Eternity

Самый счастливый момент в жизни, как говорил Чан, — это день, когда он встретил Феликса. Чану было восемь лет, когда он и его семья переехали в Австралию из Южной Кореи. Честно говоря, он был этому не рад. Ему пришлось оставить там всех друзей, которые у него были, и мечты о работе в индустрии K-POP. Его родителям пришлось много утешать и убеждать его, прежде чем он охотно помог им упаковать свои вещи со слезами на глазах. Солнце обжигало их плечи, пока они несли свои вещи в новый дом. Ханна, младшая сестра Чана, прыгала и лепетала в своём маленьком детском шезлонге, пока их родители по очереди приносили коробку за коробкой через парадную дверь. Чан помогал, забирая коробки, которые ему удавалось поднять своим маленьким телом. Они почти закончили, когда на крыльцо вышли женщина и маленький мальчик с кастрюлей вкусно пахнущей еды в руках и дружелюбными улыбками на лицах. — Крис, — позвала его мать, используя английское имя, к которому он всё ещё привыкал. — Это наша новая соседка, миссис Ли и её сын Феликс. Маленький мальчик держал маму за руку, прикрываясь её спиной. У Феликса были веснушки на лице и блестящие карие глаза. Его мать мягко улыбнулась, убирая с его лица короткие тёмные волосы, пытаясь уговорить его показаться полностью. Чан тепло улыбнулся. — Привет, Феликс. Я Крис. Сколько тебе лет? — Пять, — ответил он тихим, застенчивым голосом. — Мне восемь, — он почти сказал Феликсу, что он его хён по привычке, но быстро одёрнул себя. — Почему бы тебе не достать мел из той коробки, и вам бы не порисовать на подъездной дорожке, — предложила мать Чана, указывая на коробку, стоящую на краю крыльца. Когда Чан подошёл к нему, Феликс медленно последовал за ним, а их мамы сели на стулья на крыльце. Как только Чан нашёл контейнер с мелом, они вдвоём вышли на подъездную дорожку. — Какой твой любимый цвет? — спросил Чан Феликса. Без каких-либо колебаний он ответил: — Чёрный! Чан хихикнул, радуясь тому, что Феликс быстро проникнулся к нему симпатией. Он дал ему чёрный мел, а второй взял себе. — У меня тоже любимый цвет чёрный. Феликс посмотрел на него, слегка приоткрыв челюсть от шока. Чан ухмыльнулся ему в ответ. Они вдвоём провели день, рисуя множество глупых вещей по всей подъездной дорожке, хихикая и играя. Их мамы болтали, с любовью наблюдая за ними. Через несколько недель они стали неразлучны. Феликс был таким солнечным лучиком, что даже не пытаясь, он стёр почти всю печаль Чана по поводу отъезда из дома. Феликс получил его так, как никто другой, хотя они были всего лишь детьми. Они просто чувствовали, что им было суждено встретиться. Чан думал, что потерял всё, но с Феликсом он верил, что наоборот приобрёл всё. Он был его лучшим другом. — Ой, Феликс! — Чан позвал мальчика, когда заметил, что тот выходит из входной двери. Лицо Феликса просияло, когда он посмотрел в глаза Чану. Он крикнул что-то во входную дверь, прежде чем броситься к Чану, который стоял во дворе его дома. Эти двое крепко обнялись. Чан чувствовал тепло всем своим телом, и это было не от австралийского солнца. — Чем мы займёмся сегодня? — спросил Феликс, сияя. Чан ухмыльнулся: — Давай отправимся в приключение!

✧₊⁺⋆♬ 2 ♬⋆⁺₊✧

Чан понимает, что влюблён в своего лучшего друга, когда они учатся в колледже. Чан ступает на дорожку, ведущую к общежитию, где Джексон устраивает одну из своих вечеринок. Феликс и Чан с годами стали невероятно близки, почти не проводя ни одного дня друг без друга. Если Феликса не было в доме Чана, то Чан был в доме Феликса. Если одного приглашали на ночевку, они всегда спрашивали, может ли прийти другой. Казалось, никто не возражал, в конце концов им всегда было весело. — Рад видеть, Крис! — кричит Девин. Далее следует хор приветствий и аплодисментов. Чан пожимает ему руку, притягивая его к себе, а потом повторяет то же самое с несколькими людьми. Феликс говорит, что Чан популярен, что он знает всех и даже родителей этих всех. Чан думает, что это смешно, когда тот так говорит. Он направляется внутрь, проскальзывая мимо множества спотыкающихся пьяниц и парочек, выбравших ужасные места для поцелуев. Он посылает улыбку и машет рукой каждому, кто его приветствует, но цель у него одна — найти Феликса. Он проверяет свой телефон на наличие новых сообщений от Ли, но остается только то, которое тот отправил ранее. Felix: Боже! увидимся там :* Вздыхая, он кладёт телефон в карман, оглядывая комнату в поисках красивого веснушчатого лица. Может быть, ему стоит принести им обоим выпить, пока он ищет его. На кухне он его всё также не находит. С двумя бокалами вина в руках, Чан снова начинает поиски. Он более тщательно осматривает гостиную, выглядывает в окна на толпу перед домом и на заднем дворе — ничего. Он начинает подниматься по лестнице и только тогда замечает его. Феликс прислонился к стене, и какая-то (вероятно, пьяная) девушка стоит слишком близко к нему. Судя по выражению его лица, Чан знает, что тому не комфортно. — Феликс! — зовёт Чан. Он поднимает бокалы в руках, давая понять, что принёс их для них. Феликс выглядит таким успокоенным, а сердце Чана бьётся сверхурочно из-за того, как быстро оно бьётся. — Крис, привет! — Феликс ухмыляется. Девушка спотыкается, чтобы взглянуть на Чана, и не выглядит слишком довольной, что её прервали. Феликсу удаётся отойти в сторону, и Чан мгновенно использует этот шанс, чтобы обнять друга за плечи. Девушка сердито смотрит на собеседника. — Извините. Вы нас прервали. Феликс напрягается в его объятьях, подтверждая его подозрения, и внезапно у Чана лопается терпение. — Я так не думаю, — саркастически улыбается Чан. Она усмехается, скрещивая руки. — Ты что, парень его? Чан игнорирует трепет в груди, когда говорит: — Ну а что, если да? Девушка, похоже, готова закатить истерику, но вместо этого она закатывает глаза и уходит. Феликс расслабляется в его объятьях, снова испытывая облегчение. — Спасибо, — бормочет он, и его глубокий голос щекочет где-то в животе Чана. — Я не уверен, что хотел бы находиться здесь ещё. Чан отпускает Феликса из своих объятий и поворачивается к нему лицом. — Почему бы нам не прогуляться, посмотреть на мир снаружи? Феликс смеётся, взволнованно кивая. Он берёт Чана за руку. Ему кажется, что он летит по небесам, и от прикосновения по его руке пробегают мурашки. Они идут в ближайший парк, время от времени задевая друг друга плечами. Он тускло освещён уличными фонарями, и ночной воздух прохладный. Именно тогда Чан наконец-то может полностью оценить наряд Феликса и макияж, который тот наложил сегодня вечером. На нём белый укороченный топ, майка в сеточку с длинным рукавом и чёрные узкие джинсы, заправленные в чёрные ботинки. Его волосы платинового цвета, выбритые сзади, чёлка едва достигает бровей. Его веснушки слегка скрыты консилером, дополненным темными тенями для век и по одному симпатичному камню под каждым глазом. Он всегда симпатичный. Но сегодня Чан думает, что он выглядит потрясающе. — Тебе нравится? — спрашивает Феликс, и Чан понимает, что его поймали. Его щёки горят, улыбка становится шире, когда он кивает. — Конечно. Ты выглядишь великолепно. Феликс застенчиво улыбается в ответ и толкает его плечом. — Спасибо. Они продолжают свою прогулку, пока не приближаются к пруду, останавливаясь, чтобы присесть на скамейке с видом на него. Феликс скрещивает руки на груди, слегка дрожа. Сняв куртку, он набрасывает её на плечи Феликса, который тут же забирает её. Чан не может удержаться от смешка. Феликс не был застенчивым и не боялся просить о том, чего он хотел или в чём нуждался, что заставило Чана вспомнить события вечеринки. — Ликс, — начал он, привлекая внимание Феликса, — Что произошло? Я имею в виду, на вечеринке? Феликс сглатывает, смотря в землю. Чану интересно, что творится в его хорошенькой головушке. — Я не знал, как сказать ей, что мне это неинтересно, — тихо отвечает он. — Я знаю, что обычно у меня нет проблем с выражением того, что я хочу или не хочу. Я имею в виду. Я не знаю. Я не знаю, почему я не мог тогда. Может быть, я боялся задеть её чувства или что она заденет мои. Чан хмурится. Он кладёт руку Феликсу на плечо, нежно поглаживая. Хоть Феликс и умел выражать свои чувства, но у него была привычка принимать всё близко к сердцу. Чан много лет назад испытал это на своей шкуре, когда в шутку сказал немного обидные слова, из-за чего получил слёзы в ответ. Он до сих пор не простил себя за то, что довёл его до слёз. — Крис, — зовёт Феликс почти шепотом. — Могу я тебе кое в чём признаться? У Чана перехватывает дыхание, и он надеется, что его собеседник не замечает этого. Он кивает. — Я би, — говорит он. — Бисексуал, — добавляет, когда Чан смотрит на него. Когда Феликс произнёс слово «признаться», его мозг запропастился куда-то не туда. Нет, его разум немедленно переключился на представление того, как тот признаётся ему в своих чувствах. Честно говоря, он не знал, чего на самом деле ожидал, но это было точно не то, что он хотел. Тем не менее, в груди у него теплеет. Он просто счастлив, что Феликс чувствует себя в безопасности, доверяя ему такое. — Это потрясающе, Феликс, — улыбается он, обнимая его за плечи. Уголки губ Феликса приподнимаются, а щёки становятся пыльно-розовыми. Чану хочется поцеловать его. — Я ещё толком не знаю свою ориентацию, — говорит Чан, отвечая тем же чувством, потому что он доверяет Феликсу. — Я просто знаю, что мне нравится тот, кто мне нравится. Феликс смеётся, и это буквально музыка для ушей Чана. Он прижимается к его груди, когда воцаряется тишина. Возможно, он получил не совсем то, что хотел услышать, но, узнав, что Феликсу тоже нравятся мальчики, Чан почувствовал, что он всё равно победил.

