Дай мне причину остаться

— Исходя из полученных данных о твоей крови, я сделал сыворотку, которую будут вводить каждые три дня, — Мори подошёл к столу, его голос был ровный, но в нём Дазай распознал нотки ликования. Хоть мужчина и стоит спиной, нетрудно догадаться, что он улыбается, возможно, ощущает превосходство, должно быть, даже думает, что всё идёт по его плану.       Огай взял ампулу с прозрачной жидкостью, слегка потряс её, ударил указательным пальцем по стеклянному горлышку и без лишних усилий открыл. Старший медленно принялся набирать содержимое в шприц. — Начинать курс стоит прямо сейчас, — врач был сосредоточен, наблюдая за пузырьками воздуха, что попадали в шприц. — Не слишком ли ты торопишь события? — младший машинально напрягся, его тело непослушно отстранилось назад, прижавшись к стене. Нахлынуло чувство страха, побороть которое было сложно, скорее даже невозможно. На вопрос тот решил не отвечать, в помещении повисло молчание.       Сейчас в его вену введут неизвестный препарат, о его побочных действиях или последствиях можно лишь догадываться. Но отступать было уже поздно, он слишком далеко зашёл. Это плата за предоставленную информацию, он готов на всё, лишь бы уберечь друзей и наконец засадить этого маньяка за решётку, где ему самое место. Хотя Дазай преподпачел бы убить опекуна, что кажется простым решением проблемы, правда, весьма наказуемым. А закончились бы эксперименты после его смерти? Скорее нет, ведь как парень узнал с недавних пор, он работает не один. Так что убивать, сейчас — не лучшее решение. По крайней мере до тех пор как Осаму не узнает всех имён, причастных к преступлению. — Скажи хоть, что ты мне собираешься ввести? — младший не отводил взгляд от человека, что стоял напротив с заготовленным шприцом. Он нажал на поршень и часть препарата выстрелила в воздух. — Сыворотка крови человека, иммунизированного твоими антигенами, в которой уже содержатся антитела к ним, — с такого ракурса, Мори и правду напоминал сумасшедшего ученого из мультиков. — Засучи рукав.       Осаму послушно выполнил приказ, он машинально отвернулся. Почувствовав, как чужие и холодные пальцы отодвигают бинты, оголяя кожу в области локтевой ямки, парень зажмурился, мышцы напряглись, а воздуха в лёгких будто бы совсем не хватало. Стало невыносимо противно и мерзко, в голове он уже представлял, как будет оттирать место соприкосновения мочалкой с мылом. — Твои руки… — Огай пристально смотрел на оголённый участок и одновременно протирал его салфеткой, смоченной спиртом. — Они все в рубцах… — на данное высказывание парень решил промолчать, молясь, чтобы это поскорей закончилось, пробудилась новая волна раздражения. — Твоё тело было таким прекрасным. Что ты с собой сделал? — Избавь меня от чтения нотаций и делай уже, что собирался, — возникла злость от нахлынувших воспоминаний, которую сдержать удавалось всё сложнее. Говорил он сквозь зубы, тон стал намного грубее. — Но знаешь, что я заметил, — мужчина резко ввёл иглу в кожу, меняя угол её наклона к вене. — Ай! — Дазай машинально вскрикнул, а затем зашипел. Нетрудно было догадаться, что прошлое его непозволительное высказывание не осталось не замеченным и так Мори лишь мстит, очерчивая границы. — У тебя нет свежих порезов, — Огай потянул поршень на себя, тогда в шприц проникла капля крови парня, а затем убедившись, что он попал в вену, врач начал медленно вводить жидкость внутрь. По телу Осаму прошлась приятная волна тепла. — Бросил идею умереть от собственной руки? — Возможно… — младший всё ещё жмурится, больно уже не было, правда, смотреть он всё ещё не желал, страх перед иголками никуда не исчез.       Такой довод стал поводом задуматься. Дазай даже не думал о смерти в последнее время, а ведь раньше она была неотъемлемой частью его жизни, всегда стояла рядом, но была недосягаема, как бы Осаму ни старался оказаться в её объятии, смерть всегда находила способ убежать. Это желание преследовало его с пяти лет, каждый день мальчик думал о ней, пытался найти новый способ приблизиться, ощутить, что стало обыденностью, возможно привычкой. Тогда ещё было трудно представить, что от ненормального, нет, не так… скорее, от больного желания покинуть мир можно так легко избавиться. Почему же он просто отказался от неё? На этот вопрос в голове парня быстро возник ответ: благодаря Чуе. Он дал ему цель, показал, насколько этот мир может быть прекрасен, открыл для него новый спектр чувств, которые он видел лишь в фильмах и которых никогда не понимал ранее, парень пробудил в нём желание остаться здесь с ним… с друзьями… со всеми. Осаму хочет пройти весь этот тернистый, местами запутанный путь под названием жизнь. За это всё он благодарен ему. И сейчас довольно трудно представить, что может быть наоборот. Удивительно, как один человек способен повлиять настолько сильно, перевернуть всё вверх дном и дать переосмыслить многие вещи. — Готово, — Мори вынул иглу из вены и приложил антисептическую салфетку. — Согни руку в локте и можешь идти.       Дазай изумленно повернулся к собеседнику, увидев довольно безмятежное и спокойное лицо, которое даже не смотрело в его сторону, парень удивился. Он ожидал всего, что угодно, представлял, как будет придумывать новые отмазки на просьбу задержаться здесь, как придётся отбиваться от его прикосновений. Но не тут-то было. Должно быть, это его новый способ манипулировать или же это часть какого-то хитрого плана, или же Огай просто решил, что с него хватит на сегодня. А какая разница? Глупо не воспользоваться возможностью и не уйти спокойно.       Парень быстро засучил рукав и направился к выходу, опасаясь, что врач может быстро передумать, с каждым шагом всё больше казалось что он нападет со спины, но нет, ничего такого так и не произошло, что послужило поводом для радости. Коридоры учебного заведения всё ещё пустовали, погода сегодня довольно тёплая для середины осени, лучи солнца красиво падали на стены, создавая ещё больше света. Выглянув в открытое окно, что пропускало свежий воздух, парень уже подумывал воспользоваться возможностью и выйти на улицу покурить, но внезапно его прервал звук приходящего сообщения на телефон. В подвале связь ловила плохо, поэтому смс пришло с опозданием. Чиби: Я кое-что нашёл. Иди на чердак       Осаму долго пялился в экран, перечитывая сообщение в надежде, что ему показалось, руки слегка тряслись, то ли от неожиданности, то ли от недавно вколотой сыворотки, он открывал и закрывал глаза, будто бы сообщение от этого в скором времени исчезнет. Затем отрицание сменилось осознанием. На душе почему-то стало неспокойно, он понимал, что будь это мелочью, Чуя бы не просил прийти к нему. Пальцы с трудом перебирали клавиши телефона в попытки написать ответ.

Вы: Бегу.

