Соулмейт

      Делятся линии на твоей ладони

      Я любил тебя до и люблю тебя после

      Дима никогда не верил в судьбу и в родственные души. Он был совершенно нормальным до того момента, как не встретил Его. Арсений перевернул его жизнь, и он не понимал, что с этим всем делать. Его не хватало до боли в лёгких.       Он думал, что после того, как они расстанутся, прекратят общение и попытки построить отношения, его жизнь вернётся к исходному состоянию. Всё наладится, чувства перестанут разрушать его изнутри. К сожалению, это так не работало: расстаться — не значило забыть и отпустить. То, что они постоянно были рядом на съёмках, не спасало — не хватало прикосновений, разговоров, взаимодействий. Настоящим можно было быть только на сцене, и там позволять себе почти всё, напитываться этими случайными прикосновениями.       Ему казалось, что, отпустив его, он лишился, важной частички себя без которой всё рушилось словно карточный домик. Мыслей было слишком много, а постоянное переосмысление жизни приводило лишь к одному выводу: он везде облажался. Внешне Дима оставался спокоен, вроде как осознавая, что он счастливый человек, у которого есть любимая работа, жена, двое детей. Всё у него хорошо. Вот только внутри он ощущал себя пустым и несчастным, выгоревшим и совершенно ненужным.       Он старался отвлечься на работу, уделять больше времени семье, успевать как можно больше. Но ему постоянно казалось, что он недодаёт. Его близкие получают слишком мало его любви и внимания. Он плохой муж и отец. Умом он вроде как понимал, что это не так, но спорить с собой довольно бесполезное занятие.       Подсознание считало так же, подкидывая ему странные сны. Сны-воспоминания и кошмары атаковали его с новой силой. С каждым днём отличить одно от другого было всё сложнее и сложнее. Он часто просыпался от того, что тонул, задыхался, падал с самолета, попадал под поезд. Варианты своей и чужой смерти поражали разнообразием. Воспоминания стали ярче, и если раньше он как в ускоренной перемотке смотрел свою жизнь и с утра мог вспомнить только какие-то важные, ключевые моменты жизни, сейчас он чувствовал и запоминал всё. На утро просыпаясь совершенно вымотанным и уставшим, будто только что прожил свою, чужую жизнь.       Это безумно выматывало.       Самым ужасным было, что ему не снилось первое счастливое воплощение, снились испытания, которые они не сумели пройти, ошибки, которые совершили. Просыпался он в холодном поту, чувствуя боль от своей или чужой смерти. В какой-то момент он даже стал бояться засыпать, благо наличие маленького ребёнка позволяло встать среди ночи, дабы покормить и успокоить его. Он говорил, что делает это для Кати, но понимал, что даже здесь он врёт, прежде всего это было для него самого. Спать было страшно, и он радовался моментам, когда его на несколько часов вырубало от усталости.       Он медленно сходил с ума, и семья — это единственное, что как-то держало его на плаву. Рядом с ними можно было хоть ненадолго избавиться от кошмаров. Гастроли превратились в ад: порой ему казалось, что вместо крови у него течет кофеин. Благо, на профессионализм абсолютно не влияло его внутреннее состояние и, стараясь компенсировать пустоту внутри, он выкладывался на сцене по максимуму, шутя острее, чаще, лучше.       От Арсения, который ничего не говорил, но порой смотрел так, будто всё понимал, становилось только хуже. Дима чувствовал, что всё испортил. Теперь им обоим было нестерпимо больно. Если раньше ему было неловко только перед Катей, то теперь то же чувство прибавилось в отношении Арсения. Он ведь ни в чём его не обвинял и держался на расстоянии, но смотрел так, будто чувствовал, что Дима находится на грани срыва. И несмотря ни на что в любой момент готов был протянуть руку помощи или сорваться с обрыва вместе с ним.       Вот только Дима, не собирался показывать слабость, хоть Арс был не так далёк от истины в своих предположениях. Дима по-прежнему сохранял хладнокровие и отмахивался от обеспокоенных друзей.       Ему удалось убедить всех в том, что всё в порядке. Всех, кроме самого себя.       Он всегда был правильным и трусливым мальчиком, и сейчас он как никогда это ощущал. А что он мог сделать? Он, кажется, всё еще любил Катю, любил их семью, детей, но…       Арсений был чем-то другим — это были совсем другие эмоции. Он был его наркотиком, и сейчас он, как самый настоящий наркоман, испытывал ломку. Его он тоже любил совершенно другой, но не менее сильной любовью.       Порой ему казалось, что безумие Арсения оказалось заразным. В этот раз его любовь к вечному анализу, к размышлениям сыграла с ним злую шутку. Он думал, анализировал ситуацию, пытался найти лучшее решение и выход из этой ситуации, но он отказывался находится. Он любил Его, вот только Её он тоже, кажется, любил. И Дима разрывался от двойственных чувств, они рвали его на части, он чувствовал себя ребенком, у которого постоянно спрашивают: «Кого ты больше любишь: маму или папу?». А он не знал, и всё, что ему оставалось, растерянно хлопать глазами в надежде избавиться от навязчивого вопроса.       Он любил жену, ему нравилось проводить с ней время вдвоем или с детьми, но при этом его постоянно тянуло из дома к другому человеку. Хотелось прижаться к Арсению, обнять его, почувствовать его запах, раствориться в нем.       Но нельзя.       Это неправильно по отношению к Кате, по отношению к Арсению.       Он сравнивал их, искал плюсы и минусы, но от этого чувствовал себя ещё хуже.       Понимал, так он предаёт их обоих.       А ещё он понял, что из него получился бы хороший актёр. Никто не замечал перемены в нём, по крайней мере даже вечно волнующийся за всех Серёжа быстро успокоился и не пытался залезть под всё ещё кровоточащую рану. Хотя, возможно, он просто понял, что ответа получить не удастся, и был слишком обеспокоен Арсением, который выглядел не лучше. Благо, Шаст — их вечное солнышко — ничего не замечал, а значит, лишний раз не беспокоился. Дима не хотел, чтобы это задело ещё и его.       Вот только примерно в это время, отвлекаясь на работу и стараясь вписаться как можно больше проектов, он впервые осознал, что среди них четверых он самый непопулярный, у него меньше всех подписчиков, он самый неинтересный. Казалось, будь их сотня, он бы всё равно был в самом низу рейтинга.       Это добивало не меньше всего остального и подтверждало факт того, что он облажался во всём.       Карантин стал последней каплей. Он заставил его остаться наедине с собой, что только усугубило ситуацию. Давило всё, начиная от отменённых гастролей и футбольного шоу, которое из-за отсутствия новостей тоже было под вопросом. Шоу не отменилось, но из-за него пришлось какое-то время пожить отдельно от жены и детей. Меньше всего ему хотелось подхватить вирус и заразить их.       Одиночество давило.       В этот момент он понял, что скучает по Кате, по их совместным вечерам. Дима осознал, что именно её присутствие держало его на краю пропасти. Она оставалась его любимой женщиной и всё это время была якорем, не дававшим погрузиться в пучину депрессии.       Без нее было невыносимо.       Правда Арсения не хватало не меньше, а может даже больше. Они не общались уже несколько месяцев, и однажды после одного из выпусков «Поз и Кос», когда все уехали, а он остался один. Он не выдержал и позвонил Ему.       Арсений тут же взял видеозвонок. Диме показалось, что он специально сидел у ноута. Сначала было неловко, а потом они поговорили. Так, как это случалось раньше.       В этот момент он понял, что у него не получится избавиться от любви к нему, как бы сильно ему этого не хотелось. Они связаны, не понятно кем и зачем, но эта константа, с которой придётся смириться и научиться жизнь.       На смену этой мысли пришла другая: любить двоих — неправильно. Это чистое безумие. Вот только сердцу не прикажешь, и он не мог потерять никого из них, но и остаться с обоими он тоже не мог. И что со всем этим было делать — абсолютно не понятно.              

