Дай мне причину остаться

— Эй, я вообще-то ещё не закончил! — Чуя моментально встал с дивана, его руки крепко сжимали игровой джойстик, челюсть едва размыкалась, находясь в напряжении.       Намереваясь подчиниться своему порыву отбросить его куда подальше, парень с отнюдь не наигранной злостью повернулся к своему оппоненту. — Но я уже устал, мы рубимся в приставку четыре часа, — Дазай жалобно простонал, всё больше расплываясь по мягкой поверхности. — Даже мозоли на пальцах появились. Гляди, — он протянул руку вперёд ладонью вверх, надеясь, что хоть это поможет прекратить своего рода соревнование. — Тебе меня совсем не жалко? — На войне нет место жалости, — Накахара скрестил руки на груди. — Пока я не одолею тебя, мы не прекратим.       В его голосе можно было услышать твёрдую решимость и невероятное рвение. Именно эта черта в характере так сильно цепляла Осама. «Не сдамся» — вот что твердил взгляд напротив. Правда сейчас такой настрой не играл на пользу обессиленному Дазаю: всё, чего он желал — пролежать в кровати остаток дня. Усталость всё больше накатывала, а веки становились всё тяжелее. — Хорошо, давай ещё одну, — тяжело вздохнул Осаму, крепче сжав прибор в руке.       Ему не хотелось огорчать Чую, не сейчас. Пусть он не может помочь ему в более весомой проблеме, однако хотя бы в этой маленькой просьбе отказывать не смеет.       Спустя две игры по дому раздалась новая череда возмущений, когда Накахара в очередной раз проиграл искусному игроку, которого, казалось, победить было совсем невозможно. Через ещё три раунда парень уже был не в силах злиться, его руки повержено опустились вниз, раняя джойстик.       Почему Дазай не поддался? Ответ весьма прост и незауряден — он не собирался, это было бы нечестно по отношению к Чуе, такая маленькая и пусть в каком-то смысле «во благо», ложь, не стоила того, чтобы пополнить и без того длинный список вранья, витавшего уже давно вокруг их взаимоотношений. Безусловно альтруизм здесь имеет место быть, однако не стоит забывать об эгоизме, что есть в каждом из нас. Чувство вины никуда не ушло, оно приходило к нему каждый день, напоминая о себе как минимум каждую ночь, поэтому обременять себя ещё больше он не желал. — Может не сегодня, но я обязательно выиграю, — в эти слова он не вкладывал злобы, отнюдь, они звучали так, будто предложение продолжить играть вместе и дальше.       В ответ собеседник лишь улыбнулся, совсем без фальши с нотками спокойствия, внутри привычный шторм, с которым он жил всё это время, превратился в штиль с ясным небом.       Дазай поддался некому порыву внутри, лёгким движением своей руки скользнул кончиками пальцев вперед, заключив рыжую прядь меж ними, сначала ощупывая, отметив мягкость структуры, а затем закручивая вокруг. Он смотрел исключительно на неё, словно завороженный всей красотой пламенного цвета, что выглядела ещё ярче под лучами солнца, искрясь и переливаясь.       Чуя осторожно повернулся к нему, удивляясь внезапному действию со стороны, а затем расслабившись, словно пленённый, наблюдая за таким спокойным, сосредоточенным, что бывает совсем редко, Дазаем. Его черты лица кажутся мягкими и в то же время четкими, так что глаз было весьма трудно оторвать, сейчас давольно легко разглядеть всю его привлекательность: бархатистая, белая, без единого изъяна кожа, к ней хотелось прикоснуться, ощутив всю нежность кончиками пальцев; передние пряди волос свисающие вниз, наверняка, иногда прикрывающие обзор, он часто останавливал себя поправить их; маленький, ровный нос, и конечно же глаза. О них можно говорить часами, такие тёмные, завораживающие, иногда пугающе, безразличные, с отсутствием блеска, будто давно мёртвые, напоминающие пасмурную погоду, а иногда восхищённые, озорными, будто бы глаза ребёнка, он смотрит с некой радостью, готовый осветить всё вокруг своим сверканием, аналогично звёздам на небе. Губы Осаму могли многое о нём рассказать, например в моменты, когда они совсем сухие и бледные — он апатичен, настолько, что еда и вода казались для него чем-то несущественным, в ранках — значит его что-то тревожит настолько, что сам не замечает как начинает покусывать нижнюю губу. Хоть так и не скажешь, но Чуя весьма внимателен к мелочам, он подмечает всё, что связано с людьми, особенно с теми, кто ему действительно дорог. — Можно тебя поцеловать? — Дазай скользнул пальцами к подбородку парня, аккуратно подхватив его. — Зачем спрашиваешь? Просто сделай это, — он наклонился вперёд, исходящие слова прозвучали в губы, их отделял жалкий сантиметр. Изредка, парень недоумевал, почему Дазаю всегда нужно его разрешение, ведь они давно условились быть вместе, и для таких мелочей, как эта, нет необходимости лишний раз задавать вопрос по пустякам, вроде поцелуя. Это одновременно злило и заставляло умиляться.       Они соприкоснулись, правда поцелуй не был нежным или лёгким, а властным, грубым, заставляющим трепетать каждую клеточку их тел, разжигать внутри пламя. С каждой секундой, темп увеличивался, дыхание стало громким, глубоким. Дазай перестал сдерживаться, он просто не хотел, поэтому становился всё напористее, запуская свой язык в чужой рот, касаясь другого, погружаясь глубже и глубже. В перерывы он захватывал нижнюю губу зубами и оттягивал, а затем снова страстно целовал, запуская ладонь в рыжие волосы, наклоняя голову Чуи назад, а сам в это время нависал над ним. Его глаза были едва открыты, но даже так Осаму наблюдал за возбуждённым выражением лица Чуи, что вцепился в него как за последнюю соломинку, не желая отпускать.       Накахара едва мог различать происходящее, он был словно в тумане, желая большего, это чувство нарастало, в мольбе освободиться, градус повысился до предела. А когда Дазай запустил свою ладонь под футболку, ощутив его всей кожей, Накахара был на пике.       Чуя резко толкнул ладонью в чужую грудь, заставив того прижаться спиной к дивану, выражение лица Осаму, его похотливая улыбка, взгляд, всё это, манило к себе. Это была борьба за власть.       Инстинкты взяли вверх над разумом, он резко и довольно-таки ловко сел на Дазая, смотря сверху вниз, совсем другими глазами, как и у партнера, в них читалась лишь похоть и желание.       Осаму продолжил целовать уже влажные и набухшие губы, его руки крепко сжимали чужие ягодицы, помогая двигаться вперёд-назад, такие незамысловатые действия создавали приятное трение. Напряжение внизу становилось всё сильнее, от чего к громкому дыханию прибавились постанывание, молящее не останавливаться, зайти ещё дальше. Дазай начал смещаться ниже, от губ к шее, проходя по ней поцелуями, присасывая кожицу, изредка покусывая, оставляя за собой покраснения и мурашки. Стон Чуи стал ещё громче, а действия его парня более смелыми. Он быстрым движением снял футболку со своего партнёра, оголив торс, с секунды полюбовавшись, перешёл к соскам, нежно массируя сначала пальцами, а затем прикасаясь кончиком языка.       