      Ноги сами двинулись вперёд, с каждым новым шагом он увеличивал темп и спустя недолгое время парень уже бежал, прокручивая все возможные варианты.       Какова вероятность, что это мелочь? А какова вероятность, что теперь он знает? От одной лишь мысли, что всё вышло наружу, поджилки в теле начинали трястись, мешая двигаться дальше.       Поворот.       А что, если Чуя видел его с Мори? Нет. Не может быть. К тому же, даже если так, то откуда ему знать причастность врача к экспериментам?       Лестница.       А если он видел его с Огаем, заходящим в подвал? Нет. Зная его, Чуя бы сразу же вмешался. Да, скорее всего это касается чего-то другого.       Ещё лестница.       Например, вдруг он нашел старый дневник Дазая. Хотя непонятно, какой вариант наиболее благоприятный.       Парень неспешно прошёл внутрь, ноги отчего-то подкашивались, пробирала дрожь, живот неприятно крутило. От страха фигура, похожая на Чую, и вовсе расплывалась. Кажется, он сидит на матраце, держа в руках какую-то бумажку. Вокруг тишина, в ушах эхом раздаётся собственное сердцебиение. — Дазай? — Накахара приподнялся, он сделал несколько уверенных шагов навстречу к парню. Внимательно осмотрев Осаму, его побледневшее лицо, и испуганный взгляд, тот остановился в сантиметре. — Что с тобой? — его брови сползли к переносице, изображая обеспокоенность и непонимание. — Со мной всё хорошо, — высокий начал изучать чужое выражение лица, малейшие движения, повадки, устраивая в голове целый мозговой штурм в поисках ответа на волнующий вопрос, но кажется, всё не так плохо как он думал. — Так что ты хотел мне показать? — Ты знал, что здесь есть тайник в стене? — рыжий повернулся назад, взглядом показывая собеседнику небольшую дыру, которую тот изначально не успел заметить, ввиду нестабильного состояния.       Осаму застыл, его глаза расширились. Парень едва заставил пройти вперёд, дабы взглянуть на него поближе. — Откуда мне о таком знать? — высокий повернулся к Чуе, пытаясь понять, о чём он сейчас думает. — Или ты думаешь, что я скрывал его от тебя? — Такая мысль проскальзывала, — рыжий усмехнулся, а второго словно ударило током от осознания, что Чуя подозревал его. — Куда важнее то, что я там нашёл.       Накахара достал из кармана фотографию и вручил её прямо в руки собеседнику. В этот момент всё перевернулось вверх дном, теперь он видел, кто там и что это значило для них обоих. Как эта находка в корне меняет суть дела, как все его планы рассыпаются словно карточный домик, который он строил с такими усилиями. Губы застыли в полусомкнутом состоянии, будто бы пытаясь что-то произнести, но из уст ничего не прозвучало. — Понимаю, — Чуя положил свою ладонь на плечо второго в попытках смягчить шокирующе новость. — Я тоже был в шоке. На осознание у тебя ещё будет время, сейчас куда важнее, что нам теперь делать с этой информацией.       По правде говоря, Накахара надеялся на Осаму, он знал, что парень что-то придумает, ведь не раз был свидетелем изворотливости его ума. Холодный подход к любой чрезвычайной ситуации, продуманный план — всё это внушало доверие. — Мы наверняка ещё ничего не знаем, — парень отдал фотографию обратно, он моментально поменялся в лице, оно стало более серьёзным и решительным, отбросив все переживания на потом, Дазай принялся отыгрывать свою роль, примеряя одну из масок. — Для начала, надо понять к чему мы всё-таки пришли, а затем уже думать над дальнейшими действиями. — Хорошо, — Чуя присел на матрац, задумчиво потирая подбородок. — Начнём с того, что мы обнаружили подвал со странными конечностями в банках. Затем нарыли информацию о том, что здесь была психиатрическая больница, что занималась экспериментами над людьми, позже её закрыли или же она сама закрылась, тут уже не понятно. Одного из пациентов переводят в другую клинику, он оказывается настолько травмированным, что не может связать двух слов, этот факт навеивает ужасные мысли. Я нахожу фотографии в каком-то тайнике, где ясно видно, что Мори был причастен к этому дерьму, — Дазай присел рядом. — Появляется ещё больше вопросов. Например, зачем он устроился сюда? Подвал — это его рук дела? Он продолжает проводить эксперименты, но уже на учениках? Какую цель он вообще преследует? И какого черта здесь тайник?! — рыжий потихоньку начинал злиться, что было понятно по его напряжённому телу и повышенному тону. — Что нам прикажешь делать? Поговорить с ним? Заявить в полицию? — Нет! — Осаму не на шутку испугался, такой расклад событий был бы наихудшим для них обоих. — Мы наверняка ничего не знаем, откуда нам знать, что он имеет отношение к этому подвалу? Спрашивать рискованно, а заявлять в полицию без должных доказательств считается за лжесвидетельствование. К тому же, мы можем спугнуть его. — Что тогда прикажешь делать? — Чуя с надеждой повернулся к собеседнику. — Я предлагаю… — боковым зрением он ощущал на себе пристальный взгляд, чувствовалось давление, ведь от сказанных слов зависит план его дальнейших действий и судьба обоих. — Раздобыть побольше информации и уже с этими уликами пойти в полицию.       Данным предложением он лишь дал себе больше времени для того, чтобы вывести Мори на чистую воду, но в тоже время снова втянул Чую. Тогда как ему стоило поступить? Должно быть, наилучшим вариантом было рассказать, что в дело подключено детективное агентство и им стоит отступить? Просто упустить тот факт, что он сейчас является двойным агентом? Что же помешало это сделать? Всё довольно просто — эгоизм, да он не хотел, чтобы Накахара перестал помогать ему, не хотел справляться с этим один. К тому же он потеряет кредит доверия самого дорого ему человека, сокрытая информация об агентстве не останется не замеченной. За это Осаму корит себя и ненавидит. — Я согласен, — рыжий как-то смазано улыбнулся, ему не нравилась прерогатива быть пойманным и вообще лезть в это дело, оно стало набирать всё больше оборотов, что пугало. Но также осознание, что отступать уже поздно и он не может всё оставить вот так, особенно, если есть риск, что могут пострадать его друзья и ученики в этой школе, мешало отойти в сторонку и наблюдать. — Но как мы это сделаем? — Я ещё не придумал, — Дазай виновато потёр затылок. Есть множество способов, но все они могут рассекретить его как информатора или создать кучу рисков для пребывания в качестве правой руки, в каждом варианте он теряет Чую. Поэтому необходимо больше времени, чтобы подобрать наилучший исход. — Знаешь, он мне никогда не нравился, — начал Накахара. — Всё время сверлит нас взглядом, будто бы маньяк какой-то. Пытается казаться белым и пушистым, но гнилую натуру его, я сразу раскусил, — одни лишь размышления выводили рыжего из себя, второй не выдержал и рассмеялся. — А ты очень мило выглядишь, когда злишься, — он приблизился к лицу собеседника, должно быть даже чересчур, ведь расстояние между ними было настолько маленькое, что ещё чуть-чуть и их губы бы соприкоснулись.       Чуя заметно покраснел, все мысли мигом улетучились, а в комнате стало невыносимо жарко, ещё и чужое дыхание, щикочащее его губы сводило с ума, уже не говоря о низе живота, где разбушевалось пламя. Дазай обладал немыслимой способностью притягивать к себе, одно лишь малейшее действие могло вызвать такую бурную реакцию во всём организме рыжего. В такие моменты он чувствовал свою беспомощность перед пленительностью парня. И ему это нравилось, ведь прежде такого с ним никогда не происходило. — Будто бы чихуахуа, — Осаму долго думал, заканчивать ли своё высказывание, но всё же не смог сдержаться, чтобы не пошутить и в очередной раз не вывести парня из себя. — Ты… — прежнее настроение мигом улетучилось. Теперь перед ним стояла лишь одна цель — заставить его пожалеть о сказанном. — Только не по лицу! — он резко встал с места, убегая в угол, закрывая своё лицо ладонями, надеясь, что это хоть как-то поможет. — Тебя жизнь вообще ничему не учит, — парень медленно подошёл к жертве, встав напротив. Ему даже льстило, что второй так реагирует. Нет, он не злился, в начале возможно, сейчас же скорее сдерживал свой смех, стараясь казаться серьёзным. — Сжалься… — глаза машинально закрылись, ожидая удара.       Но его не последовало, вместо этого по ребрам прошлись чужие пальцы, что вызвало довольно бурную реакцию. В эту же секунду раздался порывистый смех, масса невольных движений, от щекотки ноги совсем перестали слушаться и в конечном итоге, не выдержав давления, опустились на колени. — Я не слышу извинений, — Чуя ехидно улыбался, данное зрелище доставляло неописуемое удовольствие.       