Крошечное происшествие

Чонгук вошёл в палатку на взводе – это было его ошибкой. Он был раздражён встречей с главным альфой племени и взваленной на него обязанностью, да к тому же чувствовал усталость с долгой дороги. Неудивительно, что когда он откинул полог и ступил в незнакомое для себя пространство с запахом неизвестной омеги, зверь внутри напрягся сильнее. Омега обнаружился тут же, лежал на животе на разложенном большом покрывале и мягких шкурах. Услышав его, омега издал робкий подзывающий звук и начал поворачиваться к Чонгуку лицом. Тот в своём состоянии не смог отреагировать иначе чем недовольным рычанием. Омега пискнул и незамедлительно уткнулся лицом обратно в покрывало, не пытаясь больше взглянуть на будущего партнёра. Вместо этого он под пристальным взглядом самого Чонгука приподнял бёдра, упёрся коленями в покрывало и презентовал себя. Его подчинение бальзамом легло на взъерошенного волка внутри, и Чонгук позволил себе слегка расслабиться. Его рычание унялось, Чонгук одобрительно уркнул и шагнул ближе. Одной рукой он взялся за пояс своих штанов, а второй коснулся бедра омеги. Жест вышел собственническим, его партнёр по-омежьи чирикнул – и расслабился под прикосновением. – Хорошая омега, – похвалил Чонгук. Даже если им придётся провести время вместе согласно обычаям стаи, они могли привнести в заранее обговорённый процесс долю спонтанного удовольствия. В ответ на его слова омега дёрнулся, но не отстранился. Чонгук подумал о том, стоит ли раздеваться полностью, и решил сперва снять верхнюю часть одежды: походный кафтан и лёгкую тунику под ним. Он едва успел ополоснуть часть кожи холодной водой и знал, что после долгой дороги его запах стал сильнее, насыщеннее. Стоило снять одежду, как омега почувствовал это тоже. Он задрожал, заскулил в подчинении и шире расставил ноги. Чонгуку хотелось в равной степени перевернуть его, чтобы обнюхать, и удержать в нынешнем положении, чтобы после загнать в презентованное тело свой член. Не зная, чего желает сильнее, Чонгук пристроился к омеге сзади, притёрся вплотную, накрыл своим телом и вопросительно уркнул. Омега не переставал дрожать, отозвался кратким скулежом и замер. Чонгук не мог понять, нравится ему или нет. Он уткнулся носом в гладкость чужой шеи, насколько позволяла поза, попытался обнюхать, а омега выдала совсем жалобный звук и напряжённо застыла в ответ на это. Ей совершенно точно не нравилось происходящее. Чонгук отстранился в тот же миг, попытался подтолкнуть омегу к тому, чтобы перевернуться и наконец встретиться лицом к лицу, чтобы глаза в глаза. Без такого контакта Чонгук мало что мог понять, а отдаваться в управление звериных инстинктов было, по всей видимости, плохой затеей. Омега явно не понял, чего Чонгук от него хотел: он только подтянул руки к до сих пор скрытому покрывалом лицу, словно пытаясь закрыться. – Омега? Что не так? – взволнованно поинтересовался Чонгук и получил очередное щебетанье в ответ. То, что его партнёр оставался полностью невербальным, начинало беспокоить. Неужели ему нечего было Чонгуку сказать? Или же он не мог говорить? Но старейшины предупредили бы его о таком. Чонгук сжал руку на округлости чужого бедра и надавил твёрже: ему нужно было знать, а для этого нужно было перевернуть омегу и заглянуть ему в глаза. На этот раз тот подчинился, ложась на спину. К удивлению Чонгука, он продолжил прятать лицо в покрывале, неудобно повернув голову и помогая себе рукой. Зачем он это делал? Чонгук знал, что они отмеченные и имеют похожую внешность, и полагал, что омеге также это известно. Неужели ему неприятно было видеть столь похожего на себя альфу? А может он просто испугался? Чонгук издал раздосадованное рычание, получил в качестве ответа очередной жалобный звук и решил: с него хватит. – Посмотри на меня, омега, – велел он. Омега немедленно повернул голову и метнул на него взгляд. – Не так уж и сложно, верно, – пробормотал он себе под нос и только после осознал, что лицо у омеги было юное, едва потерявшее детскую мягкость, а в глазах стояли тщательно сдерживаемые слёзы. Чонгук оторопел. Они должны были предоставить ему готовую согласную омегу, а если б не запах, он решил бы, что на ложе перед ним – не прошедший презентацию щенок. – Какого чёрта? – выдал он, не думая. Губы лежащей перед ним крохи задрожали, и омега расплакался. Чонгук совершенно растерялся. Омега же закрыл лицо руками, дрожа и всхлипывая. Чонгук автоматически выдал успокаивающее урчание, однако это не помогло: кроха была слишком расстроена. – Детка, ну что же ты, почему плачешь? – потерянно поинтересовался он. – Альфа, пожал-луйста, – тонким и ломким, но всё ещё очень красивым голосом попросил тот, не отрывая рук от лица. Наконец-то Чонгук получил от него что-то кроме неразборчивого скулежа, но в данный момент не мог этого оценить: слишком шокирован был. Почему его отмеченный, его будущий партнёр, с которым Чонгук должен был иметь близость, которым должен был овладеть как альфа, оказался таким крошечным? – Ну-ну, ничего страшного, бусинка, слышишь? – попытался он снова, понятия не имея, что делает. – Всё хорошо, всё будет хорошо… Скажи, сколько лун прошло с установления твоего статуса? – Чет-четыре, – ответил тот сквозь слёзы. Всего четыре? Ох, да он только-только вышел из щенячества! Отдавать такую омегу незнакомому альфе, пусть даже они были отмеченными, было совершено безответственно, безрассудно! Почему его стая одобрила подобное? Он наверняка ещё ни разу с альфой-то не был – а сейчас вынужден выказывать подчинение незнакомцу из далёкого племени. – Луна и звёзды, омега, что же ты тогда тут делаешь? Омега не воспринял эти слова, продолжая безутешно плакать. Чонгук же пытался унять собственного обеспокоенного волка, взять себя в руки, стряхнуть непонимание и усталость, чтобы разобраться наконец в происходящем. – Ну-ну, крошка, что же ты так расстраиваешься, – заурчал Чонгук как можно мягче. – Как тебя зовут? – Ку, – выдохнул тот. Он вновь отвернулся и лежал, дрожа, уязвимый и раскрытый, за исключением прикрытого руками лица. – Почему бы тебе не взглянуть на меня, Ку? Чонгук уделил внимание построению фразы: он не желал приказывать омеге, когда тот был так расстроен. Ку в ответ замотал головой. – Нельзя, Ку нельзя см-мотреть. – Отчего нельзя? – Альфа будет зол. Чонгук удивлённо вскинул брови. Такой причины он точно не ждал. – И почему же альфа будет зол? Ку отозвался неразборчивым мычанием; Чонгук нахмурился, размышляя. Ку выглядел искренним в своём расстройстве, зверь Чонгука подсказывал, что тот говорил правду – или по крайней мере верил в то, что это была правда. Никто не сказал ему, что его отмеченный будет таким молодым и неопытным, никто из присутствовавших на встрече волков и словом об этом не обмолвился. Могло ли быть, что стая пыталась каким-то образом провести его, а омеге было об этом известно? Может, поэтому он так боялся Чонгука и неизбежной, по мнению Ку, гневной реакции? Всё это грозило обернуться большими неприятностями. Чонгуку нужно было знать – а для этого необходимо было получить какие-то ответы. Первым шагом было убедить своего партнёра прекратить прятаться. Чонгук