Чуя запрокинул голову, машинально изогнувшись, покусывал свою нижнюю губу, чувствуя приятную боль, когда Осаму чередовал покусывание с присасыванием, когда горячий, нежный язык, двигался вокруг ореолы, а затем к центру. Хотелось сделать приятно, он скользнул к чужой ширинке, расстегнул её, спуская вниз на колени, смотрел снизу вверх, краем глаза, наблюдая как Дазай стягивает штаны вниз. Парень обхватил вставший член рукой, тут же почувствовав чужое напряжение, он начал совершать движения вверх вниз, сначала медленно, что сопровождалось глубокими вздохами, а затем быстрее, под звуки наслаждения, что возбуждало ещё сильнее, голос Осаму был хриплым и тихим, совсем отличался от того, что Накахара слышал ранее, он манил к себе, заставлял хотеть сделать так, чтобы стало громче.       Изощрённые мысли продолжали лезть в голову, вырисовывая картинки, парень желал воплотить их все до единой, но сейчас он безумно хотел сделать ещё кое-что, поэтому жадно обхватил головку ртом и глотал его, с каждым разом глубже погружая в себя. — Черт… — машинально простонал Осаму. — Я едва сдерживаюсь, чтобы не трахнуть тебя сейчас, — все вокруг плыло.       Чуя медленно остановился, поднял голову вверх, улыбнулся одним краем губ и шепотом произнёс по слогам: — Действуй.       Эти слова послужили спусковым крючком для Дазая, а выражение лица, с которым они были сказаны словно выстрел убили все сомнения внутри. Парень наклонился вниз в сантиметре от другого лица и ответил: — Только после того, как ты порадуешь меня ещё.       Это польстило Чуи, он с ещё большим напором заглотнул его, наслаждаясь процессом, чужим удовольствием, стал помещать его глубже, обхватывая сильнее, подключая язык, а когда делал короткие перерывы уже мокрый член соединялся с вытянутым языком тонкой нитью из слюны.       Дазай совсем не мог сдержать своего по-настоящему животного порыва. Поэтому он резко схватил Чую за волосы, приподняв его голову, Осаму посмотрел в глаза напротив. — Сделай себе приятно.       Чуя послушно подчинился, ведь едва мог больше терпеть приятный зуд внутри, молящий прикоснуться. И как только он снял с себя оставшиеся вещи, а рука коснулась своего члена, парень простонал. Эти звуки исходящие из чужого рта, взгляд направленный на него, лишь от этого Дазай мог кончить. — Дай мне тебе отсосать, не могу терпеть, — сквозь зубы проговорил Чуя.       Рука, что всё это время находилась на рыжем затылке, сжала волосы ещё крепче, через мгновение Осаму властно силой приблизил чужой рот к своему члену, что видно понравилось Накахаре, ведь он тут же, жадно, поместил агрегат внутрь. Правда дальнейшие действия отличались от тех что были ранее. Дазай, силой заставлял глотать его до конца, направляя чужую голову вперёд, он чувствовал как головка упирается в стенку горла, ощущения стали ярче, его стон громче, другая ладонь от удовольствия сильно сжимала ткань дивана. Звуки приглушенного стона, перемешанные с причмокиванием и глотками от Чуи без какого либо перерыва окончательно доводили до пика.       Оба голоса смешались вместе в этой, не так давно тихой гостиной. По началу он наблюдал сверху вниз, но затем не в силах держать глаза открытыми, ведь всё заслонялось приятной пеленой, закрыл их. Он не хотел останавливаться, оттягивая момент этого наслаждения, на секунду возникла мысль кончить внутрь, настолько это было приятно. Однако то, что произойдёт после будет ещё приятнее, эта мысль заставила остановиться и потянуть Чую назад.       Накахара тут же глотнул воздух ртом, пытаясь отдышаться, слюни были везде, на подбородке, губах, стекали вниз. Ему это определённо доставило удовольствие.       Дазай окончательно стянул с себя одежду, оставляя лишь бинты. Это не могло остаться незамеченным, Чуя инстинктивно осмотрел их, а затем тут же перевёл взгляд на глаза напротив, стараясь выкинуть ненужные мысли из головы. Ему волнительно, в какой-то мере страшно, ведь это можно расценивать как «первый раз», по крайней мере в этой «роли», тем не менее он этого хочет, безумно, и пожалуй второе чувство в разы преобладает, вытесняя всё остальное, сейчас он безусловно готов.       Чуя осторожно, весьма легко и непринужденно поднялся с колен, мягко сел на колени партнёра, приобнял за шею, ещё раз посмотрел в карие глаза напротив, пытаясь разглядеть в них что-то ещё, больше чем кажется на первый взгляд, он просто хотел убедиться. — Ты готов к тому что будет дальше? Потому что я, ахренеть как хочу этого, — он чувствовал необходимость сказать, спросить, удостовериться, что всё в порядке. — Я как никогда уверен в своём желании, — Дазай приблизился, не отрываясь ни на секунду от бушующего океана, в котором хотелось утонуть.       Хоть с виду и не скажешь, но глубоко внутри, ему также страшно. Он боялся, что его уверенность может пропасть в любой момент, что чувства резко, как обухом по голове захлестнут и унесут его потоком ветра, откуда он снова будет искать дорогу обратно. Он боялся всё испортить. Однако осознание того что всё, что сейчас происходит, это то, о чём он и мечтать не мог, что рядом человек, который ему нравится, это всё взаимно, и пожалуй, это внушало уверенность в своих действиях и желаниях. Так что почему бы не перестать хотя бы сейчас сомневаться и дать волю своим чувствам, наконец выдохнуть и поддаться искушению?       Они приблизились к друг другу, теплые тела соприкоснулись ещё плотнее, губы слились в нежном и долгом поцелуе, он мокрый, нарастающий. Они дышали в унисон, всё глубже, чувственнее. — Я думаю нам стоит перейти в другое место, — Чуя отстранился, прошептав на ухо Дазаю, в ответ он слегка кивнул и направился следом.       Поднимались они наверх, в комнату Накахары и когда цель была достигнута, тот открыл свой ящик в письменном столе, достал тюбик со смазкой и кинул прямиком в руки Осаму. Дазай слегка опешил, поэтому подозрительно долго вглядывался в него, а затем осторожно поднял взгляд на второго. — Ещё не передумал? — Чуя наклонил голову, а затем вздохнул. — А должен? — он медленно подошёл к собеседнику, и когда расстояние между ними можно было измерить в сантиметре, продолжил. — Я буду полным идиотом, если откажусь от тебя, — его взгляд скользнул сверху вниз, разглядывая обнажённого парня, а затем вернулся к лицу.       Их губы снова соприкоснулись, двигаясь страстно, напористо, выражая всё свои чувства, желания, ощущения. Они осторожно, не отрываясь друг от друга переместились на кровать. Дазай оказался сверху, тазом прижимаясь к чужому, чувствуя стояк, соприкасаясь с ним своим. Двигаясь плавно, он проводил языком от шеи к ключицам, вызывая мурашки, приятный холод, спускаясь к соскам, параллельно посасывая, слушая жалобные постанывания. Он дошёл до набухшего члена, обхватив его своими губами, глотая его полностью, снова и снова, чем вызывал приятные звуки стонов, и когда, казалось, тот достиг своего пика, он остановился, будто бы дразня.       Дазай аккуратно выдавил содержимое упаковки от смазки на свою ладонь, а затем обхватил ею же, чужой орган, приблизился поближе и выдавил ещё на свой. В одну ладонь он поместил два члена и начал надрачивать их. Оба изогнулись в удовольствии, приятные звуки стали звучать в унисон. Но на этом он не собирался останавливаться. Уже мокрые пальцы на второй руке, аккуратно смазывали вокруг чужого отверстия, что не осталось незамеченным со стороны партнера, ведь он изогнулся ещё больше. Затем он медленно начал проникать двумя пальцами внутрь, ощущая тепло и то, насколько же там тесно. Чуя почувствовал это, новое ощущения были довольно приятными, а когда Дазай проник ещё глубже, они стали невыносимо обжигающими и желанными, он стал громче, что послужило знаком идти ещё дальше. Тогда Осаму поместил третий палец, растягивая отверстие ещё сильнее, а толчки стали грубее. — Продолжай… — простонал Чуя, он закатил глаза, отдаваясь новым ощущениям полностью.       