мой любимый фильм (о нас с тобой)

      Плечи Йеджи дёрнулись, когда машина Хёнджина скрылась за поворотом. Она стояла у туристической тропы, наблюдая, как то, что было создано человеком, терялось в непролазной еловой чаще. Где-то там, – за зелёными стрелами высоких елей, – чернели вершины гор. Хёнджин рассказывал, что раньше туристы приезжали целыми семьями, но несколько лет назад один из них сошёл с ума и убил всех своих спутников, а потом сбросился с одной из скал. Местные говорили, что иногда всё ещё видят человека в красной от крови куртке на одной из тропинок. Конечно, большинство этих местных были изрядно пьяны в те дни, но власти города всё равно закрыли входы на гору.       – Бу!       Йеджи вскрикнула, когда в спину ударилось что-то тяжёлое. Тишину разорвал звонкий смех. Черён стояла позади, скрестив руки на груди. Рюджин, нагруженная тяжёлыми рюкзаками, неодобрительно покачала головой.       – Тебе пять?       – Шесть с половиной, сучка. Джису и Юна ещё не пришли?       – Мы здесь! – Крикнула Джису, выбираясь из густых кустов ежевики. – Извините, мы остановились у другой тропы и решили, что вы уже ушли.       – И подумали, что побежать через кусты – отличная идея?       – Да, – улыбнулась Джису. – В любом случае, мы вас нашли.       – Они действительно нам нужны? – Спросила Рюджин, поправляя широкие лямки туристического рюкзака.       – Да, Рюджин. Давай, это твой фильм. Прояви чуть больше энтузиазма.       – Ладно, надеюсь, никто не съест нашу печень с бобами и хорошим кьянти.       – На что ты отсылаешь на этот раз?       – «Молчание ягнят», кролик. Мы смотрели этот фильм пять раз.       – Ну, наверное, я всегда засыпала на середине.       Йеджи шла за Черён, Джису и Юной. Рюджин плелась позади, часто поднимая голову, чтобы посмотреть на серое небо, местами скрытое тёмно-зелёными вершинами елей и сосен. В нос бил запах сырости, гнили. Изредка ноги скользили по мокрой траве, но Хван, к собственному удивлению, не боялась. Она наслаждалась каждым шагом, дышала полной грудью.       Это напоминало ей о тех днях, когда отец будил её ещё до рассвета и, закинув в багажник сумки, вёз их в горы. Они гуляли весь день, исследуя каждое «таинственное» место, готовили на общественном гриле и ели, сидя на каменистых уступах. Маме не нравились такие поездки, но Йеджи всегда приходила в восторг от одной только мысли о них.       – Что Нэнси-старший успел рассказать тебе об этом городе? – Раздался из-за спины голос Рюджин.       – Хёнджин?       – Ну, это твой единственный старший брат, которого я знаю. Есть ещё?       – Нет, я просто… извини.       – Не извиняйся, плевать. Так что он успел тебе рассказать?       – Ничего, кроме сказки о туристе.       – А, этот случай, – судя по голосу, Шин усмехнулась. – Забавная легенда, учитывая, что парень, о котором все говорят, мёртв.       – Откуда ты знаешь?       – Читала отчёт полиции. Его тело нашли первым. Скала, с которой он упал, располагалась прямо над той тропой, по которой они поднимались наверх. Из-за скользкой после дождя земли его тело скатилось прямо ко входу, к ногам приехавших полицейских. Он умер от открытой травмы головы. Банальный исход.       – Восемь трупов звучит не так банально.       – Их было всего трое. Он поднимался на гору со своими друзьями. Основная группа решила разбить лагерь чуть выше, но они отделились от них, чтобы устроиться в месте потише. Там выпили, вдохнули дорожку, и один из них сошёл с ума. Он убил только тех, с кем был в палатке, а потом перепутал скалу с тропинкой.       – Это звучит… цинично.       – Не люблю наркоманов, – пожала плечами Рюджин.       – Могу я задать вопрос?       – Какой?       – Почему ты меня пригласила? Мы не то, чтобы слишком близки.       В пару широких шагов Рюджин догнала Йеджи. Их разделяла почти вся тропинка, но Хван чувствовала, как в лёгких снова появляется знакомый аромат терпкого кофе.       – Они, – она кивнула в сторону тех, кто шёл впереди. – Считают, что тебе нужна помощь в адаптации. Наверное, подумали, что затащить тебя в лес будет легче, чем на один из тех «дружеских» треннингов, которые они устраивают, чтобы снизить стресс у выпускников.       – А ты так не считаешь?       – Мне плевать. У всех есть проблемы. Не думаю, что стоит вытаскивать кого-то, если он сам этого не хочет.       – А я не хочу?       – Не знаю. Сама реши, чего хочешь.       Йеджи чувствовала, что что-то не так. Обычно Рюджин болтала с Черён или поддразнивала Джису, но сейчас её лицо выглядело каменным. Взгляд цеплялся за что угодно, кроме Йеджи, а пальцы всё сильнее сжимали лямки рюкзака.       – Что-то не так?       – Что?       – Обычно ты… эм… не ведёшь себя так.       – Не знала, что мы провели вместе так много времени, что ты можешь сказать, как я себя веду.       – Просто мне показалось, что обычно ты много говоришь с Черён. Вы обсуждаете фильмы и всё такое. Извини…       – Перестань извиняться. Я просто… не принимай это как помощь или дружеский совет, но, если решишь ещё раз сказать хотя бы одной местной девушке, что она «симпатичная», лучше сразу приготовь ведро для дерьма, которое на тебя выльется.       – Я не понимаю.       – Это звучит по-гейски, Нэнси. Даже для меня. Если одна из тех «популярных» девочек подумает, что ты лесбиянка, тебя порвут на части. В метафорическом, конечно, смысле, но неприятно будет так же.       – Я не… я просто пыталась понравиться.       – Придумай другие способы.       – Мне жаль, Рюджин.       – Это не твоя вина. Может у вас, калифорнийских девушек, и принято быть милыми друг с другом, но здесь все ненавидят всех. Ну, кроме Джису и Юны, потому что они слишком заняты друг другом, чтобы это заметить. Здесь скучно, и люди много болтают. Слишком, блять, много.       Челюсти Рюджин сжались до желваков на красивых скулах. На секунду Йеджи подумала, что хочет провести по ним пальцами, разгладить как смятую ткань. Губы закололо от желания прикоснуться к её коже.       – Я не хочу, чтобы всё испортилось из-за этого.       – Не может испортиться то, чего не было, Нэнси. Мне плевать, кто тебе нравится, потому что это меня не касается. Ну, если ты, конечно, не собираешься трахнуть мою сестру.       – Что?! – Йеджи едва не упала лицом в грязь, но Рюджин в последний момент успела удержать её за руку. Тело снова задрожало. – Изв… то есть «спасибо». Да, спасибо большое. Она мне не нравится. То есть мне нравится не она. Не то, чтобы мне вообще кто-либо нравился…       – Мне плевать. Иди осторожнее, я не собираюсь тебя тащить.       – Да, конечно. Ещё раз спасибо.       – Не привыкай, Нэнси.       Прошло ещё пять минут, прежде чем они, по словам Черён, добрались до идеального места. Где-то за деревьями со звонким журчанием тёк быстрый ручей. Ноги по щиколотку утопали в пожелтевших от времени еловых иглах, а звуки становились тише, будто кто-то накрыл это место толстым пуховым одеялом. Йеджи полной грудью вдохнула сырой и холодный воздух.       – Ты снимаешь фильм для колледжа, Рю?       – Может быть. В любом случае, это хороший опыт.       – А какой сюжет?       – Группа глупых подростков приходит в лес и боится каждого шороха.       – Думаешь, мы будем чего-то бояться? – Уверенно заявила Юна, скрестив руки на груди.       – Уверена, что будете. Мы с Черён об этом позаботимся.