✧₊⁺⋆♬ 3 ♬⋆⁺₊✧

Они вернулись в тот же парк, только годы спустя. Феликс близок к окончанию колледжа, в то время как Чан работает в музыкальном магазине, всё больше откладывая своё будущее. Чан всегда знал, что хочет музыкальной карьеры — просто не в качестве сотрудника музыкального магазина. Он хочет создавать музыку, продюсировать её и продавать песни или, может быть, даже петь их сам. Ему не очень повезло с этим в Австралии, если не считать небольшой суммы, которую он заработал, продав пару собственных песен. Но за это платят так мало, что ему кажется, будто он сам себя обдирает. Он чувствует себя разбавленной версией того, кем он должен быть. Так было до тех пор, пока его последняя песня каким-то образом не привлекла внимание большой компании. В Корее. Получение электронного письма от этой компании было горько-сладким. Все его детские мечты о работе в kpop-индустрии нахлынули на него. Он был так счастлив, когда прочитал электронное письмо. Единственный способ, которым он мог бы начать это, — это оставить Феликса позади. Чан не думает, что Феликс был бы рад его идее переезда в Корею, и Чан чувствует себя эгоистом, даже рассматривая возможность попросить его об обратном. Он уже знает, что скажет Феликс, когда расскажет ему о предложении — что ему следует поехать. — Тебе стоит поехать, — говорит Феликс, потягивая чай, пока они сидят за столом для пикника. Чан хмурится. Он ненавидит то, что тот был прав. Глупо ли, что он вроде как хочет, чтобы Феликс попросил его остаться? Или, что еще хуже, попросил поехать? Чан вздыхает, крутит соломинку в своём напитке, наблюдая, как тает лёд. — Только не говори мне, что ты думаешь о том, чтобы сказать «нет», — голос Феликса повышается, его брови приподнимаются, когда он пристально смотрит на Чана. Чан не может удержаться, чтобы не ответить робким взглядом. — Почему? Чан снова хмурится, снова опускает глаза и теребит свой бокал. Он не может вынести, когда Феликс смотрит на него так, словно разочарован в нём. Мнение Феликса для него самое важное. — Ты должен поехать! Это твоя мечта. Это была твоя мечта с детства, — говорит Феликс. Чан морщится, потому что, конечно же, Феликс помнит, как он рассказывал ему об этом во время их ночевки у него дома. — Я не хочу оставлять тебя, — говорит Чан, прежде чем осознаёт. Он зажмуривает глаза, прежде чем отваживается взглянуть на Феликса. Его сердце учащённо бьётся при виде Феликса, смотрящего на него с такой любовью, но немного грустно. — Мы можем по очереди навещать друг друга. Пока я буду помогать в семейном магазине. Они предоставят мне свободное время, чтобы навещать тебя практически в любое время, когда я захочу, и когда у тебя будет возможность, ты сможешь вернуться и повидать меня, свою семью и Берри. Чан хихикает, надеясь скрыть свою грусть. Почему он позволил себе хотя бы крошечную надежду на то, что Феликс, возможно, тоже захочет уехать? Конечно, он не хочет. Передумал бы он, если бы Чан признался ему прямо сейчас? Попытался бы он уйти, умолял его остаться, или потерял бы его навсегда? Чан сглатывает комок в горле. Он не может этого сделать. Он не может потерять его. Он возьмёт всё то, что сможет получить на данный момент. — Я сделаю всё возможное, чтобы оплатить весь транспорт, — говорит Чан. — Это меньшее, что я могу сделать, когда я тот, кто уезжает. Произнося это вслух, всё кажется слишком реальным, и, судя по выражению лица Феликса, он тоже это чувствует. — Не беспокойся об этом. Я внесу свой вклад. Всё получится. Всегда же всё получалось, — мягко, успокаивающе говорит Феликс. Он такой оптимистичный, его маленький солнечный шарик. Чан кивает, хотя и не до конца убеждён. — Всё получится. Они допивают остатки своих напитков, прежде чем они вместе пошли выбросить мусор в ближайший мусорный бак. Внезапно Феликс толкает его в бок и кричит: — Тэг, ты вода! — он срывается с места в быстром беге по тротуару. Чан издает смешок и бросается за ним. — Феликс! — зовёт он. Улыбка, расплывающаяся по его лицу, естественна. Феликс хорош в этом. Улавливать гнетущий момент и превращать его в счастливый. Или, может быть, это просто потому, что это Феликс. Чан чуть не падает, когда Феликс внезапно останавливается посреди погони. Его тело движется само по себе, когда он обнимает Феликса сзади, крепко прижимая его к себе и кладя подбородок ему на плечо. — Поймал тебя, — сладко воркует Чан. Феликс хихикает. — Давай поедим мороженого. Так вот почему он так резко остановился. Феликс милый. Они ковыляют к очереди у киоска с мороженым, не размыкая объятий. Чан думает, что мог бы обнимать Феликса весь день. Очередь движется относительно быстро, и вскоре у каждого из них в руках оказывается рожок. Феликс протягивает Чану свой, предлагая ему попробовать, что они часто делали, когда им двоим нравились разные вкусы или разный выбор еды. Приняв предложенное мороженое, Чан предлагает ему то же самое в ответ. Они продолжают идти по тротуару вокруг парка. Солнце светит ярко, не видно ни облачка. К счастью, они оба решили надеть головные уборы. На Феликсе чёрная широкополая панамка, частично прикрывающая его светлые волосы, которые почти достигают плеч. Как и Феликс, Чан надел чёрный головной убор, но это бейсболка. После молчаливой прогулки Феликс спрашивает: — Если ты примешь предложение — что тебе лучше — когда тебе нужно будет уезжать? — Они дали мне время до конца месяца, чтобы принять решение, — отвечает Чан, и Феликс напевает. Феликс доедает своё мороженое, а Чан понимает, что пренебрегал своим, потому что оно тает у него на пальцах. Чан стонет: — Ах, теперь мне придётся искать туалет. – он выбрасывает оставшееся мороженое в мусорное ведро. Феликс хватает его руку и слизывает мороженое, беря указательный палец в свой тёплый рот, прежде чем повторить то же с большим. Жар разливается у него внизу живота, и ему приходится сдерживать стон, который отчаянно хочет вырваться. Феликс отпускает его руку с усмешкой и блеском в глазах. — Теперь всё хорошо. Чан чувствует, что может умереть в этот момент.

✧₊⁺⋆♬ 4 ♬⋆⁺₊✧

Чан поправляет галстук, по его телу пробегает нервная дрожь. Это его первый день на работе — работе его мечты — и в голове у него полный кавардак. Он ждёт в вестибюле, как сказала ему секретарша, сделав какую-то пометку на своей бумаге. При беглом взгляде оказывается, что это всего лишь небольшой список имён, включая его собственное. По крайней мере, он здесь не единственное новое лицо, это утешает. Место рядом с ним внезапно оказывается занятым, заставляя Чана поднять глаза от пола и встретиться взглядом с новоприбывшим. Парень с широкими плечами и пугающе сильными руками улыбается ему в ответ. — Ты тоже здесь для ознакомления? — парень дружелюбно спрашивает его. Когда Чан кивает головой, тот представляется. — Я Чанбин. Мне 24. Для Чана было очевидно, что он примерно его возраста, но теперь он знает, что Чанбин моложе его. — Я Чан, мне 26, — отвечает он с тёплой улыбкой. Действительно странно снова представляться своим корейским именем после того, как он так привык представляться как Крис. — Я знаю, что мы впервые встретились, но, пожалуйста, не стесняйся называть меня Хён. Я предполагаю, что мы будем работать вместе. При этих словах ухмылка Чанбина становится шире, его щёки приобретают лёгкий оттенок розового. — Конечно, спасибо. Ты тоже здесь на должность продюсера? — Да. Извини, лучше бы я не предполагал, — смеётся Чан. Чанбин качает головой, его улыбка не меняется. — Без проблем, ты предположил правильно. Приятно знать, что я участвую в этом не один, понимаешь? Чанбин как будто прочитал его мысли, потому что он чувствовал то же самое. Возможно, они вдвоём могли бы освоиться и даже работать вместе над проектами. Чанбин кажется добрым — как будто Чану действительно нравится быть рядом с ним. Несколько мгновений спустя им обоим перезвонил мужчина в костюме, представившийся Джинёном, их руководителем. Очевидно, к ним должен был присоединиться третий новый сотрудник, но он не появился. Джинён ведёт их к лифту, на третий этаж, где он показывает им залы многих студий звукозаписи, и в конце одного из залов находится место, где Чан и Чанбин пока будут работать в качестве новых продюсеров. Они остаются в той комнате, пока Джинён показывает им силовые установки с видео и заставляет их заполнять документы, чтобы они полноценно устроились на новую работу. Джинён кажется милым и одновременно немного пугающим, но, похоже, у него добрые намерения. И Чан, и Чанбин умели шутить, и Джинён смеялся и даже присоединялся к ним. Чану это нравится — быть здесь, работать здесь. Но в его голове всё ещё звучит тот тихий голос, который напоминает ему, как сильно он уже скучает по Феликсу. Чанбин и Чан бок о бок заходят в кафетерий, когда объявляется обеденный перерыв. За многими столиками сидят незнакомые лица, от хореографов до продюсеров и айдолов. Чан не может поверить, что теперь он работает с ними. — Привет, вы новые продюсеры, верно — спрашивает мужчина, когда они вдвоём усаживаются за столик с едой. Мужчина симпатичный. Его глаза и улыбка кошачьи, из верхней губы торчат маленькие заячьи зубки. — Да. Я Чанбин. Это Чан-хён, — вежливо говорит тот. — А, уже хён? Или вы двое уже знаете друг друга? — спрашивает он: — Не возражаете, если я присяду? Чан жестом приглашает его занять место. — Мы познакомились сегодня, но я сказал ему, что он может называть меня хён, поскольку мы будем работать вместе. Парень кивает. — Я Минхо. Я один из здешних хореографов. Я