приблизился, устраиваясь меж разведённых ног, после чего коснулся повлажневших от слёз рук омеги. Ку защебетал и сильнее задрожал. Чонгук отозвался успокаивающим урчанием, но руку не убрал: наоборот, обвил её вокруг ладони Ку и осторожно потянул. Омега защебетала ещё жалобнее, слабо дёрнулась – и больше никак не посмела выразить протест. – Ш-ш, ты в порядке, ты в безопасности, я не зол, видишь? – ворковал Чонгук, отводя одну руку омеги в сторону, тем самым открывая себе взор на левую половину лица Ку. Тот судорожно выдохнул, а потом вдруг прижал свободную руку к груди, сжимаясь, отворачивая теперь полностью открытое лицо и жмурясь. – Вот так, детка, а теперь можешь взглянуть на меня и рассказать, в чём дело, верно? Ку сжал губы в тонкую линию, брови изогнулись, из горла вырвался надрывный всхлип. – Я не хоч-не хочу. – Почему? – Альфа будет зол, сдел-лает мне больно… – тут Ку пугливо затих, словно представляя себе всё, что Чонгук мог с ним сделать. Чонгук выдал неопределённый сбитый с толку звук. Чем омега мог так провиниться, что теперь пребывал в полной уверенности, что альфа из незнакомой стаи причинит ему боль? – Хм-м, и почему же ты думаешь, что я буду зол, зёрнышко? Ку проглотил очередной всхлип, икнул, но зажмуренных глаз не открыл и головы не повернул. – Потому что я выгляжу как – я похож на… на вас, альфа, – пискнул он. Чонгук чувствовал, как с каждым мигом теряется в ситуации всё сильнее. – Конечно похож, солнце, мы же отмеченные, – проговорил он, на что Ку вжался в покрывало, словно думал, что Чонгук нападёт на него в то же мгновенье. – Я не хотел, не хот-тел, пожалуйста, альфа! – Детка, я не собираюсь тебя трогать – отмеченные всегда похожи, на то воля духов, я бы не стал ничего с тобой делать из-за этого, я знал, что мы будем похожи! С чего ты взял, что я разозлюсь? – спросил он, видя, что Ку реагирует больше на тон, чем на смысл его объяснения. Бедняжка так погрузился в инстинкты, что слабо осознавал, что Чонгук пытался ему втолковать и легче воспринимал прямые вопросы или указания. – Минхёк, – булькнул Ку. – Кто? – Альфа Минхёк. Пока меня готовили, он д-дал совет. Сказал, что это поможет справиться, что я только стал омегой и ещё ничего не зн-знаю, что степной волк не захочет иметь дело с омегой, которая – которая носит его лицо, что мне н-нельзя смотреть. Я думал, он соврал, но когда альфа вошёл, я… Альфа зарычал, когда я хотел посмотреть. Поначалу Чонгук, пытаясь вникнуть в смысл сбивчивой речи, не понял, что Ку имеет в виду, но затем вспомнил, как недовольно рыкнул на омегу, лишь войдя в палатку. Чонгук не помнил, что тот пытался сделать: неужели тогда омега хотел понять, дозволено ли ему смотреть на Чонгука и показывать лицо? Принял его рычание за отказ? Неужели оттого был так испуган теперь? Омега был в таком состоянии из-за действий Чонгука? Но он ведь не сделал ничего плохого, всё это было сущей нелепицей: его партнёр, отмеченный, не должен был бояться или прятаться из-за их похожести. Он дотянулся, касаясь мокрой от слёз щеки. Ку дёрнулся и вновь защебетал. От издаваемых им испуганных умоляющих звуков сжималось сердце. Ку был неопытной юной омегой, совсем ещё крошкой – и так щебетал и скулил первому взрослому альфе, который должен был позаботиться, а вместо этого напугал, заставив погрузиться в омежью сущность. – Омега, – начал Чонгук как можно мягче, позволяя голосу скатываться в нежный рокот, пытаясь тем самым передать мирные намерения. – Взгляни на меня. Ку в ответ на это всхлипнул, однако, ведомый рукой Чонгука, повернул голову. Теперь его несчастное скуксившееся личико было на полном обозрении, и Чонгук ощутил очередной укол сочувствия и вины. – Вот так, пёрышко, а теперь открой глаза. Я не обижу, вот увидишь. Ку вновь тонко, по-омежьи заскулил, звук вышел дрожащим и срывающимся – но затем всё же подчинился. Как только омега наконец взглянул на него, Чонгук улыбнулся и приглашающе уркнул. Его альфе самому хотелось скулить в ответ на то, как расстроен был омега, и вместе с тем Чонгук понимал, что так крошку не успокоить. Его самообладание подверглось очередному тесту, когда Ку икнул и запричитал: – Пожалуйста, альфа, пожал-луйста, я прошу, не надо, я… я просто… – Детка, – заурчал он в ответ, – крошечное сладкое зёрнышко. Я тебя не обижу. Никогда бы не тронул такую прелестную омегу. Ку взглянул на него из-под полуопущенных мокрых кисточек ресниц. – Прелестную? – Да, детка. Ты самое прелестное создание. Ни за что не стану причинять тебе вред. Ку хлюпнул носом, непонимающе поморгал, а Чонгук не сумел удержать своего альфу от желания пометить омегу собой. Он наклонился ниже и сунулся омеге в шею. Ку пискнул, напрягся, но откинул голову назад, позволил Чонгуку пройтись по тёплой коже носом, потереться щекой. Чонгук заурчал и принялся методично укутывать омегу собственным запахом, защищая и демонстрируя отсутствие угрозы со своей стороны. Ещё пару мгновений омега была напряжена – а потом расслабилась, отдавая себя во власть альфы. Чонгук выдал поощрительный звук, открыл рот и лизнул мягкую, презентованную ему шею. Ку пискнул и тут же панически дёрнулся, словно пытаясь выскользнуть из-под него. Зверь внутри протестующе заворчал, но Чонгук умерил пыл и отстранился. Хоть инстинкты вблизи предназначавшейся ему омеги усиливались, Чонгук не желал вырванного силой подчинения. Он встретился взглядом с широко распахнутыми, мокрыми от слёз глазами, на что Ку выдал жалобный звук и вновь попытался отвернуться. – Не хочу, чтобы ты закрывался от меня, омега, – признался Чонгук, надеясь, что к нему прислушаются. – Ты такой красивый. – Красивый? Н-но я же… Тут он хлюпнул носом и умолк, опуская взгляд. Чонгуку так хотелось снова коснуться, и он поднёс руку к лицу омеги, погладил по щеке. Ку вздрогнул так, словно ждал, что Чонгук вот-вот сделает что-нибудь болезненное или неприятное. – Ш-ш, не бойся, не бойся. Я не сделаю ничего плохого. Ты очень красивый, такой мягкий, послушный, совершенно неотразимый. Глаза омеги прикрылись, он робко застонал, слыша похвалу. – Да, вот так, хорошая омега, замечательная прелесть, – продолжал ворковать он, поглаживая нежную кожу, переходя на шею, стекая пальцами в ложбинку между ключиц. Ку кинул на него заворожённый взгляд и издал просящее омежье чириканье. Чонгук продолжал одаривать его тело лёгкими прикосновениями, потихоньку спускаясь ниже. – Ты моя булочка, мягкое пёрышко, всего лишь испугался, да? Крошка-омега подумала, что я не захочу смотреть на её обворожительное личико. Конечно, я хочу смотреть на тебя. Хочу видеть, как ты тонешь в удовольствии, слышать твои очаровательные стоны, так жду, чтобы увидеть, как выглядит это личико, когда ты будешь кончать… К концу фразы голос его скатился в шёпот, а рука спустилась ниже, чтобы обвести прикосновением внутреннюю сторону одного из бёдер. Ку выдал длинный щебечущий стон и отвёл взгляд. Его круглые красные щёчки так и тянуло укусить. Чонгук проваливался в инстинктивное поведение зверя, контролируемого желанием быть ближе к отмеченному, доставлять ему удовольствие, говорить и трогать так, чтобы тот плакал от удовольствия – не от страха. – Хочу пососать твой