Хоть Дазай обладал немыслимой логикой и умом, но в силе он явно проигрывал Накахаре. И пожалуй, как недавно выяснилось, он боялся щекоток, поэтому поражение в этом бою ему было обеспечено. — П-прости, — Осаму пытался говорить сквозь смех, от которого уже перехватывало дыхание и непроизвольно подступали слёзы. Положение его было не из лучших, его можно описать как «поза проигравшего»: лёжа на холодном полу, ноги и руки хаотично пытаются ухватиться хоть за что-то, будто бы он тонет или же ребёнок, что закатил истерику. — Я тебя прощаю, — Чуя решил сжалиться над противником и благородно подал тому руку, дабы помочь приподняться, видя, как Дазай совсем обессилил. — Ну же, хватайся, я больше не буду.       Осаму медленно протянул ладонь навстречу и когда они соприкоснулись, в голове парня созрел новый план. Улыбку сдержать не получилось, она его выдавала с потрохами. — Что ты… — Накахара опешил, фразу договорить он так и не успел, так как моментально оказался на полу, прижатым чужим телом.       Видимо, Дазай притянул того за руку, а затем опрокинул. Боли рыжий не почувствовал, что странно, ведь звук удара об пол был приличный. Высокий не терял времени и залез на него сверху, предварительно держа чужие запястья над головой. Хватка довольно сильная, поэтому все попытки освободиться оказались провальными. Да ещё и поза кажется довольно неудобной и беспомощной. Осаму уселся прямиком на сокровенное место, из-за чего каждая попытка и ёрзание по полу создавали трение, что вызывало бурную реакцию в организме и отключало разум. Ко всему к этому, видимо Дазай понял, что в такой ситуации парень бессилен, из-за чего взял управление на себя, всячески пытаясь затуманить своего соперника. Высокий приблизился к уху и слегка прошёлся кончиком языка по мочке, раздалось что-то похожее на стон, уши моментально покраснели то ли от приятного ощущения, то ли от стыда. — Кажется, я нашёл твою эрогенную зону, — парень хрипло прошептал, губы расплылись в довольной улыбке.       Ему нравилось наблюдать за возбуждённым Чуей, это слегка одутловатое лицо, закатанные глаза, разомкнутый рот, откуда исходят глубокие, горячие вдохи и выдохи. Он любил доминировать, ощущать превосходство над ним. — Дазай… — парень не хотел, чтобы это заканчивалось и, взглянув в глаза напротив, что словно пылали, он понял, что второй не намерен отступать.       Накахара жаждал большего, он чертовски хотел продолжить и кажется, будто бы совсем потерял рассудок, его окутала чёрная пелена, тьма и похоть в представлении Осаму Дазая. Возможно, большую роль сыграло отсутствие секса на протяжении нескольких месяцев, но то чувство, что он испытывает слишком сильно, затуманило страх неизвестности. Ему стало совсем плевать на отсутствие опыта с парнем, всё, что сейчас волнует — это чертовски привлекательный соперник. — Я хочу исследовать твоё тело вдоль и поперёк, хочу попробовать его на вкус, хочу понять тебя и что тебе нравится. Позволишь мне это сделать? — по началу парень задумывал совсем не это, маленькая забава обернулась чем-то серьёзным.       Он не смог устоять, один лишь вид на его выражение лица, жаждущего прикосновений, упирающийся бугорок на его штанах, отбрасывали все сомнения на потом. Сейчас Дазай готов действовать, он не боялся, всё отошло на задний план, оставляя их вдвоём наедине со своими чувствами.       Чуя кивнул, предоставив всё высокому. Прежде, парень всегда был инициатором и доминантом, но сейчас Осаму своей напористостью полностью затмил его. И, кажется, ему это нравится, Накахаре безумно приятно быть по другую сторону роли. — Говори где приятнее, — второй вплотную приблизился к пухлым губам, проговорив своим бархатистым и возбуждённым тоном. — Ага… — каждое подобное действие одурманивало всё сильнее.       Дазай наклонился к шее, в нос сразу ударил ненавязчивый пленяющий запах одеколона. Он медленно коснулся бархатистой кожи своими мокрыми губами, сначала проводил ими по небольшому участку и когда почувствовал, как тело парня напрягается, то начал прокладывать дорожку из лёгких засосов к ключице. Послышался хриплый стон, дыхание Чуи сбилось. Парень не стал останавливаться и пошёл обратно, но уже кончиком языка вдоль шеи к мочке уха. Он присосал её, а затем прикусил. Раздался ещё один стон, правда, значительно громче предыдущего. — Как больше нравится? — Осаму пришлось оторваться и взглянуть на совсем обмякшего Чую. — Я… Я не знаю, — разум совсем не хотел думать, он сконцентрирован лишь на удовольствии. — Хорошо, — на лице на долю секунды появилась ухмылка. — Тогда, продолжим.       Парень приблизил руку рыжего к своим губам и провёл указательным, средним пальцами по ним, а затем поместил к себе в рот, лаская языком. Всё это время он не опускал своего взгляда, смотря прямо в глаза напротив, что засияли ярче обычного, казалось, его фантазия бушевала не на шутку. Высокий запихнул их поглубже и начал обсасывать, что не осталось незамеченным.       Все чувства словно обострились, он ощущал невероятное тепло и влажность. В голове мигом промелькнула мысль о том, что если Дазай такое вытворяет с его пальцами, то что будет, если всё зайдет куда дальше? — А так? — высокий едва сдерживал себя, чтобы не взять Чую прямо здесь и сейчас. — Приятно… — голос выдавал его, он прерывистый и хриплый. Осаму решил пойти дальше, парень задрал чужую футболку кверху, оголяя торс и грудь. Глазам предстал прекрасный вид на тело, что покрылось мурашками и явно не от холода. Он облизнул свои губы, наклонился и прошёлся кончиком языка сначала вокруг ореол, что заставило второго выгнуться, а затем по соскам, вырисовывая круги. Дыхание рыжего сбилось ещё больше, глубокие вдохи и выдохи заставляли грудь сильнее приподниматься и опускаться. Второй слегка зажал сосок в зубах, прикусывая его и через пару секунд повторил действие, но уже с добавлением лёгких засосов. Чуя выгнулся и громко застонал, стыд и неловкость полностью испарились, ему стало плевать на приличия. — Кажется, здесь тебе приятнее, — парень сполз вниз к пупку Накахары, проводя дорожку из поцелуев.       Он сжал его бёдра, от чего рыжий стиснул зубы, не сдержав стона. Поцелуи казались обжигающими, оставляя за собой прохладные следы. Дазаю хотелось погладить его полностью, пройтись губами по каждому участку тела, сжать как можно крепче. — Я… не могу больше сдерживаться… — слова Чуи прозвучали как просьба. Он и правда находится на грани, помимо затуманенного сознания парень ощущал давление внизу, которое хотелось поскорее унять. — Тебе и не нужно, — Осаму приподнялся и навис над лицом, изучая каждую деталь, например, взгляд, что был притуплен, но в тоже время жаждущий продолжения. — Я всё сделаю сам, если ты позволишь.       Накахара кивнул, сердце забилось чаще, словно готовясь выпрыгнуть из груди. Он почувствовал, как парень расстёгивает ремень на джинсах, а затем с лёгкостью одной рукой справляется с пуговицей и молнией. Взглянув вниз, он подметил насколько же пальцы Дазая прекрасны, они тонкие и длинные, а движения настолько изящны, что хочется любоваться ими.       Его размышления прервало чувство наслаждения, ощущение как чужая ладонь обхватила его набухший член. Раздался громкий стон, от чего пришлось закрыть себе рот, дабы звучать тише, боясь, что кто-то может их услышать. — Хочу слышать, как тебе хорошо, — Осаму посмотрел на него звериным взглядом, словно голодный волк, а затем убрал ладонь парня со рта. Данный жест даже льстил в какой-то мере и возбуждал ещё больше. — Я тоже хочу сделать тебе приятно, — Чуя видел, как Дазай изо всех сил сдерживает себя. — Не могу… — его взгляд потускнел, картинки из прошлого навязчиво всплывали в голове. — Из-за прикосновений? — Накахара не хотел заставлять и давить, но о таком, ему показалось, он должен знать, что бы понять границы друг друга. — Да. Это не потому что я не хочу. Я очень хочу, но… — глаза забегали из стороны в сторону, они смотрели куда угодно, но только не на собеседника. Сил заканчивать предложения совсем не было, и не из-за физической усталости, а скорее моральной. Его рот остался приоткрытым, но ни звука из него так и не вышло. — Послушай, — парень положил свою ладонь на щёку Осаму, чем обратил на себя внимание. — Мы можем в любой момент остановиться, если пожелаешь. Хоть сейчас. А можем начать с малого и потихоньку двигаться вперёд, понимая личные границы и пожелания, что друг другу нравится, а что нет. Выбор за тобой. Я буду ждать сколько потребуется.       