услышал, что у нас появились новые продюсеры, а это случается не часто, поэтому захотел представиться. Это случается не часто? Чану повезло больше, чем он думал. Он никогда не думал, что был настолько хорош. Минхо машет кому-то из-за спины Чана и Чанбина. Подходит другой мужчина со своей едой и.. сколько ещё раз здесь можно встретить настолько красивых парней? Он высокий, у него светлые волосы, доходящие до середины плеч. Похожие на волосы Феликса, думает Чан, прежде чем отбросить эту мысль. — Это Хёнджин, ещё один хореограф. Мы много работаем вместе, — говорит Минхо, хватая виноградину с тарелки Хёнджина. Тот убирает руки, заставляя Чана посмеяться над ними. Они вчетвером проводят обед, болтая и узнавая друг друга. Чан узнает, что Минхо работает здесь уже два года, в то время как Хёнджин здесь всего один. Но Минхо взял Хёнджина под своё крыло в тот момент, когда тот переступил порог заведения в качестве нового хореографа. Он также узнаёт, что есть ещё два человека, которые обычно присоединяются к ним за ланчем — два айдола, — но они, должно быть, были слишком заняты, чтобы присоединиться к ним сегодня. — Почему бы вам двоим не поужинать с нами сегодня вечером? Я могу представить вас Сынмину, Чонину и своему парню, — предлагает Минхо. Он откидывается на спинку стула. — Я думаю, вы бы отлично поладили с Джисоном. Ему тоже нравится писать музыку. Они оба соглашаются, и вот так они оказываются в местном барбекю, где жарят мясо на гриле, и все семеро окружают два встроенных в стол гриля. Поначалу Чана пугала мысль о встрече с двумя кумирами, но когда он встретил Сынмина и Чонина, все его тревоги улетучились. Они вдвоём уже конфликтовали друг с другом, шутили и забавлялись, а потом он услышал, как Сынмин шутит над Минхо, и тот был сбит с толку. Минхо принял это, а затем начал шутить в ответ гораздо сильнее, вызвав всеобщий смех. Встреча с Джисоном была совсем другой историей. Он улыбался улыбкой в форме сердечка, и Чан клянется, что он почти граничит с солнечным светом Феликса. Мясо шипит, когда Минхо отжимает и переворачивает его, прежде чем положить на тарелку Джисона. Чан делает то же самое с противоположной стороны, желая, чтобы Феликс был здесь и Чан мог сделать то же самое для него. — Итак, Джисон, — говорит Чан, привлекая внимание Джисона, — Я слышал, ты тоже пишешь музыку. Почему ты не присоединился к Минхо в компании? Или у тебя другие планы? Как только Чан задает вопрос, он сожалеет о том, как это звучит. Ранее Минхо сказал, что они нечасто нанимают продюсеров. Чан надеется, что он непреднамеренно не задал бестактный вопрос. — Ах, вообще-то я скоро подаю заявление, — застенчиво признаётся Джисон. — Я тянул время — не думал, что я достаточно хорош, чтобы поступить. Минхо с укоризненным видом запихивает мясо в рот, и Чан смеётся. Минхо не любит, когда Джисон плохо отзывается о себе, отмечает Чан. — Не слушайте его. Его песни невероятны, — говорит Чонин с набитым ртом. Джисон краснеет от этого, быстро отводя взгляд. — Вау, комплименты от кумира, — поддразнивает Чанбин. — Тогда ты, должно быть, действительно хорош. Джисон стонет и прячется в руках своего парня. — Прекрати! Чан не может не посмеяться над взаимодействием. Все они кажутся такими классными людьми — людьми, к которым отлично вписался бы Феликс. Чан думает, что они бы тоже обожали Феликса. Все семеро продолжают есть и пить пиво, знакомясь с двумя новыми лицами получше. Чан обнаруживает, что ему действительно нравится компания всех них. Это заставляет его с нетерпением ждать своей работы гораздо больше, чем раньше. Не хватает только одного кусочка головоломки. Позже той ночью, устраиваясь в постели, Чан пишет Феликсу смс. Chris: Добрались до дома. Рад буду рассказать тебе всё. :) Проходят секунды, прежде чем телефон Чана продолжительно вибрирует, и на экране появляется имя Феликса. Он сразу же отвечает. — Феликс! — он радостно кричит, когда тот появляется на экране. — Скучал по тебе! Феликс хихикает, показывая зубы. — Я тоже по тебе скучал. Расскажи мне всё! Так он и делает. Они продолжают разговаривать, оба завернулись в свои одеяла, уткнувшись лицами в подушки. Кажется, что они почти в одной комнате, но отсутствие тепла напоминает ему, что это не так. — Они бы тебе действительно понравились, — говорит ему Чан, вспоминая события ужина. — Я думаю, тебе бы особенно понравились Джисон и Хёнджин. Джисон немного напоминает мне тебя, и что забавно, так это то, что его день рождения на самом деле за день до твоего. — Да ладно, — оживлённо отвечает Феликс. — Я хочу познакомиться с твоими новыми друзьями. — Феликс надувает губы. — Ты сможешь, — уверяет его Чан. — Нам придётся доставить тебя сюда. Я точно знаю, что ты им понравишься. — Ты же не заменяешь меня, правда? — Феликс дразнит, хотя Чан может уловить в этом лёгкий намек на неуверенность. — Ничто в мире не могло бы разрушить нашу маленькую особую связь, Ликс, — говорит он мягко, успокаивающе, — Мы одно целое. Навсегда. Сердце Чана замирает при виде ухмылки Феликса и раскрасневшихся щёк. Чан так сильно скучает по нему, а ведь ещё и недели не прошло с разлуки. В ту ночь он крепко прижимает к себе запасную подушку, желая сморгнуть слёзы, с нетерпением ожидая того дня, когда увидит его снова.

✧₊⁺⋆♬ 5 ♬⋆⁺₊✧

В аэропортах шумно и раздражающе, решает Чан. Он бывал там всего несколько раз, но этот раз раздражает больше всего. Но, возможно, это просто потому, что он нетерпеливый. Он стоит и ждёт с табличкой, на которой написано имя Феликса. Он пробыл здесь дольше, чем нужно, но не мог уснуть. Время и сон были его врагами с того момента, как Феликс сказал ему, что купил билет, чтобы увидеть его в качестве сюрприза. Чан вглядывается в лица толпы, которая наводняет его, в поисках веснушчатого блондина, по которому он так скучает. Он переминается с ноги на ногу, от него исходит нетерпение. И тут он замечает его. — Феликс! — он зовёт так громко, как только может. Светловолосая голова Феликса, прикрытая шапочкой, приподнимается, встречаясь взглядом с Чаном. Сердце Чана начинает биться быстрее, сильно и громко отдаваясь в ушах. Его маленький солнечный шарик пускается в бег, так быстро, как только может, с чемоданом, волочащимся за ним. Чан встречает его на полпути в теплых, крепких объятиях. — Я скучал по тебе, — бормочет Феликс на груди Чана, щекоча его носом. Чан наклоняет голову, чтобы поцеловать его в макушку. — Я скучал по тебе больше. Они остаются так на несколько минут, просто впитывая объятия друг друга. Чан вдыхает аромат Феликса — ванильного шампуня, который ему так знаком. Он находит его успокаивающим. Руки Феликса обхватывают талию Чана, его голова опускается к его шее, щекоча там кожу дыханием. Ещё мгновение, и Феликс откидывается назад, чтобы посмотреть Чану в глаза. — Отвезёшь меня домой? Дрожь пробегает по спине Чана. Домой. Он позволяет себе думать, что Феликс считает его место своим домом, даже если его нога ещё ни разу не ступала там. Только в этот единственный раз он позволит своему сердцу поверить в то, чего оно хочет. Феликс в восторге, когда входит в квартиру Чана и снимает туфли. Его глаза сияют, когда он осматривает всё, не теряя времени, чтобы устроить себе экскурсию по маленькой квартире. Это квартира-студия с единственной ванной комнатой. Кровать находится в задней части квартиры, рядом с большими окнами и балконом с видом на город. Кухня находится у входной двери с островком в центре. Напротив неё находится гостиная в противоположном углу «спальни». — Какой вид, — ахает Феликс, подходя к большим окнам. Чан обожает это зрелище. Когда он покупал квартиру, он представлял Феликса, стоящего там, где он сейчас, и любующегося видом. Он хочет, чтобы так было всегда. Это его новая мечта. Он осуществил свою мечту стать продюсером в индустрии K-POP. Теперь его единственная мечта сейчас — Ли Феликс. И, возможно, однажды путешествовать по миру вместе с ним. Чан обнимает Феликса сзади, любуясь видом вместе с ним. — Я скучал по твоим объятиям, — говорит Феликс, тая в объятиях друга. Лицо Чана расплывается в улыбке, а в груди теплеет. — Я мог бы обнимать тебя весь день. — Это угроза? — Феликс фыркает. Чан ухмыляется и крепче сжимает руки. — Это обещание. В тот вечер друзья Чана по работе пришли познакомиться с Феликсом. Как бы Феликсу ни хотелось встретиться с ними, они были такими же, как и он. По словам некоторых из них, Чан так много рассказывал о Феликсе, что они захотели познакомиться с этим удивительным человеком, который его так покорил. Сначала Чана это смутило, но как только он справился с этим, он без колебаний показал им их фотографии и поделился ещё несколькими историями об их дружбе. Однако Хёнджин видел его насквозь, каким романтиком он является. Он уловил чувства Чана и попытался убедить его что-нибудь с этим сделать. В конце концов, Чан отказался. Это слишком большой риск. Маловероятно, что Феликс чувствовал то же самое. Они провели так много лет вместе, и Феликс умел выражать свои чувства. Он бы уже что-нибудь сказал, верно? Кроме того, Чан не хочет рисковать потерять его навсегда. — Я купил всё необходимое для приготовления кимчи джиге, — говорит Минхо, ставя на прилавок пластиковый пакет с едой. — У меня уже есть ингредиенты. Тебе не обязательно было этого делать, — с нежностью говорит Чан. — О, пожалуйста. Я даже не могу доверить тебе прокормить себя, не говоря уже о том, чтобы у тебя дома были ингредиенты для настоящих блюд, — с ухмылкой дразнит Минхо. Он