      В этом воплощении мы немного разные

      Мимо пройдём, чтоб опять потеряться

      

      Карантин послабляют, и Дима снова может вернуться к семье. Рядом с близкими людьми становится чуть легче, спокойнее. Впервые за долгое время он высыпается: рядом с активной Савиной и любознательным Тео проблемы отступают на второй план. Он помогает жене и старается стать для неё лучшим мужем.       Он пытается наслаждаться тем, что у него есть, а не желать невозможного. Вот только первый эффект от возвращения домой заканчивается, и кошмары начинают атаковать с новой силой. В какой-то момент его даже начинают пугать собственные мысли, он постоянно пребывает в подавленном настроении, быстро устаёт, становится раздражительным. Даже снотворное действует как-то не так: вместо безмятежного сна его приследуют сны о своём прошлом воплощении. Только теперь ему всё чаще снится то время, когда они были втроём: пускай он простой слуга, но в его постели бывает сам граф с супругой и, кажется, они действительно любят его, не смотря ни на что. Во сне он чувствует себя счастливым.       Вот только просыпаясь, реальность начинает давить на него с новой силой. Он понимает, что тут совсем всё по-другому и он винит себя за то, что портит жизнь всем, кого он любит и ему дорог.       В какой-то момент даже начинает казаться, что уснуть и не просыпаться — не такая уж плохая идея.       Катя какое-то время наблюдает, в конце концов не выдерживает и всё-таки однажды вечером, уложив детей, спрашивает:       — Дим, что происходит?       — Всё в порядке.       — Всё не в порядке, я вижу, чувствую. Тебе нужна помощь, — уверенно говорит она. — Если не моя, то хотя бы специалиста.       — Но, — всё ещё пытается сопротивляться он.       — Дим, пожалуйста, помнишь, ты говорил, что тебе дали контакты хорошего психоаналитика. По-моему, время пришло ими воспользоваться.       — Я сам могу справиться, — Дима уже даже не знает, кого он хочет в этом убедить.       — Можешь, но я думаю, с помощью тебе это удастся сделать намного лучше и быстрее.       — Я... — на секунду заминается Дима, соглашаться не хочется. Проблему видит даже он, и она не только в том, что он не может разобраться в том, кого ему любить. Всё намного серьёзнее. Дима действительно запутался, потерялся и сам не вывозит всё это. Давление слишком сильное, причём самое ужасное, что оно находится у него в голове, а от себя убежать не получается. Собственные размышления только сильнее погружают его в пучину безысходности. Он оказался слишком слабым для всего этого.       — Пожалуйста, просто попробуй, — мягко говорит Катя и прижимается к нему.       — Ладно, — сдаётся Дима. Ему действительно есть, о чём поговорить со специалистом помимо проблемы родственных душ.       — Я люблю тебя, — ласково говорит Катя.       — И я тебя, — отвечает Дима, сам до конца не понимая, врёт он или говорит правду, и мягко целует её в губы.       На удивление, общение со специалистом и правда помогает. Ему становится легче.       Он отчаянно скучает по Арсению, но теперь, кажется, он может с этим жить. Он может улыбаться почти искренне, наслаждаться жизнью, не обращая внимания на зудящее чувство под лопатками.       Больно, тошно, невыносимо, но терпимо. Он наконец-то понимает, что он сильный, и может со всем справиться. По крайней мере, он попытается.       Он старается быть хорошим мужем и отцом, помогая жене во всём. Одним осенним днём он отводит Савину на каток. Тео приболел, Катя решила остаться с ним дома, няня попросила отгул, а у Димы выдался свободный денёк.       Он отдаёт дочь в руки тренера и усаживается на последний ряд и, стараясь не привлекать к себе внимание, утыкается в телефон, погружаясь в рабочую переписку.       Внезапно совсем рядом он слышит чей-то голос, девушка проходит мимо и усаживается с противоположной стороны. Но внимание привлекает не она, а её слова:       — Предлагаешь мне переквалифицироваться в эксперта по родственным душам? — с улыбкой спрашивает она. На вид ей около тридцати, выглядит она совершенно обычно, наверно, это мама одной из девочек.       Дима напрягает слух — узнать о родственных душах кажется заманчивой идей.       Собеседник что-то долго ей рассказывает, она внимательно слушает, а потом тяжело вздохнув продолжает:       — Ладно, но я правда не знаю, до каких пор это будет ухудшаться. Вы физически не можете друг без друга.       Реплики её собеседника он не слышит, за то слышит её ответ:       — Умереть по идее не должны. Вообще от любви никто не умирал.       Потом, судя по всему, собеседник напоминает ей про Ромео и Джульету, поскольку она парирует:       — Они умерли от яда, а не от любви. Это разные вещи.       Собеседника такой ответ не особо устраивает, и он что-то ей долго рассказывает, а потом она отвечает:       — Снадобья от любви не существует.       Потом собеседник, скорее всего, спрашивает, а что существует, поскольку она быстро отвечает:       — Только бесполезные советы. Вернее, даже один: говори не со мной, а с ним.       Собеседник, похоже, остался им не доволен, поскольку дальше она отвечает, что других нет, и прощается.       Дима с интересом рассматривает девушку и думает над тем, насколько не правильным будет сейчас подойти и расспросить её о родственных душах. Гугл и Яндекс не дали ответа, что делать, если связан ты с одним человеком, а живёшь с другим. Несколько секунд Дима прибывает в сомнениях, а потом всё же не выдерживает и подходит, решив, что лучше сделать и жалеть, чем не сделать.       — Здравствуйте, — здоровается он.       — Здравствуйте! — отвечает она и, понимая, что он сидел совсем близко, обеспокоенно спрашивает. — Простите, я вам помешала?       — Нет, но вы говорили, что разбираетесь в родственных душах. Это правда? — с надеждой спрашивает Дима.       — Да неужели. Надо было спорить с мамой, — удивлённо рассматривает его, и видно, что в этот момент она что-то понимает, но вовремя прикусывает язык. Диме хочется спросить, о чём спорить, но девушка быстро берёт себя в руки и представляется: — Меня зовут Аня, я мама Ариши. Не то чтобы разбираюсь, могу только помочь бесполезным советом.       — Дима, папа Савины, — по инерции представляется Позов, хоть и понимает, что его узнали, — а почему бесполезным?       — Так получается, — разводит руками Аня и честно признаётся: — Советы в таком вопросе ещё никому не помогали, могу повторить лишь то, что я сказала вашей родственной душе: ему нужно разговаривать не со мной, а с вами, а вам с ним и супругой.       — Откуда вы знаете? — пугается Дима, и только в этот момент понимая, что безнадёжно спалился.       — Что? Что у вас есть родственная душа? — спрашивает Аня, Дима растерянно кивает. — Так получилось, что я немного экстрасенс, и вижу чуть больше, чем обычные люди. Да и если бы у вас её не было, вы бы вряд ли ко мне подошли с такими вопросами.       — Логично, — соглашается Дима, но не даёт себя сбить, — и о чём мне с ними говорить?       — О чувствах? — вопросом на вопрос отвечает Аня. — Скажите им правду. Так получилось, что я знакома и с вашей женой, и с родственной душой, поэтому могу смело сказать, они вас любят и способны понять, перенести многое. Вам друг с другом очень повезло, вы просто ещё это не осознаете.       — А если не поймут и не примут? Я не могу потерять, то что имею. Правда может разрушить мою жизнь.       — Страх — плохой советчик, следуя за ним, вы рискуете остаться несчастным.       — Без него не получается.       — Понимаю, но больше бесполезных советов у меня нет, — честно разводит руками Аня, а потом, видя, что мужчину напротив что-то беспокоит, искренне добавляет: — Не беспокойтесь, этот разговор останется между нами.       В этот момент тренировка заканчивается, и к ним на трибуны вбегают дети. Савина держит за руку тёмненькую девочку и знакомит папу со своей лучшей подругой. Это оказывается Арина, дочь Ани.       