клитор, как леденец, – признался Чонгук тихо, подбираясь к кромке белья омеги. Оно было совсем лёгкое, рассчитанное на то, чтобы быть снятым и отброшенным в сторону. В ответ на его бесстыдное признание Ку сконфуженно пискнул: – Н-не говори такого, альфа! – Но ведь это правда, – возразил Чонгук, глубоко, по-звериному урча. – Хочу открыть тебе грани плотского наслаждения. Имелись ли у тебя партнёры до меня? Побывал ли кто-то в твоей тугой крошке-вагине? Или я первый растяну её девственную плоть под себя? Ку смутился ещё сильнее, отворачиваясь, однако мгновение спустя Чонгук услышал несмелый шёпот: – Первый. Ты первый, альфа. Волк в груди ликующе взвыл при мысли о том, чтобы заклеймить омегу своим членом и спермой. Ах, как хорошо его ладное тело будет принимать узел! Эта мысль послала по телу очередную волну возбуждения, ещё более сильного, чем прежде. Он скользнул рукой по низу мягкого живота, осторожно ткнулся пальцами в скрытые тонким бельём складки. Ку ахнул, выдал протяжный стон. – Никто ещё не трогал тебя так, детка? Никто не уделял этому сладкому местечку столько внимания? – Он прицельно надавил, и вскрик удовольствия вкупе с заломленными бровями намекнули, что он нашёл клитор омеги. – Никто, никто, – повторял Ку, как заворожённый. Его мягкие щёки раскраснелись, а губы были влажными от того, как он проводил по ним языком, словно неосознанно дразнил, прося большего. – Значит я стану первым, – довольно заключил Чонгук и зацепил кромку тонкого белья, чтобы наконец стянуть его. Закончив, Чонгук принялся за остальную одежду. Он буквально вытряхнул омегу из лёгкой туники, урча: – Хочу вылизать каждый твой изгиб, укусить за мягкий живот и нежную грудь, впиться так, чтобы ты стонал и скулил от ласки… Оказавшись полностью обнажённым, Ку лишь робко, бессловесно защебетал, прикрывая руками оголённые для альфы формы своего тела. И хоть он ничего не сказал, неуверенность, неопытность и сомнение читались в движениях и издаваемых им звуках. Бедная кроха, кажется Чонгук напугал её своим напором и непристойными обещаниями. Вот почему традиции южных племён предписывали не оставлять неопытную омегу один на один с альфой, в особенности после изматывающего путешествия. Долгая дорога сопровождалась необходимостью жёсткого самоконтроля и продолжительным воздержанием, вследствие чего некоторые альфы становились неуправляемыми и разнузданными в постели, хоть никогда бы не причинили настоящего вреда партнёру. Порой излишнее рвение само по себе могло причинить вред, Чонгуку об этом было прекрасно известно. У не обладающей достаточным опытом омеги могли возникнуть сложности – и боги, о чём думали старейшины, предоставляя Ку в его полноправное пользование? Чего хотели добиться? В любом случае Ку был замечательной послушной красотой и не протестовал тому, что Чонгук с ним делал. Глубоко внутри он хотел альфу, это Чонгук мог сказать наверняка – однако желание затмевалось страхом и неуверенностью. Для начала стоило высвободить эту тягу и исправить превратное представление, что сложилось у его партнёра. Следовало оросить вниманием, одарить живительной влагой похвалы в сухой степи недоверия и боязливой настороженности. Только тогда бутон вожделения раскроется, даруя им плоды незамутнённого экстаза. Да, Чонгук имел чёткое представление о собственном плане действий. Он заурчал уже куда более покладисто, обнял Ку, крепко прижимая к себе, а затем перевернул их так, что омега оказался лежащим сверху. Тот вскрикнул от неожиданности и в очередной раз заскулил, будто без слов просил проявить осторожность в обращении с ним. – Тише, тише, ш-ш, – прошептал Чонгук ему на ухо и повёл носом по мягкой коже в нежном жесте. Ку дрожал крохотной чистой жемчужинкой в его руках, он проговорил: – Пожалуйста, альфа, я всё сд-сделаю… – тоненько всхлипнул и умолк. – Моя крошечка, ш-ш, никто не причинит тебе вреда, слышишь, Ку? Я не буду заставлять тебя. Не бойся альфу, пёрышко, не бойся. Ты всегда будешь в безопасности в моих руках. Мгновенье стояла тишина, пока Ку переваривал сказанное. Затем он спросил, словно всё ещё сомневаясь: – Альфа не сделает больно? – Не сделает. Ни за что не сделает. Ку очаровательно засопел в качестве ответа: он до сих пор утыкался лицом Чонгуку в грудь и по всей видимости не собирался поднимать взгляд. Чонгук позволял ему двигаться в комфортном для себя темпе – сейчас особенно важно было показать, что в прелестных ручках его юной омеги находится такая же доля контроля над ситуацией, как и у него самого. – Тогда чего… чего альфа хочет? – спросил Ку ещё более неуверенно, чем прежде. Чонгук поразмыслил над тем, как вернее сформулировать ответ. – Хочу тебя и всё, что ты согласен мне дать. Не хочу, чтобы ты боялся или закрывался, ведь я и волоска на твоей чудной голове не трону. – Но я же выгляжу как… – Я не собираюсь причинять тебе вред из-за этого. Тот альфа солгал. Прости, что рычал на тебя, я должен был лучше себя проконтролировать, особенно когда ты в уязвимом положении, без опыта обращения с альфой в подобной ситуации. Моя перламутровая бусинка, красивый, замечательный, чудесный, – приговаривал он, вплетя руку в волосы Ку и неспешно массируя кожу головы. Тот кратко уркнул и начал наконец расслабляться под его руками. – Справляешься так хорошо, делаешь всё правильно для альфы, сделаю тебе так приятно… – Приятно, – эхом отозвался его милый партнёр. – Хочу, чтобы было приятно. – Приподнимись, детка, – велел Чонгук и мягко направил омегу, когда тот отнял лицо от его груди. Он выпрямился и теперь глядел на Чонгука сверху-вниз, закусив губу. В его глазах вновь отражалась неуверенность, но явного страха там больше не было. – Хорошая омега. А теперь я буду делать тебе приятно, как и обещал. Чонгук увидел, как растапливается удовольствием взгляд Ку и осмелел сам. Он с нажимом вёл по плотным бёдрам, спускался от талии вниз, чтобы затем вернуться и не обделить вниманием округлость мягкого беззащитного живота, легко прослеживал кончиками пальцев дорожку выше, к пикам грудей со вставшими горошинами темных сосков. Ку реагировал, подставлялся и сам тянулся лозой – вызревший до срока, цветущий, благоухающий. Выбор позы для ласки был сознательным – Чонгук хотел, чтобы омега почувствовала собственную власть над альфой. Это сработало: ощутив себя в безопасности, Ку даже запрокинул голову, по собственной воле являя Чонгуку горло, хотя тот и пальцем не касался чувствительных желёз, расположенных там. Уловив благоприятный момент, Чонгук решил перейти к следующему этапу ласки. Она должна была прийтись ему по вкусу. Тела омег обыкновенно были отзывчивыми и чуткими: если знать, где нажать, где приласкать, а где приправить словесным поощрением. Он уложил ладони на сочные бёдра, сжимая уверенно, но не слишком крепко, предоставляя свободу действий. – Давай, пёрышко, ко мне. Он потянул Ку на себя. Тот мурлыкнул, открывая затянутые пеленой удовольствия и остаточного подчинения глаза. Чонгук продолжал тянуть, вынуждая омегу проехаться по его груди. Осознав открытость позы и то, как презентует собственную промежность для альфы, Ку выдал смущённый звук и попытался закрыться, тем самым едва не