Осаму не мог оторвать глаз от этого выражения лица Накахары, оно манило, заставляло идти дальше, хотеть ещё сильнее, вырисовывать картинки того, чтобы он мог с ним сделать. И пожалуй, кое-что он точно с ним сделает.       Парень продолжал растягивать и дрочить, но когда желание достигло своего пика, а подготовка была завершена, он вынул пальцы и снова налил смазку на головки членов, чувствуя приятный холод своей кожей. Парень аккуратно коснулся своей головкой отверстия и начал медленно входить, ощущая весь спектр наслаждения, тепло, как его член обхватывает пространство внутри. Два громкий и долгих стона захватили всё пространство помещения. Чуя машинально, от наслаждения сжал кожу на спине Дазая, и бинты, кажется, его совсем не спасали, но второму было приятно, ощущение боли и наслаждения, вот что ему понравилось. Накахара отдался ему полностью, сконцентрировавшись на давлении внутри, то на сколько его бросает в жар, насколько ему не хочется останавливаться, и то насколько ему сейчас как никогда хорошо. Осаму сделал толчок, затем ещё один, звуки наслаждения звучали всё громче и чаще. Движения были всё глубже и быстрее. Когда-то тишина в этой комнате, сменилась на не прекращаемые вскрики и шлепки соприкасающихся тел. Сейчас они как никогда близки друг к другу, это было что-то большее, чем простой секс, в этом они выражали все свои чувства к друг другу, доверие.       Дазай аккуратно вышел, а затем наклонился к уху и прошептал томным голосом. — Я хочу еще кое-что с тобой сделать, поэтому повернись ко мне своим прекрасным задом.       Чуя послушно подчинился, чем вызвал улыбку на лице второго и чувство контроля над ситуацией, это придавало уверенности в своих действиях и волю фантазиям. — А ты в постели более послушный, надо было сделать это раньше, — Дазай обхватил талию парня, параллельно не сводя взгляд с его задней точки, ведь он уже был в необходимой позе, напряжение внутри становилось всё сильнее. — Я могу и передумать… — Чуя не мог видеть выражение лица парня сзади, но данное высказывание послужило спусковым крючком для продолжения, ведь второй тут же схватил его талию погрубее, сжал и резко вошёл в него, что со проводилось громким стоном обоих и продолжением.       Накахара изогнулся как можно сильнее, руками отчаянно цепляясь за спинку кровати, дабы удержать равновесие. В этой позже было ещё чувствительнее, казалось будто бы и без того большой член, вошёл в него еще глубже, полностью без остатка. Он не переставал издавать звуки наслаждения. — Кажется я нашел способ тебя заткнуть, — хрипло, глубоко дыша, произнёс Осаму.       Дазай входил всё грубее, жестче и Чуе это нравилось, он был почти на пике, такого парень никогда не испытывал, каждый раз когда чужой член внутри него касался определённой точки, он готов был кончить, но держался из последних сил, сопротивляясь этому порыву.       Осаму запустил свою руку под торс Накахары, трогая набухшие соски, а затем обхватил его горло и притянул к себе поближе, так, что приподнял его тело и Чуя оказался стоящим на коленях и прижатым к нему. Так он мог войти полностью и второй в очередной раз вскрикнул что есть сил. Это было усладой для него, все эти звуки возбуждали, заставляли сотворять ещё больше непотребств. Тогда он второй рукой обхватил чужой член и начал надрачивать и вот оно, новая реакция, дыхание участилось ещё сильнее, стоны ещё чаще, а когда он другой рукой сжал горло ещё сильнее, они стали приглушеннее и звучали ещё более возбуждённо. — Дазай, я скоро… — еле произнёс такой хриплый голос. Всё вокруг расплывалось в удовольствии. — Назови меня по имени… — в ухо прошептал парень. — Осаму… Осаму… — так желанно, еле сдерживаясь произнес второй. — Ещё… — Дазай был на пике, от одного произношения его имени с губ возбужденного Чуи было достаточно для этого, однако он хотел это услышать ещё. — Осаму… Осаму… Осаму…- повторял он вновь, словно заменяя этим стоны.       Дазай сделал сильный толчок внутрь, в очередной раз с большим напором касаясь определённой точки, одновременно продолжая двигать второй рукой.       В этот момент Чуя ощутил приятный электрический разряд, всплеск ещё большего удовольствия, что достигло своего пика, выпуская всё наружу, в ладонь, и закатывая глаза. Он еле слышно, простонал долгое Осаму, вкладывая в это имя все последние силы. Тут же нахлынула слабость, от чего тело стало совсем ватным, а ноги подкашивались.       В этот момент Дазай не мог больше сдерживать приятный порыв, находясь на своём пике, он сделал ещё несколько толчков, придерживая ослабленные, горячее тело, почувствовав как напряжение становилось всё больше. А затем и вовсе вылилось внутрь, сопровождая за собой высшую степень удовольствия.       Оба обессилено легли на совсем небольшую кровать. Они смотрели в белоснежный потолок, не в силах на большее, желая остаться в лежачем положении ещё на некоторое время. Воцарилась тишина в комнате, что буквально несколько минут назад не казалась такой безжизненной как сейчас. Им было неловко, однако не на столько, на сколько можно предположить или подумать. Скорее это было похоже на неловкость, что возникает, когда едва знакомые люди пытаются начать разговор. — Не думал, что… — начал было Чуя, но не найдя нужного слова для описания своих ощущений в полной мере, он вдруг замолк, размышляя над продолжением, мозг отказывался работать. — Не думал, что тебе может понравиться? — Дазай долго не раздумывал, сходу выдвинув свои предположения. Он повернул голову в сторону к собеседнику, краем глаза наблюдая, как тот проделал то же самое. — Точно, — парень улыбнулся, а затем осторожно начал. — Можно мне приблизиться к тебе, прикоснуться?       Осаму удивлённо приподнял брови, в голове возник вопрос, на который также быстро нашёлся ответ: «Почему он спрашивает? Мы буквально несколько минут назад вытворяли такие вещи, при которых простое прикосновение покажется цветочками». «Он спрашивает, потому что боится сделать что-то не так, пытается понять где заканчивается та самая грань, между: приятно и страшно». — А может ты меня обнимешь, положишь свою голову мне на грудь и мы вот так вот останемся лежать до конца дня? — этим, Дазай хотел показать, дать понять, что ему он может позволить всё.       