      А ты мне нравишься, нравишься, нравишься

      Я просто хочу сказать

             То, что Аня есть та самая хорошая подруга Кати, о которой Дима, неоднократно слышал, даже не удивляет. Оказывается, она даже была на прошлом дне рождения Савины вместе с Аришей и младшим сыном Пашей, и они уже знакомились. Вот только тогда Дима её совершенно не запомнил, потому что был погружён в собственные мысли. Мир безумно тесен, и Дима даже не хочет знать, откуда Аня знает Арсения, и почему именно с ней он делится своими проблемами. Осознания, что Арсению без него так же фигово, как и ему без него, только ухудшает ситуацию.       Почему мир так сложно устроен? Почему обязательно должен кто-то страдать: он и Арсений или он и Катя? Безумно хочется плюнуть на всё, довериться бесполезному совету Ани и рассказать Кате. Может, она правда способна всё понять и поддержать. Вот только он уже вырос из того возраста, когда слепо веришь в чудо и Деда Мороза. Привычка просчитывать варианты подсказывает, что он только сделает хуже, и страдать будут не два, а три человека. Такая математика ему совершенно не нравится.       Да и что рассказать супруге? Что он влюблён в собственного коллегу, который по совместительству является его родственной душой? Это слишком странно и глупо; в лучшем случае, она решит, что у него поехала крыша. А в худшем…       За карантин и время общения с психоаналитиком он понял одну простую истину: он любит жену и не хочет быть без неё. Семья — это самое важное, что есть в его жизни. Правда, к сожалению, это осознание совершенно не мешает ему любить ещё и Арсения.       Он даже сам себе кажется последним мудаком.       Всё слишком сложно, запутанно и вешать на жену свои проблемы и чувства, кажется абсолютно не правильным. Дима сможет справиться с собственной ненормальной зависимостью, он просто обязан с ней справиться. Вот только сердце отказывается слушать его указания, оно рвётся туда, в холодный Питер, к человеку, который предназначен ему судьбой. Оно разрывается на части, давит на лёгкие и молит о помощи.       Осенние съемки Импровизации наступают внезапно. Они не виделись с Арсением с начала карантина, и он успел безумно соскучиться. Он следил за его Инстаграмом, с мазохистским удовольствием комментировал фото и ловил своеобразные приветы. Но это все было не то и не так.       Через экран телефона всё ощущается совсем по-другому.       Сейчас же он мог видеть его в живую, безнаказанно прикасаться, вдыхать чужой, но такой родной запах. Ловить эти моменты, пытаясь получить свою дозу Арсения, до следующих съемок, концертов. Ему не хватало даже такого простого контакта.       Даже стало жаль, что у них почти не было мышеловок, где количество случайных прикосновений превышало все разумные дозы.       В Импровизации без чувств так не получалось. Там он был слишком далеко и возможно это было к лучшему. Меньше соблазнов.       В остальном у них всё еще оставались их долгие взгляды и случайные прикосновения.       Три дня пролетело незаметно, и он не успел насытиться им, хотелось больше, сильнее, ближе. Хотелось объятий и долгих разговоров, но они теперь для них под запретом. Он сам так решил и это было правильно, но отчего-то от этого становилось физически больно.       Через несколько дней у них были запланированы сьемки в Студии Союз, и Арсений решил остаться в Москве. Дима знал об этом, даже хотел предложить встретиться и провести время вдвоем. Но не смог. Понимая, он не сдержится, а потом отпускать будет еще больнее. Лучше не провоцировать себя и его, не зря ведь говориться, глаз не видит, душа не болит.       Жаль, Арсений думал иначе, поэтому его звонок в полночь стал для Димы полной неожиданностью. Повезло, что он в это время смотрел с Катей фильм и параллельно залипал в инстаграмме.       Было страшно и он не знал, чего он боялся больше: услышать что-то обыденное или важное. На секунду он даже подумал не брать трубку, но быстро избавился от этого порыва. Арсений был пьян, говорил, что скучает и приглашал приехать к нему в клуб, даже сказал название и адрес. Всё бы ничего, вот только в его голосе было столько отчаянья и боли, что отказать не хватило духа. Пообещав приехать через двадцать минут, Дима кладет трубку и ловит обеспокоенный взгляд Кати.       — Что случилось? — спрашивает она.       — Кажется, Арсений наебенился, — шутливо отвечает Дима, опуская взгляд и только сейчас понимая, насколько всё это глупо и неправильно. Он поддался порыву и теперь не может отказать, а как это объяснить супруге, он понятия не имел.       — И что?       — Не знаю, — почти честно отвечает он, — но мне кажется, его нужно забрать пока он никуда не влип. Всё-таки у нас завтра сьемки, так что придется поработать трезвым водителем.       — Хорошо, — тяжело вздохнув соглашается Катя. Почему-то сказать, что обычно люди по пьяни звонят бывшим, и при чем тут ты, она не может. Она чувствует, что это что-то важное, поэтому спрашивает: — И куда ты его повезешь?       — Не знаю, — на секунду теряется Дима, понимая, что он совершенно это не продумал. Он знает, что Арс живет у Сережи, но есть ли у него ключи и дома ли сам, Сережа ему неизвестно. Можно конечно позвонить, но это будет еще более странно, или нет. Дима уже ничего не понимает.       — Я постелю ему на диване, — мягко предлагает Катя, и Дима радостно соглашается, несмотря на всю странность ситуации.       Это всё напоминает какой-то театр абсурда. Но лучше так, он не может бросить Арса, не приехать к нему и заставить одного справляться со всем этим. Больно осознавать, что твой любимый человек страдает из-за тебя и ты никак ему не можешь помочь.       В машине он записывает голосовое Арсу с тем, чтобы тот ждал его на улице через десять минут. Благо ночью дороги совершенно свободны.       Припарковавшись, он подходит к клубу и еще раз пишет Арсу. Тот еще не вышел и это вроде очевидно, но все равно нервно. Дима закуривает, только сейчас осознавая, что он творит какую-то дичь. Что этот порыв надо было заглушить, забить в себе. Арс взрослый мальчик, способный самостоятельно разобраться в своей жизни.       Но он не смог бы уснуть, зная, что он где-то там, что Арсу плохо, и он нуждается в его помощи. Ему надо было убедиться, что он в безопасности, что все хорошо.       Спустя пять минут Арс пошатываясь выходит из клуба и крепко к Диме прижимается. Полностью забивая на окружающих, кажется это высшая степень отчаянья. В этот момент Дима понимает, что Арсу было намного хуже, чем ему. У него была жена дети, он мог отвлечься от своих чувств, заглушив их другой любовью. Арс всё еще был безумно одиноким и уже дошел до какой-то своей грани.       — Я так больше не могу, — честно признается, заглядывая в глаза и затягиваясь с его сигареты.       — Ты чего так наебенился, гусь? — пытается держаться в рамках дружбы Дима.       — Я устал, соскучился, отчаялся, — говорит, а потом с какой-то шальной улыбкой добавляет. — А ты все-таки приехал.       — Я не мог не приехать.       — А я загадал, если приедешь, то все у нас будет хорошо, — все еще улыбаясь говорит Арс.       — Будет, — с горечью отвечает Дима и подталкивает Арсения к машине, он припарковался в соседнем дворе, не зная, как долго придется ждать Арса, — садись в машину, пьянь.       — Зачем? Не хочу в машину, хочу гулять, — не слыша его говорит Арс, и снова прижимается к нему и прямо в ухо шепчет, — потанцуй со мной.       — Как? Тут даже музыки нет, — так же тихо отвечает ему Дима, обнимая его в ответ, убедившись, что вокруг темно и их никто не видит.       — А зачем нам музыка? — парирует Арс, и противореча себе не делает ни одного шага, только отпускает голову, прикрывает глаза и вдыхает запах родного человека.       — Арсюш, мальчик мой, поехали, — пытается вырваться из этих чар Дима, это слишком хорошо, слишком неправильно. Хочется продлить этот момент навечно и в то же время его быстрее закончить. Хочется сбежать, чтобы не смотреть, не чувствовать, но все, что он может, это только немного отстраниться и как можно мягче добавить: — Поехали, тебя ждет диванчик.       — Не хочу диванчик, хочу тебя, — честно отвечает Арсений. Это становится последней каплей для Димы, он не может сопротивляться себе, ему. Он поднимает голову, ловя отчаянный взгляд Арса, впивается в его губы, пытаясь через поцелуй передать всю гамму чувств, которую у него вызывает этот человек. Он тоже скучал, ему тоже его катастрофически не хватало. Он прижимает его к себе крепче, пытаясь растворится в нем.       — Арсюш, поехали, — с болью в голосе просит он, понимая, что это все безумие и еще чуть-чуть, и он не сможет сдержать себя и свои порывы. И потом будет только хуже, они не вынесут еще одного расставания.       — Ты красивый, — не слушая его говорит Арс, рассматривая Диму. Тот сейчас уставший, замученный, но такой уютный и комфортный и в этот момент точно только его. Промолчать невозможно и Арс не отказывает себе в этом своеобразном признании, и тянет руки к нему под куртку, стараясь оказаться еще ближе.       — Нет, красивый у нас ты, — отвечает Дима, совершенно серьезно, он не знает сколько раз он это сказал в эфире, в комментариях, но сейчас это звучит как-то иначе с особой искренностью и с совершенно другой интонацией.       — Я, — соглашается Арс, и заглушая признание в любви говорит, совершенно другие слова, — но ты тоже. Мы оба красивые, а красивые люди должны держаться вместе.       Дима крепко прижимает Арса к себе, понимая его и благодаря за то, что не сказал слишком много. Ему хочется прижать к себе Арса и никогда не отпускать, и при этом спрятаться от него и больше не видеть. Сдерживать свои порывы становиться практически невозможно. Он бы точно этого не вынес, этого было бы слишком. Всё и так излишне запуталось, и сказать: "ты мне нравишься" было бы равносильно смертному приговору. И они оба это понимают, поэтому молчат, крепко держа друг друга в объятиях.       Теперь первым не выдерживает именно Арсений и наклонившись прижимается к чужим губам. Сначала невесомо, вспоминая то, что так часто ему снилось, а потом потихоньку углубляя поцелуй и исследуя чужой рот.       Дима отвечает с отчаяньем и надеждой.       Возможно у них и правда есть шанс, по крайне мере сейчас чертовски хочется в это верить.       Какое-то время они просто стоят, обнявшись и разглядывая звездное небо в ожидании падающей звезды, которая исполнит все их желания. Сейчас им бы не помешала капля волшебства, магии и чуда.       