зажав голову Чонгука меж своих обворожительных ножек. – Ну-ну, детка, поумерь пыл, – беззлобно засмеялся Чонгук, игнорируя вспышку алчного возбуждения в низу живота. Рот наполнила вязкая слюна. Он намеренно удерживал взгляд омеги своим и не опускал его туда, куда на самом деле хотелось погрузиться до отказа. Вельветовая нежность вагины манила своей девственной теснотой, розовой налившейся спелостью и… Тут Ку жалобно, по-омежьи чирикнул и попытался соскользнуть в сторону. Чонгук удержал его у себя, отвлекаясь от собственного возбуждения, чтобы начать уговаривать: – О нет, зёрнышко, не закрывайся, ну что ты. – Не д-должен сидеть на альфе, – слегка неразборчиво выдал Ку, ведомый глубоко сидящей нуждой подчиниться. – Должен показать уважение, так нельзя… – Но что, если альфа хочет, чтобы ты сидел прямо здесь? Расфокусированный взгляд круглых тёмных глаз нашёл его собственный. – Хочет? – потерянно повторил омега. Прелесть, ну что за прелесть. – Очень хочу. Хочу, чтобы ты был ещё ближе. Ку без промедления выполнил пожелание, не спуская с Чонгука зачарованного взгляда. Теперь он сидел совсем близко, уперевшись ладонями и чуть наклонившись назад. Эта поза полностью раскрывала его ладное, благоухающее юностью и фертильностью тело для алчущего взора. Он оставлял себя совершенно уязвимым, выказывал абсолютное подчинение – и при этом считал, что в его позе недостаточно уважения. – А теперь дай мне попробовать твою сладкую вагину, – мурлыкнул Чонгук и предвкушающе облизнулся. Глаза Ку распахнулись шире, рот приоткрылся, омега кинул взгляд вниз, на собственную промежность, словно не в силах поверить, что Чонгук желал подобного – а может, в своей невинности не понимая, что тот в действительности предлагает. Мгновенье спустя Ку поднял голову и, отчаянно краснея, пробормотал: – Альфа хочет, чтобы я… – Тут он умолк, совершенно смутившись, так что Чонгук закончил за него: – Я хочу, чтобы ты сел мне на лицо, бусинка. Ку выдал неверящий звук и прикрыл руками пылающее лицо. – Нет-нет, так нельзя, – начал причитать он сквозь собственные ладони. – Не могу сесть на – только не на лицо, омега не м-может сесть на лицо альфе, это… это… Он был таким крошечным и очаровательным, пунцовым от смущения, что хотелось сжать его в объятьях и никуда от себя не отпускать. – Ну почему же не можешь? – зарокотал Чонгук. Он потянул Ку за руку, побуждая открыть лицо. Чёрные глаза смотрели на него со смесью любопытства, желания и опаски. – В этом нет ничего стыдного или предосудительного, – продолжал он, поднося ладонь партнёра к своему рту, вызывая мурашки горячим дыханием и близостью. – Я лишь хочу доставить удовольствие и показать, что моим словам можно верить. Ку моргнул, выдал заинтересованный омежий звук, пославший мурашки по телу, а затем передвинулся, шире расставляя колени. – Молодец, бусинка, вот так, – поощрительно уркнул Чонгук. Он сглотнул, полнящийся нуждой укусить мягкие бёдра. Но ах, он должен был проявить ещё чуточку терпения дабы получить самый лакомый кусочек. Медленно и неуверенно, но Ку двигался, следя за каждой реакцией Чонгука, словно до сих пор опасался одёргивающего окрика. Наконец, он оказался ровно там, где нужно было. – Замечательная послушная омега, – мурлыкнул Чонгук, после чего легко погладил Ку по внутренней стороне бедра, одновременно успокаивая и готовя к дальнейшей ласке. Его прелестный партнёр сомкнул веки и приоткрыл розовый рот в стоне. Чонгук повёл руку туда, где нежность и жар чужого тела в ответ на его действия наливались влажностью, раздвинул мягкие складки сочной плоти. Он не удержался, прошёлся взглядом по месту, что было так доверчиво для него оголено – и тут же оказался заворожён. Вагина Ку была такой красивой. Аккуратные складочки очерчивали вход в тело, разгорячённое и готовое, они потемнели от прилившей крови, беззащитно разомкнувшиеся, словно умоляющие о прикосновении его языка. Всё это рисовало невероятно изящную и вместе с тем неожиданно хрупкую картину. Ку по собственному желанию демонстрировал альфе своё самое уязвимое место – и Чонгук его ожиданий не обманет. – У тебя чудесная вагина, крошка, – похвалил он, на что Ку отозвался довольным мурлыканьем. – Дай мне попробовать, опускайся – давай же, устраивайся поудобнее… Чонгук продолжал бормотать похвалу напополам с поощрением, пленённый тем, как Ку осторожно опускается ниже, а его сладкая вагина, зажатая тисками бёдер и одновременно раскрытая пальцами Чонгука, оказывается совсем близко. Он так хотел ощутить её на своём языке. Стоило омеге приблизиться, как Чонгук припал к ней губами, словно к источнику живительной влаги в опалённой солнцем степи. Открытый рот заполнила бархатистая плоть, Ку над ним выдал удивлённый оборванный стон, Чонгук же застонал ему прямо в вагину. Вкусив сладкий плод, он ни на миг не желал от него отрываться. Он лизнул складки, не выпуская их изо рта, зарываясь глубже, а омега на его языке восхитительно задрожала и со звуком удовольствия опустилась ниже, сжимая голову Чонгука в сладостных тисках бёдер. Ему всё же нужно было дышать, так что он устроил руки на пленительных бёдрах и, контролируя высоту и темп, со всем рвением принялся ублажать партнёра. Ку незамедлительно наградил его переливом сладких стонов, а вагина потекла прозрачной смазкой. Такое внимание ей оказывали впервые, Чонгук знал, а потому старался показать себя с лучшей стороны. Чем полнее он удовлетворит омегу, тем более привлекательной сделает собственную кандидатуру в качестве потенциального партнёра. Он должен был доказать, что достоин быть рядом, заботиться и удовлетворять все нужды, что омега сможет понести от него сильное и многочисленное потомство. Фертильность точно не будет проблемой, когда у него стояло так крепко на удовольствие омеги и издаваемые ей звуки. Судя по тому, как ползла выше тональность стонов, звеня нотой неотложного экстаза, Чонгук проделывал хорошую работу. Опьянённый наслаждением, Ку сам попытался подстроиться под ритм, проезжаясь по его лицу жадной до ласки, раскрытой и жаркой вагиной. Конечно, он сбился и в погоне за удовольствием начал поспешно тереться, пачкая всего Чонгука в смазке, не обращая внимания на то, что тот дышит через раз, наполненный блаженством и чужой плотью до отказа. Не прошло и минуты, как бёдра Ку затряслись активнее, он весь напрягся подобно туго натянутой тетиве и, не прекращая своих поспешных беспорядочных движений, начал кончать. Чонгук ощутил, как его вагина дрогнула, направляя мышцы в танце, отражающем высшую степень эйфории, и сам ощутил себя на грани оргазма. Но он не мог добраться до него без стимуляции, а всё внимание сейчас было приковано к омеге, так что он переждал серию вспышек в низу живота и вместо этого сосредоточился на насквозь вымокшей, сокращающейся у него на лице и языке плоти. Ку продолжал лениво тереться о него обнажённым вельветово-нежным местом между ног, но движения эти не обладали больше настойчивостью или силой – омега лишь пытался продлить приятные ощущения. Чонгук выдал утробное урчание, довольный тем, как Ку помечал его собой, а тот подскочил на месте, словно разбуженный этим звуком. Он приподнялся с тяжело