Прекрасные и проклятые

Тот, кто хоть раз умирал - недоумевал, Ну почему это дно именно со мной? Тот пишет новый рассказ, без прикрас; В нём - новая жизнь и джаз.

Animal ДжаZ - Не твоя смерть

71.26 звучали как приговор. 71.26 баллов так унизительно, что не передать словами. Эти 71.26 запомнятся Юре на всю оставшуюся жизнь. При выходе в финал Плисецкий надеялся получить 80 баллов в короткой программе и как можно больше в произвольной, чтобы победить, ну или хотя бы оказаться на пьедестале. Он потратил столько бессонных ночей чтобы пересмотреть все выступления каждого своего соперника, внимательно замечая все детали и просчитывая сколько баллов может получить тот или иной спортсмен. Он столько времени убил на тренировки. Помимо репетиций в арене и растяжек с Барановской, он тщательно отрабатывал все дома самостоятельно, в любую свободную секунду оттачивая свое мастерство. И все это увенчалось одним числом - 71.26. Юре было больно осознавать, что все его планы, все его старания, столько потраченного времени, да всё вообще было впустую. Все его мечты разрушил один человек. Ему от этого ничего не будет, а вот Плисецкий теперь находился на грани. Людям всегда обидно, когда не сбываются их планы, а старания не обретают успех, но Юре было обиднее в миллион раз больше. Он ненавидел Петрова всеми фибрами своей души, он мечтал придушить его своими же руками, но сейчас... Сейчас он лишь беспомощно сидел на полу своего номера, прислонившись к стене и рыдал. Предательские слёзы так и текли из его глаз и даже не собирались останавливаться. Обычно такой уверенный в себе Плисецкий сейчас просто ломался на части. Для всех он был сильным, но на самом же деле его сердце было очень уязвимо. Блондин был ранимым и чувствительным, но об этом знал только один, самый дорогой человек. В голове копошилось множество мыслей, но эмоции, такие как боль, отчаяние и злоба, пожалуй, доминировали. Свое душевное состояние Юра мог бы описать как пустота. В комнате горел приглушенный свет от лампы в коридоре. Он был похож на свет луны, когда она ещё не в своей полной фазе. Иногда летом солнце подсвечивало её, и луна была не белого цвета, а желтоватого. Лампа горела не ярко и иногда мигала. Еле слышно работал кондиционер, напоминая шум ветра у моря. Темнота, обволакивающая и мягкая, блуждала по комнате. Казалось, протяни руку, и она вцепится в тебя мёртвой хваткой и уже никогда не отпустит. Юре хотелось протянуть ей руку. Упасть в небытие и забыться, может даже уснуть вечным сном. Сейчас именно мрак был его лучшим другом. Были бы у него силы, он бы встал и выключил лампочку в коридоре, чтобы остаться в кромешной темноте, но он был так истощен, что мог только лишь думать об этом. В абсолютно пустой, казалось бы мёртвой и бездизненной комнате было тихо. Слышались только всхлипы и рыдания одного человека. В дверь постучали. *** Отабек был в ярости. Словами было не описать его состояние. Сейчас по идее он должен был радоваться своему отличному результату и праздновать эту маленькую победу со всеми в ресторане, но он несся по коридорам отеля, а кулаки так и чесались врезать одному идиоту. После окончания первого дня соревнований и объявления результатов последнего спортсмена начался сущий кошмар. Юра, услышав свои баллы, убежал в комнату и больше не появлялся. Отабеку пришлось одному ещё час отбиваться от прессы и отвечать на глупые вопросы, в том числе и про Юру. После этого он был настолько вымотан, что первым делом отправился в комнату, в душ, там уже осмысливая и осознавая все произошедшее сегодня. Вот тогда на него накатили чувства. Он был невероятно зол, настолько, что чувствовал, что начал терять над собой контроль. Вытеревшись нескоро, он побежал к сумке. Как бы он не был благодарен Юре за все что тот сделал, он