Каприз для двоих

Мелли едва ли запомнила портниху, несмотря на то, что та немало времени провела в спорах с Симой. Но тогда Мелли вообще мало что интересовало, она словно пребывала во сне. А сегодня состоялось ее настоящее знакомство с этой женщиной. Ее звали Дилайла, и, на самом деле, ее сложно назвать неприметной. Земь — ныне отсутствующее государство, но вполне существующий народ. Земийцы живут на территории королевства Лорген, но вошли в состав всего пару веков назад, а из-за отличной от местных внешности заметно выделяются. Почти бронзовая кожа, волосы темные, обычно прямые и тяжелые даже на вид. К этому народу относится жена лира Тибольда и портниха Дилайла. Женщина невысокого роста, с большими глазами и добродушной улыбкой. А вот пришедшая вместе с ней лира Софиа (как оказалось, та самая, про кого говорил Алан) была пожилой и совершенно точно местной. Волосы светлые, но из-за обилия седины сложно понять их родной оттенок. Вокруг глаз лучики морщин, тонкие губы подкрашены ярко-красной помадой. Лира Софиа с порога затребовала себе красного вина, усадила Мелли и Дилайлу на диван и велела показать наброски будущих нарядов. Сима осталась стоять, на пожилую любительницу красного вина она смотрела с недовольным прищуром. — Деточка моя, — сказала лира Софиа, едва откинулась на подушки дивана. — Ты так красива, что на тебя мешок напялишь — все равно будешь приковывать взгляды мужчин. Я думала, что видевшие тебя в городе привычно приукрасили, а оказалось, что тут врать некуда — сложно описать слишком красивой такую, как ты. Мелли смущенно потупилась. Она едва успела поздороваться с этой женщиной, как та уже построила всех местных слуг и Мелли вместе с ними. А сейчас села рядом, смотрела с каким-то странным выражением на лице, но при этом было странное ощущение, будто женщина к ней расположена. И нельзя было понять, откуда возникло это ощущение. — Если к твоей внешности добавить качественное образование и заботу людей со вкусом, то получится настоящая хозяйка для этого замка, — продолжала говорить лира Софиа. — Ты со мной согласна, Дилайла? И она перевела взгляд с Мелли на портниху. Женщины уже были знакомы, причем достаточно хорошо. И обе, не сговариваясь, потребовали от Мелли достаточно неформального, дружеского обращения. — Разумеется, лира Софиа, — ответила Дилайла. — Но начать все равно лучше с личных вопросов. Я шью платья уже больше двадцати лет, мне много раз предлагали переехать в столицу, но я слишком люблю этот город. Поверьте моему опыту: любое платье засияет, если оно подобрано вами для себя. Какие цвета вы любите? Какие фасоны? Что вам мешает в нарядах? Несмотря на то, что где-то внутри Мелли все дрожало от страха и нерешительности, она отвечала ровным голосом. Она обещала себе быть сильной, ведь от нее зависит благополучие ее родных. Поэтому через полчаса вино пили уже втроем, на столе разложили ворох столичных журналов, из переносного сундука помощники Дилайлы доставали образцы тканей, а ее блокнот постепенно заполнялся образцами. И все это под недовольным взглядом Симы. Они многое обсудили. Мелли никогда не отличалась привередливостью в одежде, ее и сейчас не смущали глубокие вырезы на платье. Это ощущение, что тело теперь не ее и главная задача — чтобы нравилось Бертрану и Алану, словно убило телесную стыдливость. Мелли все еще казалось, что ее обсуждают и осуждают, но точно не из-за глубокого выреза. Раньше она нередко чувствовала себя неуютно из-за слишком пристального внимания мужчин. Особенно тех, кто заметно старше нее. Поэтому и одеваться старалась скромнее: и так симпатичное личико привлекало слишком много внимания. Сейчас это ушло. Даже наоборот, все эти платья воспринимались скорее как… броня? Наверное, именно так. Когда портниха ушла, лира Софиа прямо спросила Мелли: — И почему, деточка моя, ты не обсуждала все это раньше? Цвета, фасоны, природные мотивы? Алкоголь еще не успел помутить сознание, но уже придал смелости, поэтому Мелли ответила честно до того, как успела подумать об уместности такого ответа: — Я не знала, что могу. Лира Софиа чуть сощурилась, но понятливо кивнула. Она вообще будто видела Мелли насквозь. Сложно сказать, сколько этой