дышащего, вымазанного в смазке Чонгука, распахнутые губы которого наверняка налились цветом от интенсивного трения. Чонгук разлепил ресницы, чтобы глянуть в ответ. Он успел поймать расслабленное удовольствием, раскрасневшееся и свежее лицо своего отмеченного, прежде чем выражение того прониклось шоком, а сразу после – ужасом. Чонгук издал вопросительный, по большей части звериный звук, до сих пор погружённый в негу удовольствия, а Ку тем временем приподнялся так поспешно, словно от этого зависела его безопасность. Его бёдра задрожали, он покачнулся – Чонгук поспешил поддержать партнёра, думал, что тот довольно заурчит; вместо этого по палатке разнеслось жалобное щебетанье. – Я не хотел, альфа, я не думал… – начал приговаривать Ку, и панический умоляющий тон вытянули Чонгука из дымки желания быстрее, чем смысл его слов. Он тут же отпустил чужие бёдра – Ку поспешил отстраниться, не поднимая взгляда. Альфа Чонгука отвергнуто взвыл, отголоски этого воя с трудом удалось удержать в горле. – Я не хотел пач-пачкать, я – н-ну, просто… – Тут бедняжка потерялся, но немедля продолжил: – Прошу вас о снисхождении, такого больше не повторится, обещаю! – Детка, – позвал Чонгук и сам удивился, каким хриплым стал его голос от ласки вкупе со стонами. – Моя чудесная омега, тебе не нужно извиняться. Ну же, посмотри на меня. Он перевернулся и осторожно подкатился ближе, чтобы не нависать и не пугать сильнее. Ку сдавленно пискнул, но не отстранился, а когда Чонгук игриво мурлыкнул и попытался заглянуть ему в глаза, позволил, робко встречая его взгляд своим. Чонгук мурлыкнул громче и поделился очевидной, как ему казалось, истиной: – Мне нравится быть помеченным тобой. В ответ на это Ку не сумел сдержать крошечного, гордого омежьего звука. – Да, детка хорошо постаралась, м-м? Так самозабвенно тёрлась о моё лицо горячей мокрой вагиной, да к тому же кончила на нём… Тональность издаваемых омегой звуков перешла в тревожную, он сильнее опустил голову, а Чонгук поспешил объяснить: – Ты сделал всё, как нужно было. Я хотел доставить удовольствие и сам попросил сесть прямо на меня, правда же? Ты лишь подчинился и восхитительно кончил – скажи, тебе понравилось? Ку отозвался застенчивым звуком, глянул на Чонгука из-под полуопущенных ресниц, и этот неуверенный, но вместе с тем заинтересованный, желающий и ждущий взгляд заставил что-то пробудиться внутри, распуститься и тут же созреть ответным желанием. – Понравилось, альфа, – признался Ку, словно открывал ему постыдный и вместе с тем сладкий секрет. Ответный звук Чонгука вышел глубоким и рокочущим: его альфа получил прямое подтверждение, что удовлетворил предоставленную им омегу. Чонгук всё же вытер лицо: смазка скоро начала бы высыхать, стягиваясь плёнкой, – но сделал это со всей аккуратностью, используя собственную тунику. Он хотел, чтобы их запахи перемешались, желал оставить на своей одежде метку омеги, и судя по удовлетворённому звуку от Ку, тот идею поддерживал. Закончив, Чонгук отложил вещь и вновь сконцентрировал внимание на партнёре. Тот сидел, уперев взгляд больших блестящих глаз в покрывало, сосредоточенный на чём-то внутри себя. Чонгук подсел к нему, с мягким урком коснулся предплечья. – О чём задумался, бусинка? – Н-ни о чём, я… – поспешно забормотал Ку, после чего прикрыл рукой промежность, словно бы в жесте невинной застенчивости. Чонгук собрался в очередной раз успокоить и убедить, что прятаться нет нужды, когда тот негромко добавил: – Я чувствую, как она – она пульсирует. Я никогда… так сильно… К нему пришло понимание сути жеста: таким образом Ку пытался справиться с наплывом ощущений, которыми его одарил альфа. Губы растянулись в уверенной усмешке – Чонгук был собой доволен. – В первый раз кончил так сильно, солнце? Ку задержался на демонстрируемых в улыбке крупных резцах, символизирующих успешного охотника, после чего отвёл взгляд и наткнулся им на прослеживающийся через ткань штанов, не думавший опадать член Чонгука. Он решил, что юная омега сконфузится – вместо этого Ку застыл, едва приоткрыв рот, пойманный зрелищем. В выражении его лица вновь проглянул огонёк алчного любопытства, который внушил Чонгуку уверенность задать свой вопрос: – Хочешь посмотреть? Ку моргнул, в очередной раз краснея. – Я – д-да, но я не уверен, что смогу – то есть, я ничего не умею, кроме… Тут он умолк, метнул на Чонгука краткий взгляд, получил в ответ приподнятую бровь. Что омега пытался донести? Что не умел обращаться с членом альфы? Это было ожидаемо, Ку был нетронутой, чистой канвой, – но неужели он предположил, что Чонгук отчитает его за неопытность? – Ты не обязан что-то уметь, я не жду от тебя этого, – уверил Чонгук. Ку вдруг упрямо свёл брови, а потом начал поворачиваться к нему спиной. Чонгук с любопытством пронаблюдал, как тот ложится на покрывало грудью, чтобы затем упереться в него коленями. В итоге омега оказался в той же позе, которой встретил предназначавшегося ему альфу на входе в палатку. Чонгук издал вожделеющий рокот, отчего по нежной коже бёдер его крошки пробежались мурашки. Ку отозвался собственным подчиняющимся звуком. – Альфа может покрыть меня, – выдохнул он, заработав ещё одно урчание от Чонгука. Тот склонился над омегой, устроил ладонь на его пояснице, побуждая сильнее прогнуться, и приблизил лицо к раскрытой, жаркой, всё ещё влажной после ласки и оргазма промежности, сделал глубокий вдох. Ноздри затрепетали, запах патокой разлился внутри: насыщенный, шепчущий о готовности, фертильности и тугой, неизбежно поддающейся напору мягкости. Рот наполнился слюной, удовольствие вперемешку с предвкушением наполнили воображение яркими образами: вот он склоняется над дарованным ему сокровищем, достаёт член и со звериным нетерпением проталкивает в узкое, девственное влагалище. Ку зажмётся и наверняка заскулит, впервые чувствуя в себе что-то настолько большое, а Чонгук успокоит, после чего оприходует омегу как следует, вжимая лицом в шкуры и одеяла, в позе абсолютного подчинения. Он будет по-животному сношать самку с целью оплодотворить прежде любых конкурентов. Чонгук издал нетерпеливый рык и примкнул ртом к жемчужине, запрятанной между чужих ног. Омега отозвался удивлённым писком, Чонгук же довольно заурчал и принялся голодно вылизывать набухшие нежные складки. Вскрики Ку перешли в сладкие стоны, пока Чонгук алчно лизал, сосал и причмокивал. Зверь внутри был таким бесконечно жаждущим, что Чонгук даже слегка приподнял омегу за бёдра, отрывая его от покрывала в попытке плотнее притиснуть к себе. Ку сдавленно пискнул, но не воспротивился, продолжая выпускать заветное «ах-ах-ах», пока Чонгук пропадал у него между ног. Такими темпами он сожрёт Ку целиком, утопит в обжигающем возбуждении с головой, отчего неопытная омега могла и задохнуться. Ку задыхался даже сейчас, раскинувшись на покрывале, с раскрасневшимся лицом, ходуном ходящей грудью и пульсирующей, налившейся вагиной, впервые получавшей столько настойчивого внимания. Чонгук чувствовал, как капля за каплей утекает от него контроль. Это было чревато, так что в конце концов ему пришлось оторваться от желанного медового десерта – иначе Чонгук точно пристроил бы в омегу