Звёзды космической бесконечности, взрываются и перерождаются.

– Я вижу тут настоящего себя..

– А сейчас ты разве не настоящий?

–Нет.

Я всегда буду рядом с тобой.

Феликс очень боялся смерти. Есть ли после неё хоть что-то? Божий суд, ангельские мелодии голосов, сверкающие мифические существа, мягкие облака вместо земли или же обычное небо с призрачными отпечатками погибших? Или всё таки после смерти ничего нет? Тишина мыслей и голоса, вечная тьма в глазах, потеря магии и тоска в туманном отпечатке души. Он боялся смерти из-за потери своей волшебной души и спрятанного в карман сердца Джинни. Он хранил его там с самого первого дня их знакомства. Он не хотел забывать запах любимых цветов, вкусных духов возлюбленного и самого Хван Хёнджина. Феликс не хотел умирать, ведь у него было много планов и целей, но судьба не спрашивает что хочешь ты, она решает всё самостоятельно и молниеносно. В апреле, Феликсу окончательно выявили 4-ю стадию онкологии головного мозга. Парень начал потухать на глазах. На его бледном кожном покрове, появились нежно синие оттенки, словно лепестки ипомеи разрослись под кожным слоем, любимые веснушни на щеках начали испаряться и растворяться, словно в туманной пыли, а глаза были пусты. Смерть рядом, она подбирается слишком быстро.

***

Вечернее небо, с россыпью звёздных алмазов, живописно красуется перед больничным окном палаты младшего. Обессиленный Феликс сидит на инвалидной коляске и смотрит на него, скромно разглядывая луну по середине небосвода. Он давно не выходил на улицу, а сейчас вовсе не способен передвигаться самостоятельно. Его конечности перестают работать с каждым часом, ноги не держат худенькое тело и предпочитают после подъёма сразу же подкашиваться, а руки очень устали и не могут даже держать чашку чая. Феликс обездвижен. Смотря на ночной пейзаж неба, он ждёт своего возлюбленного. Хёнджин должен придти сегодня к нему и отвезти на этой инвалидной коляске в сад во дворе больницы. Он очень хочет побывать там, до своей смерти.  Его погружение в звёздные мыслях прерывает щелчок двери и топот ног в палате. Хёнджин пришёл. – Феликс, почему ты не в кровати? – спрашивает старший ставя свою сумку на прохладный пол. – Как только меня привезли с осмотра, я сразу же попросил подвезти меня к окну, – хриплым, но всё таким же низким голоском отвечает младший. – не время спать. – Ладно. – Хёнджин подходит ближе к юноше и тянется к его губам.  – Не надо пожалуйста.. – отвернув голову, просит тот. Хёнджин промолчал. Феликсу не хотелось, чтобы тот вблизи видел его отвратительный больной вид и на себе чувствовал уже сухие губы. Ему противно от себя. Старший взялся за инвалидную коляску, в которой скромно сидел худой Феликс и повёз на выход из палаты. Коридор больницы был тихим, только где-то далеко был слышен женский плач, по всей видимости материнский плач. Нежно мятные стены, мерцали белоснежными дверями и документами больных рядом. Корпус в котором доживал Феликс, был построен для смертельно больных пациентов. Парни медленно передвигались по коридору, а Феликс же рассматривал рисунки, уже на нежно-жёлтых стенах с милыми зверушками на них. Они проехали детское отделение корпуса.  Лёгких ветер проникает сквозь куртки парней, мило щекочет щёки Феликса, дотрагивается до заячьих ушек шапки и роскошно развивает светлые волосы Хёнджина в разные стороны. Парни подъехали к цветочному саду. На ветках ближайших деревьев висят гирлянды в форме звёздочек, а вокруг чудных цветов, стоял милый столик с лавочкой. Парни приблизились к магическому освещению, Хёнджин остановил коляску с младшим возле лавочки, а сам сел на неё. – Прелесть. – начал Феликс. – Да. Всё таки в подобных местах, есть что-то волшебное и красивое. - дополнил восхищение юноши, Хёнджин. – Джинни, – младший вздыхает. – подари мне пожалуйста мою последнюю картину. Хёнджин смотрит на измученный вид возлюбленного. – Что ты хочешь чтобы я написал?  – Нас, в нашей беседке. Наша беседка. – Хорошо родной, я обязательно напишу для тебя картину и подарю, только бы ты улыбался. – натягивает тоскливую улыбку старший. – Спасибо тебе, – взгляд младшего передвигается на сад. – а теперь давай договоримся, что на моей могиле будут только розы и ромашки! Старшему больно разговаривать на эту тему, но он не хочет терять эту нить звёздной ночи. – Что? Почему именно они? – Ромашки, напоминают мне меня, а розы, тебя.. – признаётся младший. – Не обыкновенное сравнение малыш; – улыбка. – Так уж и быть. Вдруг, волшебную атмосферу прерывает резких кашель Феликса. – Тебе холодно? – нервничает Хёнджин. – Мне не хорошо Джинни, отвези меня в палату. – кряхтит младший.

