мой любимый фильм (о нас с тобой)

      Закутав волосы полотенцем, Йеджи спустилась на первый этаж. Хёнджин стоял у плиты. Приятный аромат пухлых блинчиков, политых клубничным джемом, витал по кухне. Когда Йеджи села за стол, Хёнджин достал из холодильника банку шоколадной пасты.       – Бейсбол, да? – Улыбнулся он.       – Где вы обычно играете?       – На площадке за школой. Там прохладно, поэтому людей не так много. Но оденься потеплее, хорошо?       Закончив завтракать, Йеджи сменила пижаму на утеплённые джинсы, толстовку и тёплую куртку с капюшоном. Хёнджин, улыбнувшись, надел на неё шапку и повязал на шею красный шерстяной шарф. Сердце снова забилось быстрее. Он всегда был так добр к ней, пытался заботиться, а она даже не знала, как ответить. Казалось, что слов благодарности будет недостаточно, но чем ещё Йеджи могла помочь? Она работала на ферме, когда боли были не такими сильными, но это больше напоминало каплю в море. Хёнджин делал в разы больше.       Друзья Хёнджина уже ждали их на поле. Чан с Минхо стояли на второй базе, Сынмин проверял напитки. Остальные занимались снаряжением. Хёнджин говорил, что Йеджи им очень нравилась. Она была младше каждого из них и, кажется, парни единогласно согласились считать её младшей сестрой. Чонин помахал её рукой, жестом спрашивая, не хочет ли она перекусить. Йеджи покачала головой.       Иногда, думая о том, что делает Хёнджин, Йеджи чувствовала себя обязанной. И он, и дядя с тётей старались дать ей самое лучшее, а она про не могла придумать, как ответить на их доброту. Она предлагала им забрать деньги, которые остались ей от родителей, но тётя сказала, что будет лучше потратить их на хороший колледж или собственное дело. Йеджи предлагала дяде оплатить ремонт одного из его комбайнов, но он безапелляционно заявил, что не возьмёт у неё ни цента.       Когда игра началась, Чонин устроился на трибунах рядом с Йеджи и протянул ей газировку.       – Спасибо. Ты не играешь?       – Нет, – улыбнулся парень. – Бейсбол не для меня. Мне больше нравится кино.       – Мне тоже.       – О, правда? Это круто. Может, как-нибудь зайдёшь ко мне? Посмотрим что-нибудь вместе?       – Я… извини, я не уверена, что это хорошая идея. То есть… ты милый, но я сейчас ничего не хочу.       – Я понимаю, – кивнул Чонин. – И я не пытался на что-то намекнуть. Ты красивая, правда, но я абсолютно точно гей.

      Ориентация никогда не играла для Йеджи слишком большого значения. В её прошлой компании были и геи, и бисексуалы, и лесбиянки. Большинство из них были вполне приятными людьми, с которыми Йеджи нравилось общаться. Такими, как Чонин.       – Хорошо.       – У тебя нет проблем с этим?       – А должны быть? – Спросила Йеджи, открывая газировку.       – Не знаю. Думаю, Рюджин, как и большинству местных, это не очень нравится.       – Рюджин? Почему ты так думаешь?       – Потому что мы ругаемся каждый раз, когда я прихожу в видеопрокат.       – Может, ей просто не нравятся люди?       – Может быть, – пожал плечами Чонин. – Она мне тоже не очень нравится. Слишком грубая. Удивительно, как Юна могла вырасти такой милой, находясь рядом с таким человеком.       – Мне она показалась милой.       – Ну, значит, ты застала её в хорошем настроении. Иногда мне кажется, что она психопатка. То есть… этот интерес к ужастикам, маньякам. Ты слышала про местного убийцу? Никто не знает о нём больше, чем Рюджин. Мой папа работает в полиции, и он рассказал мне, что она провела лето, читая старые уголовные дела.       Йеджи не знала, что на это ответить. Они с Рюджин были едва знакомы. Вряд ли двух их разговоров было достаточно, чтобы полностью узнать друг друга. Чонин определённо знал Рюджин лучше. Может, Рюджин действительно была психопаткой? Ну, или просто не понимала, как вести себя в обществе. Йеджи встречалась с такими людьми в предыдущей школе. Они держались подальше от толпы, сидели только за пустыми столиками и на переменах прятались в библиотеке и пустых классах.       Йеджи не понимала, почему чувствовала себя разочарованной. У неё не было никаких ожиданий насчёт Рюджин. Ей просто не повезло встретить странного человека, вот и всё. Ничего особенного, верно? В конце концов, Йеджи ещё в первый месяц лета составила план: закончить школу, не сойти с ума и уехать в хороший колледж. Это звучало достаточно просто, да? Йеджи сумела бы с этим справиться.