достаёт вещи из пакетов и раскладывает их на прилавке. Чан надувает губы, изображая обиду: — По крайней мере, позволь мне отплатить тебе. — В этом нет необходимости, — говорит он, не глядя на него, предпочитая рыться в шкафах Чана в поисках того, что ему нужно. Чан открывает рот, чтобы возразить, но его прерывают ещё до того, как он начинает. — На твоём месте я бы не спорил с ним, это бесполезно, — хихикает Джисон. Он прислоняется к островку, наблюдая, как Минхо выполняет несколько дел одновременно. — Я поверю тебе на слово, Минхо-эксперт, — парирует Чан, и Джисон фыркает. Краем глаза он видит, как Минхо ухмыляется Джисону. Сам того не желая, Чан немного завидует их отношениям. Минхо и Джисон — родственные души. Они говорили это, их друзья говорили это, и Чан с этим согласен. Они как палочки для еды. Чану нравится думать, что они с Феликсом такие же. Неразлучны. Знают друг друга как свои пять пальцев. Неспособны существовать друг без друга. Его взгляд встречается с Феликсом, который сидит за столом в гостиной, вытянув руки перед собой, пока Хёнджин красит ему ногти. Он улыбается Чану через всю комнату, ярче любого света в комнате. Морщинки появляются у его глаз, когда он смеётся и улыбается парню в ответ. Чан думает, что Феликс сразу всем понравился, даже не попытавшись. Слышится болтовня и смех, когда Чан пробирается мимо всех на балкон. Сейчас он потрясен. Его чувства к Феликсу ошеломляют. Он был влюблён в него много лет, а Феликс даже понятия не имеет. Или, может быть, он знает, но ему просто всё равно. Чан предпочитает верить первому. Он не знает, как он сможет продолжать в том же духе — как он проведёт остаток своей жизни, тоскуя по кому-то, кто не чувствует того же. И он не думает, что сможет даже начать пытаться двигаться дальше. Феликс погубил его. Феликс — единственный для него. Чан вздыхает, облокотившись на край балкона и глядя на красивые городские огни. — Ты в порядке? — Чан вздрагивает от неожиданности. Он оглядывается и видит, что Хёнджин слегка улыбается ему. — Прости, не хотел тебя напугать. Чан тихо смеётся: — В порядке. Просто нужно было подышать свежим воздухом. Хёнджин напевает и занимает место рядом с ним, также опираясь на край. — Знаешь, — начинает он, и Чану кажется, что он уже знает, что он собирается сказать. — Раньше я не слишком настаивал на твоём признании, потому что не знал Феликса. Чан поднимает голову, чтобы посмотреть в лицо собеседнику. Городские огни отражаются на лице Хёнджина. — Но теперь, когда я встретил его, — продолжает Хёнджин мягким голосом, — я действительно хочу настоять на твоём признании. Чан в замешательстве. Его брови хмурятся, и он спрашивает: — Почему? Хенджин смеётся: — Ты действительно этого не видишь? Чан закусывает губу и качает головой. Что он должен видеть? — Ты не видишь, как он на тебя смотрит? — Хёнджин на самом деле кажется шокированным, как будто Чан уже должен был это знать. Что он имеет в виду. То, как он смотрит на него? Феликс смотрит на него так, как смотрел всегда. Хёнджин усмехается. — Ты не понимаешь. Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы осознаёшь, как ты смотришь на него. Чан чувствует, как его лицо заливается краской. Он знает, что виноват в том, что смотрит на Феликса глазами-сердечками. Ему об этом сказали несколько человек, что наводит на мысль, что Феликс мог знать, и ему просто было всё равно. Но Феликс не такой. Феликсу не всё равно. Он бы уже обратился к этому вопросу. — Он смотрит на тебя так, хён, — говорит Хёнджин почти шёпотом, — Как ты смотришь на него. В животе Чана роится торнадо бабочек. Это не может быть правдой. Он не мог в это поверить, потому что Феликс очень красноречив. Он бы знал. — Пожалуйста, не будь таким жестоким, — тихо говорит он, зажмурив глаза. Он чувствует, как воздух вокруг Хёнджина становится напряжённым. Хёнджин выглядит обиженным, когда Чан наконец снова смотрит на него, и он чувствует себя виноватым. — Прости. Конечно, ты бы никогда. Я не имел в виду. Хёнджин кладёт руку ему на плечо, останавливая его бормотание, обида на лице давно исчезла и сменилась лёгкой улыбкой. — Всё в порядке. Я просто.. Я подумал, что ты должен знать. Делай с этой небольшой информацией то, что считаешь нужным. Я просто хочу, чтобы вы были счастливы. Чан отражает его улыбку и кивает. — Нам следует зайти внутрь, пока остальные не заподозрили неладное. Хёнджин хихикает: — Я думаю, еда всё равно уже готова, — он указывает на окно, где видны Минхо и Джисон, расставляющие еду на столе. Чан смеётся и следует за ним внутрь. В его голове было так же шумно, как и когда он уходил, но теперь с другими мыслями. Чан сделает всё возможное, чтобы то, что сказал ему Хёнджин, не задело его. — Мне нравятся твои ногти, — шепчет Чан на ухо Феликсу, когда тот садится рядом с ним. Они были выкрашены в жёлтый цвет с цветком на ногтях большого пальца. Идеально для маленького солнечного шарика. Феликс гордо шевелит пальцами. Как и ожидал Чан, он идеально вписывается в компанию остальных, и все они, кажется, действительно обожают его. Они ковыряются в еде, когда Чанбин начинает разговор. — Итак, хён, у тебя уже появилось вдохновение для песни? Чан проглатывает свою еду. Честно говоря, с тех пор, как появился Феликс, он не особо думал о работе. Он совсем забыл о задании, которое дал им их руководитель. Им двоим было поручено написать по песне каждому без чьей-либо помощи, чтобы попытаться продемонстрировать, на что они способны. Хотя, когда Чана нашли, они наверняка подумали, что примерно представляют, на что он способен, судя по его песням, но он предполагает, что они на самом деле не знают, помогал ли ему кто с теми песнями или нет. Чан сказал Чанбину, что ему немного не хватает вдохновения, и это вынуждает его откладывать на ещё больше, чем ему хотелось бы. — Честно говоря, у меня всё ещё возникают небольшие проблемы с этим, — признаётся он. Им разрешили поддерживать друг друга или переписываться друг с другом, пока они не принимали участия в предложении или помощи в написании. Чан на самом деле не понимал этого, потому что есть так много способов обойти эти правила, но он не стал с этим спорить. — Ах, может быть, вдохновение придёт, когда ты меньше всего этого ожидаешь, — отвечает Чанбин, отправляя в рот ложку с едой. — Мм! Кстати, я поступил. Я начинаю на следующей неделе, — объявляет Джисон, получая одобрительные возгласы и хлопки от всех за столом. Чан поднимает свое пиво: — Выпьем за это. — бутылки с пивом звякают, когда все их поднимают и выпивают. — Я слышал, ты танцуешь, Ёнбок-а, — говорит Минхо Феликсу, который краснеет от корейского имени. Он поделился тем фактом, что у него было корейское имя раньше, когда они впервые приехали. Чан может себе представить, как странно себя можно почувствовать, когда тебя внезапно называют другим именем, ведь это было всего лишь дважды. — Да, но не серьёзно, — застенчиво отвечает Феликс. Чан нежно улыбается ему. Феликс всегда посещал уроки танцев на протяжении всего своего детства и даже в колледже, но он не намерен заниматься этим профессионально, предпочитая заняться своим семейным бизнесом. Чану всегда было трудно понять нежелание следовать своей мечте, особенно когда у него есть другие братья и сёстры, которые могли бы взять верх. Всё, чего он хочет, — это чтобы он был счастлив. — О, почему бы и нет? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю, — спрашивает Минхо. Хёнджин добавляет: — Да, как так вышло? Ты вполне мог бы переехать сюда с Чан-хёном и работать вместе с Минхо-хёном и мной. Феликс избегает взгляда Чана и нервно хихикает. Чан уже знает, что сорвётся с его губ дальше. Не могу. Должен возглавить семейный бизнес. Как будто всё отрепетировано. — Ах, я не могу. Должен заняться семейным бизнесом. Несмотря на то, что Чан ожидал такого ответа, он всё равно хмурится. Это только подтверждает, что они никогда не будут теми, кем Чан хочет их видеть. Уловив энергию, которую излучают Феликс и Чан, разговор переходит к более лёгким вещам, таким как карьера Сынмина и Чонина в качестве айдолов, и то, как они много повидали в мире, и то, как Джисон радуется своей новой работе и умоляет двух других продюсеров взять его, когда он к ним попадёт. После ужина все восемь из них решают сыграть в несколько игр, начиная с шарад. На протяжении всей игры Минхо и Джисон стоят плечом к плечу с Чаном и Феликсом. Как и подозревал Чан, дуэты были похожи в том смысле, что они, по сути, родственные души. Чан сияет от гордости каждый раз, когда Феликс смотрит на него таким счастливым взглядом, когда им удается правильно угадать друг друга. Ещё несколько игр, и шестеро из них выходят через парадную дверь, обменявшись объятиями или словами «увидимся позже» с оставшимися двумя. Когда Чан выходит из ванной, он замечает Феликса на балконе, который смотрит на небо, положив руки на перила. Он направляется к двери, медленно и тихо открывает её и выходит. — Итак, что ты о них думаешь? — тихо спрашивает Чан. Феликс отвечает ему мычанием и взглядом, полным обожания. — Они были такими же милыми, как ты их и описывал, — отвечает Он. На лице Чана появляется улыбка. Он занимает место рядом с Феликсом, присоединяясь к нему и наблюдая за мерцающими в небе звёздами. — Звёзды сегодня такие красивые. Чан согласился бы, за исключением того, что он больше не смотрит на небо. Теперь он смотрит на него и на созвездия на его щеках и носу. — Ты прав. Феликс оглядывается на него. — Ты даже не. Крис! — он