женщине лет. Маги поздно начинают стареть — вот Берти пятьдесят четыре, но выглядит он, по меркам не-магов, лет на тридцать максимум. Алану, впрочем, тридцать шесть, но кажутся они ровесниками. Лире Софии должно быть не меньше ста двадцати — вроде с этого возраста у магов появляются первые возрастные изменения. Говорила лира Софиа как человек, который не привык слышать возражений, но все равно после того, как она выразит некоторую мысль, Софиа делала паузу и так смотрела на Мелли, будто надеялась услышать какие-то мысли по этому поводу. Она вертела в руках бокал с вином и говорила: — Тогда давай обсудим, как ты будешь встречать гостей. Статус хозяйки — это единственное дело, которое не может выполнять мужчина. Это традиция, и среди аристократов ее нарушать не принято: если у владельца дома нет жены или близких родственниц, то он обычно просит выполнит эту роль кого-то из своих знакомых. Берти и Алан редко принимают гостей, потому что им каждый раз приходится просить об этом посторонних лир. Независимо от того, насколько хороши эти женщины в организации светских вечеров, они все равно посторонние в этом замке, поэтому никого не удивляет, что парадная гостиная рода Стэгар почти всегда простаивает без дела, — Софиа отпила вина из бокала и, с хитрой улыбкой глядя на Мелли, спросила: — Но знаешь что? До тех пор, пока мальчики не вернулись сюда из столицы, они совсем не сторонились общества. Особенно Берти. Я знала еще его деда и могу сказать наверняка: в этой семье никто бы не осудил Берти за то, что он просит тебя стать хозяйкой вечера. Я сразу это оговорю, потому что вижу в твоих глазах страх и неуверенность. Отбрось их. Через полтора года ты, вероятнее всего, будешь матерью наследника этого рода. Алан и Берти могут сколь угодно говорить, что просто купили тебя для этого, но я знаю их слишком хорошо, чтобы в это поверить. Никуда ты отсюда не уедешь, даже если из рабыни станешь свободной лирой, даже если они остынут к тебе, как к женщине. Они оба сироты и ни за что не отнимут у своего ребенка мать. Понимаешь меня? Мелли неуверенно кивнула. Она понимала, что говорит лира Софиа, но пока не могла понять зачем? Та же продолжала свой монолог, попивая вино: — Для того, чтобы вечер считался успешным, нужно соблюсти немного правил. Во-первых, еда и оформление. Управляющий Норд учился еще при бабушке Берти, так же как Шери — ты, возможно, ее не знаешь, она отвечает за господскую кухню, то есть следит за фарфором и подаваемыми блюдами. Тебе почти ничего не придется делать — просто обсудишь с Шери что вы можете подать на ужин, в какой посуде и как тогда лучше украсить столовую и гостиную. Украшать тоже самой ничего не придется, все сделают за тебя. Остается вторая важная часть: как пройдет вечер. Для первого раза Берти пригласил очень удачных гостей. Для тебя, разумеется. Преподаватели Академии. Задача хозяйки вечера — не позволить гостям скучать, то есть поддерживать беседу, который поможет гостям показать себя в лучшем свете. Для тебя сейчас это будет достаточно просто: могу поспорить, у тебя миллион вопросов к ним. Мелли улыбнулась и нерешительно кивнула в ответ. Софиа снова отпила из бокала и посоветовала: — Конечно, тебе еще стоит навести о них справки. К твоему счастью, я здесь и для этого в том числе. Но на будущее учти: обычно все о жителях города знают слуги. Чем выше ранг слуги — тем выше его познания. Твоя горничная наверняка может рассказать обо всех лирах города, что могут себе позволить горничную. А садовники расскажут о тех, чьи сады особенно хороши. Нужно продолжать? Мелли качнула головой: — Я поняла. — Вот и чудно. Иногда возникает необходимость изучить что-то, чтобы вести диалог хотя бы с позиции любопытного новичка. Основные темы для обсуждения за столом — это родственники, местные новости, работа или хобби гостей. С женщинами сложнее, у многих хобби — сплетни, а о них за столом говорить не принято, это дурной тон. Поэтому приходится подбирать другие, нейтральные темы, которые могли бы выставить в хорошем свете гостью. Запомни, деточка, хорошая хозяйка говорит о гостях, а не о себе. Хорошая гостья позволяет хозяевам говорить о гостях, а не выясняет грязные