Оно того не стоит

Поначалу Дэйн был доволен таким расположением — без всяких оговорок, Дэйн был не просто доволен, он был в восторге и преисполнен надежд.   Так что да, он был счастлив, и у него тоже были все основания быть счастливым. У него были отношения с двумя самыми привлекательными людьми в Алфее, и они занимались сексом чаще, чем когда-либо прежде; так что, конечно, он был доволен соглашением, отношениями и всем, что их связывало.   Почему бы Дэйну не быть счастливым? Его жизнь складывалась замечательно.   Или так и должно было быть. Несмотря на все положительные моменты и тот факт, что он действительно должен быть счастлив, Дэйн просто не был счастлив. Если уж на то пошло, ему было больно, как будто в груди и шее застрял пузырь, и он из-за  всех сил пытался его вытащить. В эти дни пузырь был постоянным в его жизни, иногда он уменьшался и приносил ему некоторое облегчение, а в другие дни он был настолько сдавленным, что он едва мог говорить, не говоря уже о том, чтобы дышать.   Те дни были худшими из худших, в те дни он даже не мог взаимодействовать с окружающим миром, он просто плыл по течению, вынужденный свидетельствовать всем вокруг, не имея возможности протянуть руку помощи и заговорить. Каждый из этих по-настоящему плохих дней приводил к одному и тому же результату, и Дэйну потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это было, но теперь, когда он понял, он просто пожалел об этом. Если бы он этого не сделал, возможно, он мог бы продолжать быть счастливым, но теперь, когда его глаза открылись, казалось, что они никогда не захотят закрываться. Итак, он увидел все. Дэйн видел страсть за поцелуями, которыми обменивались Ривен и Беатрикс. Он видел, какой нежной становилась улыбка Беа, когда Ривен кого-то высмеивал или оскорблял. Он видел, что Ривен никогда ни с кем не флиртовал, когда был рядом с Беатрикс, и в то же время никогда не проявлял такого же уважения к Дэйну.   Он даже видел, как Беатрикс и Ривен увлекались изучением тел друг друга и забывали о нем, когда он находился с ними в одной комнате. Сегодня произошла похожая ситуация, и Дэйн даже не побеспокоился о том, чтобы попытаться заговорить с окружающими и напомнить им, что он все еще здесь. Дэйн заставил себя неподвижно сидеть на стуле, обдумывать происходящее и наблюдать. Он заставил себя смотреть, как Ривен прижимается к спине Би и покрывает поцелуями ее шею, а ее глаза, трепеща, закрываются. Он заставил себя смотреть, как она опускает руку Ривена к нижней части своего тела. Он заставил себя смотреть, как Ривен опустил руку и потер ее, дразня Беатрис.   Он заставил себя смотреть, как Беа тяжело вздохнула и крепче прижала к себе руку Рива. Он заставил себя смотреть, как Ривен вышел у нее из-за спины и опустился между ее ног.   Он почти не мог заставить себя смотреть, как Ривен опустился между ее раздвинутых бедер и довел Беатрис до оргазма одним только своим языком. И все же он сделал это, потому что должен был. Он должен был убедиться. Дэйн постарался взять себя в руки и продолжать наблюдать. Он заставил себя смотреть, как Ривен продвигается вверх по телу Беатрис и медленно входит в нее, тяжело дыша в длинную шею.   Черт, мысленно воскликнул он.   Он больше не мог заставлять себя смотреть, только не из-за резкого покалывания в уголках глаз. Только не из-за того, что Рив и Би занимались любовью.   Ривен будет отрицать это до самой смерти, а Беатрикс будет насмехаться над ним за то, что он был настолько глуп, что принял вожделение за любовь, но Дэйн видел это так же ясно, как видел эту чертову школу, — они любили друг друга.   Но так же ясно, как он мог видеть любовь между Ривеном и Би, он теперь мог видеть и то, что они не любили его. Дэйн знал это со всей уверенностью, с какой он знал, что небо голубое или что магия реальна, он знал. Он знал, что единственная причина, по которой Би предложила ему присоединиться к ним и завязать эти запутанные отношения, заключалась в том, что ей нужен был буфер для своих чувств. Ей не нравились чувства, и она определенно хотела признать свои сильные чувства к Ривену, поэтому она притворилась, что их не существует, поставив Дэйна между ними, как некую стену, которая могла бы помешать всей силе ее чувств достичь Ривена, пройдя через того, кого она определенно не любила.   Дэйн знал все это с той ночи, когда они научили его стрелять из дробовика в кладовой. Ему просто было все равно, потому что, как бы ему ни нравилась Би и как бы ни заставляла его чувствовать, что быть самим собой - это нормально, он не любил ее и не думал, что когда-нибудь сможет. Так что для него действительно не имело большого значения, каковы были ее мотивы. Нет, они ничего не значили для него, потому что он все равно мог получить то, что хотел, без ее любви. И с той самой первой ночи он хотел быть с Ривеном, прикасаться к нему, целовать его, любить его, быть тем, кого Ривен любил. Это было все, чего он хотел, и он был так уверен, что создание этой триады с ними даст ему именно это. Вот только это дало ему не все.   Конечно, он мог прикоснуться к Ривену и поцеловать его — и, боже, как же ему нравилось целовать его, — но все это было без страсти, без изюминки, без любви.   Вступая в эти отношения, Дэйн думал, что у него есть шанс наладить настоящую связь между ним и Ривом, которая в конечном итоге однажды перерастет в любовь. Однако чем дольше он наблюдал, тем больше начинал понимать, что у него никогда не было на это шансов. В то время как Беа, возможно, привлекла его к себе в надежде, что он сможет защитить ее чувства, Ривен пошел на это только потому, что его желание, его любовь — и это заставляло Дэйна внутренне усмехаться — к Беатрикс были настолько велики, что он был готов согласиться на все, чтобы заполучить ее, даже если это означало согласие встречаться с жалким первокурсником, подсказал злой и жестокий голос в голове Дэйна.   Именно тогда Дэйн отвлекся от своих мыслей, наблюдая за тем, как Ривен выскользнул из Беатрикс и пролил свой лосьон ей на живот.   С этими словами последний кусочек головоломки встал на свое место, и вся картина стала для Дэйна яснее, чем когда-либо прежде. Хотя он, возможно, глубоко заботился о Беатрикс и любил Ривена, для них — двух людей, которых он ценил больше всего на свете, — он был не более чем буфером и препятствием. В глазах Дэйна появилась теплая влага, и в следующее мгновение он понял, что по его щекам текут слезы. Оставляя на подбородке жуткие мокрые дорожки, они тяжелыми каплями падают ему на руки.   "О, черт, - подумал он, - я не плакал уже много лет, и вот теперь я плачу, и все из-за них".   Дэйн чувствовал, как в нем закипает гнев; он осознал, что двое дорогих ему людей использовали его, и плакал из-за этого.   Может быть, он был таким же слабаком, как и остальные первокурсники, над которыми Ривен всегда насмехался.   Но он предпочел бы быть жалким слабаком, чем каким-нибудь отчаявшимся уродом, который застрял в токсичных отношениях, потому что изголодался по любви. С этими словами он поднялся и вышел из комнаты, не обращая внимания на призывы Беатрикс и Ривена. Для Дэйна они ничего не стоят. Больше нет.   Выходя из комнаты, он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и обнаружил, что впервые с тех пор, как у него появился этот пузырь много месяцев назад, ему не было больно.