Дазай почувствовал облегчение. Пришло осознание того, что перед ним стоит выбор: либо всю жизнь бояться, либо двигаться вперёд, преодолевая свои страхи. Необходимо меняться не потому что ему сказали, а потому что он так захотел. Человек должен рискнуть, чтобы что-то изменить в своей жизни. Осаму словно проснулся от долгого сна, в котором прибывал с самого детства и за это парень благодарен Чуе, показавшем какой мир красочный и разнообразный, какого это — испытывать такой спектр эмоций, не только отрицательных, но и положительных. Этот человек стал проводником к свету. — Знаешь, ты абсолютно прав. Я хочу пройти весь этот пусть с тобой, — на лицах обоих появилась улыбка, которая так много значила для каждого. За таким простым выражением лица кроется много смысла и раскрывается то, что каждый из них сейчас испытывает.       Через открытую форточку задувал приятный холод от ветра, он щекотал открытые участки кожи, придавал свежести, солнце светило ярко, несмотря на середину осени и падающие листья на деревьях. Слышен чей-то смех на улице и звон маленького колокольчика.       Осаму снял с себя футболку, оголяя грудь, покрытую чистыми бинтами, которые тот успел поменять сегодня утром. Чувство некомфорта появилось на долю секунду, а затем испарилось так же быстро, как и возникло.       Накахара поспешил проделать то же самое и легко откинул вещь в угол помещения, он посмотрел на парня, изучая строение его тела, которое было худощавым, но с весьма широкими плечами. Хоть он плох в искусстве, но Дазая захотелось изобразить на какой-то картине, которую он бы повесил у себя в комнате и при каждом удобном случае любовался бы ею.       Внимание само собой привлекли и бинты из-за которых в голове возник вопрос: «Будет ли он их снимать или предпочтет оставить?». В любом случае настаивать он не собирается, понимая всю суть проблемы. Интерес конечно же присутствовал, парень знал, что под ними малоприятное зрелище, хотя второй об этом не говорил, тем не менее хотелось прикоснуться к той коже, ощутить её тепло, поцеловать и сказать кучу слов, что витали в воздухе.       То же самое оба проделали со штанами, рыжий удивился, увидев помимо покрывающих грудь, живот, руки и шею бинтов, ту же марлю и на ногах, но вида старался не подавать.       Парни перебрались на матрац, Дазай положил ладонь на щеку Чуи и приблизился к его губами своими. Он целовал нежно, сначала верхнюю, а затем нижнюю, на ощупь те были мягкие и мокрые, приятные и желанные. Эти прикосновения вызвали дрожь. Дрожь, заставившиая трепетать всё тело Чуи. До этого никто не вызывал у него столь бурных чувств.       Напряжение между ними нарастало всё больше, а движения становились интенсивнее и напористее, их тела сплелись в одно целое, не желая расставаться, как и языки, что приятно касались друг друга своими кончиками.       Дазай тихо застонал низким гортанным звуком. Парень прижал второго к матрацу, лишь на миг отдалившись, из-за чего по помещению прошёлся звонкий шум прервавшегося поцелуя.       Он посмотрел в глаза напротив, будто бы спрашивая разрешения продолжить и зайти ещё дальше. Сейчас его ничего не волнует, кроме как развалившегося на матраце рыжего парня и того, как сделать ему хорошо, как удовлетворить его желания и перейти точку невозврата. Дазай навис сверху, оперевшись одной рукой, а второй проводя от подбородка кончиками пальцев, двигаясь к шее, затем ключице, груди и линии живота, спускаясь ещё ниже к самой эрогенной зоне. Он легким движением провёл ладонью по члену, прикрытому тканью боксеров, из-за чего второй выгнулся в спине от мимолетного удовольствия. Парень гладил его, как бы играясь, наблюдая, как с каждой секундой тот набухал ещё больше. Чуя осторожно коснулся члена второго, что готов был вырваться из тесного плена трусов. Осаму тяжело задышал, ощущая приятный прилив тепла и покалывания в этой зоне. Глаза непроизвольно закатилась кверху.       Оба вынули половые органы друг друга наружу, каждая клеточка тела жаждала сделать это. Дазай обхватил член Накахры в ладонь, большой палец медленно гладил его набухшую головку. Грудь Чуи поднималась и опускалась, дыхание стало глубоким и прерывистым, затем высокий начал двигать кисть вверх-вниз сначала медленно, а затем увеличивая темп, не давая второму отдышаться. Последовал стон, затем ещё один и ещё. Ему нравилось слышать столь приятные слуху звуки удовольствия, этот дрожащий голос, слегка охрипший и в то же время высокий. Его выражение лица такое расслабленное, прикрытые глаза, что не отрывались от глаз напротив, приоткрытый рот, откуда выходит жаркое дыхание, и слегка мокрые губы, уже покрасневшие и опухшие от долгого поцелуя. Он готов был кончить лишь от одного вида на эту прекрасную картину.       Накахара с трудом пересилил себя и дрожащей рукой положил ладонь на половой орган второго, он поместил руку так, что большой палец смотрел вниз, а остальные к верху, начиная двигать также вверх-вниз, прерывисто, то увеличивая, то уменьшая темп. С уст Осаму вырвались горячие стоны. — Как же ты хорошо это делаешь… — лицо Дазая покраснело, он едва смог связать пару слов. В глазах немного темнело. В ответ рыжий лишь ухмыльнулся.       Оба сосредоточены друг на друге, отдаваясь своим эмоциям и чувствам, тому, как им сейчас приятно. В помещении, казалось, стало теплее, будто бы температура повысилась на градусов пять.       Высокий не удержался, сначала облизнул нижнюю губу второго, двигаясь от одного угла к другому, а затем заключил в поцелуй. Возникло острое желание укусить, поэтому Дазай нежно заключил её между своих зубов и оттянул на себя.       Оба тяжело вздыхали, выпуская горячий воздух из своих ртов в сантиметре находящихся лиц. Стоны заглушали все посторонние звуки, эхом проносящиеся по помещению. Жар, что исходил от их тел и запах лёгкого пота — всё это заставляло двигаться ещё быстрее. Сейчас им достаточно лишь прикасаться друг к другу, смотреть, ощущать, чувствовать. Они исследуют себя и партнера, двигаясь малыми шагами, не настаивая на большем, не принуждая к этому. Толчок… ещё один… быстрее… интенсивнее и грубее. — Я скоро… — Чуя едва сдерживался, он близился к концу, каждая клеточка в теле напряглась, желая наконец расслабиться. — Я тоже… — Дазай находился на пике удовольствия и когда услышал заветные слова, то и вовсе возбудился ещё больше.       Накахара и Осаму издали последние стоны, что прозвучали ещё громче, переходя на крик.       Их тела размякли. Не в силах нависать над Чуей, высокий плюхнулся рядом на матрац, раздался скрежет, в спину отдала неприятной болью от пружин, что были внутри. Они смотрели в потолок, на лицах появилась глупая улыбка.       За окном по прежнему слышны чужие голоса, казалось, в помещении стало больше пыли, ведь она медленно кружила в танце над лучами солнца, проникающими через окно. — Это было… — Дазай прервал тишину между ними, внизу живота приятно щекотало, а на душе витали бабочки. Он хотел поделиться этим с Чуей, сказать, как ему хорошо, просто чтобы он знал. — Прекрасно, — рыжий повернулся к нему, смотря в утончённый профиль партнера. Он любовался им, любовался заострёнными углами скул, чистой бархатистой кожей, бровями, что слегка нахмурены, длинными ресницами. Парень хотел дать понять, что чувствует то же самое. Уголки губ снова приподнялись, как только карие глаза взглянули в ответ на небесно-голубые, те словно засияли ещё больше. Теперь они уже не кажутся пустыми и мёртвыми, как в первую встречу.       Их плечи соприкасались, делясь своим теплом, но Дазаю захотелось быть чуть ближе, поэтому он, мешкаясь, медленно потянулся своей рукой к чужой, что была в паре сантиметрах. Он кончиками пальцев прикоснулся к ладони, но затем отстранился, потому что боялся. Чего именно он не понимал, возможно, боялся приблизиттся к нему, боялся быть отвергнутым.       Внезапно чужие пальцы крепко обвили его, по телу будто бы прошёлся ток, а внутри запорхали бабочки. — Дазай, — Накахара волновался, прежде чем начать разговор о теме, которую он давно хотел поднять, рука, державшая Осаму, напрягалась, от чего сжалась сильнее. Возможно, подсознательно это было для того, чтобы тот не сбежал, чтобы снова не ушёл от вопроса. — Я ничего о тебе практически не знаю. — Что ты имеешь ввиду? — Расскажи о себе, расскажи о том, как ты жил до встречи со мной, о своей семье, хоть что-нибудь, — рыжий говорил быстро, дабы не было времени отступить назад, парень старался не переходить на крик.       