Накахара аккуратно и осторожно приблизился, затем положил свою правую руку и голову на грудь. Хоть и большинство участков были перекрыты бинтами, он все равно чувствовал исходящее тепло от его тела, ловил слабый аромат от уже такого родного одеколона на шее, касался островков его кожи без каких-либо проблем, не вызывая у второго паники, как это было ранее. Трудно не заметить весь тот пусть, что они преодолели, как в их в взаимоотношениях и доверии, так и в физических контактах. Они открыли для себя что-то новое, переступая через свои страхи, опасения, протягивая друг другу руку, помогая идти дальше. Это нельзя было назвать сексом во имя удовольствия, скорее это новая ступень в доверии, в открытии себя другому человеку, проявление любви в новой неизведанной степени. Дазай, что всю осознанную жизнь боялся прикосновений, которые вызывали у него болезненные приступы воспоминаний, казались ему мерзкими, противными и душили его из раза в раз, стали для него чем-то иным. От Чуи они ощущались совсем по-другому. Нежные, вызывающие приятные мурашки, тёплые, будто бы оберегающие и укрывающие от всего внешнего мира, что был всегда жесток к нему. Хотелось остаться здесь, в этом моменте.       Время скоротечно, оно беспощадно и жестоко. В минуты счастья ускользает, будто мгновение проносясь вперёд, оставляя лишь ароматный шлейф, приятный сладкий вкус на языке и звонкий затухающий смех в голове, что в конце концов вовсе перестанет быть слышным, останется лишь в воспоминаниях и промелькнет ненароком, чаще когда как раз таки оно до невозможности тянется, свисает над тобой тяжким бременем, грызет изнутри до тех пор пока от тебя не останется ни кусочка.       Так эти несколько дней до невозможности быстро закончились. Сидя в Машине Кёки, пялясь как истукан в окно, Дазай думал лишь об одном — как хорошо ему было и как жаль, что всё закончилось. Он вспоминал всё — прогулки вечером с Чуей, как приятно грело его руку вторая, как он впервые прокатился на колесе обозрения, видя весь ночной город под светом огней, как он спокойно спал под натиском Накахары и его запрокинутой ногой, как непринужденно беседовал с его родителями в больнице, узнавая всё больше фактов о его возлюбленном, что не могло не вызывать такой забавной реакции рыжего. Кажется он действительно сблизился с ними, почувствовал хоть и ненадолго, ту самую родительскую любовь о которой так много говорят, хоть и на мгновение, он ощутил это тепло, исходящее от них. Что касается Кёки, он и правда быстро нашёл с ней общий язык, чем-то они были похожи, но в одном так точно — умении выбесить её брата, она даже дала свой номер, пообещав познакомить со своей девушкой и сходить куда-нибудь всем вместе, видимо, так она не хотела терять ту связь, что так неожиданно возникла.       Эти воспоминания останутся с ним навсегда, это была история о днях полного веселья, любви и умиротворения и их, пожалуй, будет не хватать. Он не хочет думать о том, что будет дальше, когда вернётся, ведь тогда всё это прекрасное время перечеркнется мыслями о будущем и проблемах, что давно уже висят в воздухе. Может Чуя сделал это машинально или же у него есть скрытая способность читать мысли, но его рука осторожно коснулась чужой, а затем сжала, отдавая своё тепло. Осаму соврёт, если скажет, что такой маленький жест, в конце концов, не успокаивал его и не вселял лучик надежды. — Не люблю прощания, поэтому скажу лишь — «До встречи, увидимся в Новый год», — Кёя сидела в машине, её улыбка показалась Дазаю одновременно тёплой и в то же время печальной, прощаться она определенно не любила.       Оба одобрительно кивнули и помахали в след отдаляющемуся автомобилю.       В этот миг, что один, что второй почувствовали некую пустоту внутри. Они ещё некоторое время просто стояли, не решаясь заходить внутрь, но звук пришедшего сообщения заставил прийти в себя. Он исходил из кармана Чуи. Кёя: «Не смей терять этого парня».       Накахара опешил, вглядываясь в слова на экране до тех пор, пока они не начали расплываться. Он не знал, что ощутил, не знал, как описать чувства, исходящие после этого сообщения, возможно это было волнение или же радость, а может всё вместе. — Всё в порядке? — Дазай, дотронулся до плеча, наклонив голову. — Да, всё отлично…       Перед тем как убрать гаджет обратно, его взгляд, машинально, скользнул вверх, где большими буквами отображается «Четверг», что придало большего волнения. Сегодня тот самый день. Говоря откровенно, парень совсем забыл про него, не то чтобы не придавая должного значения или же внимания, скорее ввиду навалившихся проблем или всё же нежелания вновь погружаться в уже привычную рутину из тайн и загадок, что окружают это чертово заведение.       Накахара без спешки разбирал вещи, он знал, что у него всё ещё есть время, да и надо же себя хоть чем-то занять, в комнате было непривычно тихо без Дазая. За столь короткое время он уже привык к вечному бубнежу над ухом, пению где-то рядом, шумным шагам, а здесь… всё по-другому, он не хочет признавать, будто его не хватает, да и что говорить, они живут в паре метрах друг от друга, так что, какой резон скучать? В данной момент он скорей всего делает то же самое, потом пойдёт увидеться с Одасаку, как планировал, может только к вечеру они наконец смогут увидеться. И с каких это пор Дазай Осаму заполонил его голову? Парень достал из сумки футболку, в нос тут же ударил одеколон Осаму, не удивительно, ведь он частенько одалживал её. Накахара медленно поднес её к носу, вдыхая сладкий аромат, уносящий в недавнее прошлое. Так парень и застыл с непроизвольной улыбкой на лице. — Ты что делаешь? — за спиной послышался знакомый голос.       От неожиданности парень едва подскочил с места, на мгновения земля ушла из-под его ног, а в глазах появилась мимолетная пелена. — Твою мать! — Чуя быстро повернулся, с нотками раздражения или же страха, продолжил. — Ты хотя бы предупреждай, когда входишь. — Ты что, был настолько увлечён, что не слышал как я вошёл? — парень провёл пальцем в воздухе вокруг футболки. — Это пугает знаешь ли.       Чуя не знал что ответить, ему помешал стыд и неловкость, будто бы его застали за непристойностью, хотя это совсем не так. -Как ты? Знаю, что всё обошлось, но я хочу услышать от тебя, что у тебя всё хорошо. Мы переживали с Ацуши, — Рюноске безмятежно положил свою ладонь на плечо собеседнику, не отрывая глаз от чужих, словно ища в них ответ. — Знаешь, по правде говоря, когда я приехал, мне было безумно страшно, в какой-то момент хотелось убежать, но как только я увидел их… что с ними всё в порядке… Я почувствовал облегчение и, пожалуй, небывалую радость. Как бы это ужасно не звучало, но лишь это заставило меня по-настоящему начать ценить своих родителей, увидеть всё с другой стороны, понять, что никто не идеален. У всех есть свои тараканы в голове в том числе и у меня, я был эгоистичным ребёнком, не хотел принимать их такими, какие они есть. Но знаешь, пусть у нас есть разногласия, мы во многом не сходимся, но я не перестану их любить, как и они меня. Идеальных семей не существует. Так что, отвечая на твой вопрос, я скажу тебе, что со мной всё хорошо, — сказанное вырвалось непроизвольно, возможно, ему просто нужно было произнести вслух и это не то, чего ожидал услышать друг, а даже больше, но в этот момент он улыбался по-настоящему. — Тогда я спокоен и рад что ты и твоя семья в норме, — хоть Акутагава был скромен на проявление эмоций, особенно радостных, он улыбнулся. — А ещё, если тебе понадобится помощь, выговориться, неважно что… Ты же знаешь, что я всегда готов сделать это? — Конечно, — твёрдо ответил парень, ведь сомнений у него совсем не было.

