На крыше

Просто крыши. Просто город. Просто маглы, снующие туда-сюда по улочкам в закатный час. Им двоим сейчас бы по домам, а они сидят наверху на расстеленной куртке Рона и смотрят вниз, свесив ноги. Молчание как прелюдия к разговору, которому в любом случае пришлось бы состояться. — Что дальше? Рон пожимает плечами. В ореоле пожара волос и с узором веснушек по лицу он видится нечеловечески — существом, близким огненным духам, а никак не смертным, пусть и с текущей по капиллярам кровью волшебника. Иногда Драко ловит себя на мысли, что они идеально смотрятся вместе — пламя и снег, и эти ассоциации кажутся такими же естественными, как полёты на мётлах или уханье совы. — Буду учиться, женюсь. Дети, семья, ну, ты понимаешь. Как у всех. — Конечно, самый примитивный вариант, — фыркает Драко, скривившись. Он ожидал… большего? Ну, чего-то там более романтичного. Рвануть за границу, наплевав на стереотипы и ожидания родителей. Скрываться, пытаться во взрослую жизнь, даже если магловскую. Это же, это… Неужели так и закончится? — Меня называют тупым, чего ты от меня хочешь? Да весь твой престиж лопнет, когда они все узнают, что мы… с тобой. Его уши становятся краснее пожарища огня, и собственный смех летит, перекрывая чей-то крик внизу. Драко не в силах остановиться: этот вид Рона и милый, и глупый, и такой реальный, что делает картинку роновой нечеловечности более приземлённой. — Уизли, ты… Вот правда, ты сейчас обо мне печёшься, что ли? Слышали бы это твои друзья… — А я бы и рассказал, что такого? — Рон шмыгает, крепче сжимая пальцы, вцепившиеся в край крыши. — Я бы всё им рассказал, но тебе… У тебя отец твой, семья, род, эти все великосветские штучки. А я кто? — А ты Уизли, которого у меня порой руки чешутся треснуть, потому что дурак. — Да ну и… Ну тебя, — Рон отворачивается, чуть сгорбившись. Драко запрокидывает голову, ловя взглядом облака. — Предлагаю всех переиграть и свалить за границу. Хочу слетать в Канаду. Ты как? Он толкает плечом притихшего Рона. Тот сначала не отзывается, продолжая сидеть застывшей статуей, и Драко повторяет, пихая чуть сильнее: — Ну, ты как? Хочешь за границу? Рон молчит ещё немного, потом говорит — так тихо, что едва расслышать можно: — У меня есть немного сбережений. Надолго не хватит, но мы можем подрабатывать, так? Рон оборачивается, смотрит несмело, а в груди как будто становится тесно и в то же время она заполняется чем-то, что похоже на лопающиеся пузырьки лимонада. Наверное, так ощущается восторг, трепет, страх от предстоящего и предвкушение — всё и вместе. — Блин, Уизли… Поцелуй — кусачий, с привкусом жвачки и немного карамели. Пальцы, зарывающиеся в обжигающий их огонь, чужая рука, хватающаяся за рукав рубашки и всё равно соскальзывающая под напором чувств и эмоций. — Завтра здесь? — запыхавшись, глядя на чужие заалевшие припухшие губы. Кивок. Улыбка. Назавтра крыша пустует. Только дождь.