не мог не признать того факта, что все ещё не справился со своей агрессией полностью, поэтому у него всегда были припрятаны с собой таблетки. Конечно, он пил их уже не в таком количестве как раньше, но они все ещё ему требовались. Трясущимися руками, открыв бутылку воды и запив ненавистные белые кружочки водой, Отбек немного успокоился и стал рассуждать логично. Первое к чему он пришёл, это то, что нужно поговорить с Барановской и Яковом, может им удастся уладить ситуацию. То, что они все поняли, Отабек не сомневался. Он сам увидел, что что-то не так, когда Юра ещё вышел на лёд и упал, а дальше и говорить было не о чем. Алтын с детства видел технику блондина и знал каждое его движение наизусть, он не мог не заметить проблему. Поэтому, одевшись, Отабек выскочил из номера и тут же наткнулся на соседнюю дверь. Ну конечно. Думая о том, как исправить ситуацию, он совсем забыл о самом Юре. Ему наверное сейчас было очень тяжело. Алтын быстро подошёл к двери и постучал, однако внутри было тихо. Он постучал ещё, но опять никто не ответил. Брюнет решил, что Юра должно быть спит и решил пока его не беспокоить. У него как раз было время уладить дела. Единственное о чем он сейчас мечтал - это то, чтобы Петров не встретился ему на пути, иначе разговаривать с Юрой он будет уже за решёткой. Быстро добежав до номеров тренеров, Отабек обнаружил их пустыми, поэтому он набрал номер Якова и двинулся в сторону конференс зала. Там он нашёл и мужчину, и женщину. Ему предстоял серьёзный разговор. - И что, раз жюри вкусе инцидента, разве они не дадут Юре выступить ещё раз? - спросил брюнет. - Нет, - ледяным тоном ответила Барановская, - Они ответили, что это уже проблемы спортсмена. - Но это же несправедливо, получается, что он был в неравных условиях, - начал повышать голос Отабек, он выходил из себя. - Отабек, послушай, - остудил его пыл Яков, - Мы точно так же как и ты переживаем за Юру, и точно так же в негодовании от всей ситуации, но мы сейчас находимся в таком положении, что все зависит отнюдь не от нас. Барановская продолжила: - Я требовала, чтобы ему дали выступить ещё раз, даже была согласна на штрафные баллы, но они сказали: "Или мы обнулим баллы спортсмену, или пусть остаётся с этими". На этих словах женщина сложила руки в замок и положила на них голову, закрывая глаза. Алтын увидел, что ей тоже было неимоверно тяжело. Ему даже стало стыдно за то, что он начал срываться на людей, которые пытаются сделать все возможное. - Ну а Петров? - сквозь зубы процедил Отабек. - Он дисквалифицирован за неспортивное поведение, его результат обнулят, и завтра он первым же рейсом отправится в Петербург. - ответил Яков, - Естественно он так же будет исключён из нашей школы с отрицательной характеристикой. Яков, несмотря на ситуацию, был довольно спокоен и говорил рассудительно. Тут Барановская вскинула голову и со злостью сказала: - Не переживай, Отабек, я ему такую сладкую жизнь устрою, что его не то что в спорт, его вообще больше никуда не возьмут. Договорив с тренерами, Отабек направился в столовую. Сейчас было время ужина и он надеялся поговорить с Юрой. С одной стороны, Алтын был раз, что обидчику достанется. Он планировал, когда приедет, найти этого ублюдка и ещё пару раз заехать ему по лицу. Но с другой стороны, ситуацию в корне это не изменит. Юра так и останется с маленькими баллами и мизерными шансами на победу. Это очень удручает. На ужине брюнет встретил множество знакомых фигуристов, которые поздравляли его с успешным выступлением. Некоторые даже спрашивали про Юру. Те, кто был в спорте давно, так же все заметили и хотели узнать побольше о ситуации. Настроения говорить что-либо у Алтына совсем не было, поэтому он отмахивался от всех парой предложений и высматривал знакомую макушку, однако Юры