Осаму сглотнул ком в горле и запрокинул голову назад, пялясь в потолок. Он знал, что когда-нибудь ему придётся это сделать. Настало время приоткрыть дверь, ведущую в тёмный коридор из воспоминаний. Но с его уст так и не вышло ни звука, парень пытался собраться, сконцентрироваться, мыслить здраво, правда, ничего из этого не получилось, вышло лишь кивнуть. — Как ты жил до интерната? — Чуя не хотел давить, однако, кажется будто бы, если он не спросит, то Дазай ничего ему не расскажет. — Я жил с опекуном, он меня взял из приюта, когда мне было года три, наверное, — парень знал что, поведать всё не получится, банально из-за связи с Мори, но хотя бы часть он мог бы рассказать. — Мы жили вдвоём, я был, как бы тебе сказать… сложным ребёнком. Отношения с ним не складывались, мы разные и в тоже время одинаковые. По правде говоря, я его… — он запнулся, задумавшись. Последнее слово, что в итоге было сказано, прозвучало холодно и одновременно с нотками горести, сожаления, злобы, призрения. — Ненавижу.       Накахара слушал внимательно, не упуская ни одну деталь. Он старался не подавать виду, что был удивлён, не прерывать его, а лишь вдумчиво смотреть, анализирую полученную информацию, пролившую свет, а затем уже задавать вопросы. — За что ты его так ненавидишь? — рыжий вспомнил вечер в лесу, где Осаму мельком упомянул об этом, но тогда возможности спросить не было, учитывая сложившиеся обстоятельства, а затем и вовсе кинутая парнем фраза затерялась в череде сумасшедших событий. — Он меня избивал за малейшую оплошность, — Чуя замер на месте, на лице Дазая появилась пугающая улыбка, возможно, её можно было прочесть как истерическую. — Неправильно поздороваюсь, получу низкий бал, не улыбнусь его друзьям — в дело шли подручные средства. Ну знаешь, скакалка, ремень, вполне себе обычно. Самое страшное, когда он был в плохом настроении, тогда прилетело без повода и приходилось терпеть его биту, что ублюдок приобрёл специально для таких случаев. Как сейчас помню глухой звук удара и звёздочки перед глазами, ощущение что тебя никто не спасёт. Понимаешь? Никто не придёт на твои крики, потому что никого рядом больше не было. Я знал лишь его одного. Держал меня за свою птичку, что не выпускал из клетки, — он сделал паузу, сжав свою кожу на груди под бинтами, взгляд опустился. — Чуя, знаешь, что в этом самое смешное? Я правда считал данное поведение за норму. Думал, что во всех семьях так, что я заслужил такое отношение, — он рассмеялся, словно только что прозвучала чья-то шутка. — Мой опекун настоящий псих.       Накахара приподнялся, парень не мог сидеть на одном месте просто потому что находился в ярости от услышанного и одновременно испытывал сочувствие, но ещё большее сожаление вызвала реакция собеседника, что улыбался несмотря на сказанное, скорее всего, для того чтобы показать, что это его никак не трогает, что всё в порядке, поэтому не стоит его жалеть. Чуе безумно хотелось его обнять, прижать поближе, сказать, что всё хорошо, но тогда это будет означать жалость, что Дазай не выносил по отношению к себе. В этом Накахара его хорошо понимал.       Осаму пришлось скрыть то, что наложило большой отпечаток на всю жизнь, то, из-за чего ему до сих пор снятся кошмары, причину, по которой его психика пошатнулась раз и навсегда. Об этом он никогда не расскажет, потому что сам предпочёл бы забыть. — Вот же ублюдок, — Чуя прошипел и отвернулся, возникло желание найти его, хорошенько выбить всю дурь, заставить испытывать всё то, что ощущал тогда Дазай будучи ребёнком. Он пересилил себя, вновь присел на матрац сзади парня, облокотившись лицом к его спине, вздрогнувшей от неожиданного прикосновения. — Я знаю, тебе скорее всего не нужны мои слова сочувствия, но я хочу чтобы ты знал. Мне очень жаль, что ты испытывал такое в детстве, что тебе пришлось с этим столкнуться. И спасибо, что открылся мне, я очень это ценю.       Глаза Осаму округлились. Никто ещё не говорил ему подобного. Он даже не знал. как на это стоит реагировать. На душе стало легче, как люди обычно говорят: «камень с плеч упал». До сегодняшнего дня парень не понимал значения этого выражения, но в миг пришло озарение. Он благодарен Чуе за поддержку, хотя никогда не любил подобного, но почему-то от него подобные вещи слышать было приятно. Дазай полюбил его ещё больше и лишний раз убедился в своих чувствах. — Мне нужно было это услышать. Спасибо, — теперь губы расплылись в мягкой улыбке, совсем не пугающей. — Но за одно я ему благодарен, — Накахара удивлённо повернулся к собеседнику. — Он отправил меня сюда, где я встретил тебя, Ацуши и Акутагаву.       В груди рыжего что-то защемило, на лице возникло смущение, их взгляды пересеклись, они молчали, без слов понимая друг друга. — Ты ведь ни с кем не обсуждал это? Своё прошлое, — Чуя решил на всякий случай уточнить, ведь невооруженным глазом заметил, что оно причиняет ему боль и остаётся внутри как паразит уничтожающий своего носителя. — Оде рассказывал немного, — Дазая почему-то озадачил вопрос и возможно смутил, он до конца ещё не понял, что вызвало у него непонятные общения. — Я имею ввиду со специалистом. Например, с психологом. — Нет, — парня они пугали, ведь это те люди, что знают о своих пациентах всё и, как бы параноидно это ни звучало, он бы не хотел, чтобы кто-то ещё имел на него рычаги давления. — Я справился со всем сам. Меня это никак не беспокоит. — Ты держишься за прошлое, — Накахара хоть и не был уверен, стоит ли говорить ему слова, что могут вызвать отрицательную реакцию, однако чувствовал в этом необходимость. — Как раз наоборот — я пытаюсь его забыть. — Но ты не забудешь, оно всегда будет с тобой. Его нужно научиться принимать и жить, не взирая на тяжесть, что прошлое за собой несёт.       Собеседник невольно задумался. В словах парня была доля истины и правоты, но признавать этого совсем не хотелось. Тогда бы стало тяжелее справляться со всем, что с ним было, пришлось бы помнить, нести груз тяжелее чем сейчас. Он бы не справился. — Я понял, что ты имеешь ввиду. Чуя, я ещё не готов к этому, — высокий нежно дотронулся до ладони парня, слегка поглаживая её большим пальцем. — Мне стоило больших усилий рассказать тебе часть моей истории, а незнакомцу на данный момент я точно не смогу открыться. Может быть, когда-нибудь и получится, но не в ближайшее время. — Ничего страшного, нам некуда торопиться. Верно? — Накахара сжал протянутую ладонь и начал также её поглаживать. — К тому же, сейчас мне достаточно, что передо мной ты открыт и честен, — у второго больно кольнуло в груди. — Вы общаетесь с опекуном сейчас? — Редко, — Дазаю хотелось сбежать от самого себя, просто перестать чувствовать стыд и вину.       Накахара решил, что на сегодня стоит прекратить расспросы, Они лежали, укутавшись пледом, что Чуя принёс из своей комнаты. Обнимаясь, парни грели друг друга. Должно быть, они выглядели как сиамские близнецы, ведь настолько близко те находились довольно долго. Каждый из них боялся сделать лишнее движение, что может прервать столь приятное времяпрепровождение.       Осаму, на удивление для себя, совсем не тревожился от прикосновений, отнюдь жаждал их. Этому даже нашлось объяснение — Чуя — исключение из правил, он стал настолько близким, родным, что его касания воспринимались как его собственные, они не причиняли боль, а залечивали давно зажившие, но всё такие же больные раны на изрезанном теле и исколотой душе. В голову лезли нелицеприятные мысли, они спускали вниз, на землю, возвращали в суровую реальность, от которой он так норовил сбежать. А реальность такова: он лжец, жаждущий таковым не казаться, он обманывает всех вокруг, самых близких людей, притворяется, врёт Чуё по поводу Мори и причастности, он заодно с их врагом, хоть и под прикрытием, но об этом Накахара даже не догадывается, веря и доверяя ему. Лжёт друзьям, живущим обычной жизнью, не подозревая об опасности рядом. Возможно, Дазай утешает себя мыслью, что это ради их же блага. Но так ли это? Может, парень скрывает всё вследствие своего эгоизма? Боясь, что от него все отвернутся, как только узнают правду и он снова останется один. За это парень и ненавидит себя.       Покидать место, ставшее их убежищем от лишних глаз, где они могли быть самими собой, проводить время наедине, довольствуясь обществом друг друга, споря, шутя, целуясь и обнимаясь, совсем не хотелось. Но всё рано или поздно подходит к концу, как и свободное время, которое ускользало из-под их рук, меняясь на школьные будни, на бессонные ночи за учебниками и будильником, что раздражающе бил по ушам в ранние часы суток, оповещая о начале буднего дня.