подробности их жизни. Поэтому, если кто-то попытается выяснить что-то о том, как ты тут живешь, чем занимаешься и за что тебе такие почести — не стесняйся указывать этим хамам на нарушение этикета. В гостях о хозяевах не говорят, если это, конечно, не твои именины или помолвка. Только на этих двух праздниках чествуют хозяев мероприятия. Ты понимаешь, что это значит? Мелли мотнула головой: — Не совсем. К чему вы это? — Для тебя сейчас быть хозяйкой званого ужина проще, чем пойти в гости к другим людям. Мелли нерешительно улыбнулась. С такой позиции происходящее она не рассматривала. А лира Софиа, наконец отставив в сторону свой бокал, добавила: — Разумеется, ты все равно будешь что-то говорить и о себе, хотя бы для того, чтобы правильно задать вопрос. Это нормально. Искренне советую тебе не стесняться своего прошлого и настоящего. Если ты что-то не понимаешь, потому что выросла на ферме — так и говори. Это упростит тебе жизнь в дальнейшем: если ты выставляешь свою главную слабость всем напоказ, то она перестает быть слабостью. Мелли молчала, а лира Софиа так внимательно за ней наблюдала, будто пыталась мысли прочесть. Спустя пару минут молчания она сказала: — Я понимаю, что ты не привыкла к такому, тебя не так воспитывали и ты считаешь, что рабыне не место на светских приемах. Но не стоит считать свой случай таким уж уникальным. Ты не первая рабыня, которую хозяева выводят в свет. И даже не десятая. Таких, как ты, в истории сотни. Тебе, без сомнения, повезло — большая часть невольниц не может и мечтать о подобном. Но не думай, что твое появление в качестве хозяйки этого поместья станет таким уж скандалом. Поводом для сплетен — без сомнения. Причиной осуждения или игнорирования — нет. Осуждать и обсуждать тебя будут в первую очередь как женщину, которую ишерий Бертран Стэгар выбрал достойной чести принимать его гостей. Для одних твой статус станет пикантной изюминкой, для других — поводом для оправдания, для третьих — еще одной причиной тебя презирать. И у тебя мало возможности повлиять на решения других людей. Мелли кивнула, но на деле все сказанное пока не укладывалось у нее в голове. Не первая рабыня, выведенная в свет — о подобном она даже не читала… Но это объясняет причину, по которой множество людей так спокойно реагируют на указание обращаться к ней как к лире, несмотря на статус рабыни. Будто по-настоящему удивило это только ее, а слуги давно были к этому готовы. *** Магнусу, на самом деле, нравилась Академия в Отолья. Новое здание — просторное, светлое, без необходимости брести через половину столицы, чтобы попасть в нужный корпус. Алан сам контролировал процесс и, как бы Магнус ни ненавидел его как учителя, он не мог отделаться от восхищения Аланом-вешри. Человеком, который за двенадцать лет из крохотного городка сумел создать один из самых красивых и удобных городов королевства, увеличить состояние рода Стэгар почти в пять раз и сделать еще кучу вещей, которые ранее считались невозможными. Как и многие члены рода ишериев, Магнус рано начал учиться, и у него уже есть достаточное количество изученных дисциплин, чтобы претендовать на прохождение инициации. Но ученичество лишило его этой возможности: если король не отменит наказание, не видать Магнусу божественных даров еще девятнадцать лет… В Отолья Магнус и Лео посещали ряд дополнительных курсов, потому что Алан искренне считал, что знания лишними не бывают. И хотя Магнус почти год проторчал в качестве штатного бытового мага, а Лео до сих пор пять дней в неделю работает в архиве, про обучение своих подопечных Алан никогда не забывал. У Магнуса в этом семестре было только два предмета, оба теоретические, а вот Лео загрузили сильнее. Во вторник он потащил его в небольшую таверну напротив городской ратуши. Магнус вставал раньше, чтобы завтракать с Мелли, поэтому ограничился чашкой кофе, а соня-Лео заказал плотный завтрак, но больше смотрел в окно. До начала занятий оставалось примерно полчаса, в таверну заходили как студенты, так и работники ратуши. Кормили здесь вкусно, обслуживали быстро, стоило все относительно недорого. Как, впрочем, и многое в Отолья — здесь велением Алана было запрещено завышать цены выше