член, не заботясь ни о чём другом. – Альфа? – тяжело ворочая языком, позвал тот. Несмотря на откровенное выражение подчинения и то доверие, что Ку оказывал первому альфе, который должен был коснуться его подобным образом, омега не был готов к несдержанному животному сексу. Он не смог бы проконтролировать Чонгука и его альфу в соответствии с собственными желаниями, что могло грозить напряжением, дискомфортом или даже болью. Этого он позволить никак не мог. Так что Чонгук постарался унять собственнические порывы и заткнуть своего распалённого зверя. Он скользнул ладонями на талию своей милой, услужливой омеги – тот призывно защебетал, но, как только Чонгук начал тянуть его назад, звук сменился на тревожный, ищущий. Чонгук вытянул Ку в сидячее положение и привлёк к себе, вжал спиной в собственную грудь, обвил руками, ткнулся в шею с ласковым мурком. Тот уже начал выходить из навеянной удовольствием дымки, устроил руки поверх рук Чонгука на своём животе и поинтересовался с отголоском нервной дрожи в голосе: – А-альфа? Я сделал что-то не так? Когда Чонгук заурчал и попытался в жесте успокоения обнюхать кроху, тот заскулил и отклонился в противоположную сторону, закрываясь плечом. Чонгук сразу прекратил, но и это не добавило омеге уверенности. – Прости, эм-м, простите, альфа, если сделал что-то, я пока не знаю – не знаю, как надо… Но я научусь! Я быстро всё осв-освою, – пропищал Ку, сжимаясь в его руках. – Моя детка, – зарокотал тот, позволяя зверю проглянуть в надежде уверить Ку в истинности своих намерений. – Моя жемчужинка сделала всё верно, моё крошечное чудо – я лишь хотел сменить позу, прежде чем мой зверь соблазнился бы твоим восхитительным подчинением и аппетитной вагиной. – Она тв-твоя, альфа, ты можешь взять её, – запинаясь и горячо краснея, выдавил Ку. Он слегка раздвинул бёдра, приглашая, – и кто Чонгук был такой, чтобы отказываться? Всё ещё прижимая омегу к себе, он скользнул вниз и накрыл ладонью охотно делящуюся жаром, до дрожи нежную промежность. Они с Ку застонали в унисон, а омега наконец открыла Чонгуку собственную шею для обнюхивания. Чонгук принял и это приглашение, погрузился в суть чужого запаха с головой. Ку довольно мурлыкнул и расслабился, а Чонгук принялся нежить его в своих руках и запахе. Вскоре его юный партнёр отпустил сомнения и страхи и растёкся в объятиях, позволяя альфе позаботиться, вновь начиная тихо стонать. Чонгук и сам не заметил, как начал вылизывать омеге шею, урча, а пальцы лежащей на промежности руки проникли в жар чужого тела. Омега с лёгкостью их принял и гладко, мокро сжался, вскрикнул от удовольствия, как только Чонгук надавил туда, где прятался в складках чувствительный клитор. Поймав единый ритм, он оставлял покусывания и влажные поцелуи на шее Ку, а заодно загонял пальцы поглубже ему в вагину, разрабатывая и несомненно доставляя удовольствие. – Ах-ах, да, да, глубже! – выстанывал тот, пытаясь насадиться сильнее. Чонгук оторвался от его шеи, чтобы зашептать на ухо: – Хочешь меня, детка? Хочешь альфу? – Да, да, пожалуйста, да, – без заминки начал просить тот. Чонгук сильнее вжал его в себя, давая чётко ощутить линию вставшего члена, чем вырвал из омеги побеждённый алчущий стон. – Хочешь мой член? Мой узел в себе? Будешь принимать, когда я насажу тебя до упора? – Да, да, Луна и звёзды, м-мх, да! Со всплеском горделивого довольства Чонгук пронаблюдал, как Ку запрокидывает голову и со вскриком наслаждения начинает кончать. – Какой чувствительный, – пробормотал он себе под нос, пока омега стонал и сокращался на его пальцах, проживая свой второй по счёту оргазм. Он кончил от одного лишь обещания члена в тугом канале своего влагалища, от мысли о том, как Чонгук заполнит его, заткнёт узлом, а затем накачает семенем в первый раз. – Ах, детка, что же ты со мной делаешь, – простонал он. От желания обладать юным телом спирало дыхание, а зверь внутри рвался взять происходящее под свой контроль и завершить начатое. Однако его партнёру, впервые вкушавшему плоды плотских утех, напоённому удовольствием от полученных оргазмов, необходим был перерыв. Чонгук прикрыл глаза, унимая жаркую пульсацию и собственного волка, а затем разжал крепкую хватку рук на теле Ку. Тот немедленно выдал жалующийся, требовательный омежий звук. – Не переживай, бусинка, я никуда не ухожу. Просто хочу дать тебе передышку. Ку повернул голову, пригревшийся у Чонгука на груди: его глаза блестели, к лицу прилила кровь, а в запах проникла ни с чем не спутываемая бархатная нота наслаждения. В таком виде он был совершенно неотразим. Он кинул на Чонгука взгляд из-под полуопущенных ресниц, томный и вместе с тем кокетливо-озорной. – Альфа, – выдохнул он, доверчиво растекаясь в свободном объятии рук. – Ты можешь… Я хочу, чтобы… Он словно проверял Чонгука на прочность своим видом и сказанными словами. Чонгук не думал, что способен выдержать подобное, а потому, не дожидаясь окончания фразы, вклинился: – Ты кончил второй раз за весьма короткое время, бусинка. Не стоит ли взять перерыв? Омега стушевался, продолжил менее уверенно: – Если это то, чего хочет альфа. Н-но я не… не хочу больше ждать. И знаю, что ты позаботишься обо мне, – закончил он совсем тихо. Чонгук не стал сдерживать поощрительного мурчания. – Ты ведь совсем кроха, так плакал раньше – а теперь хочешь всё и сразу. Не захлебнёшься? Ку мотнул головой, а потом взглянул на Чонгука снизу-вверх умоляющим взглядом больших глаз, при этом очаровательно дуя губы. – Если альфа сделает всё правильно, я… Мне нужно… – Тут в выражение его лица опять вползла доля капризной омежьей своенравности. – Хочу член и узел, альфа обещал мне, хочу быть заполненным, моя вагина – ах! Чонгук выбил из него полувздох-полустон посреди фразы, когда, не выдержав, опрокинул спиной на покрывало. Он глухо, предупреждающе зарычал, но увидел в ответном выражении лишь предвкушение вперемешку с вызовом. Омега проверяла его, в этом не было никаких сомнений. Ку желал поглядеть, что Чонгук станет делать и покажет ли себя, как альфа, достойный овладеть им в его первый раз. Чонгук выпрямился, стоя перед омегой на коленях, взялся за пряжку собственного ремня. – Так умоляешь, чтобы тебя поскорее оприходовали, хотя до этого краснел и невинно опускал глазки. Только и ждёшь, когда твоя крошечная вагина превратится в растянутое членом и весом семени внутри сладкое хранилище? Течёшь при мысли о том, как будешь стонать и беспомощно стискивать мой узел? Ку выдал согласный скулёж: он подчинялся авторитету альфы, признавал главенство его волка. Снять штаны и бельё было делом нескольких мгновений. Его партнёр выглядел так, словно боролся с желанием коснуться каменно-твёрдого, истекающего смазкой члена, так что Чонгук отрывисто велел: – Лежать. Ку пискнул и немедленно открыл ему линию горла. Чонгук выдал одобрительный рокочущий звук, а затем склонился над омегой, мазнул пальцами по открытому горлу, скользнул ниже, исследуя в своё удовольствие. Ку, красивая девственная крошка, позволил. Чонгук уверенно сжал в своей хватке плотные, только и ждущие момента налиться молоком груди, пощипал чувствительные соски, вырывая скулёж, прошёлся по гладкому