так и не было. Поужинав в одиночестве, он взял порцию Плисецкого с собой и направился в его номер. По его расчётам, блондин должен был уже проснуться. Если Юра не пришёл на ужин, значит он сейчас крайне подавлен. Отабек, понимал, что горькую правду придётся говорить ему и что им предстоит тяжёлый разговор. Но больше всего на свете сейчас он хотел успокоить Юру и помочь ему так же как это сделал сам Плисецкий, когда брюнет так нуждался в спасении. Он был готов на все ради этого человека, что бы ему это не стоило. Лифт открылся на нужном этаже, и Алтын шагнул вперёд. Дойдя до нужного номера он остановился, обдумал все ещё раз и, набравшись смелости, постучал. *** Юра оторвал голову от коленей и вскинул её по направлению к источнику шума. Он не знал кто именно к нему пришёл, но знал, что сейчас никого не хочет видеть. Стук в дверь продолжался. - Юра, это я, открывай, - послышался до боли знакомый голос. - Бека, - неуверенно начал блондин. Ему было тяжело говорить. В горле пересохло от долгого молчания, а голос сорвался на тихий хрип из-за рыданий. - Я сейчас не... - Ничего не хочу слышать, открывай. Плисецкий с большим трудом оторвался от ковролина и пошатнулся на месте. Превознемогая усталость и боль в мышцах, он проследовал к двери. Замок щелкнул и перед Отабеком предстал лохматый, заспанный Юра. Его волосы скомкались, глаза опухли от слез, он щурился, глядя на яркий свет и выглядел довольно потрепано. Но, несмотря на все это, Алтын, глядя на парня, подумал как же он все-таки красив. Отабеку было все равно в каком виде Юра, его абсолютно это не волновало. Он понимал, что любит Плисецкого любым, даже таким, разбитым и подавленым. - Тебя не было на ужине, я взял твою порцию, - сказал брюнет и двинулся в комнату, включая при этом освещение. Юра лишь растерянно закрыл дверь и заторможенно наблюдал за другом. - Спасибо, но... я не голоден. Алтына такой расклад вещей абсолютно не устраивал. - Нет, Юр, тебе нужно поесть и набраться сил. Ты очень устал. А послезавтра произвольная программа... Отабек не успел договорить предложение, как Плисецкий разразился слезами и вновь зарыдал. Брюнет понял, что надавил на больное и тут же проклял себя 10 раз из-за этого. Он спешно встал и обнял друга, успокаивающими движениями гладя того по спине. - Прости, прости меня, - шептал Алтын, - Я не должен был... Прости. Содрогаясь в плаче, Юра крепко вцепился в друга и начал неразборчиво выдавливать слова: - Я так старался Бека, я столько работал, трудился, столько тренировался... - Его голос дрожал. - А этот... этот мудак, он все испортил, - он перешёл на отчаянный крик, который явно был слышен даже в коридоре. - Я его ненавижу, ненавижу. Я столько... столько к этому шёл. Я больше так не могу, Бека, не могу. Отабек внимательно слушал блондина, сжимая его в крепких объятиях, иногда вставляя "Я знаю" или "Тише, тише". Его голос был успокаивающим и нежным. Он как будто убаюкивал и гипнотизировал Плисецкого. Под влиянием этих чар, Юра стал успокаиваться и дышать ровнее. - Если тебя это обрадует, то его дисквалифицировали, а Яков и Барановская выгонят Петрова из школы. Ему достанется по заслугам. Юра резко перестал всхлипывать и выровнял дыхание. Он вскинул голову и посмотрел на Отабека снизу. - Ты говорил с Барановской? Значит судьи вкурсе? Алтын был слегка удивлён как быстро изменилось состояние Плисецкого. - Ну да, - ответил брюнет. - То есть мне дадут выступить ещё раз? Юра спросил с такой надеждой в глазах, что у Алтына просто разбивалось сердце от осознания того, что ему придётся разочаровать дорогого ему человека. Он собрался с силами и выдавил из себя. - Юр, прости, но... они не изменят своего решения и... не дадут тебе ещё раз выступить. После этих слов Плисецкий с грохотом упал на пол и принялся