***

      Дазай сидел на привычном месте встречи — лавочке возле моста — покуривая уже вторую, нет, третью сигарету. Странно, на нём тёплая кожаная куртка, под ней водолазка, но почему-то он дрожит от холода, его пальцы крепко держат сигарету, то и дело подрагивая, пытаясь поднести её ко рту.       Почему же так тревожно? Причина отнюдь не одна, но всё же, он должен был привыкнуть, адаптироваться как раньше и принять за действительность. Могут ли оказывать такое влияние те уколы? Вполне вероятно, эта мысль ещё больше погружала в отчаяние, а если ещё принять тот факт, что сразу после этой встречи, ему нужно идти к Мори за новой порцией…       Парень делал глубокий вдохи и выдохи, шепча под нос счёт. Свежий воздух проникал внутрь, отдавая в лёгкие холодком. — Знаешь, я думал, ты и в этот раз опоздаешь, — спереди раздался мужской голос, что заставило парня приподнять голову. — Ода! — ринувшись прямиком на друга, заключив его в объятия, воскликнул Осаму. — Так рад, тебя видеть… — чуть менее слышно произнёс он. — Говори… — он легким, не грубым движением отодвинул парня. — Что случилось?       Сакуноске знал, когда мальчишка вот так вот кидается, всем видом показывает эту часть себя — это не сулит ничего хорошего. — Ты… — улыбка сползла с его лица также быстро, как и появилась. — А впрочем, тут нечему удивляться, пора бы привыкнуть, что ты читаешь меня, как открытую книгу, друг, — они последовали вдоль моста.       Молчание длилось мучительно долго, младший не решался завести разговор, не зная с чего начать. Одасаку терпеливо ждал, шёл рядом, вокруг не было ни души. Минут через пятнадцать всё же парень решился. — Обожаю это место, с ним столько воспоминаний, не правда ли? — Осаму повернулся в сторону собеседника, может, таким образом он пытался убежать от разговора или же собраться для него. — Ты прав, возможно, это самое прекрасное место в этом городе, — мужчина решил поддержать тему. — Ты мой самый дорогой друг, — вдруг начал парень, чем удивил собеседника, такие откровения от него исходили редко, значит их ждёт непростой разговор. — Без тебя… знаешь, я бы не справился. Ты единственный, кто знает всё, без преувеличений. И как же мне повезло в тот день встретить тебя, не знаю как ты терпишь всё моё нытье… Но Одасаку, можно ещё раз выговориться? Можно мне ещё раз побеспокоить тебя, можно мне побыть эгоистом?       Мужчина резко остановился, потянув за собой парня. — Дазай, — Одасаку увидел напротив себя, снова, как прежде, беззащитного мальчика. — Не смей думать, что беседа с тобой меня как-либо обременяет.       Подул холодный ветер, трепля волосы, но холодно им совсем не было. — Я устал, — на глазах появился болезненный блеск, а губы начали дрожать. — Устал справляться с этим один.       Мужчина быстрым движением притянул к себе младшего в объятия, он положил свою правую ладонь на макушку, так, что подбородок парня упёрся ему прямо в плечо. — Мой отец… — послышались всхлипы, он никогда не позволял себе вот так вот проявлять эту сторону, не в силах остановить запущенный процесс. — Этот ублюдок, он сделал это с семьёй Чуи и когда я познакомился с ними, мне стало невыносимо от осознания, что в этом есть часть моей вины, они так хорошо отнеслись ко мне, я почувствовал… не знаю… родительскую любовь? Эти дни были прекрасны… — голос стал громче, а слёзы сильнее покатились по щекам. — Я так люблю Чую, правда… Я не могу описать словами всё, что я к нему чувствую, но… Мне больно от того что я ему вру, я такое ничтожество… — Не смей… Слышишь? — Одасаку заключил лицо Дазая в ладони. — Не смей так думать о себе. Ты хочешь уберечь его и в этом нет ничего плохого. Не вини себя за чужие грехи. — Не хочу вас терять… — его глаза были наполнены болью, той что он всё это время прятал, от этого сердце собеседника готово было разорваться на части. — Не потеряешь… — Сакуноске снова прижал его к себе. — Обещаю. — Ода, мне страшно. Я так боюсь, что это вновь повторится… — они оба знали, о чём идёт речь, от этого, казалось, дыхание обоих остановилось.       Старший чувствовал, что ему что-то недоговаривают, будто за этими словами он пытается, ему что-то сказать, поэтому он терпеливо ждал, ждал, как это делал всегда. — Я говорил тебе о сделке, но забыл упомянуть одну деталь… — с трудом начал Осаму. — Он пичкает меня… колит что-то, -Сакуноске напрягся, это Дазай понял по напряжённой спине. — Мне кажется, я схожу с ума или может, я давно сошёл? Ничего уже не понимаю… — Дазай, умоляю, позволь мне помочь тебе… — шепотом произнёс второй.       Он не мог вмешаться, с первой их встречи хотел, но не мог, ведь Осаму просил этого не делать. Та сделка, между ними, была раковой. Сакуноске обещал ему лишь слушать, но ничего не предпринимать, ведь в противном случае этот мальчишка мог сделать с собой непоправимое. Наивно было предполагать, что он справится сам, но та клятва и намерения младшего были серьёзны, в этом он точно не сомневался. Трудно сосчитать, сколько раз Одасаку хотел со всем покончить, вмешаться, но каждый раз его останавливало то выражение лица, слова, произнесённые с уст. — Пообещай мне лишь одну вещь, — парень изо всех сил собрался, твёрдо произнеся следующее: — Если что-то пойдёт не так, расскажи обо всем Чуи… И под этими словами я имею ввиду абсолютно всё.

***

      Свет в спортивном зале не горел и лишь фонарь на улице, чьи лучи попадали через большое окно, помогали хоть что-то разглядеть вокруг. Парень нервно теребил пальцы в «замке», его нога непослушно дёргалась вверх-вниз, сидя на скамейке он не знал, куда себя деть, ожидание было мучительно, хотелось поскорее покончить с этим. Сколько он уже здесь сидит? Минут десять, может двадцать? Да, Чуя пришёл гораздо раньше, может хотел ускорить процесс, наивно полагая, что то же самое сделает и тот, кто оставил послание? Но это уже неважно, ведь с минуты на минуту эта дверь отворится. С Дазаем он договорился встретиться к десяти вечера, тогда он точно ему всё расскажет, ведь самое ненавистное — это тайны и вранье. Голову заполонили мысли об Осаму, он почему-то переживал больше не за себя, находящегося сейчас в полутьме, а именно за второго, тревожное ощущение не покидало весь день, особенно оно усилилось, когда тот написал, что у него есть незаконченные дела, поэтому освободится поздно и встречу лучше перенести на десять. Возможно, это к лучшему, так даже удобнее всё рассказать.       Раздался звук шагов, сердце застучало сильнее, время словно замедлилось в несколько раз, в помещение проник свет от коридора, отчего отвыкшие глаза тут же сщурились. Парень изо всех сил старался разглядеть вошедшего, но в первые мгновения это было невозможно, он видил лишь высокий мужской силуэт. Тогда прозвучал знакомый голос и парень тут же всё понял: — Рад, что ты пришёл, — Дзено был спокоен, его шаги медленные, эхом проносятся по всему залу. — Ты… — Чуя опешил, такого поворота он точно не ожидал, парень был в недоумении, в шоке, он не мог больше произнести ни слова, оставалось лишь стоять, не в силах двинуться с места. — Понимаю твою реакцию, — знакомый подошёл ближе встав напротив. — Я всё тебе расскажу. — Ты уж потрудись, — придя в себя, он нахмурился, воспринимая собеседника как угрозу, нежели союзника, Чуя знал, что не стоит забывать о бдительности. — Как мы выяснили, ты частично в курсе происходящего… — начал Дзено. — Мы? — перебил его Накахара. — Я, Тэтте, Теруко, Тачихара и Очи Фукучи, — пояснил парень. — Нас называют Ищейки, мы правительственная организация, часто работающая под прикрытием. И этот случай не стал исключением, как я уже сказал, ты частично в курсе дел, поэтому наверное, уже догадался, зачем мы здесь.       Чуя старался переварить сказанное, но давалось это с трудом, в нём ещё таилась доля скептицизма, однако он решил для начала выслушать всё, а затем делать какие-либо выводы. — Ты многого не знаешь, я пришёл рассказать тебе всё что у нас есть, и, поверь мне, если ты позволишь мне это сделать, ты поймёшь почему и как это тесно связано с тобой. — Для начала я выслушаю, а затем уже приму решение, доверять тебе или нет, — твёрдо ответил рыжий. — Твоя правда, но нам лучше присесть, это будет непросто для тебя принять, — парень присел на скамейку, показывая жестом, сделать собеседнику то же самое.       