***

      Убедившись, что мама спит, Рюджин выскользнула из своей комнаты. Бутылки всё ещё валялись у дивана, как и пропахшие алкоголем и рвотой тряпки. Раньше Рюджин, матерясь и ненавидя весь мир, начала бы убираться, но сейчас ей было плевать. Она с нетерпением ждала, когда сможет навсегда уехать из этого дома.       Сегодня у них с Черён был первый за последние три месяца выходной, и они решили провести его, гуляя и снимая задуманный Рюджин фильм. Её камера Panasonic, спрятанная в защитный чехол, висела на шее. Всю вчерашнюю ночь она прятала её под подушкой. Если бы мама нашла её, то непременно продала бы какому-нибудь придурку, чтобы купить дешёвого алкоголя или ещё какого-нибудь дерьма.       Черён уже ждала её у входа в лес. В это время года тут никого не было. Сезон охоты начинался только через несколько недель, а пока животные набирались сил перед предстоящей зимой. Черён осмотрела камеру и, сжав руку в кулак, подняла большой палец вверх.       – Насколько дорого это стоило?       – Не имеет значения, – отмахнулась Рюджин. – Как надолго тебя отпустили?       – Свободна на весь день, – улыбнулась Черён. – Ну, как насчёт того, чтобы я снимала, пока ты будешь рассказывать эту жуткую историю?       – Да, звучит хорошо.       Черён разобралась с камерой за несколько минут. Вставив в разъём кассету, она включила запись.       – Начинай.       – Ну, это Спрингвуд, город в нескольких километрах от границы с Канадой. Это, конечно, не Огайо, но здесь тоже обитал свой Фредди Крюгер. И убивал он тоже на улице Вязов, а жил в доме под номером 1428. Тридцать лет назад улица Вязов была двухполосным шоссе, а дом 1428 – трейлером, в котором и жил маньяк. По следственным записям, он хранил там тела жертв, но за пару дней до своего убийства сжёг и дом, и тела. Их до сих пор не нашли.       Они шли по тихому лесу, говоря о жутких делах, которые происходили здесь много лет назад. Мама любила вспоминать об этом парне, когда была пьяна. В те годы ей было около двенадцати, и она сама часто каталась на велосипеде по улице Вязов. Она говорила, что этот мужчина часто смотрел на неё и предлагал зайти в гости, но Рюджин никогда не верила её рассказам. Её мать любила фантазировать, врать, чтобы привлечь к себе внимания. Как и отец… чёртовы уроды просто хотели доказать Рюджин, что заслуживают уважения за то, что когда-то пережили, но она ничего к ним не чувствовала.       «Жалкие», – подумала Рюджин, вспоминая пьяные лица родителей. – «Мерзкие».       – Рю? – Черён выглядела взволнованной. – Ты в порядке?       – Да, просто задумалась. Это… тяжело. Столько людей. Им было столько же, сколько и нам, Че. Большинство этих девушек хотели того же, что и мы, – окончить школу, уехать из города, а он… он всё разрушил.       – Он всё разрушил, – повторила Черён.       Рюджин обречённо кивнула. Это длилось десять лет, и ни разу за десять лет этот урод не уезжал из города. Копы просто не хотели работать. Каждый раз, читая дела, Рюджин то и дело натыкалась на слова о том, что девушки просто сбежали.       – Ненавижу это место, – прорычала Шин. – Я стану самым счастливым человеком на свете, когда уеду отсюда.