Jealous

Нет ни хороших, ни плохих парней. Есть только люди.

Сынмин сидит на спортивной площадке и трёт ладони друг о друга, чтобы согреться. Осень заканчивается, в толстовке становится холодно. Минхо попросил накинуть свою кожанку, но Сынмин больше не хочет брать его вещи. И без того тошно, ведь толстовки и половины кровати хёна уже хватает. Парень сейчас чувствует себя самозванцем. Он будто носит чужое имя, чужие кости; сидит на шее взрослого мужчины, которого знает гораздо меньше родной матери. Сбежал из дома, боясь насилия и новой боли. Сам причинил её единственному дорогому человеку, который никогда не отворачивался. Сынмин больше не знает, кто он. За последние две недели парень пережил пять сеансов с психологом. Мать Чанбина и правда помогает, но цена этой помощи велика: Сынмин сомневается во всём. Почти все пролетевшие дни парень вовсе ничего не чувствовал. Он крайне мало говорил, избегал старших, старался игнорировать любые воспоминания и просто выполнял навалившиеся тесты, которые не выполнял во время отсутствия в школе. Однако терапия, кажется, начала работать, ведь после последнего сеанса с психологом Сынмин наконец-то смог вернуть себе эмоции. И теперь о многом жалеет. В первую очередь Сынмину жаль, что он не сбежал из дома раньше. Сейчас стыдно пользоваться помощью Минхо, но это его единственный шанс выжить. От гордости парня в любом случае больше ничего не осталось, так что отказываться от необходимой заботы хёна он не станет. Две прошедшие недели парень учился дома, так как учителя пошли ему навстречу. Удивительно: взрослые знали о его матери, но так и не осмелились предпринять попытку освободить бедного мальчика. Хотя бы одобрили домашнее обучение на месяц без её разрешения, приняв явно поддельную подпись на заявлении. Это облегчает процесс восстановления. Но самым важным озарением для Сынмина стало сожаление о случившемся с Феликсом. Друг не заслуживает то, что вывалил на него Ким в порыве ревностной злости. Теперь Сынмин хорошо это понимает. Он не просто знает о своём положении, но и принимает его. Да, ему не повезло с матерью. Да, его дом стал самым опасным местом на свете для одинокого маленького Сынмина. Но Феликс не был виновен в этом – он лишь пытался помочь, хоть и не мог сделать это в той мере, какой хотелось бы. Когда-то они были самыми близкими людьми друг для друга. Делили наушники, пока возвращались из школы, делили мечты и игры, рисовали смешные рожицы на гипсах. В детстве они дорожили друг другом. Но чем хуже становилась ситуация дома, тем хуже становился сам Сынмин. Понадобится много времени, чтобы дозваться до его маленькой версии и заверить, что опасности больше нет. Именно ради защиты этого мальчика Сынмин когда-то поддался ненависти и зависти, вырастив свою худшую версию. Только бы не достали его, испуганного до смерти и трясущегося из-за невозможности спасти мать. Сынмину жаль. Жаль, что он не выстоял и не понял раньше, что нахождение дома ухудшает его состояние – это можно было сделать еще после попытки суицида. Жаль, что поддался своим низким желаниям мстить и ненавидеть каждого, кто разочаровал. Жаль, что принял самые важные решения в своей жизни, следуя на поводке личного горя. Жаль, что пострадал добродушный Феликс, которого Сынмин на самом деле когда-то искренне любил и оберегал. Жаль, что не сблизился с Хёнджином, которого выбрало сердце лучшего друга. Жаль, что не прислушался к Минхо. Всё могло бы сложиться иначе. Сынмин, выстоявший в борьбе с болью, мог бы жить счастливо, без удушающей совести, которая теперь корит его за всё совершённое. Мог бы подарить свой мягкий первый поцелуй Минхо в другой обстановке. Мог бы слиться с ним воедино после того, как узнает получше и искренне полюбит. Феликс никогда бы не плакал из-за Сынмина. В тот вечер его слёзы впитались бы в футболку лучшего друга, а не подушку. Сынмин обязательно отплатил бы ему не меньшей поддержкой, как в детстве. Как Феликс того и заслуживал. Психолог объяснила, что задача Сынмина в данный момент пережить те эмоции, которые он блокировал. Они постепенно возвращаются и открывают ему новые грани видения себя. Теперь он действительно понимает, как был зол и завистлив. Ему искренне стыдно за то, что он грубил даже Минхо, который всегда переживает за него до последнего. Однако путь Сынмина в этом и состоит: понять свою боль и её последствия, исправив то, что ещё можно. – Ты плохой друг, но не человек. Я верю, что у тебя есть возможность исправиться, – сказал Минхо на следующий день после вызволения Сынмина из ада. С тех пор парень держится за эти слова, как утопающий за спасательный круг. Минхо оплатил терапию, подарил безопасный