Мои очерки по Kuroshitsuji

Граф Фантомхайв ходил в плохом настроении уже несколько месяцев. Всё ему было не так, всё его раздражало. Сам он, возможно, даже не замечал своего ужасного настроения. Но слуги чувствовали это на себе в полной мере. Накричал на Мейлин из-за того, что она недостаточно хорошо протёрла пыль, хотя раньше он об этом даже не задумывался. Наорал на Барта, назвав его идиотом. Тот снова сжёг половину кухни, собираясь поднять настроение своему господину едой, приготовленной с "огоньком". Казалось бы Сиэль уже давно смирился с причудами своих слуг и уже давно перестал обращать внимание на это, предоставив все Себастьяну. Но не сейчас. Могло даже показаться, что граф только и ищет предлог, чтобы сорвать на ком-нибудь свою злость и раздражение, непонятно, откуда взявшееся. Себастьяна эти припадки тоже не обходили стороной. Граф постоянно к чему-то прикапывался и заставлял Себастьяна выполнять самые странные и ненужные приказы. Дворецкий понимал, что это так оставлять нельзя, иначе в поместье житья не будет из-за графа, который владеет этим самым поместьем. Но он также и не понимал причину такого поведения хозяина. Демон не раз спрашивал, почему контрактор так себя ведёт, предлагая всего себя для решения проблемы, но граф упрямо ничего не хотел объяснять, отделываясь от дворецкого остротами и грубым тоном. На господина напала какая-то непонятная хандра. Нужно было что-то, что вывело бы его из этого состояния, чтобы Сиэль открылся и сказал, в чём проблема. Себастьян из кожи вон лез, подавал самые изысканейшие блюда, которые только мог приготовить, отправился с господином на бал-маскарад (еле как уговорил), отправлял на охоту, отдых - ничего не помогло. Господин ходил всё такой же мрачный и угрюмый. За два месяца Себастьян перепробовал, казалось, все развлечения, которые только могли прийти в голову. Правда, была одна идея, воплощать которую он не хотел, но знал, что это не оставит господина равнодушным. А если и после этого он не проявит нормальных эмоций, что-нибудь, что угодно, кроме скуки и меланхолии, то Себастьян тогда вообще без идей останется. Через месяц такого же унывного настроения в поместье, Себастьян решил воплотить свой последний вариант на возвращение господина. Было утро среды, он, как обычно, разбудил господина, распахнув шторы, со словами: - Доброе утро, господин. Пора вставать, - в ответ ему лишь было недовольное мычание и слова: - Никакое оно не доброе. Сегодня же среда - урок танцев. Вальс, о-о-о, как я его ненавижу. Я не буду вставать, оставь меня. Сказав это, молодой граф развернулся спиной к Михаэлису, накрылся повыше одеялом и прибавил: - И шторы обратно закрой, пёс. Ну вот, господин, уже теперь как всегда, не в настроении. Но он не станет это больше терпеть, нет. Достаточно с него. Сиэль, думая, что Себастьян как обычно выполнил его волю и ушёл, даже не подумал повернуться и посмотреть, так ли это. А дворецкий неслышной тенью стал подходить к господину. Сиэль нутром почувствовал неладное и, ещё не успев толком разобраться в этом, услышал обманчиво спокойный голос своего дворецкого над собственным ухом. - Ну уж нет, дорогой господин. Вы не станете нарушать свой режим и прогуливать уроки. Даже терпенье демона не вечно. И вы, своими выходками, мне уже порядком поднадоели. Так себя вести непростительно для графа, и я больше не намерен терпеть этот цирк, милорд. Он рывком снял с господина одеяло и усадил на кровать. Сиэль во время этой тирады лежал в кровати, боясь шевельнуться. Сердце впятки ушло. Сиэль не ожидал, что с ним будет так резко обращаться его собственный дворецкий, поэтому, онемев от страха и в какой-то мере от унижения, не проронил ни слова, пока дворецкий его одевал. Но когда он стал почти полностью одет, голос наконец прорезался. - Чего это на тебя нашло, Себастьян? - неуверенно произнес Фантомхайв. "Видать я всё-таки переборщил", - подумал Себастьян и решил все же быть немного помилее, чтобы больше не пугать своего господина. - Да ничего особенного, господин. Просто решил привести Вас в чувство. Вы же на остальное вообще не реагируете... Лицо Фантомхайва стало каменным. - Ты... - он уже занёс руку, чтобы взять дворецкого за галстук, но его ручонка была ловко перехвачена дворецким, который сделал вид, как будто так и надо, поправляя манжет на рукаве. Фантомхайв с силой выдернул руку, чуть не порвав рукав. Дворецкий же невозмутимо сказал: " Прошу спускаться к завтраку". И удалился, чувствуя как господин прожигает его спину злым взглядом. Спустившись в столовую, Фантомхайв начал есть, но без особого аппетита. Дворецкий стоявший рядом заметил это и спросил: - Не вкусно, господин? Я готовил все как обычно, а значит блюда не могут быть плохими. Граф скорчил кислую мину. - Любишь же ты себя нахваливать. Сам то хоть пробуешь, что готовишь, а? Они прожигали друг друга взглядами. Затем дворецкий потянулся к тарелке, с которой ел господин, взял откуда-то появившуюся ложку и попробовал содержимое. Сиэль наблюдал в замедленной съёмке, как дворецкий подносит столовый прибор к своим прекрасным губам и съедает ложку супа. Демон глянул в растерянные глаза графа и взялся на пробу второго. История повторилась, только капелька соуса, оставшаяся на губе дворецкого, была небрежно слизана языком, отчего сердце графа гулко забилось внутри, а дыхание стало прерывистым. Он не мог оторвать взгляда, пожирая глазами дворецкого. И тут, о мой бог, сегодня на завтрак была подана дыня. Сиэль уже пожалел, что позволил дворецкому пробовать его еду. Себастьян снял перчатки и своими прекрасными руками взял небольшую дольку дыни. Сиэль видел, как он аккуратно откусил кусочек, стараясь, чтобы сок не потёк, но сладкая жидкость всё равно побежала по губам. Сиэль сглотнул и отвернулся от этого зрелища, что стоило немало трудов. - Ты что здесь устроил, прекрати сейчас же. - Я лишь решил попробовать Вашу еду, дабы убедиться, что она, как всегда, превосходна. И я не понимаю, почему Вы отказываетесь есть. Вам нельзя больше худеть, иначе от Вас совсем ничего не останется, - на лице Себастьяна расползалась дьявольская ухмылка, которая просто выбешивала графа. И дворецкий это знал. Сиэль зло на него посмотрел, но новую порцию, принесенную дворецким, потому что он наотрез отказался доедать за ним, он съел.