определенного процента от себестоимости услуг. Исключения делали лишь для выдающихся мастеров, которых в городе с каждым годом становилось все больше. Хотя бы потому что местная Академия специализировалась на получении ремесленных профессий, тот же корпус для студентов-лекарей только строился. Попивая кофе и краем уха слушая разговоры других посетителей, Магнус смотрел в окно. Когда он выезжал из замка пораньше, он надеялся поболтать с Лео, а тот что-то витает в облаках и в грешный мир возвращаться не собирается. Люди в таверне обсуждали традиционные вещи: цены на проживание, приближающуюся сессию, скорый выпуск, начало пахотного сезона, какие-то сплетни и мелкие проблемы. За окном спешили на работу горожане. Здесь, конечно, было больше студентов, все же работники артефактных производств и теплиц выезжали из дома пораньше. Но бывали и исключения. Спешили к открытию мастерских помощники артефактеров и ювелиров, две знакомые девчонки из алхимической аптеки шли под ручки и заливисто хохотали. Среди людского потока Магнус заметил и знакомых: Розмари и Оливер шли на работу. Магнус с ними был едва знаком — Мелли их представила, и на этом общение закончилось. За эти несколько дней они успели нормально одеться, а младший брат Мелли обрезал свои шикарные кудри. На взгляд Магнуса — совсем зря. С ними он выглядел привлекательнее, но с короткими было отчетливо видно, насколько он юн. Он что-то весело рассказывал сестре, и на него с явным интересом посматривали прохожие. Магнус был одним из тех, кто искал родню Мелли, поэтому понимал, что прохожие могут сколь угодно строить глазки симпатичному парню — он не ответит взаимностью. Оливера выкупили из определенного борделя. Там держали мальчиков для услужения — некоторым нравится во время секса кого-то бить и унижать. В госпитале сказали, что быстро такое не забыть. Может, из-за этого знания, а может, так и правда было, но казалось, будто во внешности этого паренька есть нечто сломленное, испуганное и недоверчивое. Розмари и Оливер зашли в таверну. Оба нерешительно кивнули ему, здороваясь, и прошли к стойке. Завтракать, видимо. Розмари вытащила из поясной сумочки какую-то бумагу. Наверное, их здесь кормят по распоряжению Алана. По крайней мере, трактирщик понятливо кивнул и принялся записывать в блокнот заказ — Магнус расслышал что-то про чай и какие-то булочки. — Ты знаешь их? — нарушил тишину за столом Лео. Магнус медленно обернулся. Его друг выглядел странно взволнованным. Глаза горели, взгляд перебегал с Магнуса к стойке и обратно… Проследив за этим взглядом, Магнус понял, что внимание Лео привлек один симпатичный, но очень травмированный парень. — А ты не замечаешь фамильного сходства? — усмехнулся он. — Это понятно, что он с сестрой, такие волосы наверняка в генетику вписаны на поколения вперед. Но откуда ты его знаешь? — спросил Лео тихим голосом. Он чуть наклонился вперед, боясь быть услышанным. И все косился в сторону Оливера. Магнус покачал головой. Ему даже не верилось в происходящее. Почти год Лео держит строгий целибат — его не привлекали ни девушки, ни парни. А тут умудрился влюбиться во внешность именно Оливера. Просто. Во внешность. — Ты хоть разговаривал с ним? — хохотнул Магнус. — Да, он меня отшил, — отмахнулся Лео. — Даже имя не назвал. Кто он? Студент? Почему его нет в Академии? Теперь Магнус не скрываясь расхохотался. Нет, он знал, что Лео бывает удивительно близорук, но не до такой же степени? — Ты серьезно не замечаешь фамильного сходства? — переспросил Магнус. — Волосы, оттенок кожи, разрез глаз да даже губы! У него во внешности столько женственного, что без широких плеч их можно было бы за двойняшек принять. — С кем? — удивился Лео. — С Мелиссой! — припечатал Магнус. — Драгоценной «Крохой» нашего учителя, если ты даже имени умудрился не запомнить. Теперь Лео удивился. Он в ужасе распахнул глаза, снова уставился на Оливера, совсем не стесняясь посторонних и, кажется, пытался найти то самое фамильное сходство. — Да не может быть! — наконец выдал он. — Это — брат Мелиссы? Но он же живет в замке, его еще вчера пороли. — Там другой брат, старший, — закатил глаза Магнус. Как можно игнорировать столь важные сплетни? Да в