дом и мотивацию. Не стал трогать тему их отношений, зная, что сейчас неподходящее время. Хён терпеливо ждёт улучшения его состояния и каждый вечер принимает любого Сынмина. Иногда парень возвращается после психолога уставшим и молчаливым, иногда злым и напуганным. Но чаще заплаканным и желающим недолгого контакта в нежных руках. Минхо всё ещё хорошо понимает, в чём нуждается младший. Сынмин поставил себе цель: извиниться и поблагодарить хёна, когда наберётся смелости и сил. А потом пригласить на настоящее свидание. Парень принял решение усердно постараться, чтобы исправить свои ошибки. Он обязательно вернёт любовь, которую получил. По этой причине Сынмин уже стащил сберегательную карту, на которую поступают деньги за потерю отца, из дома матери – в один из дней, когда женщина была на работе. По этой же причине он находится здесь, на скамейке школьного стадиона. И ждёт Феликса. Лучший друг садится рядом совсем тихо, почти незаметно. Вместе с ним вновь появляется холодный ветер, который пронизывает дрожью парней и серые ветки яблони поблизости. Сынмин рассматривает немного изменившееся лицо друга. Долго не может оторваться от чужого профиля, по которому скучал, но с тяжёлым сердцем отворачивается. Щёки Феликса почти исчезли с его лица, уступив место выпуклым скулам. Губы теперь кажутся больше, а веснушки – ярче из-за исчезновения летнего загара. Внешность Феликса меняется на глазах не первый год, но душа остаётся всё той же, что и в детстве. Сынмину хочется верить, что друг не поменялся из-за него хотя бы внутри. Самое сложное – начать разговор. Сынмин не знает, как правильно вести себя после случившегося. Стоит ли сделать вид, что ничего не произошло и ему просто хочется снова пообщаться? Нет, Феликс явно не заслуживает таких несуразных извинений и игнорирования очевидного.  – Спасибо, что пришёл, – начинает Сынмин. Перед выходом Минхо повторил слова Сонхва о важности искренности. Если взрослые так верят в её лечебные свойства, Сынмин попробует. Ему точно нечего терять, он лишь начинает обретать. – Я позвал тебя, чтобы честно поговорить о случившемся. Надеюсь, тебе не было сложно прийти сюда… Ради меня. – Как я мог проигнорировать твоё сообщение, если ждал его две недели? – Ты волновался обо мне? После всего, что я сделал? – шокировано спрашивает Сынмин, поворачивая голову к Феликсу. Друг пустыми глазами смотрит на катящееся к горизонту Солнце. На его расслабленном лице читается усталость и тоска, в которых Сынмин начинает винить себя. Он считал, что Феликс обманет согласием и не появится здесь. Отомстит, накричит, покажет всё своё разочарование. Расскажет, как пережил унижение и боль – если вообще пережил. И быстро сбежит подальше от Ким Сынмина и скамейки, на которой когда-то делил обеды с единственным другом. – Я знаю, почему ты так поступил. За эти две недели я много думал, многое вспоминал. Я не могу винить людей, зная их причины. Тебе тоже больно, и ты выразил это так, как смог. – И я ранил тебя этим. – Верно, – с печальной улыбкой, так и не добравшейся до тусклых глаз, всё же поворачивается к другу Феликс. – Но я тоже тебя ранил, хоть и не специально. – Ты не виноват в том, что счастливее и успешнее меня. – А ты не виноват в том, что твоя мать издевается над тобой всю жизнь. Эти слова выбивают воздух из лёгких Сынмина. Одно дело, когда подобное произносят Минхо или психолог. Но Феликс – человек, которого Сынмин ранил сильнее всего. Как друг после этого может жалеть и принимать его причины? Как Феликс может оправдывать Сынмина? Неужели он и правда заслуживает спасения и прощения? Слёзы наворачиваются на глазах, поэтому Сынмин спешно отворачивается. Стыд с новой силой душит глотку, но до тревоги доводить нельзя. Сейчас Сынмину стоит отдышаться и собраться с мыслями, иначе он так и не сможет правильно извиниться. – Мне жаль, что я так грубо поступил с тобой и ранил. Мне очень жаль, Феликс. Я не думаю, что заслуживаю прощения. Точно не так скоро, как ты готов мне его подарить, – хрипло бормочет Сынмин. – Но я сам решаю, когда и кому давать своё прощение, – Феликс придвигается к Сынмину, разделяя с другом своё тепло благодаря соприкосновению тел. – И будь уверен: твои слова в тот вечер заставили меня многое понять. Я действительно должен беречь отца и то, что он мне дал. Хоть ты и сказал это грубо, я нашёл в твоей речи свой смысл. Никто тогда не сказал мне о ценности настоящего, кроме тебя. Вновь мой лучший друг подарил мне утешение, пусть и в виде пощёчины. Я недавно понял, что больше всего мне помог прийти в себя не Хёнджин и даже не папа, а ты, – Феликс теперь улыбается более искренне, из-за чего его глаза становятся