      Ты можешь спрятаться, спрятаться, спрятаться

      И никогда не узнать

      Вот только чуда не происходит и им приходится возвращаться в реальный мир. Арсений оказывается, намного трезвее, чем казался по голосу. Они понимают, что то, что случилось в переулке у клуба, там и останется.       В квартире все по-другому, Дима осознает, что это все вообще-то пиздец, но не решает это озвучивать в слух. Видя расстеленный диван, который приготовила заботливая Катя, становится в двойне стыдно. И кажется это понимает и Арс, молча переодеваясь в предоставленную одежду и нервно шутя над тем, что спортивки Димы на нем больше напоминают шорты.       Он укладывается на диван, радуясь тому, что он довольно длинный. Дима молчит, что его покупали специально с расчетом, на то, что на нем поместится дылда Шаст. У того тоже случаются приступы кутежа и вместо того, чтобы поехать к себе, он оставался у Позовых.       Арсения вырубает практически сразу, а Дима еще минут двадцать курит на балконе. Смотрит на ночную Москву и пытается понять, в какой момент его жизнь свернула не туда, и почему все происходит так.       Почему в жизни все не может быть просто и понятно?       В какой-то момент ему даже кажется, что совет той несостоявшийся гадалки не так уж и плох. Может и правда возможно какое-то чудо. Катя сможет принять его любовь и остаться с ним. Недавно прочитанный опрос в каком-то интернет-издании, как раз писал, что больше половины женщин способны простить мужчине измену, если она произошла с другим мужчиной.       Может, Катя одна из них, может у них все как-то возможно втроем. В каком-то из их воплощений у них же получилось, может и в этом получиться?       С такой непонятной надеждой он и засыпает, а утром его будет Савина, которая запрыгивает к нему на кровать, а через несколько минут к ней подтягивается Тео.       Катя входит в комнату спустя пару минут, и говорит, что Дима уже опаздывает. Завтрак ждет его на кухне, а их ночной гость уже ушел. Вид у него был слегка помятый, но вполне живой.       Дима впервые так пиздецки сложно смотреть другому человеку в глаза. Причем это касается и жены, благодаря чему в офис он добирается в рекордные сроки, и Арсу, которого он надеется там не увидеть.       В офис он приезжает одним из первых. Пьет кофе и пытается отвлечься игрой в фифу. Помогает слабо, особенно когда вместе с Сережей приезжает Арс.       Единственная радость, что им не надо ехать вместе в одном небольшом замкнутом пространстве. Он не знает, как смог бы снова с ним сесть в одну машину. Дима понимает, что его гребанный контроль точно рухнул бы, и он бы выдал себя и свои эмоции, слишком свежи были воспоминания о ночных поцелуях и признаниях.       На сьемках все спокойно, они шутят, смеются, только Диме сложнее держать эмоции под контролем, и он немного срывается на Дорохе, когда тот предлагает нелогичные слова в игре с шокером. Шаст смотрит на него с легким недоумением, а Арс легко включается в конфликт.       Кажется, не только Дима слишком много держит в себе.       Он боится того, что будет, когда эмоций станет слишком много. Шансы избежать Большого Взрыва ничтожны. Вот только он разрушит их жизни и это страшно.       Это пугает.       Они снова избегают друг друга, прячутся за маской друзей и медленно сходят с ума.       Всё повторяется, и этот замкнутый круг давит с новой силой.       В какой-то момент, спустя несколько недель, Катя не выдерживает и сажает Диму рядом с собой за стол и вызывает его на разговор, чувствуя, что что-то происходит и это необходимо обсудить иначе все развалиться.       — Дим, что с тобой происходит? — мягко спрашивает она. И Дима теряется, он думал, что ему удается скрывать свое сумасшедшие хотя бы от неё. У них ведь все по-прежнему, в их отношениях ничего не изменилось. Но он забыл, что жена у него не только понимающая, но и наблюдательная. Она смотрит на него, мягко сжимает его руку выражая поддержку и просит: — Поговори со мной, я всё пойму.       — Всё нормально, — пытается соврать он, но от этого еще больнее. Это его шанс, его единственный шанс сказать правду и разрушить замкнутый узел. Но он трус, он слишком боится, что будет после…       После его слов, после её ответа. Это может разрушить все то, что они так долго строили. В результате он может лишиться не только Арсения, но и её. Это пугает слишком сильно.       — Точно? — Старается не давить она. — Ты можешь сказать мне все, что угодно.       — Я, — на секунду Дима теряется, а потом смотрит на жену, видит её обеспокоенный взгляд и понимает, что его благородство и беспокойство о ней ни хрена не помогает. Она все равно волнуется, переживает, чувствует, что что-то не так, но не понимает, что. Незнание — это самое страшное. Своим во благо, он не делает лучше. Впервые он решает довериться Ане, и её бесполезному совету, ведь, проговорив проблему и обсудив её, можно её решить. Его психоаналитик постоянно ему об этом говорил и в результате все действительно налаживалось. Катя тот человек, с которым хочется поделиться, и хочется надеяться, что она всё поймёт и примет его с этой не понятной влюблённостью.       — Да, милый.       — Я очень тебя люблю, — честно говорит он, а потом решительно добавляет и быстро тараторит, боясь передумать, — а еще я люблю ещё одного человека. Он моя родственная душа, я пытаюсь избавится от своих чувств, но ни черта не работает, но я справлюсь, правда.       — Подожди, давай по порядку. Кто это? — недоуменно спрашивает Катя, чувствуя, как в этот момент разрушается её жизнь.       — Арс, — честно отвечает Дима, понимая, что врать бессмысленно. Катя подымает изумленный взгляд, а потом несколько минут что-то обдумывает.       — Этого наверно следовало ожидать, — устало произносит она. Катя выглядит расстроенной, но не думает устраивать скандал злиться или отстраняться. Она вспоминает их взаимодействие на сцене и понимает, что могла бы догадаться обо всем раньше, у них ведь и правда был удивительный коннект. И она спросила то, что беспокоило её сейчас больше всего. — У вас что-то было?       — Не совсем, ничего серьезного, — хрипло отвечает Дима, страшась признаться во всем. Пытаясь убедить себя, что без проникновения, это ничего серьезного, получается плохо. Но сказать иначе он не может, это будет слишком больно и неправильно по отношению к ней.       — И что дальше? — спрашивает Катя, не понимая, как к этому относиться и что делать со всем этим.       — Я не знаю, я правда не знаю, но я тебя очень люблю, и я не хочу тебя потерять. Но он моя родственная душа, и меня к нему тянет на каком-то совершенно другом уровне и мне так сложно противостоять этому притяжению.       — Родственная душа? Неужели это правда?       — Да, нам снятся странные сны о наших прошлых воплощениях, и это сводит меня с ума, — говорит Дима, мягко касаясь руки жены.       — Сны, — задумчиво отстраняется она, — Дим, мне надо подумать.       — Прости меня, пожалуйста, — искренне говорит Дима.       — Давай, об этом поговорим на свежую голову, — мягко говорит она. — Утро вечера мудренее.

