Метаморф

      Мы вошли в здание. Лёша спокойно прошёл турникет, а вот у меня возникли проблемы:       — Девушка, вы к кому? — остановил меня охранник и обратился к Алексею — опять своих пассий на экскурсии по зданию водишь? Ну сколько раз тебе объяснять — это секретный объект. Доиграешься у меня — пожалуюсь твоему начальству.       Лёху откровенно забавляла эта ситуация, и он с интересом смотрел на меня, ожидая, как я буду выкручиваться.       Я со вздохом достал временный пропуск, уже предвидя реакцию охранника.       — Что вы мне суёте эту бумагу. Пропуск выписан на молодого человека. Вы уж извините меня, но на парня вы совершенно не похожи.       Лёша уже откровенно ржал. Я убрал волосы с головы, сделав себе причёску максимально приблизив свой вид к паспортной фотографии. И на всякий случай протянул дядьке паспорт:       — А так?       Дядька посмотрел на паспорт, на меня, потом на Алексея и, видимо вспомнив, кто выходил с моим напарником из здания, заметно побледнел:       — Кхм, кхм. Вы это, извините меня де… молодой человек, но я обязан действовать по инструкции.       — Да я всё понимаю, работа у вас такая.       Мужик нажал кнопку, разблокировав вертушку.       — Проходите.       Когда я подошёл к Лёше, он не удержался от шпильки:       — Девушка, может уберёте волосы с тела, а то выглядите неэстетично.       — Пошёл ты, эстет, — я небольно ткнул его локтём в бок, но волосы с тела убрал.       Некоторое время мы шли молча. Затем я всё-таки задал мучавший меня вопрос:       — Что, много девчонок сюда водил?       — Ревнуешь?       — Пф, — фыркнул я, — больно надо. Просто интересно.       — Один раз одногрупницу провёл, решил выпендриться, но нас быстро вычислили. Охраннику попало. Теперь мне припоминают при каждом случае. Если хочешь могу для тебя экскурсию провести.       — А можно? — обрадовался я, — всё ещё не могу разобраться в этом лабиринте.       — Обращайся. Всё-таки я твой напарник.       — Ловлю на слове. И вообще хватит так на меня пялиться. Я всё-таки парень.       — Ну это временно, — уверенно выдал Лёша.       — Спасибо, напарник. Теперь я знаю к кому обратиться за словами поддержки в трудную минуту, — я посмотрел на Алексея самым неодобрительным взглядом, на какой был способен.       — Ну это, прости. Я не это хотел сказать, — стушевался Лёша.       Так за разговором мы дошли до кабинета.       — Ну, спасибо, что свозил домой и проводил до кабинета, — я протянул Лёше руку.       Он кажется собрался её поцеловать, но наткнувшись на мой взгляд, только неловко пожал её.       — Пожалуйста, всегда к твоим услугам.       Я вошёл в кабинет. Ирина Степановна что-то писала за рабочим столом:       — Как съездила? Документы привезла? Никого не встретила?       — Всё нормально прошло, документы вот, — я выложил всё на стол, — встретила одного соседа, но он уже шары залил, так что вряд ли хорошо меня разглядел.       — Отлично, документы оставляй, я тебя до конца оформлю. А сама иди в лабораторию, план по сдаче биологических материалов ты ещё не выполнила. Дорогу найдёшь?       Я, нахмурившись, покачал головой. Опять эти биологические материалы. Достало уже. А вдруг опять какая-нибудь хрень как вчера?       — Ладно я провожу, заодно и перекусим. Там вроде ещё вкусняшки от Таниной мамы остались. И не надо кривиться по поводу отбора. Мы сейчас можно сказать закладываем золото-валютный запас нашего будущего клана. Чем больше соберём тем лучше. И по поводу вчерашнего инцидента не переживай, повторения я не допущу.       — Жидкая валюта сейчас в моде, — горько усмехнулся я.       — Шутишь значит в порядке. Ладно, пошли в лабораторию, — она легонько хлопнула меня по плечу.       — Яволь, герр оберст! — я сделал вид, что щёлкаю каблуками, что в шанхайках было затруднительно, и выбросил руку вперёд.       — Ну-ну, ты мне льстишь, я всего-навсего подполковник. И это приветствие в этих стенах лишнее, — она опустила мою руку, — или ты на что-то намекаешь?       Я хитро посмотрел на неё:       — Евгенику и социал-дарвинизм мы проходили. А разве замначальника ФСБ не полковничья должность?       — Должность-то полковничья, только не всем вышестоящим начальникам по душе, что на ней женщина. Баба-полковник? Не бывать этому. Радуйся, что подполковника дали, и то, учитывая твои заслуги в Афганистане — она невесело улыбнулась.       — Неужели на экологическом факультете проходят евгенику? Вроде не по профилю? — перевела она стрелку с неприятной для себя темы.       — Нет это мы в школе проходили, в программе же есть, — увидев её скептический взгляд, я пояснил, — ну да, обычно это проскакивают, но у нас был гимназический класс с углублённым изучением химии и биологии.       — Умная, начитанная, с навыками дедукции. Как мне повезло с тобой, — она привлекла меня к себе, обняла и потрепала по голове.       — А ты действительно была в Афганистане? — я решил воспользоваться её размякшим состоянием и узнать побольше.       — Была и не люблю об этом рассказывать, — она отстранилась, поправила мои взъерошенные волосы и сказала, — ну всё шпионка, новую информацию выудила, а теперь пора в лабораторию.       