Отчего-то Чуи стало волнительно, ноги слегка подкосились, поэтому он решил играть по правилам, по крайней мере в этот момент. — Мы здесь чтобы покончить с Мори, с его многолетней империей что он возвёл. Доказательств у нас не было, были лишь показания людей. Раньше Огай работал на правительство, в проекте который был чрезвычайно секретен, затем из-за неправомерных действий его решили закрыть. Эксперименты, скрытые от верхушки, вылезли наружу, как бы это ужасно ни звучало, он вышел сухим из воды, возможно, из-за связей, но тем не менее, лишился возможности продолжать дело. Конечно, за ним следили, но этот человек не глуп, он скрытен и умён. Особе внимание привлекло открытие этой школы, вряд ли такой как он, вдруг решил пойти по белой дорожке, поэтому в дело вступили «ищейки». В ходе расследования мы выяснили, что он намеревается дойти до своей первоначальной цели, а именно стать одарённым, не просто одним из, а самым могущественным. Этот человек жаждет власти, хочет построить свою империю, свергнуть существующие правила, перевернуть устройство общества. И все, кто встанет на пути, будут обречены. — Я не понимаю… Почему он всё еще остаётся на свободе? Разве вы не должны были присечь его как только появились хоть какие-то сомнения? — парень старался не поддаваться панике или страху, единственное, что остаётся — принять сказанное. — Верхушка разделилась на два лагеря, один считает это прогрессом общества новой ступенью эволюции, им наплевать какой ценой она будет достигнута, несколько жизней ничто, а второй совсем противоположного мнения. Но их объединяет лишь одно: если найдутся доказательства злого умысла Мори, то он понесёт наказание и всё тут же будет прикрыто. Правда, явных улик у нас нет. — Хорошо, я могу принять услышанное и пожалуй это объясняет многое, но нависает лишь один вопрос. Зачем ты мне это рассказываешь? — Во-первых, раз ты в курсе, то стоит сотрудничать в обмене информации, обе стороны заинтересованы в одном и том же, так у нас больше шансов победить. А во-вторых, ты кое-что должен узнать. — И что же? — тело машинально напряглось, словно готовясь к обороне. — Твои родители… Ты правда веришь, что это несчастный случай? — А есть повод думать об обратном? — парень выпрямился. — Ты ведь вышел на него, дал понять, что знаешь кое-что. У нас есть сведения о том, что всё подстроено. Это своеобразный способ запугать и одновременно отвести внимание. Только не говори, что не думал об этом. Поэтому будь осторожен в своих высказываниях, они могут стоить жизни, тебе, я бы сказал, повезло как и родным.       «Земля ушла из-под ног» — так можно описать состояние на данным момент. Ему страшно, нет, он в ужасе, эти мысли давно сидели где-то в подкорке, но когда они подтвердились, он окончательно принял действительное. На смену тут же пришла злость, сначала на себя, а затем на виновников, буря противоречивых эмоций заполонила каждую клеточку организма, он не знал, как с этим справляться. — Но это не всё… У нас есть основания полагать, что ты кое-что не знаешь о своём друге.       В первую очередь пришло лишь одно имя — Дазай. Но почему оно? — Остановись… — сквозь зубы проговорил рыжий, его пальцы крепко вжались в деревянную лавочку.       Он не хотел больше ничего слышать, только не о нём, только не этот человек, не его Дазай. — Нет, ты должен это услышать, я бы сказал, это ради твоего блага, — собеседник ничего не ответил. — Дазай, он… сын Мори…       В эту же секунду послышался неприятный, громкий звук скрежета от отодвигания лавочки. Чуя встал так резко, что Дзено ненароком опешил. В его глазах можно было прочитать страх, хоть и не надолго. Повисла тишина, оба не могли произнести ни слова. — Это так, если не веришь, можем предоставить все необходимые доказательства, он конечно не биологический отец, но всё же, Осаму рос с ним, поэтому есть куча бумаг, подтверждающие это. — Заткнись… — голос погрубел и стал значительно громче. Он не хотел ничего слышать, боролся с желанием закрыть себе уши, а может даже хорошенько врезать. — Он заодно с ним, помогает. Не исключено, что поспособствовал аварии. Прими этот факт, — Дзено не собирался останавливаться, неважно чем ему это грозит, он просто должен всё рассказать, таков его долг. — Дазай не тот, за кого себя выдаёт — это преступник, идущий по стопам отца. Он всё это время тебя обманывал, водил за нос. — Нет… Этого не может быть. Он не мог. Кто угодно только не этот человек… Вы просто пудрите мозги, не знаю, зачем вам это, но это всего лишь уловка, — где-то глубоко внутри он поверил, одна часть говорила довериться, а вторая твердила не делать этого. Казалось, парень вот вот сорвётся, паника настигла его в полной мере, сказанное совсем не укладывалось в голове, сердце словно пропустило удар, а затем наступила тишина. Прерывистое дыхание стихло, будто бы и вовсе перестал дышать.       Возможно, он знал это с самого начала, Дазай многое скрывал, это определённо чувствовалось, но после того разговора с ним на кухне, всего того, через что они прошли, парень не мог вот так просто сделать вывод, он знал Осаму, по крайней мере ту его часть, скрытую от многих и не мог всё это разрушить вот так просто. Чуя определённо должен с ним поговорить и только тогда примет для себя решение, такой он человек. — Я хочу услышать это от Дазая, — парень поспешно двинулся с места к выходу, это решение показалось самым здравым из всех, что он принимал, поэтому Чуя ни капли не сомневался в нём. — Как пожелаешь! Ты знаешь, где нас искать! — вслед крикнул Дзено, протянув последнее слово.       Дверь резко хлопнула, оставляя гостя наедине с собой в полной тишине.

***

      Дазай в привычной для себя позе расположился в медицинском кресле, руку сдавливает наложенный жгут, а кожу неприятно пронзает острая игла, через которую вливается жидкость с препаратом. Он не смотрит за процессом, его взгляд направлен к потолку. В помещении тихо, на удивление Мори лишь поприветствовал его, больше с того момента нё сказал ни слова. Нельзя сказать, что это поведение, его успокоило, напротив, ожидание неизбежного — вот что воистину пугающе. — Ты ничего не спросишь? — как только игла вышла, парень решил прервать молчание. Чем скорее он выяснит нынешнее положение дел, тем лучше.       Мужчина медленно выкинул использованный материал в урну и тут же направился к своему столу. — Можешь засучить рукав и натянуть эти свои лохмотья, — его голос был спокоен, он безмятежен и совсем ничего не выражал. — Меня не интересует, как ты провёл свой отдых, — он тяжело вздохнул, сделав паузу. — Подойди ближе.       Парень с опаской прошёл вперёд, в его голове крутилось куча вариантов, воображение подкидывала картинки исходов этой встречи и все они не сулили ничего хорошего, тем не менее он готов ко всему. Спрятав свой страх, волнение и дрожь во всем теле за уверенностью, Дазай встал напротив. — Ты хочешь узнать больше, не так ли? Быть в гуще событий, видеть всё своими прекрасными и любопытными глазками, — Огай поддался вперёд не отрывая зрительного контакта. — Я позволю этому случиться, но с одним лишь условием. — И каким же? — парень озадаченно посмотрел на собеседника, каждая клеточка организма чуяла подвох, опасность в его словах и действиях. — Прекрати общение со своими друзьями, в особенности Чуей, — Мори встал с места, обходя Дазая, он остановился прямо за его спиной.       От услышанного парня слегка покосило, но что парадоксально, он не мог двинуться с места, его губы застыли в приоткрытом положении, но звука они не издавали, как бы тот ни старался.       Огай как хищная змея, обвил свою жертву, не давая вдохнуть воздуха. Он подошёл ближе, вплотную к чужой спине, от чего вызвал табун мурашек, но не тех, что возникают от холода или же удовольствия, совсем нет, это была реакция организма на страх, опасность. — В противном случае, я найду способ от них избавиться, — мужчина наклонил голову вперёд, прошептав прямо на ухо собеседнику.       Его словно окатили холодной водой, он почувствовал себя грязно, мерзко, хотелось стереть этот момент из памяти, скорее смыть с себя присутствие этого человека. На место отвращению, быстро пришёл животный страх, паника. А может, эти эмоции всегда неразрывно шли бок о бок каждый раз, когда он заходил в этот кабинет.       Угроза, Мори явно угрожал и сподвиг его к такой тактике недавних поступок Дазая. К чему-то такому он был готов, он мог бы сказать, что сильно не удивился данному исходу. От этого, конечно, легче не становилось, как бы сильно ты себя ни настраивал, боль неизбежна, разочарование неизбежно, давящее чувство печали, злости — неизбежны, потому что всё это — его эмоции, как бы сильно ты не старался, от них невозможно убежать, скрыться, как бы сильно ты этого себе не внушал, рано или поздно они настигнут тебя.       Он бы соврал, если бы сказал, что не продумывал этот вариант у себя в голове, если бы сказал, что не нашёл верного ответа. Парень давно уже всё для себя решил. Эти дни были самыми прекрасными в его жизни, но они закончились и пожалуй, это неплохое такое прощание с Чуей. Правда, он уверен, что оно временное, потому что как только он разберётся с этим, то снова придёт к нему, всё расскажет, объяснит, попытается всё вернуть, приложит максимум своих усилий, потому что любит. Да, он любит Чую Накахару, не представляет жизни без него, потому что он давно въелся в подкорку головного мозга, это чувство, что он вызывает стали частью самого существования Осаму. Пусть это нездорово, пусть многие назовут это ненормальным, но Дазая Осаму нельзя назвать нормальным. — Я согласен, — твёрдо ответил младший.       Мужчина в привычной для себя манере победно улыбнулся, чувствуя превосходство, ощущая на языке сладкий привкус победы, он знал, что это, всего лишь, начало.