снова рыдать. У него появился малейший лучик надежды на собственное спасение, но тут же эта надежда умерла, как и сам Юра внутри. Отабек не на шутку перепугался и сам бросился в низ, все так же удерживая блондина в своих руках. Ему было так же больно, но он не знал что делать. Самый близкий и родной ему человек сейчас страдал, а Алтын просто не понимал как ему помочь. Отабек от отчаяния отпустил глаза и его взгляд пал на чужое тело и на свои руки. Сейчас он заметил знакомый, но, казалось бы, уже забывшийся шрам. Он знал все свои раны, ведь оставил их сам. В голове один за другим всплыли воспоминания... Один. На руке, рядом с венами. Это первый шрам брюнета. Он оставил его сразу же после гибели матери. Мальчик просто не знал как выместить все свои чувства и прибегнул к насилию над собственным телом. Два. Там же, прямо рядом с первым. Тогда Отабек только переехал. Его не приняли в новой школе, друзей у него не было, а отец стал ещё холоднее. Он был мал и глуп, поэтому оставлял следы на видных местах. Три. На щиколотке. Тогда у Алтына не ладилось с девушкой, которая ему очень нравилась. Она высмеяла его и бросила. Каким же он был дураком, раз решил из-за неё тогда покалечиться. Четыре. На лодыжке. Оставлять шрам на этом месте довольно больно. Он тогда вступил в неблагополучную компанию и стал заниматься беззаконием. Даже делая все ужасные вещи, совесть в нем играла не на шутку. Пять. Скопление шрамов на тазовых костях. Это было его любимое место. Самое больное, но самое скрытое. Он оставлял каждый день по новому шраму, а иногда вскрывал старые. Это случилось в самые худшие времена. Когда Отабека просто пожирала депрессия и убивал кризис личности. Когда он валялся на самом дне во мраке и никак не мог выбраться из пучины боли и страданий. Пока в один момент все не изменилось. Когда Юра выслушал его, не отвернулся, а помог, все стало иначе. Больше шрамов на теле не появлялось. Душевная пустота заполнилась. Началась новая жизнь... Отабек с детства не умел успокаивать людей. Он был одним из тех, кто скорее найдёт решение проблемы, нежели морально поддержит. Но сейчас, он понимал, что должен сделать все, он не должен допустить, чтобы Плисецкому было так же плохо, как было тогда ему самому. У Юры не должно остаться следов на теле, их все заберет себе Отабек. Он вспомнил как друг спас его от падения и знал, что пришёл час оплатить долг. Брюнет подхватил лёгкое тело и переместил Юру так, что голова блондина была прижата к чужой груди, а колени перекинуты через вытянутые ноги. От этих манипуляций Плисецкий слегка ойкнул. Они всегда сидели так в детстве, когда Юра разбивал коленки, а брюнет их обрабатывал. В таком положении Алтын притянул друга к себе и заговорил бархатным голосом: - Юра, послушай меня, послушай меня внимательно. Ты невероятный человек. С тупыми коньках ты смог откатать целую программу, исполнить идеальный прыжок и получить 71 балл. Некоторые с идеально заточенными, дорогущими коньками набрали меньше, а ты вошёл в первую десятку. - Рыдание прекратилось, а всхлипы стали реже. Видимо Юра его слушал, поэтому Отабек продолжил. - Ты правда неимоверно талантлив. Ты везде занимаешь призовые места. Я ещё ни разу в жизни не встречал человека, который столько же трудился бы ради достижения целей. Я могу смело сказать, что восхищаюсь тобой, Юра. - Отабек сделал паузу, а в комнате воцарилась тишина. Блондин больше не плакал. - Да, сейчас на твоём пути возникли трудности и все пошло не по плану. Возможно ты набрал не столько баллов сколько хотел, но ты не сдался... - Отабеку было очень тяжело подбирать слова, он сам готов был разреветься, - Ты никогда не сдавался и сейчас продолжай идти к своей цели и все обязательно получится. А я всегда буду стоять рядом, и что бы не случилось, буду