смеётся, легонько толкает Чана, заставляя его тоже смеяться. Чан решает, что это того стоит — увидеть улыбку, растянутую на его лице. Огни города отражаются в его глазах, а нос отбрасывает тень на лицо. Феликс невероятно сногсшибателен. Руки Чана незаметно для него самого легли на талию Феликса, и только тогда он замечает, как близко они подошли друг к другу. Глаза Феликса всё ещё прикованы к нему, когда их смех затихает. Взгляд Чана непроизвольно опускается к губам друга и спешно возвращается к его тёмным глазам. Он так сильно хочет поцеловать его. Феликс прикусывает свою нижнюю губу, но не отводя взгляда. Сердце учащенно бьётся в грудной клетке, Чан думает, что он может просто сделать это. Он поцелует его. Рискнёт всем. Хоть выбросится из окна, но просто сделает это. Внезапно звонит телефон. Феликс отпрыгивает от него и лезет в карман за телефоном. Он берёт трубку. — Это моя мама. Чан наконец вспоминает, что нужно дышать. Его желудок резко падает, сердце всё ещё сильно колотится в груди, когда он кивает и направляется внутрь, чтобы дать ему немного уединения. Кровать прогибается, когда он садится на неё. Он проводит руками по лицу и по волосам, вздыхая. Что с ним не так? Он чуть не поцеловал Феликса. Он почти поддался искушению — почти всё испортил. Чан со стоном падает на кровать полностью, свешивая с края только ноги. Он надеется, что Феликс в тот момент не видел его насквозь. Он не знает, что будет делать, если между ними возникнут странности или того хуже, Феликс решит, что больше не может быть его другом. Кого он обманывает? Он знает, что Феликс никогда бы так не поступил. Он слишком добрый, нежный и понимающий. Чан просто думает об этом по-своему. Он агрессивно поворачивается всем телом и утыкается лицом в подушку. Ему просто нужно поспать — ненадолго забыться. На следующее утро Чан просыпается с другой стороны кровати, пустой и холодной. Он не помнит, как Феликс присоединился к нему в постели, но они оба договорились разделить её, когда планировали спать. Вспоминая события прошлой ночи, Чан начинает беспокоиться, что он был прав — он напугал Феликса. Его тревоги рассеиваются, когда он слышит звуковой сигнал входной двери и входит Феликс с сумками в руках, напевая незнакомую мелодию. Чан садится на кровати, и в этот момент глаза собеседника находят его. Феликс весь улыбается. — Доброе утро! Я сходил в магазин и захватил всё необходимое для выпечки брауни. — как только пакеты поставлены, он запрыгивает на кровать. — Не хочешь мне помочь? Чан просто рад, что он всё ещё здесь и что, похоже, ничего плохого не случилось. Он не отпугнул его. Он улыбается, но его лицо всё ещё выглядит опухшим ото сна. — Я бы с удовольствием. Но только после душа. Феликс смеётся, морщит нос: — От тебя действительно что-то пахнет. — Эй! — кричит Чан, со смехом швыряя в него подушкой. Подушка падает на пол, и Чан ковыляет в ванную. В ду́ше течёт горячая вода, зеркало запотевает, и комната наполняется паром. Мышцы немного расслаблены от горячей воды, Чан выходит, завернувшись в полотенце. Он чистит зубы, прежде чем умыться, а затем выходит из ванной, чтобы забрать свою забытую одежду. Чан не упускает из виду то, как Феликс разворачивается у кухонной стойки, и его взгляд сразу же обводит его тело и останавливается на полотенце, обёрнутом вокруг талии. Его дыхание сбивается, и он приводит себя в порядок, направляясь к гардеробу за одеждой. Внезапно его щекам становится жарче, чем после душа. Он спешит обратно в ванную, а Феликс не сводит глаз с его движущейся фигуры. Как только дверь закрывается, Чан выдыхает воздух, который, как он и не подозревал, задерживал. Жар разливается у него в животе, и он замечает проблему, буквально возникающую под полотенцем. Чан не может перестать задаваться вопросом, действительно ли Феликса влечёт к нему, и он не осознавал этого всё это время. Он смотрит на тебя так, хён, как ты смотришь на него. Чан закрывает глаза и сильно прикусывает нижнюю губу, слова Хёнджина снова прокручиваются у него в голове. Игнорируя свою проблему, он вытирается и начинает одеваться, пытаясь освободить свой разум от навязчивых мыслей о Феликсе. После нескольких мгновений вдоха и выдоха он чувствует себя лучше и выходит из ванной. Феликс снова смотрит на него, и на этот раз на его наряд, а затем улыбается ему. — У тебя вьющиеся волосы. Я так давно не видел твоих естественных волос. Чан краснеет, запускает руки в волосы. — Это беспорядок. — Это не так! Мне нравятся твои кудрявые волосы, — надувает губы Феликс. Чан подходит к нему у стойки, его улыбка становится шире. Рука Феликса мгновенно тянется к волосам Чана, играя с завитками, и Чан не может не смотреть на Феликса, сосредоточенного на его волосах. Желание поцеловать его вернулось, и оно сильнее, чем было когда-либо. — Тебе действительно нужно перестать корить себя за свою внешность, — ругает его Феликс. Чан хмурится, вздох срывается с его губ, когда он опускает взгляд в пол. Для Чана обычное дело указывать на свои комплексы. Он всегда был неуверен в себе — в своем носе, бровях, даже руках. Он никогда не мог избавиться от навязчивых негативных мыслей. Но Феликс всегда был спасительной милостью, которая появлялась и осыпала его комплиментами, когда он знает, что Чан чувствует себя подавленным и неуверенным, и каким-то образом он действительно всегда знает. Когда Феликс рядом, трудно чувствовать себя подавленным или опустошённым, потому что он всегда рядом и делает всё лучше так, как умеет только он. — Я постараюсь, — обещает ему Чан, и на его лицо возвращается улыбка. Феликс выглядит довольным этим, нежно проводя большим пальцем по лицу Чана, прежде чем переключить своё внимание на ингредиенты, разложенные на столе. Чан изо всех сил старается успокоить свое бешено бьющееся сердце и покалывание в щеках. — Ты соберёшь ингредиенты из этого списка в эту миску? — спрашивает Феликс, выдвигая большую миску вместе с листом бумаги, на котором написано что-то похожее на рецепт. Чан кивает. Он уже привык печь с Феликсом, поскольку Феликс всегда любил это делать, и ему нравилось, когда Чан присоединялся к нему. — Я приготовлю глазурь, пока ты будешь заниматься этим. Чан начинает отмерять ингредиенты, добавлять их вместе и смешивать для приготовления теста. Феликс быстро замешивает то, что выглядит как шоколадная глазурь, затем помогает Чану, зачерпывая и выкладывая тесто в форме сердечек на противень, прежде чем поставить его в духовку и включить таймер. Чан удивляется, как ему удалось найти это всё, ведь он в Сеуле совсем недавно. Внезапно что-то влажное и густое размазывается по щеке Чана. У него отвисает челюсть, когда он смотрит на Феликса, у которого угрожающая ухмылка и шоколадная глазурь на пальце. — Ты не мог так поступить, — смеётся Чан. Его потрясённое лицо быстро превращается в ухмылку, обнажая зубы. — Думаю, что мог, — дразнит Феликс. Чан быстро реагирует, засовывает руки в муку, прежде чем положить обе ладони по обе стороны от лица Феликса. Тот ахает, потрясённый, но всё равно улыбается. Чан фыркает при виде белых отпечатков рук, которые он оставил на лице Феликса. Затем он убегает, потому что Феликс хватает пригоршню муки и начинает гоняться за ним по кухонному островку. Они оба громко смеются, и это можно сравнить с кудахтаньем куриц, и Чан пытается увернуться, когда Феликс бросает муку. В воздухе образуется белое облачко. Пытаясь скопировать его, Чан зачерпывает муку и делает то же самое, только ему на самом деле удаётся попасть ею Феликсу в грудь. Феликс брызгает слюной, когда мука попадает ему в рот, и он снова гонится за ним. Феликс резко останавливается, чтобы перевести дыхание, и Чан чуть не врезается в него. Вместо этого он обнимает его сзади, и они оба смеются, прежде чем снова броситься в погоню без отдыха. Он хочет, чтобы это никогда не заканчивалось. Прошло так много времени с тех пор, как ему было так весело. С тех пор, как он последний раз так бегал, устраивал беспорядок. Каждое мгновение с Феликсом — драгоценное воспоминание. Таймер на духовке звенит, заставляя их наконец прекратить играть. Кухня покрыта мукой на каждой столешнице и по всему полу. Чан удивлён, что ни один из них не поскользнулся на ней. Феликс вынимает брауни из духовки и кладёт их на решётку остывать, прежде чем достать миску с глазурью из холодильника. — Вкусно пахнет, — говорит Чан, присоединяясь к Феликсу рядом с ним. Феликс поливает пирожные глазурью, пока Чан просто восхищается его работой. Он думает, что мог бы полюбить все особые интересы Феликса только потому, что они его. Феликс проводит пальцем по щеке Чана, отправляя собранную глазурь в рот, прежде чем поморщиться. — Слишком много муки. Чан хихикает и наблюдает, как Феликс макает палец в оставшуюся в миске глазурь и обсасывает её вокруг собственного пальца. Чану приходится отвернуться, чтобы отогнать похотливые мысли о своём лучшем друге и его рте. В этот момент он держится на волоске. Похлопывание по плечу возвращает его внимание к собеседнику, и он обнаруживает Феликса, который размазывал глазурь по губам, как помаду. Феликс морщится, причмокивая губами. Всё обрывается. Чан больше не может сдерживаться. Он бросается вперёд, хватая Феликса за подбородок с обеих сторон и смыкая их губы вместе. Феликс ахает, застыв, а Чан отстраняется. Извинение вертится у него на кончике языка. Но затем Феликс хватает его сзади за шею и притягивает обратно. Чан не может сдержать стон, который вырывается у него, когда вкус шоколада