      И, может быть, в следующей жизни

      Ты вспомнишь мои глаза

      Ночь проходит тяжело для обоих супругов, Дима слишком много курит на балконе. Катя плачет и пытается осмыслить, всё то, что ей сообщил муж, и понятия не имеет, что со всем этим делать. Дима же успел обо всем пожалеть, он понимает, что сделал только хуже и больнее. Теперь страдают не два, а три человека…       Он оказался прав, правда только усугубила ситуацию.       Видеть заплаканную жену было невыносимо. Осознавать, что причиной её красных глаз был он, вдвойне больнее. Меньше всего он желал добиться этого, хотелось забрать все свои слова, извиниться, вернуться во вчерашний вечер и ничего не говорить. В этот момент он как никогда жалел, что не существует машины времени, сейчас она оказалась для него как нельзя кстати.       Катя кормит его завтраком и просит посидеть с детьми. Ей нужно время подумать, побыть одной, сейчас находиться рядом с мужем слишком тяжело.       Дима соглашается, он все понимает. Ему наоборот рядом с детьми легче, он не думает о том, что причиняет боль всем, кого любит, а думает лишь о том, как убедить Тео поесть, вернуть домой Савину или прекратить игру в лошадок, которая понравилась обоим детям. Кати нет целый день, и вечером вместе с детьми решают приготовить пирог. Тео быстро надоедает, и его усаживают смотреть мультик, Савина же в восторге. В результате к концу готовки в муке всё и все, пирог получается немного кривенький, но приготовленный с любовью. Дочь помогает ему прибраться, и к приходу Кати кухня больше не напоминает поле боя. Савина с радостью рассказывает о дне, проведенном с папой, а Тео сладко спит в своей кровати.       Катя смотрит на своих самых родных людей и понимает, что она не готова потерять всё это из-за чувств, которые не поддаются контролю.       Уложив Савину, она спешит поделиться с мужем своим открытием, подходит к домывающему посуду Диме, обнимает со спины и тихо шепчет на ухо:       — Дим, я тебя тоже очень люблю и не хочу потерять тебя и разрушить нашу семью. Спасибо, что поделился со мной, вместе мы справимся.       — Я тебя тоже очень люблю, — отвечает Дима и разворачивается к супруге. Такое быстрое принятие его удивляет, и он, не сдерживаясь, мягко целует её.       Они справятся со всем вместе, и в горе, и в радости, несмотря ни на что и вопреки всему.       И они справляются, много говорят, обсуждают чувства друг друга, стараются лучше понять и принять друг друга. Катя всё еще слишком много плачет, слишком переживает, но с каждым днем слёз становится меньше, а в улыбке появляется искренность.       У Димы появляется надежда, что все может получиться в этой жизни.       Катя не следит за ним, не осуждает, а принимает его со всеми загонами. Дима ей искренне восхищается и старается облегчить её ношу, уделяет больше времени ей, семье.       А небольшие гастроли позволяют понять, что они не могут друг без друга, что их семья это самое важное и ценное, что есть в их жизни и они не готовы её потерять.       Дима избегает общения с Арсением и старается думать о том, что в следующем воплощении у них точно все получится. Они встретятся раньше, чем влюбятся в кого-то другого. Дима старается держать дистанцию и боится смотреть Арсу в глаза, это все слишком. Он не может испортить то, что только-только начало налаживаться.       Всё меняется, когда они решают устроить новогодний корпоратив, где собирается много людей и все с женами, мужьями, девушками, парнями. Это первый их совместный выход с того разговора, как он сказал ей правду. Первый раз они встретятся все втроем.       Диме пиздецки страшно. Ему кажется, что это будет катастрофа, он будет меж двух огней и все закончится большим скандалом.       Вот только все случается совершенно не так.       Катя сама тянется к Арсению и вовлекает его в разговор, причем именно тогда, когда Дима курит с Шастом на улице. Стоило им вернутся, как он увидел их спокойно разговаривающих друг с другом.       Это кажется неправильным.       Дима хочет подойти ближе, послушать, но на этот раз его отвлекает Сережа и они записывают какой-то совместный кружок.       — Всё в порядке? — чувствуя его нервозность, спрашивает Серёжа.       — Да, нет, я не знаю, — растеряно отвечает Дима, посматривая в сторону всё еще беседующих Кати и Арса.       — Успокойся, они вроде нормально общаются.       — Это и пугает, — честно отвечает Дима.       — Боишься, что Арс у тебя жену уведёт? — шутливо спрашивает Сережа.       — Нет, не в этом дело, — серьезно отвечает Дима.       — Тогда тем более расслабься, — говорит Сережа, удивляясь поведению Димы, и отвлекает какими-то глупыми шутками и идеями.       Дима на удивление поддаётся и решает отпустить ситуацию, в который раз поражаясь чуткости Серёжи и его умению находиться в нужное время в нужном месте. Если бы не он, он бы точно влез в их общение и всё испортил.       Ситуация абсолютно ненормальная и немного пугающая, но Дима напоминает себе, что они все взрослые адекватные люди, к тому же Арс не знает, что он поговорил с женой, а общие темы у них были всегда.       В целом вечер проходит на удивление спокойно и приятно.       Утром, когда они возвращаются домой, и дети все еще находятся у бабушки с дедушкой, Дима не выдерживает и всё-таки решает расспросить жену, о чем она общалась с Арсом.       — О чем вы говорили?       — О моде, о вашем шоу, о тебе, — просто отвечает она, ловит испуганный взгляд мужа и с улыбкой добавляет: — Кажется, он правда любит тебя.       — Кать.       — Молчи, дай я скажу, — перебивает его она. — Я много думала о тебе, о нем, о родственных душах, о том, что ты мне сказал. Знаешь, мне кажется, я могу это принять. Вы созданы друг для друга, и мне очень повезло, что мы с тобой познакомились раньше. Но я хочу, чтобы ты был счастлив, спокоен, чтобы тебе было хорошо, я не буду против ваших отношений.       — Кать, это безумие.       — Нет, это всего лишь полиамория и многие считают её вполне нормальной. Я бы наверно не смогла принять, если бы он был женщиной, я думала бы, что это со мной что-то не так, но так это совершенно другое, и я не хочу вам мешать. Вы нужны друг другу, мне кажется, даже я могу почувствовать эту связь, которая незримой нитью соединяет вас.       — Я люблю тебя и не хочу делать больно.       — И я тебя, поэтому я не хочу делать плохо тебе. А без него ты не сможешь избавиться от зудящего чувства внутри, и я верю, что на нашей семье это не отразится, и все у нас будет хорошо.       — Я не хочу тебе изменять.       — Это не будет изменой.       — Ты лучшая, — только и может ответить Дима, еще не понимая, что ему делать с этой всей информацией. Всё это кажется не реальным, и в это просто невозможно поверить.       — Я знаю, — ласково целует мужа, а потом серьезно добавляет, — а еще мне тоже снился странный сон, уже дважды. Я была графиней, а ты моим любимым слугой, Арсений моим мужем и у нас были странные, тайные отношения втроем. Сон был такой реальный, что мне казалось, будто все это происходило по-настоящему.       — Мне тоже снился этот сон, это одно из наших воплощений.       — Если тебе это снится постоянно, то ты еще неплохо держишься. Я до сих пор не могу это осмыслить.       