***

      Йеджи слабо улыбнулась, когда Рюджин кинула на бревно свою куртку, кивком головы приглашая её сесть. Черён, Юна и Джису удобно устроились на широком пледе. Тепло костра приятно ласкало промокшие насквозь ноги. Треск дров, смешиваясь с шумом ручья, успокаивал, и Хван позволила себе расслабиться.       Это была её первая прогулка со дня смерти родителей.       – Мы должны рассказывать страшные истории? – Спросила Джису, корча рожи для камеры. Рюджин приблизила её лицо.       – Очень-очень страшные. Настолько страшные, чтобы Юна снова помочилась в штаны.       – Это было всего один раз! В три года!       – Тринадцать лет не такой уж и большой срок.       – Большой! – Возразила Юна.       Уголки губ Рюджин слабо поднялись вверх, и сердце Йеджи снова забилось с утроенной скоростью. Она была красива… больше, чем просто красива. Йеджи хотелось сказать «прекрасна», но смущение в очередной раз наполнило сознание. Разве Хван могла так думать? Они с Рюджин почти не разговаривали, и её пригласили сюда только из-за Джису и Юны.       «Это неправильно», – Хван сжала руки в кулаки. – «Надо просто подумать о чём-то другом. Истории… я знаю страшные истории?».       – Ладно, детишки, – Черён наклонилась. – Я начну первой. Вы слышали о духе леса?       Сплетённые кроны деревьев создавали на поляне мрачную атмосферу, но Йеджи было так хорошо, как никогда за последний год. Она устроилась поудобнее, соприкасаясь плечами с Рюджин. Та даже не вздрогнула.       – Итак, в середине тридцатых здесь жил большой белый парень. У него был большой дом где-то в полукилометре отсюда, но он никогда не заходил в город. В сороковом году он умер, говорили, что от инфаркта, а тело его сильно покусали звери. Когда они спустились в его подвал, то нашли на обложенных льдом полках куски человеческих тел. Он охотился на людей, которые проходили мимо его дома, а потом жрал их.       – Бу! – Раздалось справа, и Йеджи упала бы на землю, если бы сильная рука не обхватила её талию. Рюджин прижала её к себе, удерживая на месте. – Извини.       – Рюджин, блять!       – Зато какие кадры…       Йеджи почувствовала, как тепло подступило к щекам. Аромат кофе бутонами пионов раскрывался в её лёгких. Хотелось вдыхать его полной грудью, свинцом запаять лёгкие, лишь бы оставить его в себе, задержать настолько, насколько возможно. Вдруг пальцы Рюджин случайно скользнули под куртку, остановившись на тонкой ткани футболки.       – Извини, – прошептала Шин, тут же одёргивая её. – Я случайно.       – Всё в порядке.       – Я помню, что тебе не нравится, когда тебя трогают.       – Ты мне помогла.       – Опять же – не привыкай, Нэнси.