тёплому животу, легко надавил, погладил. – Мечтаешь вырастить тугой живот с большим потомством от достойного альфы, м-м? – Чонгук с удовлетворением понаблюдал, как Ку краснеет и пытается увести взгляд, делая ответ очевидным. – Смотри на меня, омега. А теперь отвечай: ты ждал, пока кто-то наполнит твоё влагалище, не пролив ни капли, и убедится, что ты понесёшь? – Да, – на выдохе согласился Ку, его глаза мерцали нескрываемым возбуждением и довольством. – Мечтал быть оплодотворённым? Представлял, как будешь в первый раз принимать член? – Да, альфа. – Бедняжка, наверняка был так возбуждён. – Чонгук покачал головой в притворном сочувствии. – Удовлетворял себя пальцами? Вставлял их в свою розовую вагину? Ку залился краской и отрицательно помотал головой. Чонгук вскинул брови. – О? Значит тёр клитор, пока не доводил себя до оргазма? – Тут Ку кивнул, а Чонгук наклонился ближе и продолжил: – Наверняка весь трясся в оргазме, а твоя крошечная вагина сжималась снова и снова – хочешь так же сжиматься на члене? – Пожалуйста, альфа, – попросил Ку, его тело пробрала дрожь очевидного удовольствия. – Заполни меня, овладей, возьми… Чонгук оборвал его низким раскатистым рыком, накрыл ладонями колени Ку, чтобы одним движением развести ему ноги. Ку пискнул, поддаваясь после секундной заминки, Чонгук же опустил голову и принялся вынюхивать ему вагину, как самое настоящее животное. – Ты примешь меня, омега, – заявил он, плавая в навеянном инстинктами поведении. Ку согласно замычал, на большее его не хватило. Чонгук выпрямился, стоя на коленях у него между ног, в то время как Ку прикипел взглядом к тяжёлому багровому члену. Волк внутри понадеялся, что омега был впечатлён размером, хотя было очевидно, что Чонгук был у него первым и сравнивать тому было не с чем. Чонгук издал глубокий вожделеющий рокот – истинный звук волка, желающего исполнить своё предназначение. Ку тоненько, едва слышно заскулил и почти сразу умолк. Чонгук проследил, как омега сглатывает, запрокидывает голову сильнее и жмурится, а потом чуть шире разводит бёдра в приглашающем жесте. Их природа отдавала Чонгуку ведущую роль, а омеге помогала подчиняться, ведя через их взаимодействие, давая подсказки со стороны зверя. Несмотря на это, недостаток взаимодействий с альфами, юность и совершенная неопытность брали своё, рождали незнание, настороженность и опасливый трепет. Идеальные бёдра омеги чуть дрожали, глаза были крепко зажмурены, а губа закушена: в таком положении Ку ждал, пока альфа накинется, толкнётся внутрь, чтобы нетерпеливо овладеть. Он наверняка считал, что член и уж тем более узел не могут поместиться в нём с комфортом. Без сомнения думал, что его девственное влагалище для такого не приспособлено, а напряжённо сведённые брови намекали, что омега ждал неприятных ощущений, готовился к ним – и всё равно покорялся альфе. Чонгук медленно выдохнул, сдерживая животный порыв брать, подчинять, клеймить – и вместо этого улёгся на покрывало рядом с Ку. Тот отозвался удивлённым звуком, когда Чонгук прижался к его мягкому, беззащитно открытому боку, огладил бедро там, где кожа была особенно тонкой и чувствительной. Ку приоткрыл глаза, всё ещё опасливо щурясь, и растерянно позвал: – Альфа? Чонгук лишь одобрительно уркнул и прижался ещё ближе, рукой проникая в свободное пространство рядом с шеей омеги, чтобы приобнять того за плечи. Ку дёрнулся, но остался на месте. – Я… что м-мне делать? – поинтересовался он, а мгновение спустя обнял себя рукой поперёк живота в жесте скованной неуверенности. – Тише-тише, – мурлыкнул Чонгук, поглаживая его по бедру. – Моя крошка. Он перешёл на другое бедро, легко надавил в указующем жесте, и Ку незамедлительно вытянул правую ногу, оставляя левую согнутой в колене. Чонгук приподнял её и устроил у себя на бедре. Вагина Ку вновь оказалась уязвимо обнажена, хотя сам омега не понимал необычной позы. Его голос дрогнул, когда Ку робко протянул: – Альфа не хочет… не хочет меня? Чонгук в ответ потёрся о его гладкую кожу истекающим смазкой членом. – Это похоже на «не хочет»? – уркнул он игриво, а его партнёр вновь открыл рот, на этот раз уже в стоне. Так-то лучше. – Я не понимаю… – вновь запищал Ку и повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом глубоких, непроглядно-чёрных глаз. Чонгук вжал омегу в себя, мягко отводя его бедро в сторону, после чего толкнулся уже более прицельно, с очевидным намерением. Ку издал понимающий вздох, округляя и без того круглые глаза, кинул взгляд вниз – туда, где был так соблазнительно раскрыт для члена. В следующее мгновенье он убрал руку с живота, распускаясь подобно редкому, никем ранее не виданному цветку. Чонгук прижался к виску омеги губами в попытке успокоить и ободрить. – Не нужно бояться, я сделаю всё так, как нужно. Доверься мне, зёрнышко, я подарю тебе замечательный первый раз. Ку вернул на него взгляд. Его глаза казались огромными на молоденьком лице, брови просяще изогнулись, аккуратный рот приоткрылся в изумлённом предвкушении. Чонгук вновь выдал ласковый звук: омега был такой обворожительной крошкой. – Веришь, что я не стану делать что-то тебе во вред? – Верю, – отозвался тот тихо, но твёрдо. Чонгук одобрительно мурлыкнул и начал совершать поступательные движения, имитируя то, чем они совсем скоро займутся. Таким образом он пытался показать, что это не страшно, да к тому же увлажнял свой член смазкой из активно текущей вагины. Ку начал сладко постанывать на выдохе, а Чонгук для закрепления эффекта повёл пальцы к клитору, приласкал так, что Ку зажмурился – в этот раз точно от наслаждения – и выдал череду дивных вожделеющих вскриков. Чонгук безотрывно следил за сменой выражений на лице омеги, пока доставлял ему удовольствие: за изгибом губ и приоткрытым ртом, где виднелся розовый язык, за сосредоточенно сведёнными бровями, словно Ку пытался распробовать каждый оттенок наслаждения. Ещё он выглядел так, будто готовился заплакать, однако теперь причиной был бы далеко не страх. Это так возбуждало. Ку уже был достаточно расслаблен и отвлечён, а значит не было смысла оттягивать то, в чём они оба отчаянно нуждались. Пришло время дать волю своему зверю. Чонгук шире разомкнул услужливо предоставленные ему нежные складочки вагины и сделал первый толчок внутрь. Ку ахнул и дёрнулся, но Чонгук удержал, не давая соскользнуть с едва погружённого внутрь члена. – Тише-тише, больно не будет, – попытался успокоить он, однако слова вышли по большей части стоном неуёмного желания. Он автоматически толкнулся глубже во влажную тесноту, раздвигая девственные стенки, а Ку выдал сбитый с толку звук, словно не знал, как будет ощущаться член внутри. Конечно, он не знал: кроха не экспериментировала с проникновением даже в безопасном одиночестве собственного спального места, а Чонгук впервые пытался вместить внутрь нечто настолько большое. – Он не пом-местится, – выдал Ку, хотя не звучал уверенно и что более важно – не пытался от Чонгука закрыться. Тот надавил снова, толкаясь чуть глубже, распалённый желанием, и простонал: – Поместится, ах, он обязательно поместится в твою сладкую вагину! – Он… он большой, – слабо запротестовал Ку, а Чонгук разлепил