и Феликса наполняет его рот. И Чан думает, что теперь он никогда не сможет смотреть на шоколад, не думая о нём. Феликс тает рядом с ним, когда Чан притягивает его невероятно близко, буквально пожирая его своим ртом. Он тыкает языком в нижнюю губу Феликса. Тот сразу раскрывает рот, и Чан облизывает его изнутри. Он чувствует, как глазурь размазывается по его губам и лицу, но ему всё равно. Всё, о чём он может думать, это Феликс, Феликс, Феликс. Феликс хнычет, подстёгивая Чана. Феликс снова облизывает рот Чана, исследуя его так же, как Чан делал это с ним. Его руки скользят по телу Феликса, останавливаясь на талии, и сжимаются там, прежде чем поднять его. Их губы разъединяются ровно на столько, чтобы он успел усадить Феликса на кухонный островок, а затем они снова сталкиваются воедино, так же страстно, как и раньше. Ноги Феликса раздвигаются, позволяя Чану занять место там, и Феликс обхватывает его ногами. Руки в его волосах нежно тянут, и он вздыхает в губы собеседника. Он не хочет, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. После всех этих лет Феликс наконец-то в его руках, вот так, в его власти. Феликс прижимается к нему, и Чан стонет от удовольствия. Руки Чана всё ещё на его талии, борются с подолом, пока они не оказывается под ней, лаская нежную кожу там. Феликс ахает: — К-Крис. Чан напевает: — В чём дело, детка? Феликс, кажется, тает от этого прозвища. Чан даже не хотел, чтобы оно вырвалось, но теперь, зная, как это влияет на Феликса, он рад, что так получилось. — Пожалуйста, — хнычет он ему в губы, целуя его. Чан оставляет мокрые следы от поцелуев на его подбородке, по челюсти и вниз по шее. Феликс обнажает её для него, содрогаясь. Руки Чана пробираются под рубашку Феликса, находят чувствительные бутоны и нежно пощипывают их. Феликс ахает, выгибая спину. — Всё хорошо? — мягко спрашивает Чан между поцелуями. Он покусывает кожу на его шее, целуя, облизывая и посасывая её, пока не образуются небольшие синяки. — Д-да, — отвечает Феликс. — Пожалуйста. — Что пожалуйста, малыш? — Чан щёлкает по его соскам, заставляя Феликса вздрогнуть. — Хочу тебя, — говорит Феликс, и так оно и есть — Феликс всегда умеет говорить то, что хочет. Холодок пробегает по телу Чана самым приятным образом. Феликс хочет его. Чан снова целует его: — Да? Феликс кивает: — Ты нужен мне. Чан думает, что мог бы кончить на месте. Его руки скользят по спине Феликса до спортивных штанов, чтобы схватить его за задницу, обхватывая половинки и раздвигая их, когда он выгибается дугой над столом. Феликс вздыхает ему на ухо, щекоча кожу там. — Как ты меня хочешь? — Чан с трудом узнает свой собственный голос, хриплый и такой полный желания. — Отнеси меня в постель, пожалуйста, — отвечает он, и его глубокий голос отдаётся вибрацией в ушах Чана. Тот обвивает руками шею Феликса, прежде чем поднять его, целуя по пути к кровати. Он даже не думает о том, что мука с их одежды попадёт на кровать, особенно учитывая, что они всё равно испачкают её совершенно другим способом. Феликс опускается спиной на матрас, и они снова целуются. Чан прижимается к нему, вызывая у него глубокий стон. Он хватает Феликса за подол футболки, стягивает её через голову и швыряет куда-то в комнате. Руки Феликса путешествуют вниз по рубашке Чана, чтобы нащупать его член, одновременно стимулируя его соски. Выдыхая ему в губы, Чан снимает свою рубашку и бросает её в том же направлении, что и чужую. — Ты. выглядел. таким. горячим в том полотенце, — с придыханием говорит Феликс между поцелуями. — Так хотел сорвать его с тебя. Чан невольно прижимается к нему и стонет. — Ты не можешь так просто говорить такие вещи. — его шея и грудь отдают жаром по всему телу. Его руки переходят на шею, пока Феликс смотрит на него полуприкрытыми глазами. — Я говорю о своих желаниях. Чан ныряет обратно, целуя его чуть более агрессивно. — Ты сводишь меня с ума, — рычит он. Он быстро тянет Феликса за спортивные штаны, беспорядочно целуя его, шоколад давно исчез с их лиц. Феликс приподнимает бёдра, чтобы Чану было легче стянуть их до лодыжек, и сбрасывает их. Чан не может удержаться от вида Феликса на своей кровати в одних трусах. Он хочет навсегда запечатлеть этот образ в своём мозгу. Он прикусывает губу, когда снова заползает на него, его лицо останавливается прямо над чужим стояком. Феликс со стоном дёргается, когда Чан облизывает его член ртом поверх ткани. — О, чёрт, — плачет Феликс, — Пожалуйста, пожалуйста. — Хочешь, я отсосу тебе, малыш? — спрашивает его Чан, ещё раз целуя выпуклость, вызывая у Феликса очередную дрожь. — Да, — выдыхает он, — Да, пожалуйста. Чан хватается зубами за резинку его трусов, стаскивая их до колен. Розовый и блестящий от предэякулята член Феликса пульсирует на животе. Чан думает, что это самый красивый член, который он когда-либо видел. Пронзительный стон покидает Феликса, когда Чан опускает губы на кончик, облизывая щель и пробуя солоноватый вкус выступающей жидкости. Чан ухмыляется, гордясь звуками, которые поступают из тела напротив благодаря ему. — Тебе будет приятно, — бормочет Чан. Он обхватывает рукой основание и берёт его в рот, спускаясь всё ниже, пока его губы не встречаются с его собственной рукой. Пальцы Ли запускаются в его волосы, запутываясь в завитках. Он поднимается, облизывает головку, прежде чем снова опуститься. — Ах, Крис. Чану нравится, когда Феликс повторяет его собственное имя. Он ускоряет темп, синхронно посасывая и покачивая головой, пока не слышит, как учащается дыхание Феликса. Феликс кричит: — Мгх. Ах, я собираюсь… Я не хочу. Чан останавливается, с хлюпом отрываясь от него. — Всё в порядке? Феликс напевает. Его рука была закинута на лоб, глаза закрыты. — Я был так близко. Пока не хочу кончать. Хочу, чтобы ты был внутри, когда я кончу. Чан чувствует, что может умереть. Он может умереть, и Феликс станет причиной его смерти. Их губы снова встречаются, и руки Ли снова путаются в волосах Чана. Крис хватает Феликса за подбородок, заставляя раскрыть губы, чтобы снова пустить в ход язык. Собственный член Чана приносит болезненные ощущения в штанах, когда он трётся о Феликса. — Сними штаны, — требует Феликс, как будто прочитав его мысли. Его член дёргается. Чан думает, что мог бы привыкнуть к тому, что Феликс им командует. Его штаны спадают до лодыжек, и трусы следуют за ними. Он шипит, когда его член высвобождается, уже такой чувствительный. Чан почти теряет самообладание при виде Феликса, уставившегося на него с отвисшей челюстью и глазами, полными желания. Он тянется к прикроватному столику за бутылочкой смазки и презервативом, бросая их на кровать. Чан снова устраивается между ног Феликса, подгибая их в коленях и… это что? Его пальцы касаются блестящего предмета, прикрывающего дырочку Феликса, и тот ухмыляется ему. — Возможно, я немного поиграл в ванной, а возможно, и нет. Челюсть Чана напрягается, когда он играет с пробкой, и он стонет: — Чёрт, Феликс. Что мне с тобой делать? — Надеюсь, трахнешь меня, — говорит Феликс, его ухмылка становится только шире. Чан хрипло смеётся. Он осторожно вынимает игрушку, медленно заставляя Феликса тихо застонать. — Ты уже подготовился ко мне и ко всему остальному. Ты предвидел это? Феликс качает головой. — Нет. Думаю, просто повезло. Чан думает, что это ему повезло. Бутылочка со смазкой щёлкает, когда он открывает её и размазывает содержимое по пальцам. Он проводит пальцем по входу Феликса, наблюдая, как он трепещет, прежде чем легко вставить два пальца. Чан при виде этого резко закусывает губу. — Ты такой красивый в этом ракурсе, — признаётся он. Румянец покрывает щёки Феликса, когда он смотрит на него из-под прикрытых век. Чан изо всех сил пытается осознать тот факт, что это вообще происходит прямо сейчас. Как они к этому пришли? Он не мог поверить, что собирается трахнуть Феликса — своего лучшего друга, парня, в которого он влюблён. Он добавляет ещё один палец, и не чувствует никакого сопротивления. После пары толчков Феликс хватает его за запястье, чтобы остановить. Взгляд Чана находит Феликса с голодным выражением в глазах. — Ложись, — говорит он. Чан убирает пальцы и следует данным ему инструкциям. Феликс придвигается, чтобы Чан мог лечь в центре кровати. — Что ты делаешь? — спрашивает его Чан. — Хочу прокатиться на тебе, — отвечает Феликс, закидывая ногу через бедро Чана. Тот стонет. — Ты вообще реальный? Как мне так повезло? Феликс хихикает, хватает презерватив, разрывает упаковку и натягивает на подёргивающийся член Чана. Тот откидывает голову назад от прикосновения. Он так взвинчен, что беспокоится, что кончит, как только Феликс сядет. После смазывания Феликс выравнивается по длине и медленно опускается на него. Чан ахает, изо всех сил стараясь не прижиматься к нему. Он тугой. И горячий. — О, детка, — стонет Чан, его руки находят талию Феликса. Тот сосредоточен на том, как он опускается ниже, пока не оказывается вплотную к бёдрам Чана, прижимая руки к его животу. Чан сжимает чужие бёдра, крепко зажмурив глаза. — Пожалуйста, не двигайся пока. Если ты пошевелишься, я кончу. Феликс издает смешок. — Не волнуйся. Я тоже. — он наклоняется, чтобы соединить их губы, нежно целуя, прежде чем снова сесть ровно. — Теперь всё в порядке? Чан кивает, гладит Феликса по бокам, а затем Феликс приподнимается и падает обратно, вызывая стон у них обоих. — Чёрт, ты такой тугой, — рычит Чан. Его руки скользят вверх по груди друга, потирая соски, пока тот продолжает подпрыгивать на нём. Рот Феликса