Сердце дракона

Когда же людей сводят для супружества, то исследуют всё, кроме того, для чего, по существу, их сводят. Узнают, каково приданое невесты и много ли у неё серебряных ложек, сколько получает жених и есть ли шансы на увеличение его оклада, любит ли он играть в бридж или нет, умеет ли она готовить паштет из печёнки, добрые ли у них сердца, здоровые ли лёгкие, знают ли они иностранные языки и прочее. Узнав, ведут не в контору, не в благотворительное учреждение, не на экзамен филологии, а к широкому уютному ложу, стыдливо потупив глаза, и потом очень удивляются статистике «несчастных браков».

      За пределами Красного Замка даже дышалось легче. Они всё это ощущали, Рейна, выросшая в вольном Пентосе, на непокорном Драконьем Камне и свободолюбивом Дрифтмарке; Лилиан Старк, дочь Севера, предпочитала проводить на природе как можно больше времени. Принцесса Хелейна искала любую возможность, чтобы вырваться из комнаты, где окутанный тяжёлыми запахами трав, лежал её супруг. Маленькой принцессе Хейре нравились любые приключения, она с детской непосредственностью рвалась в путь. Сопровождал их верный рыцарь сир Корвин.        Чаще всего спускались к берегу Черноводной, Рейну влекли тёмные воды, в непогоду можно было увидеть волны побольше, или же насладиться лёгким бризом. Черноводная совсем не походила на пролив Глотка, но служила напоминанием о доме, в котором Рейна выросла, и о том, что она не смогла заполучить.        Лилиан расстилала просторное покрывало прямо на песке, доставала фрукты, вино, прихваченное из замка, Хейра играла с Белой лилией — маленький дракон Рейны вызывал у неё огромный интерес — и представляла, как станет всадницей Солнечного Огня, никакого другого дракона она не хотела. Хелейна ушла к воде, сбросив обувь — такая привычка появилась у неё, когда начались прогулки за пределами замка. Рейна и принцесса сблизились, но часто мысли Хелейны оставались загадкой.       «Я должна быть сейчас рядом с Эйгоном, но не могу… Я только радуюсь, что больше не нужно делить с ним постель».       — Природа говорит с нами, — Лилиан любовалась лесом, разглядывала травы и листья, редкие цветы, доживающие последние мгновения. Сбросив обувь, она ходила босиком по земле, наслаждаясь прохладой. Хейра последовала её примеру и сняла изящные туфельки. Рейна с удовольствием поступила бы так же, но она не была ни фрейлиной, ни пятилетней девочкой — всего лишь королевой.        — Как говорит? — маленькая принцесса отвлеклась от игры с Белой лилией, заинтересованная рассуждениями леди Старк и та позвала её с собой прогуляться немного вдоль деревьев. Глядя на Лили, Рейна готова была охотно поверить, что лес и правда говорит с леди Старк, так же как Вхагар с ней самой.       — Сир Корвин! — Рейна подобрала с земли два деревянных меча и бросила один из них рыцарю — тот ловко поймал. Корбрею не нравилось новое увлечение юной королевы. У неё была целая армия, но взбрело в голову научиться искусству меча, однако возразить Рейне не мог, и она беззастенчиво пользовалась этим. Корбрей поддавался, но Рейна прекрасно понимала это, ей было ещё так далеко до хоть каких-то умений. Её просьба взялась не от скуки — хотелось стать сильнее и в случае опасности суметь себя защитить. До сих иногда во сне ей снилось давнее нападение на корабле — вернее, снились эмоции, захватившие в тот момент: страх и чувство собственной беспомощности. Танец на фальшивых мечах длился, пока Рейна могла держаться на ногах. Она не призналась бы в усталости, но сир Корвин видел и понимал; когда в воздухе прозвучало «хватит», Рейна с удовольствием опустилась на мягкое покрывало, вытянув перед собой гудевшие ноги. Её спутницы были здесь же. Лилиан читала вслух, а Хелейна и Хейра слушали, наслаждаясь минутами спокойствия и умиротворения.        Лишь на короткое время спокойная атмосфера их посиделок нарушилась: лошади, привязанные к дереву, подняли волну беспокойства, а потом берег накрыла огромная тень — король на своей Вхагар возвращался в замок.       