***

      На чердаке темно, лишь ночник освещал жёлтым, избегая отдалённые места и углы. Прохлада вызывала табун мурашек на коже, а тишина, кажется мучительно громкой, непривычной в том месте, где постоянно звучали голоса, смех, оживленные споры.       Всё это въедалось внутрь, волнение нарастало с каждой новой минутой одиночества. Чуя ждал, терпеливо сидел на матраце, ковыряя пальцами старую ткань. Он смотрел вниз, разглядывал узоры, делал всё возможное, пытаясь не поддаваться этому разрушительному порыву организма. Правда, терпение — не то, чем парень мог похвастаться. Ожидание всегда сводило его с ума, вырисовывая картинки, задавая всё больше вопросов, надумывая худший исход событий. Да, он был из тех, кто предпочитает думать и готовиться к худшему, нежели утешать себя фантазиями, иллюзиями.       Поэтому, чтобы скрасить время, или же, вернее сказать, отвлечься, Накахара встал с места, начал ходить вокруг, делая шумные шаги взад-вперёд, снова и снова, стараясь унять тревожность, въевшуюся глубоко в подкорку мозга, она разрушала, мешала думать трезво. Увы, но такое простое действие, как ходьба, его не спасло, семена сомнений уже зародились и их рост не остановить. То ли от зацикленых движений, то ли от большого спектра чувств, голова вскоре закружилась. Кто знает, может всему виной его проблема с координацией. Он то и дело смотрел на часы, но как назло и как это обычно бывает в такие моменты, время шло мучительно медленно. Он остановился возле окна, наблюдая за ясным ночным небом, а если приглядеться, можно увидеть маленькие звёзды. Поэтому он начал их считать — ещё одна попытка сконцентрировать внимание на простых вещах. В какой-то момент это даже помогло, но как только его уши уловили шум сзади, сердце на миг замерло, а затем забилось всё чаще, ноги, как и всё тело, почувствовали оцепенение и одновременную слабость, он старался сопротивляться этому чувству, с трудом заставил себя медленно повернуться на источник звука, заранее зная, кто им стал.       Дазай стоял всё также неподвижно, его взгляд был опущен, казалось, он, как и второй человек в этом помещении, не мог сделать первый шаг на встречу или хотя бы поднять головы. Это настораживало сильнее, давало повод для лишних сомнений, Чуя ощущал не только свою тревогу, но и постороннюю. Складывалось впечатление, будто бы он смотрит на совсем другого человека, на манекен, неживую потрепанную куклу, что не видел прежде. В голове кружило куча мыслей, одна за одной, сменяя друг друга слишком быстро, чтобы сконцентрироваться на одной конкретной, правда в это же время их и вовсе не было. Накахара старался прийти в себя, сказать хоть слово, но на деле лишь открывал и закрывал рот, не в состоянии произнести ни звука. Он боялся начинать разговор, ему страшно услышать ответ на его вопрос, страшно что всё изменится. — Чуя… — Дазай…       Тишину прервали два голоса, звучавшие в унисон, они начали одновременно, Осаму ненароком поднял голову и взглянул на собеседника.       Карие глаза напротив, что узрел парень, были другие, совсем не те, что приходилось видеть раньше, они измученные, мёртвые и пустые, этого нельзя было описать, запечатлеть на картине или фотографии, это нужно было прочувствовать. И он это сделал. Машинально нога двинулась вперёд навстречу, просто потому что хотелось спросить: «Что случилось?», обнять покрепче, но этот порыв быстро сменился на злость, на желание узнать правду и он остановился, так и остался стоять на своём месте. Возможно, он сейчас совершил ошибку, о которой будет жалеть долго, в этот раз, Чуя предпочёл себя, решил прислушаться ко второй стороне своей личности, более рациональной. Но вторая беспощадно умоляла пойти навстречу, как можно скорее побежать вперёд, её парень всеми силами отодвинул назад. — Ты первый… — Дазай опустил голову, он будто бы был совсем не здесь, его мысли были о другом, о том как ему сказать и что вообще говорить. — Мори твой отец? — Накахара не думал церемониться, он твёрдо с ноткой злобы произнёс волнующий вопрос, не размышляя над этим слишком долго, ведь так он лишь начнет сильнее сомневаться.       Осаму, снова, резко поднял голову, его взгляд стал совсем иным нежели пару минут назад. Глаза расширились, были в ужасе, а рот приоткрылся стараясь выдавить из себя ответ как можно быстрее, однако этого не произошло, он стоял, словно разучился двигаться, говорить. Ток прошёл по всему телу, начиная с сердца, больно уколов его, он был в панике, со стороны, даже при таком слабом освящении, казалось будто парень побледнел ещё сильнее. Поток мыслей тут же затих, стало слишком тихо. Что не сулило ничего хорошего.       Чуи хватило секунды, чтобы понять ответ, чтобы наконец узнать правду. Накахара болезненно выдохнул, слегка пошатнулся назад, выпадая из реальности, два противоречивых чувства боролись за существование, облегчение и внезапная боль внутри, он не хотел верить, просто напросто не хотел, не мог допустить этой мысли. Но натура взяла своё и его защитная реакция «бей или беги» сработала слишком быстро, чтобы осознать, что сейчас происходит, поэтому на этом он не собирался останавливаться. — Я задал вопрос, черт возьми! — оглушительный крик и наступление вперёд, прямиком к собеседнику, вся злоба вырвалась наружу. — Отвечай! — не в силах сдерживаться парень толкнул плечо напротив, от чего тот попятился в сторону.       Внутри Дазая что-то сломалось, пути назад уже не было, всё должно закончиться сейчас, времени на сомнения не оставалось, нужно было как можно скорее собраться и стать тем, кого ненавидят всем сердцем. Будет больно, слишком невыносимо для него, и он не о физическом состоянии, однако это необходимо.       Парень тут же охладел, шок, сомнения быстро испарились, лицо расслабилось, он расправил плечи. — Кажется, меня раскусили, — Осаму усмехнулся, войдя в роль. — Сам додумался или тебе помогли? Потому что ты явно слишком туп. — Ты… ты водил меня за нос всё это время?! — разочарование, боль, ненависть, всё перемешалось. — Ты с самого начала работал с ним. Все твои рассказы, действия — ложь?! А мои родители? Ты сделал это?       Он ничего не ответил, он не мог, просто потому что эта ложь была слишком даже для него. — Скажи, что это твоя глупая шутка! Скажи, что это неправда! У тебя последний шанс! — Чуя притянул собеседника к себе, сжав в обеих руках ткань его кофты и, кажется, задев его кожу с такой силой, что Дазай на долю секунды поморщился, правда Накахаре было совсем плевать на такие мелочи. — Это правда… — парень изо всех сил взглянул в голубые глаза, будто бы прощаясь с ними, но на деле всё выглядело как усмешка.       Этот значимый момент ускользнул от него слишком быстро, прервавшись сильным ударом по скуле, тупая боль тут же разлилась по всей области, её он хорошо знал не понаслышке, на миг зрение покинуло его. Толчок был настолько сильным, что Осаму пошатнулся и не в силах удержаться на ногах, упал на пол, вызывая новый поток неприятных ощущений. Звон в ушах сохранялся ещё некоторое время. Он давно привык к этому, но почему-то именно этот удар от любимого человека, ощущался гораздо сильнее. — Аж легче стало… — Дазай поморщился, ощущая вкус крови во рту. — Теперь не придётся притворятся, — он рассмеялся, что звучало больше истерически. — Удары у тебя и правда хиленькие.       