увлажнившиеся ресницы, чтобы кинуть на него прицельный взгляд. – Да, детка, большой. Просто позволь мне протолкнуть его как можно глубже – тебе понравится, обещаю. В качестве доказательства своих слов Чонгук слегка подался назад и вновь погрузился в желанное тело – дальше, чем до этого. Они с Ку застонали в унисон, Чонгук чувствовал, как дрожат бёдра омеги, но тот оставался раскрытым, вверял тесное влагалище и самого себя в пользование Чонгуку. – Давай, крошка, расслабься и дай мне трахнуть тебя, как следует, – уркнул он и с протяжным стоном вошёл так глубоко, как позволяла ему поза и не увеличившийся пока узел. Ку вновь выдал крошечный поражённый звук, словно поверить не мог, как в него поместился такой большой, налитый весом и цветом член. Чонгук не дал ему много времени, чтобы привыкнуть, почти сразу начал толкаться, выпуская стоны и утробно урча. Нежное омежье тело послушно принимало то, для чего было создано. Присутствие альфы побудило его явить сокровенную красоту, поделиться вожделенной тайной – и теперь Чонгук пожинал плоды. Ку выгибал спину и напрягал бёдра, запрокидывал голову и выдавал уже одни только стоны. Высокое ритмичное «ах-ах-ах» разносилось по палатке, наверняка оповещая жителей, которые подошли бы слишком близко, о том, что происходило внутри. Ни Чонгуку, ни Ку не было до этого дела. Тело омеги было податливым, как глина, готовым услужить, выполнить любую прихоть, обрести любую форму, отдать альфе всё и принять от него желанное семя. Чонгук продолжал вбиваться, выталкивая из вагины смазку, с хлюпающими звуками вторгаясь вновь и вновь, беря своё. Теперь этот омега принадлежал ему. Он будет только его, понесёт от альфы выводок, многочисленный и здоровый, а Чонгук будет кончать и внутрь, и на его пленительное тело, обозначая принадлежность. Живот молодой омеги вырастет, станет большим, круглым и тугим, жемчужное семя будет вязко стекать по его изгибу, помечая, и запах альфы останется на нём надолго. Да, он продемонстрирует всей стае, кому эта омега принадлежит и кто так замечательно сношал её, в конце концов оплодотворив. – Будешь моим, омега, – зарычал Чонгук, вжимаясь носом в изгиб шеи Ку. Тот ведомо заскулил в ответ. – Понесёшь от меня, примешь узел, раскроешься для семени, для выводка, будешь чудесной беременной крошкой… – Да, да, ах, альфа, – принялся соглашаться тот, раскрываясь и дрожа на члене. – Но узел – ах! – такой большой, я – ах-ах, м-мн! Чонгук выбил из него любые возможные протесты членом, двигаясь так, чтобы задевать все чувствительные места внутри влажного тугого канала. Хотелось кончить как можно глубже, заткнуть омегу членом и оставить так, пока не станет очевидно, что семя проникло в сочную сердцевину, сломило барьеры и укрепилось внутри, в выстланной принимающей мягкости фертильного омежьего тела. Той рукой, что дотягивался, Чонгук сжал прельстительную грудь омеги, вырывая очередной звук острого удовольствия. Он представил, как эти груди станут течь молоком, располнев под натиском гормонов, как Ку будет кормить щенят, – а если Чонгук хорошо попросит, то и его самого. Чонгук умел хорошо просить. Понимая, что не сможет комфортно загнать узел внутрь в выбранной позе, Чонгук выскользнул из стягивающегося вокруг члена жара и влажности, чтобы устроиться между бёдер Ку под его удивлённый вскрик, шире развести ему ноги и продолжить брать в этом положении. Теперь они были лицом к лицу. Ку не отрывал от него заворожённого взгляда, пока Чонгук с неутомимым рвением втрахивал его в покрывала. – Ах-ах, да, ах, дай мне – дай мне узел, х-хочу щенят, хочу живот, м-м, как хорошо! – несвязно бормотал и стонал его милый партнёр, отдаваясь ему целиком. – Дам тебе всё, омега. Ты просто – ах! – просто прелесть, – выдал Чонгук уверенно и вместе с тем нежно, почти с любовью. – Заслуживаешь получить узел и щенят. Не могу дождаться, м-м, чтобы увидеть, как округлится твой живот – ах, ты кончишь ещё раз? Будешь сжиматься на члене, я знаю – знаю, ты хочешь… – Да, – сладко выдохнул Ку, – я близко, так б-близко, хочу узел, я… Тут Чонгук просунул руку между их телами, чтобы приласкать клитор, а омега вскрикнул, вскинулся, зажмуриваясь, – и тут же начал поспешно, нетерпеливо сокращаться вокруг вмещённой в него длины. Мышцы влагалища то стягивались, то расслаблялись, дрожа в хрупком экстазе, а Чонгук знал, что во время оргазма вагина омеги становится наиболее эластичной, принимающей и разомлевшей. Если в этот момент помассировать её членом и узлом… Чонгук по-звериному зарокотал и с намерением надавил, силясь протолкнуть набухающий узел в кольцо сжимающихся в оргазме мышц. Ку застонал в немой мольбе, а Чонгук выдал раздосадованный звук и попробовал снова: вагина всё ещё была узкой и, возможно, слегка маленькой для его приличных размеров узла. Издаваемые омегой звуки перетекли в жалобный скулёж, но он сильнее развёл бёдра, приглашая. Чонгук толкнулся ещё и ещё, втираясь в натянувшиеся складки, чувствуя себя таким отчаянно возбуждённым: он был на грани того, чтобы кончить, залить влагалище омеги спермой – но не мог, не смел, пока не был полностью внутри! Тут он почувствовал, как поддаётся тугое кольцо мышц, как потихоньку расходится, создавая достаточно места в упругом, вытянувшемся канале. Зверь внутри победоносно взвыл, чувство первобытного восторга затопило его, когда Чонгук втиснулся в горячее дрожащее тело – пока лишь наполовину, но и этого хватит, вот так, вот так, ах, как же это было приятно, как хорошо… Ку оборвал песнь своих жалобных стонов, стоило ему почувствовать, как в омытую влагой, разработанную вагину начинает выплёскиваться семя. Так как Чонгук сделал всё правильно, ублажил и обласкал партнёра своими словами и запахом, тот выдал последнюю, наиболее ценную реакцию. Омега разразился чередой высоких вскриков, поспешным «ах-ах-ах, Чонгук, я сейчас – ах, я к-кажется – мнх!» – и кончил последний, заключительный раз, содрогаясь всем телом, качаясь на волнах удовольствия, качая на них и Чонгука. Его вагина массировала узел ритмичным сжатием стенок, и это ощущалось просто восхитительно. Чонгук смог наконец протолкнуться до конца, затыкая Ку накрепко, устраиваясь так плотно, как только было возможно – может, даже слишком, учитывая, как Ку поперхнулся и вновь начал сокращаться в слабых судорогах своего оргазма. Он продолжал доить член и плотно сдавливать узел, что повышало вероятность успешного зачатия. Финальный оргазм случался у омег лишь в том случае, если контакт с альфой прошёл положительно, омега доверилась полностью и получила хорошую дозу удовольствия ещё до самой сцепки. Они были вспотевшие, переплётшиеся конечностями, тяжело дышащие, однако Чонгук чувствовал себя совершенно счастливым. Он сделал всё верно, выполнил своё предназначение, а омега приняла его, позволила забрать невинность и даровать в ответ нечто необыкновенное, что совсем скоро начнёт менять его ладное тело. Да, Чонгук был собой доволен и, хоть это не практиковалось часто, возможно ему стоило подумать о том, чтобы забрать омегу в свою стаю, по крайней мере на время. Он ведь должен быть ответственным альфой и удостовериться в благополучии своих будущих щенят.