***

Феликс лежит в неизвестной ему палате мерзкого белого цвета. К его рту приставлен аппарат искусственного дыхания, из-за сложности дышать самостоятельно, из руки торчит трубка капельницы, возле больничной койки стоит аппарат жизнеобеспечения, который так же показывает чёткость ритма сердца, а шапка с заячьими ушками теперь лежит на полке шкафчика рядом с умирающим юношей. Младший лежит один в неизвестной ему палате и тяжело дышит, громкие вдохи и выдохи из трубок на его лице, заполняют всё помещение, а мерзкое тикание аппарата угнетает обстановку в двойне больше. Юноша почти не способен двигаться, его конечными окончательно ослабли и устали. Теперь ему остаётся только лежать здесь. Спустя несколько минут, в палату заходит взъерошенный Хёнджин, а глаза Феликса округляются от неожиданности и испуга.  – Солнышко моё! Я прилетел сюда сразу же, как узнал что тебя перевели! – взволнованно твердит старший, подойдя к кровати. Феликс больше не может говорить, маска не способна дать ему такую возможность, поэтому он молча смотрит на возлюбленного. Старший аккуратно садится на кровать, рядом с ногами юноши. – Я не буду спрашивать как ты, ведь знаю, что всё плохо. – тоскливо шепчет Хёнджин, опустив взгляд на пол. Феликс медленно поднимает свою уставшую руку и аккуратно дотрагивается кистью до спины парня перед собой, в знак того, чтобы тот посмотрел на него. Хёнджин сразу же вздрагивания и смотрит на возлюбленного своими грустными глазами. Карие зрачки младшего, двигаются и указывают на блокнот с ручкой лежащий на тумбочке. Хёнджин сразу же подаёт ему то, что он просит и внимательно наблюдает за тем, как тот что-то пишет.  Вскоре Феликс протягивает старшему блокнот назад:

« Любимый, видимо я умираю. Прости меня. »

– Феликс, ты чего? – прочитав запись, старший видит как из глаз младшего капают горячие слёзы. – Не плачь пожалуйста, я рядом.  Феликс забирает обратно блокнот и снова что-то пишет:

« Джинни, я чувствую себя плоховато. Что сказал тебе врач? »

Хёнджин не хотел говорить то, что ему действительно сказал врач. Ведь данная новость самая ужасная для них. У Феликса последняя стадия 4-й степени онкологии – агония. Агония – это чувство сильного кислородного голодания, которое приводит к прекращению кровообращения и остановки дыхания. И самое ужасное в этой ситуации это то, что у Феликса осталось три часа. – Ничего нового родной, просто тебе нужно полежать с этими аппаратами. – натягивая улыбку, отвечает старший. Феликс кривит брови и снова что-то пишет:

« Ты обманываешь меня. Ты же знаешь – никаких тайн и секретов. Что тебе сказал врач? »

– Феликс.. – Хёнджин понимает, что тот прав и он обязан знать предстоящее. – у тебя последняя стадия рака - агония. У нас осталось три часа.. Феликс останавливает свой испуганный, но очень усталый взгляд на лице старшего. Из его глубоких глаз вновь выплывают горячие кристаллики слёз, а из под кислородной маски, слышны заглушённые всхлипы. – Тише-тише.. Тебе нельзя плакать. Дыши пожалуйста. – жалобно умоляет  Хёнджин, держа младшего за трясущуюся руку. Феликс продолжает плакать, но снова что-то пишет:

« Уходи. Я не хочу чтобы ты видел меня таким.»

