ты выглядишь такой испуганной?       – Я просто… здесь не так часто говорят о… ну, парах из девушек.       – Я не гомофобка, если ты беспокоишься об этом.       – Не все в школе такие, как ты.       Йеджи сталкивалась с гомофобами, когда училась в Лос-Анджелес. Некоторые из её учителей считали забавным шутить над эпидемией СПИДа, а часть голосовала за введение закона о принудительном лечении гомосексуальности. Хван прогуливала их уроки, спорила. Раз в неделю на имя родителей приходили письма о плохом поведении, и она ссорилась и с родителями. Она не могла объяснить, почему делала это, просто… это казалось правильным.       – Что ты думаешь о ней? – Неожиданно спросила Юна, кивая в сторону сестры. – В городе её ненавидят.       – Не говори так, – попыталась Джису, но Шин только пожала плечами.       – Но это правда. Ты же знаешь, она никому не нравится.       – Я думаю, что, – на секунду Йеджи замерла, словно пытаясь подобрать слова. Она почти не знала Рюджин. Всё, что их связывало, – просмотр фильма и проведённый в молчании ужин, после которого Хёнджин увёз её домой. Они даже не попрощались. – Она хороший человек. У неё доброе сердце.       – Ты действительно так считаешь?       – Конечно. Вчера мне стало плохо в магазине, и она помогла мне, а потом пришла, чтобы проверить, как я себя чувствую. Мне кажется, это мило с её стороны.       – Да, очень мило, – задумчиво протянула Юна.       Йеджи старалась не думать, что могло произойти, чтобы Юна и Рюджин поссорились. Вмешательство в личные дела всегда приводило к проблемам. Она считала, что уже перешла границы, узнав у Хёнджина про их отца, и не имела права расспрашивать ещё и про проблемы сестёр. В конце концов, у всех были свои тайны, верно? И, если Юна и Рюджин не были так дружны, то на это наверняка имелись свои причины.       Хван вздрогнула, когда на плечо вдруг опустилась тяжёлая мужская рука. Парень, кажется, заметил это и почти сразу отстранился.       – Извини, – пробормотал Чонин. – Я… я должен был спросить.       – Всё в порядке.       Он устроился рядом. Пара чёрных прядей упали на лицо, закрывая половину правого глаза.       – О чём болтаете?       – Рюджин.       – О… – протянул Ян. – Она жуткая. Без обид, Юна.       – Не волнуйся, она сама считает так же, – пожала плечами Шин.       – Она похожа на какого-нибудь серийного убийцу. Кто-нибудь читал «Детей кукурузы»? Если бы мы жили где-нибудь южнее, я бы точно решил, что Рюджин – одна из тех детишек. Или она могла бы быть Родой из «Дурного семени», но только опаснее.       Йеджи плотнее сжала губы, стараясь сдержать злость. Почему они говорили так о ней? Разве она была настолько плохим человеком?       – Я бы сказала, что она больше похожа на Кэрри.       – Да, может быть, – кивнул Чонин. – В любом случае, я хотел сказать, что вас хотят видеть в кабинете физике. Кажется, это касается будущей контрольной.       – Да, конечно.       Уже уходя, Йеджи заметила, как взгляд Рюджин на секунду задержался на её теле. Она улыбнулась, и Шин опустила голову, будто смущаясь. Но с чего бы ей смущаться? Разве Йеджи, – тихая, замкнутая, потерянная в собственной боли, – могла бы ей понравиться? Разве она могла бы вызвать что-то кроме жалости?       – Ты идёшь, Йеджи?       – Да… да, конечно.