Рейна откинула голову, любуясь полётом дракона — столько силы и мощи было в резких движениях — и мимолетная улыбка коснулась её губ. Но стоило подумать о всаднике Вхагар, и улыбаться больше не хотелось. Соглашаясь на брак, она верила, что сложится их личный союз, но сама приложила руку к фундаменту стены, отделившей их друг от друга. На людях Эймонд был заботливым, обходительным супругом, но в те редкие случаи, когда они оставались вдвоем, от него веяло холодом, и его лёд в конце концов охватил и её тоже. Отец и принцесса Рейнис в письмах говорили ей про наследников, и они были правы, но короля куда больше интересовала фрейлина королевы — яркая, весёлая Джейн Талли — нежели она сама. Один раз Лили и Хелейна говорили с Рейной об этом, Корвин позволил себе вольность, назвав короля слепцом, Рейна отругала его и пресекла разговоры, но в глубине души понимала — в их словах правды было куда больше, чем полагалось.       Когда они вернулись к королевскому двору, заметили, что король то же там — он соревновался на мечах с Джейсом, но, заметив появление Рейны и Корбрея, пригласил того на поединок. Казалось бы, обычный жест, но было во взгляде Эймонда что-то такое, что заставило Рейну насторожиться. Хелейна увела Хейру в замок, не желая, чтобы дочь стала свидетелем поединка, а Лилиан Старк, как всегда, осталась рядом с королевой. Интуиция не подвела её, Эймонд затеял игру в кошки-мышки, вначале дал противнику ложное ощущение превосходства, а потом принялся раскрывать свою силу. Поединок походил на грациозный танец двух противоположных стихий: Корбрей был ниже ростом, шире в плечах и тяжелее, а король выше и ловчее. В какой-то момент азарт победы захватил их обоих, выпады стали агрессивнее, резче, во дворе повисло напряжение.        — Джейс, прекрати это, — глубокое дыхание и сплетённые в замок пальцы Рейны могли выдать её нервозность. Это выражение лица короля она знала достаточно хорошо — кошка вела охоту на мышь и охота эта могла закончиться только одним. Рейна просила десницу, но даже он не смог бы остановить Эймонда. В какой-то момент, король вдруг поддался — обманом приблизив соперника к победе — Корбрей зацепил его плечо и тут же оказался разоружен. Меч сверкнул в воздухе, но только для того, чтобы упасть за землю — Эймонд протягивал своему «белому плащу руку». Рейна выдохнула с облегчением, в какой-то момент ей показалось, что лезвие обрушится на Корвина.        — Что ж, у моей дорогой супруги хороший учитель.        — Король ранен! — раздался звонкий голос Джейн Талли с оттенком тревоги. Король раздраженно поморщился, опускаясь на деревянную скамью. То, что для леди было раной, для него — сущей царапиной. Шрам от последней раны, полученной у Грачиного Приюта, давно затянулся. Уловив чужое присутствие, Эймонд прикрыл единственный глаз, растворяясь в приятных ощущениях. Тонкие пальцы то и дело касались его кожи, расстёгивая рубаху, чужие волосы щекотали лицо, в нос ударил тонкий аромат. Рядом с ним оказалась вовсе не Джейн Талли — цветочный запах своей жены Эймонд не перепутал бы ни с чем. Рейна так редко касалась его по-настоящему, без формальностей и соблюдения этикета, её жест вызвал удивление, но оно быстро испарилось, как и все остальные мысли, совершенно лишние. Он хотел свою жену. Вот только была одна проблема — Ёе величество королева Рейна не желала его, по ночам двери её спальни были плотно закрыты. Для Эймонда это не стало бы проблемой, реши он войти в её покои, никакая преграда не остановила бы. Он думал об этом десятки раз, но потом воображение рисовало испуг в её фиалковых глазах, и яростное желание покидало его, оставляя только пустоту.        — Я сам могу, — от него не укрылось, что Рейна немного замешкалась прежде чем коснуться раны, но она качнула головой, отвергая предложение. Кожу защипало, но это была почти незаметная боль.        — Благодарю, королева моего сердца, — Эймонд поднес её руки к губам и оставил лёгкий поцелуй. Красивый жест предназначался для окружавших их придворных, но его взгляд — только ей одной.