***

      – Вперёд! – Крикнула Рюджин, и они одновременно рванулись к туристической тропе.       Черён сказала, что это одна из самых важных сцен, – побег от некого «зла», но Йеджи чувствовала только эйфорию. Она бежала вперёд, не чувствуя боли, и Рюджин мчалась рядом. Крик сам собой вырывался из её груди. Впервые со дня смерти родителей Хван почувствовала себя хотя бы немного счастливой.       Они остановились у края леса, опираясь руками на колени, чтобы отдышаться. Юна смеялась, обнимая Джису. Черён лежала на траве, улыбаясь так широко, как только возможно. Рюджин осторожно прижалась к Йеджи.       – Я отвратительна в беге. Могу я…       – Да… да, конечно.       – Спасибо, Нэнси, – она закрыла глаза, набирая больше воздуха в грудь. – Это хорошо. Это действительно хорошо.       – Спасибо тебе.       – За что?       – За то, что пригласила меня. Я знаю, что ты сделала это, потому что тебя попросила Джису, но это всё равно был лучший день в моей жизни за последний год.       – Ну, раз уж ты засветилась на камере, тебе придётся продолжать сниматься. Так. К слову.       – Хорошо.       – У меня в машине есть бутерброды и горячий чай. Кто-нибудь голоден?       Прежде, чем Йеджи успела заметить, Юна и Черён бросились к машине Джису.       – Вечно голодные дети, – усмехнулась Рюджин. – Поторопись, пока они не съели всё, включая Джису.

***

      Рюджин поняла, что её ждёт, в тот же момент, когда подошла к двери. Мокрая после небольшого дождя земля была истоптана широкими следами мужских ботинок. Под крыльцом валялись бутылки: пиво, водки, дешёвый виски и кола. Где-то за рядом зелёного стекла белела лужа рвоты. Шин выругалась, представляя, сколько времени придётся потратить на то, чтобы это закопать.       «Почему всегда я?» – Подумала она, прежде чем усмехнуться. – «Потому что Юна нашла человека, который может позаботиться о ней гораздо лучше. Да, естественно».       Мама валялась у дивана в луже из алкоголя, еды и рвоты. Рядом лежали бутылки. Пол в прихожей и части гостиной был покрыт коричневой грязью. В нос бил запах дешёвых сигарет.       – Сука… – прорычала Рюджин, мысленно порадовавшись, что отдала камеру Черён. Ночью мать бы наверняка попыталась влезть в её сумку. Как и всегда.       Женщина закашлялась, выплёвывая на ковёр новую порцию рвоты.       – Тебе нужно встать.       Она попыталась взять её за руку, но мать только выругалась, отталкивая её. Одна из ладоней поднялась вверх, собираясь, очевидно, влепить пощёчину, но почти сразу безжизненно упала в лужу.       – Серьёзно?       В ответ раздалось только невразумительное мычание.       – Отлично… супер, тогда просто лежи так. Надеюсь, кто-нибудь из твоих приятелей придёт, чтобы смыть с твоего лица всё это дерьмо.       Рюджин успела подняться на три ступеньки, когда мать подняла голову. Затуманенный алкоголем, отупевший до крайности взгляд впился в спину дочери. Она попыталась сказать что-то, но слова утонули в хриплом кашле.       – Что?       – Подними меня, – пробурчала мама.       – Я пыталась, но ты отказалась.       – Убери это.       – Нет, – холодно ответила Рюджин. – Ты развела этот бардак.       – Рю-юджин… – она снова задохнулась в бешеном кашле.       Рюджин плотно сжала губы, стараясь сосредоточиться на других мыслях, но крики матери эхом звучали в голове. Она требовала вернуть, поднять её, но Шин впервые думала, что ей плевать.       Ей надоело убирать за ней и её гостями, мыть полы после их пьянок, часами проветривать дом.       – Как же я, блять, устала, – выдохнула она, закрывая уши наушниками. – Как мне это надоело.