приоткрывается, щёки раскраснелись, волосы слиплись от пота. — Ты щас так прекрасно выглядишь. Феликс скулит, не теряя времени, чтобы жадно впиться губами в губы Чана. Чан чувствует, что подпрыгивания Феликса становятся медленнее, признак того, что он устал. Посему он хватает его за бёдра и начинает входить в него самостоятельно. Феликс кричит: — А, хён! Руки Чана напрягаются: — Ч-что ты только что сказал? Феликс прячет лицо в шее Чана. — Хён? Его возбуждение усиливается, и Феликс вскрикивает, когда член Чана дёргается внутри него. Он набирает темп, толкаясь в него, целясь в то место, которое, как он знает, доставит Феликсу удовольствие. — Ты можешь назвать меня так ещё раз? — Чан хрипит. Феликс скулит у него на плече. — Хён! А-а-а! — Чёрт, я близко, — стонет Чан. Он целует плечо Феликса, прикусывая плоть там, прежде чем лизнуть. — Я-я тоже, — комната наполняется непристойными звуками — хлюпаньем и шлепаньем кожи о кожу. Феликс приподнимается и откидывается на бёдра Чана, позволяя тому под лучшим углом ударять его по простате. Он начинает хныкать, а его ноги начинают трястись. — Кончи для меня, малыш, — говорит ему Чан, — Давай. — Ах, чёрт, хён! — Феликс плачет, запрокидывая голову. Его глаза зажмуриваются, челюсть отвисает в тихом стоне, когда на животе Чана проступают белые нити. Между тем, как Феликс называет его «хёном» и наблюдает, как он выгибается от удовольствия, Чан следует сразу за ним, наполняя презерватив. Феликс падает на него, учащённо дыша, опустошенный. — Это было… Чан хихикает: — Ага. Они остаются в таком виде на мгновение, полностью расслабляясь. Я люблю тебя. Слова вертятся у него на кончике языка, умирая от желания вырваться. Но он не может этого произнести. Он даже не знает, что это значит. Он не знает, что чувствует Феликс. Феликс начинает неловко ёрзать, поэтому Чан медленно выходит, заставляя Феликса поморщиться. Чан бормочет извинения, выбираясь из-под него и идя за полотенцем, останавливаясь, чтобы выбросить использованный презерватив. Когда Чан возвращается из ванной, Феликс растягивается поперёк кровати с ухмылкой на лице. Чан думает, что это потрясающее зрелище — Феликс в его постели, на лице которого нет ничего, кроме улыбки. Он моет его тёплым полотенцем, вытирая его грудь вместе со своей, и Феликс позволяет вымыть ему у себя между ног. Это странно по-домашнему. Не то чтобы они не привыкли вести себя по-домашнему друг с другом. Просто никогда не было именно так. Роясь в своём гардеробе, он натягивает спортивные шорты, прежде чем взять другую пару и одну из своих футболок, помогая Феликсу надеть их. Чан обнаруживает, что ему действительно нравится заботиться о другом парне. Он надеется, что Феликсу нравится также сильно, когда о нём заботятся. — Кажется, я хочу брауни, — говорит Феликс с сонной улыбкой. Чан фыркает, спрыгивая с кровати и направляясь на кухню, где они оставили готовые брауни. Он возвращается с двумя тарелками и двумя чашками молока. Они едят пирожные в форме сердца, и шоколад мгновенно напоминает Чаню о том, как он впервые поцеловал Феликса. Он уже хочет сделать это снова. Он думает, что поцелуи с Феликсом легко стали одним из его любимых занятий. Вызывает привыкание одним лишь вкусом. Пустые чашки стоят на прикроватном столике вместе с тарелками с крошками брауни. Чан берёт младшего на руки, крепко прижимая к себе. Он задаёт вопрос, которого боится, но знает, что должен. — Как ты себя чувствуешь? Феликс напевает. Очевидно, что он в нескольких секундах от того, чтобы задремать. — Я чувствую себя отлично. Мне это действительно понравилось. Чан осмеливается спросить: — Не жалеешь? Руки Феликса крепче сжимают руки Чана, обвивающие его. Он качает головой. — Конечно, нет. Я доверяю тебе, Крис. Чан улыбается, утыкаясь лицом в шею Феликса. Он тоже собирается заснуть, когда слышит, как Феликс говорит в последний раз. — Мне действительно повезло, что ты мой лучший друг. Его сердце замирает у него в горле, когда он пытается не дать себе застыть при этих словах. Потому что конечно. Конечно. Это было просто под влиянием момента, и Чан всегда будет для него не более, чем лучший друг.

✧₊⁺⋆♬ +1 ♬⋆⁺₊✧

На следующее утро Чана будят поцелуями, и ему требуется мгновение, чтобы осознать, что это реальная жизнь, а не очередной сон. Его глаза распахиваются при виде мягко улыбающегося ему Феликса. Он не может сдержать улыбку, которая расползается по его лицу. Проснуться в постели от поцелуев Феликса — мечта, ставшая явью. — Доброе утро, — бормочет Чан хриплым после сна голосом. Он протирает глаза, прогоняя остатки сна, и садится в кровати. — Который час? Феликс снова встаёт с кровати, судя по всему, собирает свои вещи. И тут до него доходит. Сегодня тот день, когда Феликс должен вернуться домой. Его сердце проваливается в желудок. — Сейчас 11 утра, — отвечает Феликс, всё ещё сосредоточенный на подсчёте всего, что у него уже лежит в сумке. — Я позволил тебе немного поспать. Подумал, что тебе это нужно после прошлой ночи. — он ухмыляется ему. О, да. Прошлой ночью. Всё это возвращается к нему. Брауни. Шоколад. Шоколадные поцелуи. Секс. Мне действительно повезло, что ты мой лучший друг. Чан судорожно сглатывает, выдавив смешок из-за поддразнивания Феликса. Он неохотно встаёт с кровати и направляется в душ, чтобы привести себя в порядок перед сегодняшним днём. Пока горячая вода стекает по его спине, он не может перестать думать о событиях прошлой ночи и о том, как он сейчас сбит с толку. Феликс разбудил его поцелуями, сказал, что ему повезло, что Чан его лучший друг после того, как они занялись сексом. Что это значит? Они просто друзья, которые сейчас целуются и трахаются? Чан не думает, что смог бы справиться с этим, если бы они так продолжали. Он так сильно влюблён в Феликса. Его чувства обязательно проявятся, если они продолжат. Он действительно удивлён, что эти три слова не вырвались у него прошлой ночью от переизбытка чувств. Он не может продолжать рисковать. С другой стороны, Феликс не будет рядом всё время, когда он вернётся в Австралию. Это нормально. С Чаном всё будет в порядке. Чудесно. Он выключает воду, как только смывает всё мыло и шампунь со своего тела и волос, и выходит на прохладный воздух. И чёрт возьми. Он снова забыл свою одежду. Обернув талию полотенцем, он чистит зубы, умывает лицо и отваживается выйти за дверь ванной. Глаза Феликса сразу находят его, пока он пытается застегнуть молнию на своей сумке. — Тебе так повезло, что у нас нет времени, иначе я бы набросился на тебя прямо сейчас. Если бы Чан щас пил, он бы выплюнул всё на пол. Феликс никогда раньше не был таким при нём. Он со смехом отмахивается от этого и спешит к своему гардеробу, чтобы выбрать наряд. Он одевается там, перед своим шкафом и зеркалом, понимая, что не было смысла прятаться от Феликса, который всё это время пялился на него. Чану это очень льстит, и ему удаётся поднять себе настроение, несмотря на то, что было до и после этого момента. Они вдвоём перекусывают парой оставшихся пирожных перед отъездом в аэропорт. В аэропортах шумно и раздражающе. Чан подумал, что прошлый раз был самым раздражающим из всех. Так было до тех пор, пока они не оказались там в этот раз и не пришло время прощаться. Они вдвоём останавливаются, когда достигают точки разделения. Чан не знает, как он должен попрощаться с ним. Было так тяжело в первый раз, когда он оставил его в Австралии, а здесь ему пришлось делать всё заново, только на этот раз от него ушёл Феликс. Феликс оказывается самым храбрым из них двоих и поворачивается к нему лицом. Вот и всё. — Я думаю, здесь наши пути расходятся, — говорит Феликс, его голос едва громче шёпота. — Снова. Чан сглатывает и заставляет себя посмотреть в лицо собеседнику. Он не будет плакать. Не будет. Грустно улыбнувшись ему, Феликс крепко обнимает его, утыкаясь лицом в его плечо. Чан обнимает его в ответ ещё крепче. Слёзы подступают к его глазам, но он изо всех сил старается сдерживать их. Он должен быть сильным. Ради Феликса. — Я не хочу тебя отпускать, — шепчет Чан в голову Феликса, целуя её. Он чувствует, как тело Феликса дрожит, и уже знает, что тот плачет. — Я не хочу снова прощаться. — голос Феликса дрожит. Сердце Чана разбивается вдребезги. — Это не прощание. Просто… Увидимся позже, — уверяет он его. — Мы увидимся снова. Я приду к тебе в следующий раз. Мы будем продолжать играть в тэг, как делали это всегда раньше. — он не знает, кого пытается утешить больше, Феликса или себя. Феликс отпускает его, шмыгая носом и кивая головой. Чан кусает себя за щёку, отказываясь дать волю слезам, хотя им отчаянно хочется этого. Он сглатывает комок в горле и вытирает слёзы Феликса большими пальцами. А затем он целует его в последний раз со всей страстью, на которую только способен. Феликс чмокает его ещё раз, когда они отстраняются, ещё раз доказывая, что он самый храбрый из них двоих. Он поворачивается к Чану спиной и уходит. Именно тогда слёзы, наконец, текут по его лицу, как водопады, когда он смотрит, как Феликс уходит. Он агрессивно вытирает их. Он больше не может смотреть. Слишком больно смотреть, как он уходит. Это то, что чувствовал Феликс, когда ушёл Чан? Или это хуже, потому что Чан влюблён в него? Не в силах больше терпеть, Чан разворачивается и тоже уходит. Он не мог дождаться, когда вернётся домой, в свою кровать, где сможет выплакаться в одиночестве. У него болит в груди. Его зрение остаётся размытым, поскольку слёзы продолжают капать. Он хотел бы, чтобы так не было. Он