***

      Неделя прошла незаметно, стало холодать, ученики уже ходили в осенних куртках, спасаясь от холодного ветра и дождливой погоды. Небо из ярко голубого превратилось в серое и совсем не солнечное, свидетельствуя о конце тёплых периодов.       Чуя направлялся в беседку, где они с Осаму курили после занятий. Парень слегка съёжился и скрестил руки, дабы уберечь себя от новой волны ветра, разносящей опавшие листья на земле. Он посмотрел вверх, размышляя о Дазае.       Осаму за последнее время сильно отдалился, словно избегал его. На предложения провести время вдвоём тот находил причины отказаться, отнекиваясь учёбой, каждый раз убегая после занятий. В первое время это не казалось чем-то странным, но раз за разом заставляло тревожиться. Накахару стали посещать пугающие мысли, что он ему просто-напросто надоел. В один из дней парень напрямую спросил об этом, но тот лишь криво улыбнулся, поцеловал в щёку, уверяя что скоро всё придёт в норму. Тогда Чуя решил дать ему время, не навязываться и просто подождать. — Вот черт, — парень пытался зажечь сигарету, что тухла при малейшем порыве ветра. — Помочь? — рыжий обернулся на весьма знакомый мужской голос, что заставил вздрогнуть. — Не бойся, я никому не скажу.       Мужчина направился внутрь к Чуе, его лакированные туфли звонко стучали по дереву, чёрное пальто и красный шарф красиво развивались, придавая моменту большего драматизма. Эту притворную улыбку мигом захотелось стереть с лица. Мори достал из кармана свою зажигалку и, прикрыв её ладонью, поджёг чужую сигарету во рту. — Ты один здесь? — Огай огляделся по сторонам, будто бы кого-то искал. — Как видите, — рыжий закатил глаза, не в силах сдерживать порыв своей неприязни. Перед глазами мелькали картинки той самой фотографии, что он обнаружил на чердаке. — Дазай решил тебя бросить? — врач не упустил возможности кольнуть в больное место, его лицо стало более злорадствующим, а тон весьма наигранным.       В груди что-то защемило, стало больно, подступала злость, зубы стиснулись, а рука, державшая сигарету, едва её не сломала. — Он занят, — с каждой секундой сердце полыхало всё больше, в голову приливала кровь, а когда чужое лицо приобрело ещё более ехидное выражение, он не выдержал. — Кстати говоря… — мужчина навострил своё внимание. — Не знал, что вы здесь давно работаете. Трудно было, наверное. Ведь раньше вы имели дело с психами, а сейчас приходится возиться с подростками. Даже не знаю, что лучше…       В один миг лишь на секунду улыбка спала с чужого лица, но даже за такой промежуток времени Накахара успел заметить, как невозмутимый человек испугался и это стало победой в битве колкостями. — По-правде говоря, с вами в каком-то смысле сложнее, — он продолжил играть свою привычную роль. — Кстати говоря, курение убивает.       Мужчина начал уходить, его голос становился всё тише, а парень наблюдал за отдаляющейся фигурой, попутно выдыхая серый дым, стараясь не отрывать глаз от врага. Возможно, в дальнейшем он пожалеет о столь импульсивном поступке, но сейчас ему хорошо, он в каком-то смысле радовался, что дал отпор и смог запугать его. Правда, неизвестно как на такой выпад отреагирует Дазай, который хотел действовать тихо и незаметно. Об этом необходимо было поговорить с напарником в ближайшее время.

***

      Осаму стоял возле двери в медкабинет, переминаясь с ноги на ногу, он нервно оборачивался, боясь, что Чуя может заметить его, в противном случае придётся придумывать новую ложь. Именно этот факт послужил причиной отдалиться, просто потому что он не мог смотреть в столь доверчивые глаза, не мог вынести груз на плечах, что давил с каждой новой ложью. Правда, легче не стало, ведь теперь он причиняет ему боль своей отстраненностью, поэтому необходимо действовать в ближайшее время, поторопить события.       Парень ждал Мори, который, к его удивлению, опаздывал, что несвойственно для такого щепетильного человека. Взглянув на часы на руке, высокий лишний раз убедился в своей правоте. Послышался знакомый стук обуви, эти шаги ни с кем не перепутаешь, навеивало воспоминаниями. Данному навыку ему пришлось научиться ещё в детстве, для того чтобы вовремя спрятаться в укромный уголок, где его не найдут, правда, рано или поздно приходилось выходить наружу и принимать свою участь. — Ты опоздал, — Дазай в привычной для себя манере проследовал внутрь за мужчиной, что предпочёл проигнорировать младшего, заставив насторожиться ещё больше.       Огай задернул шторы, дав парню лишний повод для беспокойства. Кабинет стал намного темнее, погружаясь в зловещую атмосферу. Мужчина медленно присел за своё просторное кресло, скрестив пальца и облокотившись локтями об стол, он смотрел на мальчишку напротив, что стоял в стойке совсем не двигаясь. Парень был уверен, что Мори находится в бешенстве, хоть и пытается это скрыть, ком в горле не давал не проронить ни слова. — Я встретил твоего пёсика, — мужчина сжал свои ладони.       Осаму ненароком улыбнулся, сама мысль того что Чуя смог так выбесить эту безэмоциональную статую, грела душу, проскользнула мысль о том, что стоит отблагодарить его как-нибудь. — Скажи мне на милость, — голос взрослого стал грубее. — Откуда он знает о моей работе в психиатрической больнице?! — его зубы сжались, ранее невозмутимое лицо стало острее, на коже появились морщины. Сейчас он похож на зверя, что выбрался из клетки.       Дазай машинально сделал шаг назад, услышанное повергло в шок, тело слегка онемело, а разум отказывался воспринимать полученную информацию. Он знал, медлить нельзя, необходимо найти решение, прямо здесь и сейчас, надо собраться и подходить к проблеме с холодной головой. — Мне откуда знать? Это твой прокол, — убеждать в обратном не выигрышная стратегия, ведь подробности ему неизвестны. — Ты уверен в этом? — Более чем, — мужчина встал. — Этот паршивец мне лично сказал, — казалось, скоро у собеседника изо рта пойдёт пена. — У меня закралось впечатление, что об этом ему поведал именно ты, — Мори подошёл вплотную к парню, тщательно анализируя его реакцию.       Дазай хоть и не показывал, но внутри бушевал. Вопросы одни за другим выстраивались по списку, делая его всё длиннее. «Зачем он выдал себя?», «Как это произошло?», «Он осознаёт, что натворил?», «Какие будут последствия?», «Как мне уберечь его?», «Что теперь делать?». Разум находился на грани от перегрузки за последние дни. А всё потому, что приходится работать на три стороны: Мори, Агенство, Чуя…       Он морально измотан. В какой-то мере и физически, от недосыпа, возможно от препарата, что влияет на организм. — Сам посуди. Зачем мне это делать? Какую выгоду получил бы? — Осаму выглядел убедительно, на его теле и лице не дрогнуло ни единой мышцы, что создавало впечатление искренности в своих словах. — Скорее, обзавелся бы большими проблемами. — Предположим, ты не лжёшь, но это не отменяет факта, — в чужих глазах читалась злость, тревога. — Верно. Поэтому дай мне замять всё самому, — для парня это был бы благоприятный исход, таким образом у него будет время разработать план по устранению ошибки и к тому же уберечь Чую от последствий, что могут его ожидать, если Огай решится на ответный удар. -Тебе? — послышался смешок. — Вы с ним хорошо спелись и было бы опрометчиво доверить такое дело именно тебе. — Вот поэтому я прошу дать такую возможность. Сам посуди, мы друзья, он мне доверяет, таким образом, уладить всё у меня получится лучше всех.       Воцарилась тишина, что увеличивала напряжение между ними, секунды казались минутами, а минуты вечностью. — Хорошо, — Огай вздохнул. — Учти, если ты подведёшь меня… — Да, да, — Дазай закатил глаза. — Меня ждут последствия и всё такое… Мы будем колоть эту дрянь или нет? — Конечно. Но после того, как я успокоюсь, — взрослый подошёл ещё ближе к собеседнику, положив свою ладонь на чужое плечо. — Ты же поможешь мне?       