Осаму хотел больше, хотел почувствовать всё то, что он заслужил. Это доставляло некое удовольствие, можно подумать, он любил боль, однако это было не так. Сейчас она ему необходима также как наркоману в ломке его доза, потому что хотя бы так, как ему кажется, станет легче, ведь он примет, хоть и не полное, однако заслуженное наказание.       Следующий удар не заставил себя долго ждать. Чуя сел сверху тела и наносил их один за другим, он не считал, но кажется их было десять как минимум. Тишину разрезал глухой шум ударов, похожий на хруст. Его кулаки уже начали побаливать, виднелась чужая тёмная кровь, руки жертвы были раскинуты, будто бы готовые принимать всё без остатка. Тяжело дыша, он с трудом остановился и смог отчетливо разглядеть окровавленное лицо Дазая, всё также улыбавшегося, глаза слегка прикрыты, голова наклонена в бок. Это зрелище пугало до мурашек, однако он не чувствовал жалости к нему, лишь злобу и ненависть, желание прикончить здесь и сейчас. — Ну же, давай! Чего остановился?! Это то, на что ты способен?! — Дазай кричал что есть сил, срывая и без того болезненный голос. — Так ты мстишь за своих родителей?! Не повезло же им с сыном!       Внутри Чуи разбушевалось пламя, сомнения ушли далеко назад, он уже не мог здраво мыслить, осталось лишь желание выместить всё. Эти слова, шаг что предпринял его противник, стали для него красным флагом. Он поднял руку вверх, крепко сжав кулак и продолжил наносить удар за ударом, не чувствуя своих рук он бил ослабленное тело, что продолжало дышать и всё ещё было в сознании. — Чертов ублюдок! Может, так ты наконец сдохнешь, как всегда и хотел?! Мир был бы гораздо чище, не будь тебя! — парень приподнялся и кричал в окровавленное лицо, чей взгляд всё ещё был направлен на него.       Укол в сердце, вот что Дазай почувствовал услышав эти слова, они били гораздо сильнее кулаков, но останавливаться он не собирался. Может это и правда было желание умереть прямо здесь и сейчас, от рук любимого человека. Звучит прозаично и в его духе. — Знаешь, что меня радует сейчас больше всего? — Осаму говорил с трудом, его голос был хриплым и едва слышен, — Что я успел отыметь тебя. Буквально недавно ты так стонал подо мной, умолял не останавливаться, кричал моё имя снова и снова. Из тебя вышла хорошая подстилка.       Чуя моментально поднялся и схватил Дазая за воротник, заставляя подняться на ноги, но тот тут же обессиленно падал. Можно было подумать, что это некий жест жалости или помощи, однако это совсем не так и оба это понимали. Как только парень удержался дольше обычного, Накахара нанёс ещё один удар по животу, в области солнечного сплетения, ногой. Осаму с огромной силой упал назад, задев что-то стеклянное, шум и грохот от падающего тела и бьющегося стекла, разлетелся по помещению врезаясь в уши. Дазай не мог дышать, он пытался сделать вдох, но этого не выходило, на деле выходили лишь хрипы и тяжелый кашель. Его уже били в эту область, это не было в новинку. Парень знал, что всё пройдёт через несколько минут, может секунд, надо лишь продержаться совсем немного, правда животный страх в такие моменты всегда побеждал его.       И вот, когда более менее он вернул жизненно важную способность, парень встал на колени оперевшись ладонями в пол, почувствовал нестерпимую боль от врезающегося стекла в кожу, рефлекторно раздался болезненный вскрик.       Чуя медленно, уверенно подходил всё ближе к своей цели сопровождая звук хрустящего стекла под обувью. Всё это пробуждало болезненные воспоминания, паника подступала к нему, Дазай хоть и не на долго, но побывал в этом, казалось, забытом аду прошлого, чего опасался всё это время, убегая от них все дальше, но они настигли его снова, фигура Мори размыто стояла напротив, глядя сверху вниз и протягивая свои пальца к чужому подбородку, поднимая его вверх, ведь он любил когда на него смотрят. Страх безжалостно проник в каждую клеточку тела.       Вокруг была кровь, каплями лежащими на полу, разбрызганная на стенах, и конечно же на руках рыжего, она была чужой, хотя парень и сам уже был не уверен в этом, ведь его кулаки всё также болели и кто знает, может собственная красная жидкость смешалась с чужой. Он остановился прямо над своей жертвой, смотря ещё несколько секунд, совсем не сомневаясь, не сожалея, лишь с отвращением в глазах и сильной ненавистью, которую не испытывал прежде. Накахара резко схватил того за волосы, удерживая голову на весу и запрокидывая назад, от чего Дазай зашипел и ещё больше поморщился. Накахара наклонился к нему, смотря в измученные глаза напротив. — Как же я тебя ненавижу, ты мне отвратителен, — он произнёс сквозь зубы, вкладывая все свои чувства в одну лишь фразу. — Не приближайся ко мне больше, иначе не отделаешься лишь ударами.       Дазай молчал, это был конец для него и их отношениям, он хотел сказать, что на самом деле думает, что не хочет его отпускать, сказать правду, признаться, что любит, хотел крикнуть о своих истинных чувствах, но он не мог, не потому что не в силах, а лишь из-за того что так будет лучше. И это было мучительно. Именно сейчас он ощутил ту пустоту и отчаяние, от которой казалось давно избавился, встретив Чую, однако в этот раз она оказалась намного сильнее.       Накахара сжал клок волос посильнее и швырнул парня в стену, чьё тело совсем не сопротивляясь упало на пол, будто бы совсем безжизненное, оно лежало на боку, наблюдая вслед уходящему парню. Его рука, вытянутая вперёд, будто бы пыталась ухватиться за Чую, остановить его, пальцы дрожали, он едва мог сдержать поступающие слезы. — Сделай одолжение — сдохни наконец, — Чуя окончательно ушёл, оставив за собой отголоски слов в голове у Дазая. — Не уходи, — прошептал он, но уже в пустоту.       Дазай наконец с трудом перевернулся на спину, он долго не мог осознать происходящее. Парень смотрел в потолок, изучая все потертости, трещины, пятна от влаги, считая каждую видимую доску, совсем ничего не чувствуя, он убегал от реальности, мозг по привычке старался уберечь его, словно он всё тот же беззащитный мальчик из прошлого. Но реальность настигала его также внезапно как и боль во всём теле, вытесняя всё остальное, возвращая в исходную точку. Картинки произошедшего всплывали одна за другой и чувства, что сидели глубоко внутри, те, что он так усиленно прятал, подавлял уже давно, вырвались наружу. Он наконец смог заплакать, слёзы одна за другой стекали вниз, обжигая полученные раны. Тишина перестала быть ею, когда всхлипы становились всё громче и громче. Он не мог остановиться, вновь взять себя в руки, как это делал всегда, пряча всё за надменностью, шутавством, в конечном итоге сам веря в то что всё будет хорошо, что всё это неважно, сущие пустяки, не требующие переживаний и проживание эмоций. С каждой секундой становилось сложнее держать всё под контролем. Дазай приподнял руку и прислонил её к глазам, словно пытаясь скрыть слабость, но правда в том, что он здесь один и это было ни к чему. Осаму чувствовал, как истеричное состояние приближалось всё ближе и когда достигло своего пика, парень сквозь замыленные глаза, приложил ладонь ко рту, прикусив её, а затем закричав, дабы его не было слышно. Приглушенный крик не останавливался, он не мог прекратить плакать, хоть на это откровенно говоря не было сил, внутри него что-то умерло и так, он словно оплакивал того себя из прошлого.