Сияющий

Цукаса вернулся домой позже обычного, но в комнате Саки все ещё горел свет. Он аккуратно постучал по деревянной двери комнаты сестры: — Саки? Спишь? — его обычный звонкий тенор сменился на спокойный, тихий альт. Парень прислушался: из комнаты не доносилось ни звука. Цукаса постучался ещё раз, немного тише чем ранее. Постояв ещё минуты две в полной тишине, Тенма решился зайти без разрешения. Аккуратно приоткрыв дверь, чтобы образовался небольшой просвет, он заглянул внутрь. Цукаса увидел неизменный, даже уже родной и привычный, небольшой беспорядок в комнате Саки. Все полки были заставлены различными поделками, а на стенах висело множество изделий ручной работы. После того, как девушка вернулась из больницы, она захотела узнать и переделать всё на свете. Не упустив ни одного увлечения, она перепробовала множество хобби, искренне наслаждаясь каждым из них. Как только у неё получалось что-нибудь стоящее, она бросала это занятие и принималась за следующее. И так раз за разом, до тех пор, пока полностью не посвятила все своё свободное время музыке. Даже сейчас Цукаса нашёл её мирно спящую на кровати в окружении кипы изрисованных нотных листков. — Наверное, пишут новую песню… — промелькнуло в голове у Тенмы. Парень неосознанно улыбнулся своим мыслям и принялся аккуратно собирать разбросанные листы, стараясь отводить от них взгляд и не смотреть, что внутри. Вдруг что-то личное. Собрав все, Цукаса закрепил стопку зажимом, который нашёл валяющимся на полу, и оставил все на столе. Подойдя к Саки, он укрыл её настолько, насколько смог. Девушка занимала большую половину одеяла, перегораживая к нему доступ. Цукаса также закрыл окно и, наконец, со спокойной душой вышел из комнаты, попутно выключая за собой свет. Парень спустился вниз, когда на часах уже было без двадцати одиннадцать. Достав из холодильника заранее приготовленный удон с овощами, Тенма решил не греть его и съесть так. Будить Саки звуками с кухни в его планы не входило. Поужинав прохладной лапшой, Цукаса сразу направился в свою комнату. Только сейчас он понял насколько устал, поскольку на тренировках он выкладывался по максимуму и иногда даже терял счёт времени. Как только голова коснулась мягкой подушки, Цукаса уснул. * * * Огромная сцена! Полный зал зрителей! И в самом центре действия стоял Цукаса. Сейчас он всем покажет свои навыки мировой звезды! Тенма отдавал всего себя этой пьесе, названия которой даже не знал: здесь надо сделать кувырок в сторону, тут надо вдохнуть побольше воздуха, чтобы его голос был слышен абсолютно всем. Наконец, произнеся последнюю реплику, он замер в завершающей позе. Тяжело дыша, он пробежался глазами по сцене и наконец осознал. Он абсолютно один. Он взглянул на зрительский зал: бессчётное количество взглядов было направлено на него, но не было слышно ни рукоплесканий, ни радостных возгласов. Только стук собственного сердца и сбившееся дыхание. Постояв так некоторое время в ожидании какой-либо реакции со стороны публики, он почувствовал, как начали затекать его руки. Эти взгляды разъедали его. Они словно ждали, что он даст им нечто большее, но он уже отдал им всё, что у него было. Глаза прожигали его насквозь, ровно как и прожектор, который будто хотел испепелить Цукасу. Руки и ноги начали жутко ныть, становилось невыносимо жарко. Взгляд начал постепенно рассеиваться, парень перестал различать силуэты, лишь глаза, глаза глаза…что с каждой секундой разочаровывались в нем всё больше. Какая же он бездарность… Его стараний оказалось недостаточно. Его труды никчёмны, а упорство смехотворно. Кем он себя вообще возомнил, надеясь на бурное ликование… Его выступление не вызвало никаких эмоций. Ни че го Лишь выжигающая тишина… * * * Цукаса проснулся в холодном поту. Он резко вскочил с кровати, и только когда парень увидел стены своей комнаты, он успокоился. Тенма взглянул на часы. [5:37]. Он лёг обратно в кровать и через какое-то время вновь уснул. С той ночи он начал возвращаться домой ещё позже…