      Мы найдём новые числа

      Новые имена

      Несмотря на разрешение Кати, Дима и не думает менять что-то в отношении с Арсом. Он рад, что, Катя это приняла, но он сомневается, что Арс согласится на такие отношения. Он пытается осмыслить всё это и понять, что делать дальше. Это все еще кажется безумным сном и игрой воображения. Все не может быть так просто. Он чувствует во всем этом какой-то подвох, ему кажется, что Катя не сможет так, что она будет винить его в измене, что ей все равно будет больно.              Делать ей больно ему хочется меньше всего. На Новый Год, после того как они уложили детей спать и поздравили всех родственников, Катя предлагает позвонить и поздравить Арсения. Дима соглашается и делает видеозвонок: они вместе с женой желают ему всего самого лучшего. Арс невероятно рад его видеть, это чувствуется даже через объектив, и Диме сейчас больше всего хочется, чтобы он оказался рядом с ними. Катя всё понимает и тактично выходит из комнаты позволяя им продолжить разговор наедине и решить все накопившие вопросы. Но Диме не хватает на это силы, единственное, что он может, это честно признаться, что соскучился и ему его пиздецки не хватает. Арс расцветает от его слов и отвечает взаимностью. Оказывается, они вместе с Сережей отмечали в каком-то клубе, но шумная компания его уже утомила, и он с радостью сбегает от них на улицу. Они разговаривают обо всем и ни о чем, пока Арс окончательно не замерзает. Дима так и не решается признаться во всем, но после этого разговора остается очень приятное послевкусие и им обоим хочется верить, что следующий год будет лучше предыдущего.              Когда Дима заканчивает разговор, Катя уже спит, и покурив, он пристраивается к ней под бок, благодаря всех богов за неё, понимая, сам он бы никогда не решился позвонить. А так этой ночью два человека стали чуточку счастливее.              Утром Катя с хитрой улыбкой спрашивает, поговорили ли они обо всем. Дима честно говорит, что нет, что ему все еще страшно и непонятно. Но она крепко обнимает его и просит его не бояться, убеждая его, что он самый лучший и Арс будет счастлив ответить ему взаимностью на чувства. От её слов становится легче.              — Поедешь с нами на концерт в Питере, ограничения уже вроде сняли. Можно будет оставить детей на бабушек, а самим немного развеяться, — предлагает Дима жене в один из вечеров.              — Нет, Дим, но тебе я все же предлагаю остаться на пару дней и поговорить с Арсением.              — Ты уверена? — неловко спрашивает Дима, которому всё еще кажется, что она притворяется и всё это для неё слишком.              — Уверена, — спокойно отвечает Катя, понимая, что она готова повторять это до тех пор, пока Дима ей не поверит, и в качестве подтверждения добавляет, — я не хочу, чтобы мой муж и мой друг были несчастны.              — А как же ты?              — А я останусь с детьми, а если мне будет скучно, схожу погулять с подружками. Дим, не волнуйся все будет хорошо, не первый раз же, — успокаивает мужа.              — Это неправильно.              — Мы это уже обсуждали, — возмущенно говорит, а потом хитро добавляет, — так что пока не поговорите, не возвращайся.              — А если у нас что-то будет?              — То я поздравлю тебя с новым опытом, — смеясь отвечает Катя, а потом видя изумления мужа решает добить, — и, возможно, попрошу рассказать подробности.              — Кать, ты сумасшедшая.              — За это ты меня и любишь.              — Очень люблю, — честно отвечает Дима и подхватывает жену на руки, и целует.              Сейчас, как никогда хочется показать, насколько он любит жену. Она смеется и обхватывает его ногами.              — Неси меня в спальню.              — Да, моя королева, — отвечает Дима.              После такой ночи, в Питер Дима едет намного спокойнее, чем мог бы. Он все еще чувствует легкую нервозность, но предвкушения больше. Он верит, что все у них получится, не может не получиться. Он выиграл эту жизнь, и он больше не будет боятся.              Концерт проходит слишком быстро и хорошо. Димино воодушевление невозможно не заметить, но на все вопросы он отмахивается и говорит, что у него просто хорошее настроение.              Арс не выдерживает и ловит Диму и затаскивает его в пустою гримерку, и грозно спрашивает:              — Дим, что происходит?              — Можно я сегодня останусь у тебя? — вопросом на вопрос отвечает Дима и хитро улыбается.       Арс кивает, он не может отказать Диме, особенно когда он смотрит на него так предвкушающее влюбленно. Но не высказанный вопрос: «А как же, Катя?», так и остается висеть в воздухе. Диме хочется всё объяснить, успокоить, но в комнату уже заглядывает забывший свои сигареты Шаст. Дима взглядом извиняется и мысленно обещает объяснить всё, когда они останутся наедине.              Это случается спустя каких-то пару часов, когда они приезжают в квартиру Арсения.              — Дим, что происходит? — обеспокоенно спрашивает Арс, впервые с момента своего пьяного поцелуя позволяя себе сжать руку Димы. Они уже успели поесть и переодеться, и откладывать этот разговор больше некуда.              