– Феликс, о чём ты? Каким «таким»? Ты же прекрасно знаешь, что ты у меня самый красивый мальчик в этой вселенной. – парень запинается. – Погоди, неужели ты стесняешься того, что у тебя нет волос и ты сейчас лежишь в таком положении? Феликс моргает в качестве положительного ответа, отводя свой взгляд с сторону окна. – Дорогой.. Ты чего? Мне совсем не важно есть ли у тебя волосы, нет и как ты сейчас выглядишь в целом. Мне не важно какой ты, я люблю тебя - за тебя. Что за глупости ты себе надумал? Так ещё и прогнать меня решил, ужас! Из глаз Феликса продолжают капать слёзы. Снова что-то пишет:

« Я люблю тебя Джинни. Прости меня. Значит ты всё таки посидишь со мной? »

– Конечно! – улыбчивый Хёнджин встаёт с кровати и подойдя к своей сумке возле входа, достаёт из неё большой блокнот. – Давай порисуем?  Пишет:

« Давай. Только нарисуй то, что тебе хочется.. Я люблю следить за потоком твоих мыслей. »

– Хорошо. – говорит Хёнджин и ставит возле койки стул.

***

Старший сидит возле прохладной кровати, медленно водя карандашом по желтоватой бумаге своего блокнота. Легкий ветерок попадает в палату сквозь слегка приоткрытое окно, шатая белоснежную занавеску. Феликс нежно разглядывает своего возлюбленного, тщательно запоминая черты его рук и лица, а так же медленно переводит взгляд на шевелящуюся ткань. Его мозг поражён смертельной опухолью, но он всё равно мечтает. Фантазия – это лекарство мыслей и мозга.  – Любимый, ты так смотришь на меня. А я ведь тебя рисую! – прервал противную тишину старший. Феликс продолжал смотреть. – Я так люблю рисовать с натуры, особенно если это ты; – улыбка. – Я кстати почти закончил, уже готов показать результат. Младший продолжает рассматривать лицо Хёнджина, влезая своими шоколадными зрачками под кожу.  – Ну вот и всё, смотри! – старший разворачивает нарисованный лист блокнота, к Феликсу. Феликс легонько улыбается и снова что-то пишет:

« Это прекрасно. Ты снова нарисовал меня, я вижу тут настоящего себя.. »

– А сейчас ты разве не настоящий? Пишет:

« Нет. Сейчас, я потухшая свечка тортика, погибшая звезда космического мира, умирающий лебедь. »

– Ты - яркий свет моей жизни. Ты никак не можешь потухнуть, ведь моё сердце спрятано в твоих ручках. Я люблю тебя, тебя любят мои картины и солнце, оно тоже любит тебя. – держа в руках блокнот младшего, утверждает Хёнджин. Феликс затих.  – Не смей думать, что ты изменился. Ты - никогда не изменишься. Ты всегда будешь тем самым мальчиком, который любит позировать с лепестками цветов в волосах, петь весёлые песни, танцевать до утра, целовать в лоб и смотреть на заснеженные ветки зимнего мира.  Феликс забирает из рук Хёнджина блокнот и приступает к написанию чего-то:

« Я чувствую, что умираю Джинни. Я боюсь терять тебя.. да, понимаю, что это неизбежно, но я не хочу забывать тебя. Запах твоих волос, твои тёплые губы, ласковые прикосновения, бархатный голос, написание мыслей на холстах, нашу беседку. Джинни, я не хочу забывать нашу любовь. Но я умираю, мне плохо. »

– Я всегда буду рядом с тобой. Феликс резко выхватывает свой блокнот из рук старшего и пишет:

« Не забудь пожалуйста про своё обещание и про нашу картину. Я буду жить на твоих работах.. вечно рядом. Я очень люблю тебя, родной. Спасибо что появился в моей жизни.»