***

      Рейна искала отвлечение в прогулках и занятиях со своим рыцарем, в беседах с Лилиан и Хелейной, но мысли её были только об одном — мысли принадлежали её мужу и королю. От Эймонда теперь не веяло холодом, а Джейн Талли больше не скрашивала его досуг. Каждый раз, когда король смотрел на свою жену, в его глазах застывал немой вопрос — он пытался решить Рейну как сложную загадку.       Она точно решила: всё случится. Оттягивать неизбежное, которое так страшило и манило одновременно, больше не хотелось. Рейна готовилась, расчёсывала светлые пряди, оставляя на запястьях влажные капли духов, облачаясь в тонкую сорочку — решимость то таяла как снег на юге, то разгоралась пожаром.        Она вошла в покои короля и замерла на пороге, окинув взглядом тёмное пространство — Эймонда не было в гостиной, и Рейна прошла дальше, пока не обнаружила его в просторной ванной. Король дремал в слегка остывшей воде, не замечая чужого присутствия. Расслабленный и безмятежный, он напомнил Рейне юношу, что когда-то протянул ей руку на берегу Черноводной и увёл за собой на встречу приключениям. Ей не хватало того юношы, не хватало их разговоров в молчаливом присутствии Балериона, но Эймонд-король стал совсем другим. Был ли жив юноша в глубинах души короля, властного и жесткого, отлично знавшего простую истину: мало взять престол, нужно его удержать.        Повязка не скрывала шрам — свидетельство первого проявления его силы, и Рейна впервые позволила себе столь сокровенный жест: коснуться его, повторяя тонкую линию; убрала мокрые пряди, упавшие на его лицо, повторила линии плеч, ощущая силу мускулов под своими ладонями. Склонившись к Эймонду, она вдруг обнаружила, что он смотрит прямо на неё и смутилась, собственное поведение показалось вдруг глупым, а вся решимость испарилась. Словно прочитав её мысли, Эймонд не позволил отступить, широкая ладонь опустилась на её шею, и Рейна уже не смогла отстраниться. Время остановилось, пока длился их поцелуй. Отстранившись, Эймонд улыбнулся, коснувшись её — Рейна пришла к нему или это всего лишь сон, который рассыплется прахом, стоит вернуться в реальность.        Видение не исчезло. Он поднялся и вышел из воды, и Рейна не смогла сдержать вздоха, открыто любуясь своим мужем. По его обнаженному телу бежали змейки воды и она прижалась ладонями к широкой груди, ощущая бушевавшее под кожей пламя. Он был огонь, но она тоже. Он снова целовал её, неторопливо, долго, блуждая губами по шее, плечам. Не произносил ни слова, но говорил с ней — Рейна слышала стук его сердца — сердца дракона — а потом взял на руки и унёс на кровать свою драгоценную ношу. Их первый раз стал горячим порывом вод сводами высокой башни, но сейчас всё было иначе. Он брал её, подчиняя себе, а она готова была подчиняться. Её разум стал чистым, как драконье стекло, в нём ничего не осталось, кроме одного лишь его имени — имени её мужа, союзника и короля.