***

      Стул в комнате для персонала неудобный и жёсткий, но это лучшее, что Рюджин может себе позволить.       Она не может просматривать записи дома, – по большей части потому, что у телевизора всегда собираются приятели её матери. Если они или мама узнают, что у неё есть камера, то непременно украдут или обыщут её комнату, чтобы найти ещё денег на выпивку. Рюджин не могла этого допустить. Её комната, – единственное место, где она чувствует себя спокойно.       Кажется, что там, – в этих четырёх стенах, – не может случиться ничего плохого. И плевать, что внизу орут во всё горло пьяные мамины любовники, и никто в этом городе её не любит. В этом месте это просто не имеет значения. Там она забывает и об отце, и о Юне, которая до сих пор не может её простить, и о матери, которая никогда её не любила.       Там есть только необходимая мозгу тишина.       Вытащив последнюю кассету, Рюджин вставила новую и подключила камеру. На выпуклом экране проносились тёмно-зелёные кадры из леса. Черён кривила лицо в странных рожицах, пока Джису мило хихикала над этим. Юна только закатывала глаза, а Йеджи… Шин вглядывалась в её лицо, будто пытаясь найти что-то в глубине чёрных как Бездна глаз.       Она чувствовала, как поднимается из глубины живота странное чувство. Ей хотелось не просто смотреть, а впитывать в себя её образ, запоминать и вырезать на сердце её изображение. Оно проступало в её воспоминаниях яркое, словно сделанное из неоновых трубочек, как украшение Нью-Йоркских витрин. Нью-Йорк был детской мечтой Рюджин, и Йеджи каким-то странным образом встала рядом, будто тоже пытаясь стать для Шин мечтой.       – Что ты делаешь? – Черён просунула голову в проём между косяком и дверью, с интересом разглядывая экран и ящик кассет. – Чёртова извращенка…       – О чём ты?       – Ты сидишь в тёмной комнате, глядя на крупный план Хван. Что я ещё должна была подумать?       – Что я просматривала отснятый материал? – Пожала плечами Рюджин. – Чего ты хочешь?       – Узнать, когда ты наконец начнёшь работать. Ну, и когда мы собираемся снимать остальной материал?       – На выходных, думаю.       Выключив видео, Рюджин провернулась на стуле.       – Юна сказала, что было круто с моей стороны помочь Йеджи.       – Ну… она права.       Черён открыла дверь, скрещивая руки на груди. Рюджин не знала, что ей сказать, как объяснить то, почему это имело для неё значение. Она просто… прошло почти пять лет с того дня, когда Юна последний раз хвалила её за что-то. Они всё ещё разговаривали, но каждый раз Рюджин чувствовала, как сильно сестре не хочется находиться рядом.       Она не могла её винить. Будь Рюджин на её месте, то ушла бы намного раньше.       – Я подумала над тем, что вы говорили, и… возможно, мне действительно стоит побыть с Нэнси.       – Что значит «побыть»?       – Очевидно, что она тянется ко мне, и я… я могу ответить. Она привыкнет, найдёт кого-нибудь получше, а у меня будет шанс помириться Юной.       – Помириться? Знаешь, я наблюдаю за вами последние пару лет, но так и не поняла, в чём ты виновата.       – Это давняя история. Связана с отцом.       – О… – Черён понимающе кивнула.       – О, – повторила Рюджин, чувствуя, как проступает на губах грустная ухмылка. – В любом случае, это хорошо для всех.       – И ты не будешь грустить, когда Хван найдёт кого-то, кто займёт твоё место?       – Во-первых, это звучит слишком грубо, а во-вторых, нет, не буду.       Горечь застряла в горле, но Рюджин силой воли втолкнула её обратно. Она не нуждалась в друзьях. У неё уже была Черён, и этого уже казалось слишком много. По крайней мере, в такие моменты.       – Я дам тебе ещё десять минут, но потом ты должна будешь вернуться за кассу. Я устала спорить с парнями, которые считают, что «Звёздные войны» – лучшее из того, что придумало человечество.       – Это хорошие фильмы.       – «Звёздный путь» лучше.       – Да, конечно, – отмахнулась Рюджин. – Просто вернись к работе.       Услышав недовольное бурчание Черён, Шин улыбнулась. Без Ли ей в самом деле было бы чертовски скучно.