Настал черед расставить все точки над «ё» и Дима правда собирался ответить, объяснить. Вот только ему впервые сложно подобрать слова, все они кажутся какими-то пустыми и нелепыми, поэтому он делает то, что давно хотел сделать. Он притягивает к себе Арса и мягко целует. Делать это, не чувствуя себя мудаком и предателем, намного лучше. Он языком обводит его губы и углубляет поцелуй, исследуя чужой рот. Это кажется нереальным, невозможным. И стараясь быть еще ближе, он буквально затаскивает несопротивляющегося Арса к себе на колени. Тот позволяет себе насладится близостью и отстраняется, все-таки желая узнать, что черт возьми происходит и отчего у Димы так изменилось поведение.              — Что это значит? — спрашивает Арсений, он такой растерянный и немного напуганный, что прежде, чем ответить Дима прижимает его к себе ближе, желая спрятать в своих объятиях от всех невзгод.              — Я поговорил с Катей, — честно говорит Дима, начав осторожно поглаживать Арса по спине.              — И что? Я надеюсь, я не разрушил вашу семью, — испуганно спрашивает.              — О нет, у нас все хорошо, просто охуенно, — с улыбкой отвечает Дима, — Катя не против нас. И, если честно, это она убедила меня остаться в Питере, я бы ещё долго не решался бы это сделать.              — Как? Почему? — всё ещё ничего не понимая, спрашивает Арс.              — Она хочет, чтобы мы были счастливы, и она самая лучшая в мире женщина.              — То есть нам можно? — игриво спрашивает Арс.              — Да, — отвечает Дима, понимая, что теперь им можно всё.              Дима больше не может себя сдерживать. Он целует так, как хочется. Исследует чужое тело, касается, гладит и не может насытиться этими прикосновениями.              Арс мягко ведёт его в спальню.              Они по очереди отправляются в душ. Дима старается не накручивать себя, он не знает, что будет дальше. У него не было никакого плана, когда он напрашивался на ночевку. Ему хочется касаться, целоваться, хочется уснуть вместе и проснуться в крепких объятиях. Он не планировал нечто большее.              Вот только Арс снова всё решает за него и если Дима вышел в спортивках, то Арс в одном полотенце. И Дима невольно залипает, оторвать взгляд от капелек, которые стекают по телу Арса, нереально, он кажется греческим богом, спустившимся с Олимпа.              Всё, что он может, это притянуть Арса к себе для поцелуя. Он руками и губами исследует чужое тело, стараясь восполнить их норму по прикосновениям. Слишком долго им все это было нельзя, слишком долго они себя сдерживали.              И сейчас это можно буквально сорвало тормоза. Он целует все, до чего может дотянутся.              Срывает полотенце и наконец-то прикасается к уже возбужденной плоти. Арс довольно стонет и стягивает с Димы штаны. Он проявляет инициативу и теперь уже Дима стонет от того, что чужие губы и пальцы исследуют его тело.              Арс находит чувствительное место на шее, и Дима растворяется в ощущениях. Ему кажется, что он может кончить только от этого.              Поэтому он меняет позицию и делает то, что давно хотел попробовать. Опускается на колени и обводит языком головку, слизывая предэякулят. Ощущения довольно необычные, но ему не противно, и он пытается сосать, помогая себе рукой. Второй рукой он обхватывает яички, слыша еще один довольный стон.              Руки сами тянутся ниже, он обхватывает одной рукой чужую задницу, массируя дырочку, скорее дразня, чем желая проникнуть. Вот только Арс заметив его действия отстраняется и быстро достает из ящичка смазку и презервативы и кидает их прямо в руки Диме.              — Можно? — тихо спрашивает Дима.              — Нужно, — отвечает Арс, — я немного готовился.              Дальше Дима действует более уверенно, выливает смазку на анус и кончиком пальца проникает внутрь. Первый палец проникает без проблем. Тогда Дима вспоминает, что он делал до этого, и возвращается к чужому члену. Второй рукой его поглаживая и убеждаясь, что все действительно в порядке и его партнеру все нравится. Убедившись, что все хорошо, он добавляет смазки и второй палец. Раздвигает их внутри ножницами, растягивает.              — Давай, — хрипло выдыхает Арс.              Дима не может ему отказать. Надевает презерватив и, добавляя смазки на член, осторожно проникает внутрь.              Арс не сдерживает болезненного стона, и Дима останавливается. Гладит живот, обводит соски, шепчет успокаивающее слова.              — Двигайся, — наконец-то говорит Арс.              И Дима начинает движения. Арс тянется к своему члену, но Дима не дает и сам начинает дрочить ему в такт своим движением. Арс кончает первым, Дима буквально через пару секунд после него.              — Это было охуенно, — отдышавшись говорит Арс, прижимаясь к Диме ближе.              — Да, — соглашается Дима, крепче прижимая его к себе.              — И не пришлось ждать следующих воплощений, — довольно добавляет Арсений.              — Мы с тобой счастливчики, — заключает Дима.       Дима возвращается в Москву довольный собой. Он не понимает, как это работает, и получится ли у них что-то. Но ему отчаянно хочется в это верить.       Cмотря в горящие глаза Арсения и ловя всёпонимающий взгляд Кати, он чувствует себя самым счастливым человеком, которому очень повезло с возлюбленными.       У них еще будет много трудностей и проблем, он не понимает, как это всё будет выглядеть. Но сейчас не хочется об этом думать. Он верит, что они со всем справятся. Они заслужили быть счастливыми, и они не упустят свой шанс.       Сейчас он действительно счастлив.