По телу младшего прошла волна тока, глаза моментально расширились, сердце беспорядочно билось в груди, а разум кричал об опасности. Стало противно. — Сам себе помоги! — парень машинально оттолкнул Мори, из-за чего собеседник отскочил назад. Чувство страха затмилось отвращением и ненавистью. — Как я скучаю по маленькому мальчику, что не мог дать отпор, — фраза прозвучала с некой горестью в голосе и в то же время усмешкой. — Вот именно, я уже не тот ребёнок, с которым ты можешь делать всё, что захочешь, — маска безмятежности начала спадать и осколками разбиваться о деревянный пол, лицо исказилось, выражая отвращение и презрение к человеку напротив. Он уже не боится, как это было раньше. — Но кое-что я всё же могу, — взрослый поднял свой взор, что напоминал хищника, охотившегося на жертву, через несколько мгновений он замахнулся, его плотно сжатый кулак прошёлся по щеке Осаму, сопровождая за собой тупой звук.       Парень моментально отклонился назад, пытаясь удержаться на ногах, первые секунды он ничего не чувствовал, поэтому уже начал подумывать о промахе. Однако вскоре организм предательски среагировал болью в месте ушиба, помогая понять и осознать случившееся.       Парень не двигался, оставаясь стоять в полусогнутом положении, взор начал медленно скользить к Мори, смотря на него со всей ненавистью, готовый убить здесь и сейчас. Казалось будто радужки глаз потемнели, сливаясь с цветом зрачков, отражая сущность души. Веки опущены, что делало взгляд ещё острее и опаснее. В нём кипела ярость, которую он старательно пытался подавить, представляя, как набрасывается на оппонента, как разрывает его, как с его лица сползает эта довольная ухмылка, как идеально чистый пол заливается мерзкой кровью, пахнущей помоями и цветом напоминающую смоль.       Раздался громкий хохот, граничащий с безумием. Мужчина отчего-то сменился в настроении. Младший продолжал неотрывно следить за абсурдной картиной перед собой. — Ты ведь и не осознаёшь, — Мори резко стал серьёзнее, он выпрямился, элегантно поправив своё пальто и шарф. — Как мы похожи сейчас.       Для Дазая это было своего рода оскорбление. Парень не хотел этого признавать, ведь тогда он станет себе ещё более противен. Они не похожи, совсем нет, он не такой, он бы никогда не делал того, что ему пришлось пережить, он не монстр и уж точно не психопат, каким видит Мори. Опекун просто играет с ним, пытается затянуть в сети своей жалкой игры, но Осаму не поведётся на провокации. Поэтому, чтобы покончить с ним раз и навсегда, нужно лишь подыгрывать, что с каждым разом даётся сложнее. — Можешь придумать что-то пооригинальнее? — младший вздохнул. — Что ты заладил? Хочешь вывести меня из себя? Советую найти другие точки для давления.       Его реакция сменилась также быстро, как и у взрослого, он умел перестраиваться под ситуацию, во многом благодаря Огаю, что воспитал в нём это качество, но внутри разгоревшееся пламя по-прежнему полыхало с той же силой. — Вовсе нет, — мужчина как ни в чём не бывало подошёл к шкафчику, за стеклом которого стояли те самые ампулы. — Не пойми неправильно, — он довольно быстро расправился с ними и принялся набирать содержимое в шприц. — Воспринимай это как комплимент. В какой-то степени мне твоё поведение даже льстит.       Младший фыркнул и от противного чувства, что возникло где-то глубоко внутри, отвернулся, пытаясь убежать от данного факта. Он непременно отомстит за всё, что с ним было, припомнит каждый случай, как представится такая возможность. Лишь эти мысли не давали сорваться и не покончить с ним. А ещё Чуя… Как он после такого преступления, как убийство, смотрел бы на него? Презирал? Он был бы противен ему? Или боялся бы?       Да, такие мысли частенько посещали его голову. Он знал, что есть в нём что-то тёмное, что сидит внутри, оно разрастается при каждой встрече с Мори, пытается вырваться. Ему страшно лишь за одно — что Накахара когда-нибудь увидит в нём такого же монстра. — Знаешь, я не такой плохой человек, как ты у себя вообразил в голове, — размышления Осаму прервал всё тот же голос. — Я ведь не делал ничего, что ты не хотел. — Заткнись! Просто замолчи! — казалось, голос начал срываться, точка кипения уже близко, ещё чуть-чуть и он сорвётся, чего парень пытался избежать. Слова пробудили в нём всё самое страшное. Он хотел, чтобы это наконец прекратилось и уйти как можно скорее. — Ты знаешь, что это не так! — Не обманывай себя, — с такой же безмятежностью мужчина закончил с приготовлениями. — Я ведь мог колотить тебя до потери сознания и когда ты… — Коли чертову сыворотку и покончим уже с этим! — тело лихорадочно трясло от эмоций, с трудом, но он всё же пересилил себя и сел на кушетку, оголив предплечье. Эта тема была противна и болезненна, Огай знал об этом, поэтому решил воспользоваться данным козырем. — Сейчас укусит комарик…

***

      За окнами заведения стемнело, дни стали короче, а сумерки длиннее. Из форточки комнаты продувает холодный ветер, шевелящий ветки голых деревьев. Тем не менее, во мраке виднелись звёзды, что светили в этот день ярче обычного, а луна, казалось, стала больше, приближаясь всё ближе к Земле.       Парни сидели в комнате Дазая, выбирая фильм для просмотра. Споров было немало, как и мнений о его жанре. Постепенно тон разговора повышался, переходя в горячие дискуссии с приведением аргументов к каждой из картин.       Обычно в такие моменты им здорово помогал Осаму, что умел найти подход и прийти к компромиссу или же просто обладал невероятным навыком убеждать. Но его здесь не было и этот факт здорово волновал каждого, в особенности рыжего. Да, раньше он частенько опаздывал. Нет, вернее — всегда опаздывал, но именно сейчас это воспринималось совсем по-другому, учитывая резкую отстранённость и подавленность. Он больше не узнавал в нём прежнего парня, энергичного, приставучего, бесячего, находящего любой повод для шуток над его ростом. Чуя скучал по нему и всё бы отдал, чтобы вернуть его любимого Дазая.       Накахара мотнул головой, отгоняя от себя навязчивые мысли. И когда он стал таким сентиментальным? Кто бы знал, что всё может обернуться именно так? Нет, ну серьёзно, с их первой встречи они возненавидели друг друга. А сейчас что? Всё совсем наооборот. Может, если бы они оставили всё как есть, то было бы легче? Они бы бросили затею поиграть в сыщиков и не сблизились, ведь первой точкой соприкосновения послужила общая тайна. Чувство одиночества тяготило рыжего, он чувствовал себя брошенным, ненужным. — Ну и где носит эту мумию?! — Накахара не выдержал и поднял насущную тему. — Он тебе не сказал? — Рюноске напрягся, его брови нахмурились. Акутагава видел, что что-то не так, однако не решался спрашивать, ведь не хотел лезть в чужие отношения со своими расспросами. Он из тех людей, что предпочитают ждать, когда к ним обратятся за помощью и всё расскажут. — Нет, — рыжий обречённо вздохнул, когда друг надавил на больное место. — У вас всё хорошо? Я имею ввиду в отношениях, — Накаджима же в корне отличался от своего парня и всегда интересовался, если видел чужую проблему. — Я не знаю… Он стал… — парень сначала сомневался стоит ли делиться этим.       Чуя не успел закончить свою мысль, как дверь в комнату открылась и за ней показалась высокая худощавая фигура. Она сутулилась, и хоть лица не было видно, её с легкостью можно было опознать. — Наконец-то! Золушка решила явиться на бал. Мы тебя заждались уже, — Рюноске в привычной для себя манере решил съязвить. — Ребята… Что вы тут делаете? — свет с комнаты наконец упал на лицо, что выглядело потерянным. Глаза метались из стороны в сторону, смотрели куда угодно, только не на друзей. Тон был уставшим и хриплым. — Мы договаривались посмотреть фильм. Забыл, что ли? — Ацуши удивился, ведь раньше Осаму отличался хорошей памятью. — Совсем из головы вылетело, — Дазай виновно потер затылок и направился внутрь. Шаги давались тяжело, он старался идти уверено, однако тело отказывалось подчиняться, лишний раз напоминая о слабости. — Ты выглядишь помято, — Чуя прищурился, недоверчиво оглядывая парня. — Куникида сегодня был злее обычного. На дополнительных занятиях дал кучу тестов и велел законспектировать несколько тем. Вот я и уснул, а когда меня разбудили, всё тело начало ломить. Видимо, отлежал всё, что можно, — парень неспеша проследовал к рыжему, театрально разводя руками. Играть дурачка у него получалось лучше всего. — Дазай, можно тебя на минутку? — Накахара поспешил встать с места, его взгляд был твёрд и решителен. Им необходимо было поговорить расставить всё по местам и наконец выяснить, что между ними происходит. — Эм, да… — Осаму занервничал, уже предполагая, о чём будет идти речь, но с другой стороны, он и сам хотел поговорить с Чуей, элементарно узнать, что он сказал Мори.       