Алом замке весь год их проживания ни одного скандала не было, зато с приездом Мелли прям жить веселее стало, а Лео даже это умудрился пропустить. Внезапно Оливер повернулся к ним, отошел от стойки и остановился прямо напротив: — Можно не пялиться так? Это нервирует, — едко обратился он к Лео, а потом обернулся к Магнусу: — Я услышал, что нашему брату досталось? Много ударов? Магнус пораженно покачал головой. Не так уж и травмирован. Кажется, язвительности у Оливера и на себя, и на Мелиссу хватит. — Пять ударов плетью, — ответил он. — Ммм… мало, — скуксился Оливер. — Но все равно мой день стал чуточку лучше. А ты сможешь передать Мелли послание? Или это запрещено? Магнус, чувствуя на себе лишь ревнивый взгляд Лео, покачал головой: — Нет, можно. На словах, или напишешь что? Оливер по-своему поражал. Всего за минуту общения Магнус почувствовал что-то вроде уважения к этому парню: пережить нечто подобное, а потом так запросто отшивать мага смерти и сетовать на малое количество ударов… — Можно запиской? — оживился Оливер, Магнус молча кивнул. — Тогда я сейчас! Роззи, дай листочек! Хочу написать Мелли, что мы ее любим. И он снова подбежал к стойке. Лео, проводив его абсолютно влюбленным взглядом, обратился к Магнусу: — Они же совсем не похожи! Как они могут быть родственниками? Мелисса только молчит и краснеет, а он… как его зовут? — Оливер, — вздохнул Магнус. Он, конечно, не сказал бы, что Мелли только молчит и краснеет — он уже замечал, что она бывает и язвительной, и смешной, но Оливер в этом ее, конечно, превосходит на голову. Он вернулся через пару минут с небольшим листочком бумаги, сложенным пополам. Протянул его Магнусу: — Там ничего такого, если что, можешь и прочесть… ну, если это положено по каким-то нормам замковой безопасности. С ней же все хорошо? Магнус, ложа листок в карман жилета, скрывать не стал: — Вчера ревела весь день, потому что ваш старший братец что-то ей наговорил. Сегодня за завтраком, кажется, планировала дворцовый переворот — с таким остервенением яичницу она еще никогда не ела. Вроде уже в порядке. Оливер скривил недовольную мордашку: — Тогда можешь передать ей, что реветь из-за Лавра не стоит… но если удастся подстроить, чтобы ему всыпали еще раз… пятьдесят, то было бы неплохо. Все, я пошел. Спасибо большое, что согласился! Розмари, просто проходя мимо, потянула Оливера за рукав, и они вместе вышли из таверны. В руке у Розмари был сверток — видимо, они берут завтрак навынос. Она кивнула Магнусу на прощание, вроде во взгляде даже прибавилось немного тепла. Магнус же больше думал, что братец Мелиссы довольно кровожаден: пятьдесят ударов не каждый маг переживет — фактически пожелал старшему брату мучительной смерти. Хороший мальчик, что сказать. Лео с прежним восхищением провожал их взглядом до тех пор, пока они не скрылись в дверях ратуши, а после обернулся к Магнусу: — Давай проверим записку? Вдруг там что-нибудь… противозаконное? Магнус хмыкнул. Он уже и забыл, каким ужасным бывает влюбленный Лео. Зная, что спорить бесполезно, он достал записку и развернул ее. «У нас все хорошо. Мы со вчерашнего дня работаем в ратуше, питаемся в таверне, а по вечерам гуляем в парке. У нас пока пустая кухня, но нам купили одежду. Я учусь ездить на велосипеде — поделился приятный сосед. Не волнуйся о нас. Мы очень любим тебя. Олли и Роззи». Почерк у него оказался весьма изящным. И совсем не мужским. — А давай я ей записку передам? — предложил Лео. Теперь Магнус не выдержал — заржал в голос: — Ты реально спятил! Отдай сюда, не пугай мне Мелиссу, она только нормально общаться начала. Магнус отобрал записку и спрятал ее обратно в карман. Лео недовольно передразнил: — «Общаться она начала»… Перетерпела бы, если бы я отдал записку за ужином… или после. — Ага, или не отдал бы вообще. Если бы почаще слушал сплетни, а не витал в облаках, знал бы, что эти трое друг для друга значат, — тут Магнус замолчал, вспомнив о еще одном важном нюансе: — А ты ведь понимаешь, что так понравившийся тебе едкий паренек — раб Алана? В глазах Лео на секунду мелькнул настоящий ужас. Магнус снова расхохотался. Второй завтрак прошел совсем не так, как он ожидал, но настроение поднялось знатно.