Выйдя в коридор, она закрыла дверь на ключ и мы опять пошли по нескончаемому лабиринту.       — Ты конечно в чём-то права — после недолгого молчания возобновила разговор Ирина Степановна — с этим приветствием. Да, мы используем тебя, как племенного жеребца. Да, все эти инструкции по рождению шести детей выглядят, мягко говоря, некрасиво. Но ведь это не я подвела метаморфов под полное уничтожение! Не я придумала эти инструкции! — в её голосе чувствовалась боль и я, не удержавшись, мягко провёл пальцами по её руке.       — Я это понимаю, но к сожалению не до конца принимаю. Ещё вчера я был простым студентом, а тут бац и я редкий генетический материал, — попытался объяснить свою позицию.       — Для меня ты не генетический материал, а живой человек! — возмущённо воскликнула наставница. — Поэтому я стараюсь, чтобы для тебя это прошло как можно мягче.       — Спасибо, — искренне ответил я и что-то в моей интонации заставило начальницу взглянуть на меня с благодарностью.       В лаборатории Таня болтала с незнакомой девушкой.       — Почему в лаборатории посторонние? На этот месяц эта лаборатория закреплена за мной, поэтому никого лишнего тут не потерплю! А если вам нечем заняться, то я это мигом исправлю! — Танина подруга поспешила исчезнуть, спасаясь от гнева начальства.       — Что за проходной двор? Тебе что заняться нечем? — Ирина Степановна обрушилась на Таню. Той деваться было некуда и она сидела втянув голову в плечи.       Я попытался исправить ситуацию и мягко погладил наставницу по руке.       — Что?! — она злобно обернулась на меня, но увидев мой умоляющий взгляд, осеклась и потёрла виски.       — Уф, что-то я разошлась, — она села на стул, — ты, Таня, конечно не права, но и я не имела права на тебя орать. Так, чтобы сгладить этот неприятный момент, предлагаю всем вместе перекусить.       Она повернулась ко мне:       — Понимаешь, в жизни каждой женщины бывают периоды, связанные с физиологией, когда хочется кого-нибудь убить. У нас метаморфов эти периоды протекают несколько болезненнее и эмоциональнее.       Увидев непонимание на моём лице она добавила:       — Ладно, не грузись малышка. Когда сама столкнёшься — поймёшь.       — Эй, я не малышка! Мне почти восемнадцать!       — Ну да, ну да. Совсем большая девочка, — она погладила меня по голове.       — Хватит уже называть меня девочкой! Я всё-таки…       — Всё-таки кто? Выглядишь как девочка, истеришь как девочка, говоришь почти как девочка.       Я тоже заметил, что мой голос изменился, но от слов наставницы стало совсем грустно.       — Даже плачешь как девочка. Эй, ну всё хватит, — она взяла меня за подбородок, приподняла мою голову, чтобы наши глаза оказались на одном уровне и вытерла слезинку, выкатившуюся из глаза.       — Не мне это говорить, — продолжила она, — это должна сделать Лиля, как психолог. Но раз мы затронули эту тему, то повторюсь процесс необратим. Время полного преобразования твоего организма полтора-два месяца. Чем раньше ты это примешь тем лучше. Поэтому я и обращаюсь к тебе в женском лице.       — А как же университет? — жалобно проговорил я, — мне надо будет постоянно перестраиваться на обращение к себе в женском и мужском роде.       — Вот мы и опять пришли к разговору о хвосте, который рубят или сразу или по частям. Ты сделала свой выбор, и я его уважаю. Но даю тебе срок до конца семестра. К этому времени ты должна полностью легализоваться как девочка. Подготовь постепенно своих одногруппников, с вашим руководством я поговорю сама, а ты начнёшь со своих друзей. Да будет непросто, но ты справишься, я в тебя верю.       — Друзья… С друзьями будет трудно.       — Друзья тебя должны принять такой какая ты есть. А если не примут, то это никакие не друзья, а так приятели. И вообще ты же говорила, что самая младшая на курсе, так что начни с одногрупниц. Они возьмут над тобой шефство и помогут адаптироваться.       — С чего им брать надо мной шефство?       — Есть такая вещь, как материнский инстинкт, а некоторые ещё не наигрались в куклы. А ты у меня та ещё куколка, — она потрепала меня по щеке.       Таня накрыла на стол, и пока мы ели, она украдкой сжала под столом мою руку.       — Спасибо за то, что заступилась, — прошептала она еле слышно.       Рот у меня был набит, поэтому я просто махнул рукой, что подразумевало: «пустяки, не стоит благодарности». Но Таня, всё равно тепло на меня посмотрела.       — Так девочки, с вами конечно хорошо, но дела сами себя не сделают, — Ирина Степановна встала из-за стола. — Пойду доделаю документы на Марину. А вы доедайте и займитесь делом, надеюсь сегодня обойдётся без глупостей?       Мы в ответ дружно покачали головами.       — Ну вот и ладненько. Татьяна, потом проводишь её ко мне. Я её подготовлю к вашему свиданию.       Таня покраснела, а я поперхнулся.       — Вот вы испорченные, — наставница весело посмотрела на нас. — Не в этом смысле. Просто надо Марину поприличнее одеть, всё-таки в гости к начальнику поедет.