делает около десяти шагов, как внезапно слышит голос, который он так любит. — Крис! — зовёт Феликс. В одно мгновение Чан оборачивается, чтобы увидеть его. Феликс бежит. Он бежит, и он бежит к нему. Чан раскрывает объятия как раз вовремя, чтобы поймать парня. Его чемодан с грохотом падает на пол. Феликс обнимает его точно так же, как раньше, только как-то крепче. — Ликс, — выдыхает он, удерживая его так же крепко. — Что ты делаешь? — Я не хочу уходить, — говорит он. — Я не могу, я не хочу. — О чём ты говоришь? — спрашивает Чан. Он не хочет позволять себе слишком обнадеживаться. — Я хочу остаться, — Феликс откидывается назад, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я хочу остаться здесь. С тобой. Чан не может подобрать слов, изо всех сил пытаясь осознать происходящее. — Н-но как же бизнес вашей семьи? — Чан не может не спросить, несмотря на тепло в груди. Феликс хочет остаться здесь. С ним. Феликс качает головой и протягивает руку, чтобы вытереть слёзы Чана, затем нежно целует его. — Меня это не волнует. Кто-нибудь другой может взять верх. Я хочу остаться здесь, с тобой. Я влюблён в тебя. Чан теряет способность дышать. Феликс… влюблён в него? — Т-Ты. — Чан запинается, его лицо заливается краской. — Ты влюблён.. в меня? — Я неправильно понял? Разве ты не чувствуешь того же? — Феликс начинает пятиться, но Чан останавливает его, притягивает обратно и целует. Их губы соприкасаются, как будто они созданы друг для друга. Феликс тоже влюблён в него. Кто-то услышал его желание, и теперь Чану кажется, что он воплощает мечту, потому что Феликс отвечает ему взаимностью. — Конечно, люблю, малыш, — шепчет Чан, снова целуя его. — Я был влюблён в тебя много лет. — У тебя действительно есть чувства? — Феликс напевает в губы Чана. Тот кивает. — Почему бы нам сейчас не поехать домой? Чан улыбается одними губами, поцелуи не прекращаются. — А как же твой рейс? Твои вещи? Феликс отходит от него. Его глаза блестят. — Ты планировал навестить меня, верно? Давай просто вместе отправимся в путешествие, навестим твою семью. И я могу попрощаться и забрать кое-что из своих вещей. Чан кивает, соглашаясь. — Хорошо. — он притягивает Феликса обратно в свои объятия, крепко прижимая к себе. — Это делает тебя моим? Я обещаю, что буду сильно любить тебя. Феликс смеётся, уткнувшись ему в плечо. — До тех пор, пока ты меня не будешь отпускать. Чан сияет. — Никогда не отпущу. Поцелуи с Феликсом действительно становятся одним из любимых занятий Чана. Они вдвоём в постели, обнимаются и целуются. Они просто не могут перестать целоваться. Губы постоянно соприкасаются или расходятся всего на несколько секунд, прежде чем снова соприкоснуться. Чан не думает, что ему когда-нибудь будет достаточно Феликса. Если Минхо и Джисон — палочки для еды, то Чан и Феликс — соль и перец. Они Инь и Янь. Они материя и антивещество. Их нельзя разделять, и они не могут существовать друг без друга. Чан и Феликс, пара, которой суждено быть. — Мм, ты доделал ту песню для работы? — спрашивает Феликс после того, как отрывается от поцелуя, просто чтобы наклониться для следующего, как только вопрос будет задан. — О, ты только что напомнил мне! — говорит Чан. Феликс надувает губы, когда его не встречают очередным поцелуем. Чан хихикает над ним и чмокает в губы. Он вскакивает с кровати и подходит к своему ноутбуку на столе. — Я закончил песню и на самом деле хотел показать её тебе. Феликс встаёт и идёт за ним к ноутбуку. — Да? Чан щёлкаете по компьютеру, пока не открывает файл с песней и передаёт наушники Феликсу. — Я написал это о тебе.. о нас. Она называется «Вечность». Феликс издаёт небольшой шокированный звук, надевая наушники на уши. Чан нервничает, но неохотно нажимает на воспроизведение песни. Он наблюдает, как Феликс внимательно слушает, как меняется огонёк в его глазах, когда он чувствует эмоции песни и свои собственные. Чан озабоченно кусает губу. Когда песня подходит к концу, Чан наслаждается тем, как Феликс улыбается ему. Он снимает наушники. — Это правда ты написал? — его голос тихий, как будто он не совсем в это поверил. Чан кивает, снова кусая губу. Внезапно Чан падает со стула, когда Феликс набрасывается на него и крепко целует. Он игнорирует легкую боль в спине и отвечает на поцелуй. — Я так понимаю, тебе понравилось? — Чан справляется с собой между поцелуями, не в силах сдержать улыбку, появляющуюся на его лице. — Ты шутишь? Конечно понравилось. Не могу поверить, что это обо мне.. о нас. — Феликс заливается густым румянцем, который подчёркивает его веснушки — Я рад, что всё так, — говорит Чан, заправляя прядь волос Феликсу за ухо, не сводя с него глаз. Феликс наклоняется для ещё одного поцелуя. Всё быстро нагревается, и затем они возвращаются в постель, сбросив всю одежду, и пальцы Чана погружаются в дырочку Феликса. — Ещё один, — тяжело выдыхает Феликс, разминая пальцы. Чан даёт ему то, что он хочет, и добавляет третий палец, толкая и разводя на манер ножниц. Он загибает пальцы и. — Ах! Чан ухмыляется, делает это снова, наслаждаясь тем, как Феликс извивается под ним. — Хён, пожалуйста, — скулит Феликс. Чан вздрагивает. — Ты сводишь меня с ума. Феликс хрипло смеётся, его грудь беспорядочно вздымается. — Пожалуйста, трахни меня, хён. Чану нравится в Феликсе то, что он не боится говорить о том, чего хочет или в чём нуждается. Убирая пальцы, Феликс скулит от потери, заставляя Чана хихикать, когда он нависает над ним. — Как ты меня хочешь? Феликс обхватывает ногами талию Чана. — Вот так. Хочу тебя видеть. Чан краснеет от этого, внезапно смущаясь. Он тянется за презервативом, но чужая рука останавливает его. — Мы можем обойтись без этого? — спрашивает Феликс, в его глазах мольба. — Я знаю, что мы оба прошли проверку на чистоту, и я доверяю тебе. Чан думает, что Феликс действительно станет причиной его смерти. Это неизбежно. Маленький солнечный шарик сводит его с ума. В конце концов, он кивает, и у него перехватывает дыхание. — Я тоже тебе доверяю. Он смазывает себя, прежде чем пристроиться к трепещущей дырочке Феликса, а затем проникает внутрь. Чан стонет одновременно с тем, как Феликс задыхается. Он двигается медленно, пока его бёдра не соприкасаются с плотью задницы Феликса. — Ах, Чувствую себя таким полным, — бормочет Феликс. Его глаза закрыты, пока он старается привыкнуть к размеру. Чану самому не лучше. Феликс напряжён, почему-то даже больше, чем раньше. Чану приходится стиснуть зубы, чтобы не кончить первым толчком. Он наклоняется, чтобы поцеловать Феликса в подбородок, а затем вниз к шее, помечая его. Мой. Только он может сделать это сейчас. Только он может видеть Феликса таким. Феликс принадлежит Чану, а Чан принадлежит Феликсу. — Ладно, теперь ты можешь двигаться. — голос Феликса глубокий, хриплый. Это заводит его ещё больше. Получив разрешение, Чан выходит почти до упора, чтобы быстро войти обратно, вызывая сдавленный стон Феликса. Их губы находят друг друга, и языки мгновенно встречаются. Чан вбивается в него в быстром темпе. Он уже чувствует быстрое приближение кульминации, поэтому слегка меняет угол наклона, чтобы попасть в ту самую точку. — Ах, чёрт! — Феликс визжит от удовольствия. Чан наблюдает за ним, наслаждаясь тем, как у Феликса отвисает челюсть, когда он смотрит на него в ответ полуприкрытыми глазами. — Ты прекрасен, — говорит ему Чан. Его руки пробегают по животу Феликса и нежно пощипывают соски. — Хён, — лепечет Феликс. — Ах, Ты такой красивый. Чан бросается вперёд, чтобы соединить их губы, страстно целуя его. — Ну вот как мне так повезло? Пальцы царапают спину Феликса, когда тот начинает отвечать на его толчки, и о.. Чан так близко. Феликс извивается, кончая с громким стоном, ноги сжимаются вокруг талии Чана. Тот ускоряется, преследуя свой собственный оргазм. — Кончи внутрь. Пожалуйста.. Пожалуйста.. Я действительно хочу, чтобы ты это сделал. Пожалуйста, хён, — умоляет Феликс, и затем Чан, заикаясь, прижимается к нему, продолжая понемногу толкаться в него и полностью наполняя своей спермой. Чан почти падает на него, полностью опустошённый. Но вместо этого он отстраняется от него и наблюдает, как доказательства того, что он трахнул его просачиваются из трепещущей дырочки Феликса. — Это так горячо, — говорит Чан. Феликс измученно напевает. — Тебе лучше поторопиться, пока это не попало на кровать. Чан смеётся: — Я думаю, уже слишком поздно. — Феликс пинает его, отчего тот хихикает и убегает за полотенцем. Он возвращается и убирает их обоих и то немногое, что попало на кровать. На этот раз он решает избавиться от одежды и ложится в кровать рядом с Феликсом, прижимаясь к нему. Они так и остаются обниматься в темноте. И вдруг Феликс спрашивает: — Действительно ли самый счастливый момент в твоей жизни был, когда ты встретил меня? Чан моргает: — Что? Феликс поворачивается к нему лицом. — Самый счастливый момент, который когда-либо происходил в твоей жизни, это когда ты встретил меня? — он с улыбкой целует Чана в губы. — Ты уверен, что это не прямо сейчас? Или я не знаю, пятнадцать минут назад? Щёки Чана заливаются краской. Он смеётся. — Ты прав. Самый счастливый момент — это момент, когда ты говоришь мне, что любишь меня. — Люблю тебя, — исправляется Феликс. — Прямо сейчас. И всегда. Я люблю тебя. Сердце Чана замирает, несмотря на то, что он слышал это раньше. — И я тоже тебя люблю. Когда Феликс утыкается лицом в грудь Чана, тот не может не думать о том, как он надеется, что это никогда не закончится. Феликс и Чан. Навечно.