ярче и живее. – Я понимаю, у тебя наверняка сейчас очень много эмоций внутри. Они вернулись и рвут на части. Папа предупредил меня. Не сдавайся, Сынмин. Ты сильнее, чем твоё прошлое. Я верю в тебя, поэтому и прощаю так просто. – И почему же ты веришь в меня? Я сильно изменился, и не в лучшую сторону. – Я помню тревожного Сынмина, который впервые в жизни сбежал из дома, потому что волновался за моего папу вместе со мной. Помнишь, Сонхва не выходил на связь три дня, когда был в Италии? В тот день меня так накрыло, что только твои неуклюжие объятия и спасли. – Ты так долго потом благодарил меня за это, – нежно усмехается Сынмин. Он не понимает, что Феликс специально напоминает другу о его лучших сторонах. Но это даже к лучшему: так парень поверит в то, что Ким Сынмин далеко не самый ужасный человек на планете, каким он себя сейчас явно представляет. – Но я правда же изменился, стал огрызаться на тебя и совсем забыл о твоих чувствах. – Мне это не мешает любить Сынмина, который наклеил на мою коленку пластырь с машинками. Они стоили очень дорого. Знаю, что ты берёг их, но всё равно налепил последний на мою разодранную коленку, когда я упал с твоего велика. Я даже перестал плакать, потому что в тот день почувствовал самый мощный прилив любви, который когда-либо мог случиться со мной. – Я не понимаю, почему в итоге отказался от тебя и закрылся в себе, – на грани слёз произносит Сынмин, сильно жмурясь. Произносить правду вслух так сложно: каждое слово буквально режет нёбо и не даёт нормально дышать. Почему после всех отвратительных поступков эти люди всё ещё рядом? Любимый Минхо-я, которого в приступе гнева Сынмин целенаправленно игнорировал из-за несоответствия идеалу и в какой-то степени использовал ради мести и возвышения себя над другими. Добросердечный Феликс, который получил удар по самому больному месту от Сынмина. От Сынмина, который в детстве клялся всегда защищать ранимого друга. Он не чувствует, что заслужил всех их. Не имеет права даже тихо жить рядом с Минхо и мечтать о совместном будущем. Не имеет права даже просто сидеть рядом с лучшим другом и отвлекать от куда более правильного Хёнджина. Он так раскидывался людьми, будто считал, что в одиночестве будет целее. Но одиночество не спасло от ударов пьяных мужчин и болезненных слов матери. Спасли Минхо и Феликс, от которых когда-то так грубо отвернулся. – Сынмин-а, я всё ещё люблю тебя. Вот что важно сейчас, – Феликс нежно похлопывает плачущего друга по холодной руке. – Я знаю, ты вернёшься. Вернёшься ещё более сильным и добрым, чем раньше. А твой лучший друг будет искренне ждать. Столько, сколько понадобится. – Сейчас я борюсь за то, чтобы измениться. Я плохо забочусь о себе, но хочу исправить это. Иначе как я смогу заботиться о Минхо? О тебе? – тараторит Сынмин, преданно смотря в глаза Феликса. – Вы почему-то выбрали меня, когда я вас не выбрал. Я отплачу вам. – Если мы – твоя мотивация, то хорошо, Минни. Но не забудь, что ты должен меняться ещё и ради себя. Ты тоже важен. Надеюсь, ты поймёшь это и не будешь так строг к себе. – Ты всё ещё хочешь дружить со мной? – задаёт самый томительный вопрос Сынмин. Он боялся его произносить вслух, и в душе беспокоился именно о нём сильнее всего. Пугал не отказ, который явно разрушит слабый росток надежды, а осознание конца. Расставаться с Феликсом было страшно. Именно сейчас Сынмин понимал всю важность лучшего друга в своей жизни. – Конечно, ты всё ещё сомневаешься? Я готов быть рядом, если ты этого хочешь. Я вообще был так счастлив, когда ты написал, – широко улыбается Феликс и тянет друга за собой прочь из стадиона. Вскоре он ослабляет хватку на руке, позволяя Сынмину прервать контакт – маленькую ладонь лишь сильнее сжимают холодные длинные пальцы. – Спасибо, что возвращаешься. Феликс понимает, что Сынмин на сегодня исчерпал лимит своих слов. Он вымученно улыбается и опускает голову, сильнее сжимая тёплую ладонь и погружаясь в мысли. Другу нужно обдумать всё сказанное сегодня, поэтому Феликс привычно делит свою пару наушников и включает спокойный плейлист. Чтобы они не чувствовали напряжения. Чтобы вернулись в лучшее время, когда ещё полностью верили друг другу и мечтали. Не нужно быть идеальным человеком, чтобы дружить и любить. Отношения – не яркая красивая картинка, в которой нет ссор и разочарований. Чтобы дружить и любить, достаточно быть рядом и стремиться к чужому сердцу.  Пытаться услышать его, когда своё гремит громче паровоза. За любящих в ответ стоит бороться до конца. Стоит беречь отношения до тех пор, пока сердце готово ждать и охранять чужое. Ведь неидеальных тоже любят, даже вопреки. И Сынмин с Феликсом тому пример.