Метаморф

      Мы подошли к зеркалу. Наставница обратилась ко мне:       — Так, а теперь посмотри внимательно и скажи, видишь какие-нибудь изменения или нет?       — Ну, шрамы исчезли и… прыщи, и щетины нет, хотя я уже два дня не брился, — я потрогал шевелюру, — и волосы как будто чуть длиннее стали и мягче. Остальное как будто не поменялось.       — Ну, прыщи и шрамы — это регенерация. Хотя шрамы могут стать проблемой, те, которые были на видном месте, придётся восстанавливать перед выходом в люди. Хотя бы первое время. А вот волосы и щетина это скорее всего первые признаки изменений. Так, теперь снимай футболку.       Я послушно выполнил её требование.       — Так, волосяной покров на теле отсутствует. — Она потрогала мою грудь. Я ойкнул. — Грудь припухшая. Чувствительность увеличилась?       — Ну, волос на теле у меня и не было, по поводу чувствительности ничего сказать не могу, я за сиськи себя не мацал.       — Аргкх, вести бы тебя с рождения. А так из явных изменений слегка припухшая грудь. Снимай штаны.       — А может, не надо?       — Надо, Марат, надо. Я всё-таки не только твой куратор, но ещё и наблюдающий тебя врач. И не надо делать удивлённое лицо. Когда у меня произошла активация способностей, я была студенткой меда. Даже кандидатскую диссертацию защитила на тему «Особенности физиологии метаморфов». Правда её сразу засекретили. Так что не надо перечить врачу. Доктор сказал снимай штаны, значит снимай штаны.       Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться.       — Так, на ногах тоже волос маловато.       — Да, у меня всегда так было.       — Понятно, позднее созревание. В принципе перекликается с моей теорией.       — С какой теорией?       — Думаешь, ты первый такой, с несовпадающим полом боевой и небоевой формы? В литературе описано четыре таких случая. И у всех физиология совпадала с твоей. Худые мальчики, слабое оволосение кожных покровов. Ладно, тут всё понятно, теперь снимай трусы. И нечего делать такое лицо, никаких возражений.       Пришлось в очередной раз, с красным от смущения лицом, подчиниться. Она же в это время сходила и надела медицинские перчатки.       — О, неплохо-неплохо, — сказала она, рассматривая мой член, — я так поняла, тут никаких изменений не произошло. Какой хорошенький, даже жалко, что ты скоро пропадёшь. Но не беспокойся, ты ещё поработаешь на благо нашего клана.       Наставница взяла мой член в руку, помяла яички. Надо сказать, вид сверху открывался несколько… двусмысленный. Красивая женщина, сидящая на корточках, держащая мой пенис и внимательно его рассматривающая.       — Ого, да ты ещё вырос. Хотелось бы, конечно... Но не педагогично, да и рано. Используем тебя, как план Б.       — Может, хватит уже разговаривать с моим членом? И что значит «план Б» и «поработаешь на благо клана»? И знаешь, сверху ты смотришься с моим членом в руке несколько… возбуждающе.       — Пошляк. — Она встала и шлёпнула меня снятой перчаткой по ягодице. — Насчёт плана Б и блага клана ты скоро узнаешь. А я тебе правда так нравлюсь или вид сверху возбудил?       — Ну, ты очень красивая женщина. — Я быстро надел трусы, снизив пикантность ситуации.       — А ты очень милый мальчик. Как жаль, что у тебя боевая форма не мужская, а то при других обстоятельствах я была бы не прочь пошалить, — она ласково провела мне ладонью по щеке, — но на данный момент мне нельзя залетать, а выбрасывать такой ценный биологический материал жалко. Так, ты одевайся, а я пойду умоюсь, пока не набросилась и не изнасиловала тебя.       Она ушла в соседнюю комнату, а я по быстрому оделся, даже не зная, огорчаться мне или радоваться из-за того, что я опять пролетел мимо секса.       Я уже успел немного поскучать и даже, найдя ручку, заполнил свой временный пропуск, когда появилась моя мучительница.       — Так, уже оделся. О, даже пропуск оформил. Замечательно. Так что тут у нас, ФИО, год рождения 1977. Хм, почти ровесник, ладно, неважно. Извини, что так долго. Пришлось после умывания, макияж обновить. Ладно, пошли на медосмотр.       Я уже начал привыкать к её рубленым частым фразам, вылетавшим как из пулемёта. Интересно, она всегда такая или только когда волнуется. То, что она волнуется и находится в некоторой эйфории было видно невооружённым глазом. Наверное, всё-таки это радость оттого, что нашёлся халявный метаморф.       Поплутав по коридорам и вроде бы, спустившись в подвал (после нескольких поворотов, спусков и подъёмов, я совершенно потерял чувство направления), мы оказались в медблоке, и начался медосмотр. Каждую процедуру мы с наставницей сопровождали небольшими комментариями.       Мне померили рост и вес в обоих формах:       — Худовата, откормим, — бросила кураторша.       Проверили зрение:       — Идеальное в обеих формах.       — Да, а раньше был астигматизм.       — Какая разница была между глазами?       — Левый норма, правый минус три.       — Ну, это регенерация. Читать любишь?       — Ага.       — Ясно, надо будет загрузить тебя методичками и учебной литературой.       — Я так-то художественную литературу предпочитаю.       — Ничего, подберём интересно написанные. А самые скучные на ночь будешь читать. Говорят чтение инструкций на ночь способствует быстрейшему засыпанию.       В стоматологии мы тоже пробыли недолго:       — Пломбы были?       — Да, две.       — А теперь нет, вылезай из кресла, пошли дальше.       Кабинет ЛОРа мы просто прошли мимо:       — Сюда нам не надо. Метаморфы не болеют.       — Почему? Ну, я так-то не против, но с чем это связано?       — Опять-таки сильная регенерация. Инфекция не успевает поразить наш организм, как мы её побеждаем. Если уж у тебя зрение и зубы восстановились, то простуда тебе больше не грозит. Так, ещё один кабинет и идём в лабораторию.       Мы подошли к кабинету гинеколога. Посмотрев на мой ошарашенный вид, наставница добавила:       — Привыкай в этом кабинете тебе придётся часто появляться. По крайней мере чаще, чем раньше, хе-хе.       — Вообще не смешно, — я вошёл в кабинет.       — Раздевайся и садись вот в это кресло.       Я с недоверием покосился на незнакомое устройство:       — Выглядит как орудие пыток.       — Ну так в принципе и есть, — хмыкнула она.       — В смысле? — я испуганно отодвинулся от кресла.       — Ну, пытать тебя никто не будет, но процедура неприятная, а иногда и болезненная.       — А ты меня там будешь смотреть? — проговорил я жалобно, раздеваясь.       — Да, я понимаю что тебя это смущает, и как женщина даже понимаю. Но надо.       — Понимаешь, — я почти разделся и развешивал одежду на стуле, — у меня там электрическая пипка.       — Какая ещё пипка? Что ты выдумываешь? Блин, что только не придумают, чтобы не лезть в гинекологическое кресло. Электрическая пипка, ну надо же. Подругам потом расскажу.              — А почему меня ты во всех кабинетах осматривала, — я решил пофилонить, оттягивая неприятную процедуру, — где все врачи?       — Понимаешь, не у всех врачей есть необходимый доступ. А я лучший специалист по метаморфам. Так что во избежании распространения ненужной информации, — она обернулась ко мне, — а зачем ты верх сняла? Совершенно не обязательно было. Ну ладно, заодно грудь осмотрим.       Она помяла мне грудь, у меня непроизвольно вырвался стон:       — Так, объём один с половиной, чувствительность повышена. Всё, теперь снимай трусики и ложись.       — Блин, ну я же говорю…       — Всё, не хочу слушать ни о каких пипках. — Она сама стянула с меня трусики и дала лёгкий шлепок по заднице.       Я со вздохом забрался в кресло.       — Так, ноги сюда, — она натянула перчатки и полезла мне между ног. Раздвинув мне половые губы она нечаянно задела пипку, и меня всего выгнуло в оргазме.       Ирина Степановна отдёрнула руку:       — Блин, какой гиперчувствительный, я тебе чуть плеву не порвала.       — Я… я предупрежда-ла, — ещё не отойдя от оргазма, с трудом произнёс я.       — Пипка, пипка, так бы и сказала: гиперчувствительный клитор, — недовольно проворчала наставница.       — Кли-тор? — всё ещё с трудом произнёс я.       — Чему вас только в школе учат. Так-так, что же делать, а ну-ка попробуем… ещё раз.       Меня опять затрясло.       — Ты-ты что издеваешься, — с трудом произнёс я через некоторое время придя в себя весь в слезах.       — Ну, я думала второй раз пройдёт легче. Да что же с тобой такое? Ладно, попробуем зеркало, — и она взяла странную пластмассовую штуку.       — Слушай, мне не нравится внешний вид этой хреновины. Может, всё-таки не надо? — попытался возмутиться я.       Она с любопытством поглядела на хрень в своей руке:       — Обычное гинекологическое зеркало. Я просто подумала, может, ты только на человеческие прикосновения так реагируешь? А с этой штукой прокатит.       Я со скептицизмом посмотрел на неё, но это мне не помогло. Через некоторое время я опять бился в оргазме.       — Да что же это такое? Нет, надо это прекращать, а то это на самом деле превращается в издевательство. В конце концов я так тебя на самом деле нечаянно девственности лишу, — возмущалась наставница. Я же только и мог, что открывать и закрывать рот, пытаясь отдышаться, — Так, милочка, а ну-ка скажи, когда у тебя последний раз был секс?       — Нико-гда, если не считать того, что здесь происходит.       — Хватит придуриваться, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Когда у тебя вообще был секс? В любой форме.       — Я же говорю, никогда! — я уже чуть не плакал.       — Понятно, отсутствие секса. Тут ещё и гормональные скачки туда-сюда. Вот тебя и накрывает. Но как так получилось, что у тебя не было секса?       — Ну, я был самым младшим в классе, потом на курсе. Девчонки никогда меня…       — Всё-всё можешь дальше не рассказывать. Это был риторический вопрос. Запишу тебя к психологу. А то сейчас тебе что-то не то скажу, а она скажет, что я только усугубила проблему. Давай иди умойся, а то выглядишь как-будто тебя… в общем неважно выглядишь. Потом оденешься и пойдём в лабораторию. Завтра же мы попробуем повторить осмотр. Надеюсь, после лабораторных процедур тебя немного отпустит.       При мыслях о неких лабораторных процедурах меня опять передёрнуло. Что же там со мной будут делать?