Парни вышли из комнаты под любопытные взгляды друзей, которые не стеснялись в прямом смысле таращиться на них. Свежий воздух на улице быстро проник в их лёгкие, запах осени ударил в нос, звуки природы и разговоры неподалеку звучали громче. По телу прошли мурашки, оповещая о неприятном холоде и заставляя жалеть о том, что они вышли в одних лишь худи. Вдобавок к этому кроссовки быстро стали мокрыми, ведь на траве ещё оставались капли дождя, что был днём. Шли они молча, ни один из них не решался начать говорить. Дорогу им освещали фонари и свет из горящих окон учреждения. — Будешь? — уже в привычной им беседке Чуя протянул пачку сигарет, сам же он уже держал во рту одну из них. — Спасибо, — второй медленно и осторожно достал её своими худощавыми пальцами. — Дазай, что с тобой происходит? Ты отдалился от меня. Если хочешь расстаться, то скажи прямо, — слова давались тяжело, а ещё сложнее было ожидать ответа. — Нет, нет. Я не хочу этого, — высокий заметно за переживал. Не сказать, что данный вопрос удивил его, элементарно потому что со стороны он вёл себя именно так, о чём неоднократно жалел. — Тогда почему избегаешь?! — голос начал срываться, гранича с криком. — Я проходил через это дерьмо. Даже привык, что со мной такое происходит. Родители вели себя также безучастно по отношению ко мне. Но от тебя это ощущается больнее. Особенно после того, как мы сблизились в тот день и ты дал мне надежду, что с тобой всё будет по-другому, что я тебе, черт возьми, дорог. — Ты мне дорог, даже не представляешь как. Ради тебя я готов на всё, Чуя! — собеседник повысил тон, он сорвался и выглядел как человек, что долго молчал о своих переживаниях и сейчас готов выговорится, Накахара замер, не в силах что-либо ответить. — Не смей думать об обратном. — Тогда в чём причина? — глаза предательски заслезились, но сила воли не давала вырваться слезам наружу, он старался контролировать себя. — Я устал, — он опёрся локтями об беседку, смотря куда-то вверх. — Чертовски вымотался. Я хочу чтобы всё это закончилось, чтобы меня больше не волновало это расследование и единственной проблемой оставалось, то как мы проведём с тобой выходные или вечер.       Чуе наконец всё стало понятно, он сочувственно посмотрел на спину собеседника, пытаясь ощутить все его эмоции. — Я тоже этого хочу, — рыжий встал в такую же позу в нескольких сантиметрах от парня, вдыхая серый дым сигарет. — Но на данный момент это невозможно. И чтобы пережить нелёгкое время, нужно разговаривать о своих переживаниях. Если тяжело, то говори мне об этом, делись со мной и я уверяю, вместе мы справимся. Впусти меня в свою душу.       Лишний раз Дазай убедился: Чуя поистине прекрасен, не только внешне, но и внутренне. Казалось, он не заслуживает его. Муки совести не покидали, больно проходя под ребра. Он сделал ему больно, заставив вновь переживать, как это было с его родителями. Но сейчас на первом плане стояло чувство благодарности и любви, которое пыталось выбраться наружу и всячески продемонстрировать себя. — Хорошо, — высокий опустил голову на плечо собеседника, вдыхая запах приятного одеколона. Это всё, что он мог сделать. Накахара нежно поцеловал его в лоб, задержав свои губы на холодной коже. Он испытал настоящее облегчение, неужели это всё закончилось? — Ты думал когда-нибудь о смерти? — В том ключе, в котором ты — нет. К чему такой вопрос? — он слегка приподнялся, нахмурив брови. — Я с детства мечтал умереть, сколько себя помню хотел это сделать под звёздами и после смерти стать одной из них. А сегодня они по-настоящему прекрасны, — парень с неким восхищением смотрел в небо, его глаза любовались представшим видом. — Дазай… — голос был мягок, даже звучал с ноткой философствования. — Нет, ну ты скажи. Ты совсем дурак?! — Чуя не постеснялся дать резкого подзатыльника, раздался звонкий шлепок. — За что? — парень скорчился, руки моментально схватились за макушку, а взгляд, что был направлен на обидчика, был схож с котом из «Шрека». В голове проскользнула мысль о том, что сегодня явно не его день и все вокруг так и ждут, когда смогут хорошенько ему врезать. — За глупые вещи, что ты говоришь, — руки машинально согнулись в локтях, сплетаясь между собой. — Не смей думать о самоубийстве или я тебя сам убью. — Только если ты начнёшь носить свои глупые шляпы, — он выпрямился, лукаво улыбнувшись и протянув руку. — Они не глупые! — Чуя готов снова выйти из себя, но всё же пожал руку в знак сделки. В этот момент он понял — к нему вернулся прежний Дазай. — Ладно, ладно. Если тебе так легче думать… Ай, больно же! — парень вскрикнул от неожиданной боли, что была вызвана сжатием чужой ладони, в которой силы было немало. Порой Осаму не понимал, как в крошечном человеке может быть такой её запас. — Пойдём уже к ребятам, — Накахара направился в сторону здания, бросив докуренную сигарету в урну. — Ах, да… Совсем забыл сказать. Кажется, я облажался. — В каком смысле? — парень проследовал за Чуей, пытаясь его догнать. Он уже понимал, о чём будет идти речь. — Ну… Тут такое дело… — Чуя долго решался произнести заветные слова, оттягивая момент. — В общем-то, я ляпнул Мори, что знаю про его прошлое. Да, как-то так, — произнёс он тихо и быстро, надеясь, что это смягчит ситуацию. — Что ты ему…?! — Осаму старался сыграть удивление и это у него получилось весьма сносно. — Чуяяя… — Ну что?! Я был взбешен твоим поведением и ещё он со своими странными намеками. Я не смог сдержаться, — парень осознавал, что вспыльчивость являлась его ахиллесовой питой. — Что ты имеешь ввиду под намёками? — тут Дазай по-настоящему заинтересовался. — Он нёс чушь, о том что ты меня бросил, — рыжий пожал плечами, стараясь тщательно сделать вид, что его это никак не волнует.       Осаму знал Мори как никто другой, особенно хорошо понимал, как он умеет вывести на эмоции и получить нужную информацию, поэтому винить за такую оплошность неподготовленного человека было нельзя. — И лишь поэтому ты ему всё выдал? — Дазай громко рассмеялся, — Не пойми неправильно, но мне это даже льстит. Я, конечно, знаю, что неотразим, но чтобы настолько… — Нашёл чем гордиться. Вёл себя как маленькая девчонка, — собеседник зашипел сквозь стиснутые зубы. — Я готов привести как минимум один весомый аргумент: маленьким среди нас являешься ты, — Осаму уже приготовился бежать, как увидел весьма зловещий взгляд направленный в его сторону, казалось, вся жизнь пролетела перед глазами. — И что нам теперь делать? — Чуя сделал глубокий вдох. К его большому удивлению и к не меньшему Дазая, он отреагировал не столь бурно как этого ожидалось. — С ростом, к сожалению, ничего, — парень развёл руками, не удержавшись от сарказма. — Моё терпение не безгранично, — он закатил глаза, раздражённо вздохнув. — Ну, а если без шуток, то в такой ситуации лучше лишний раз не привлекать внимание. Нужно залечь на дно, потому что следить он за тобой будет тщательно. Я не говорю ничего не делать. Просто быть предельно осторожным в действиях и словах, — Осаму говорил серьёзно и вдумчиво, считая что это их единственный выход из ситуации. — Но я опасаюсь, что Мори может что-то выкинуть, чтобы запугать тебя или показать, что с ним шутки плохи, просто так он это вряд ли оставит. — Чёрт… Влип я конкретно.