Рука Феликса трясётся, а дыхание стало тяжёлым. Старший заметил с какой скоростью и сложностью он пишет всё это. – Я буду любить только тебя, вечно малыш. Ты - самый восхитительный человек в моей жизни, я думаю ты это и сам прекрасно понимаешь. – сказал Хёнджин, приблизившись к спрятанному лицу возлюбленного. Старший не стал ждать, ведь нечего. Он аккуратно наклонил свою голову и мягко поцеловал, словно маленькая бабочка дотронулся своими крыльями, до лба Феликса.  Тот мило улыбнулся, медленно взял блокнот в руки и что-то очень криво написал:

« Джинни.. сходи в коридор за водичкой пожалуйста. Там недалеко стоит кулер. »

– Хорошо, малыш. Старший, быстро встал со стула рядом с койкой Феликса, положил свой блокнот с картиной на кровать и вышел из палаты на поиски воды. Проводя того нежным взглядом, младший снова приняться что-то писать в свой блокнотик. Хёнджин вернулся спустя несколько минут, с пластиковым стаканчиком прохладной воды. В палате было по особенному холодно, словно её безостановочно проветривали на протяжении нескольких часов. Он поставил ненужный ему стакан возле входа и быстрым шагом подошёл к кровати. Приблизившись к Феликсу, его слух пронзило мучительное и громкое пищание одного из аппаратов. На экране, висевшего выше его макушки, мирно красовалась одинокая полоса. Словно где-то за монитором, был спрятан небольшой клубок, а это просто часть его длинной нитки. Пищал – аппарат жизнеобеспечения.  Хёнджин, перевёл свой слезящийся взгляд на парня лежавшего на белой постели рядом с ним. В его руках, всё также был маленький блокнот и ручка. Подойдя к своему стулу, который чётко стоял напротив юноши, старший увидел теперь уж точно потухшего Феликса. Глаза, недавно рассматривающие лицо и руки Хёнджина, теперь смиренно уткнули свой взгляд в стену. Не двигаясь. Шумный аппарат, из которого совсем недавно было слышно тяжёлое дыхание младшего, теперь молчит. Скромно, оглушительно тихо.  Цветочный Феликс завял. Хёнджин упал на стул и нервно сглотнул, ведь теперь, перед ним лежит труп его вечной, первой любви. Парень взглянул на бледную руку младшего, которая не шевелясь держала блокнотик и словно шептала «Возьми меня». Ну он так и сделал. Последняя запись в этом блокноте от Феликса была такая:

« Джинни, любимый мой Джинни.

Это конец… Прошу тебя, никогда не сдавайся и выполни всё то, о чём пообещал мне!

А так же никогда, ничего не бойся! Отныне, я твой вечный ангел хранитель. Береги себя и своё здоровье, ведь тебе ещё нужно многое сделать в будущем. Я очень люблю тебя, Хван Хёнджин.. до встречи там, на небесах.

Ли Феликс…. »

Хёнджин дочитал запись и молча уткнул свой взгляд в холодный, белый пол.  – То-есть, ты попросил меня выйти, чтобы я не видел как ты умираешь.. – осознав, прошептал Хёнджин себе под нос.  Холодные слёзы, медленно капали на лист маленького блокнотика в руках старшего, оставляя на нём потемневшие отпечатки. – Какой же я дурак малыш. Ты поймал меня на такой глупости.. – схватив себя за голову продолжал шептать старший. – Как я не мог догадаться сразу, что ты не можешь пить воду. Феликс не хотел видеть его слёз. Перед тем, как позвать врачей в эту палату, Хёнджин подобрался ближе к лицу возлюбленного и опустив свою ладонь на его лоб, провёл ею вниз. Тем самым, прикрывая пустые, любимые глаза. Остатки светлых ресниц соприкоснулись друг с другом, навсегда пряча карие глазки юноши. Веснушчатые щёки были прохладные, бледно молочные, а губы до жути сухие. То неземное тепло, исчезло вмести с Ли Феликсом в весенний день.