на твоей стороне. Можешь на меня положиться. Я, я обещаю, что никогда тебя не брошу. Отабек закончил говорить, а в комнате воцарилось молчание. Алтыну было страшно даже дышать. Что если Юра все не так поймёт, или вдруг брюнет сделал только хуже. Но тело в его руках зашевелилось и в следующую секунду Плисецкий накинулся на Отабека с яростными объятиями, снова начиная рыдать. Он все плакал и плакал, иногда вставляя пару слов, выкрикивая "Бека" и "спасибо". Через пять минут Плисецкий успокоился, отдышался и смог наконец-то нормально выговорить: - Бека, спасибо тебе большое. Я не знаю что бы без тебя делал. Я... я буду стараться. Я не сдамся, ты прав. Я им всем ещё покажу, вот увидишь. Отабек выдохнул с облегчением, крепко обнял друга в ответ и улыбнулся. После такого долгого времени проведённого в слезах и пережитого стресса, Юра очень устал, и Алтын, накормив друга ужином, уложил его спать. Завтра должны были быть новые тренировки перед произвольной программой. Казах ни разу не сомневался, что Юра все сможет, ведь он особенный, по крайней мере для него. Идя по коридору в свою комнату, брюнет кое-что понял. Он был счастлив. Счастлив как тогда, когда делил с Юрой одну кровать дома, счастлив, как в каждый вечер, который они проводили вместе. Просто счастлив. *** Яркий свет невозможно слепил глаза, а назойливый шум толпы уже отошёл на второй план. Все с нетерпением ждали начала соревнований. В этом году в финал Чемпионата Четырех Континентов прошли только самые лучшие фигуристы со всего мира, поэтому ставки были высоки. Юра сидел в техническом помещении весь как на иголках. Отабек никогда не видел его таким. Он очень переживал, ведь фигурист был и так в не самом выйгрышном положении, так ещё и ответственность давила со всех сторон. Конкуренты были сильными, требования завышенными, а нервы уже сдавали. Плисецкий в очередной раз потрогал лезвия своих коньков. У него появилась маленькая паранойя и он боялся, что коньки могут снова оказаться тупыми, но на этот раз все было в порядке. Барановская и Яков стояли рядом. Они пожелали парню удачи напоследок. - Юрочка, ты все знаешь и все умеешь, покажи им всем, мы в тебя верим, - поизнес Яков. - Выступи достойно и помни, что ты мой лучший ученик. Не забывай все то, что я тебе говорила. И удачи тебе, Юра, - добавила Барановская. Тренеры проследовали к своим местам, ведь с минуты на минуту блондина должны были позвать на лёд. Парни остались одни. Юра обернулся к другу и не очень уверенно сказал: - Бека, я переживаю, а... а вдруг не получится и я... - Юр, все получится, - не дал договорить другу брюнет. - Да, но, ты представляешь сколько баллов мне нужно набрать, чтобы обогнать всех. Это очень много. Столько за раз завоевывал только Некифоров, - Юра замялся, а потом продолжил с насупившимся лицом. - Кстати о нем, эта парочка меня раздражает. Он смотрит на этого кацудона такими глазами, что я... - Плисецкий поднял взгляд и посмотрел в глаза напротив, но тут же покраснел, засмущался и отвёл взгляд. - Юр, ты чего? - Н...ничего, я просто... - он замялся, Бека, я хотел сказать спасибо и... и... Отабек слишком долго ходил по лезвию, слишком долго. Но в этот момент он понял или сейчас или никогда. Он должен был решиться на отчаянный шаг. Алтын положил руки на талию Плисецкого, притянул его к себе и вонзился в чужие губы. Мягко, но настойчиво целовал своего самого дорогого человека. Юра от неожиданности опешил, но уже через секунду стал неумело отвечать на поцелуй. Сейчас они сливались в единое целое, а их чувства не были страстью или привязанностью, а были лишь настоящей любовью. Казалось весь мир сейчас остановился, когда Юру целовали мягкие, родные губы, передавая все те чувства, что так долго копились внутри. А больше в этот момент было ничего не важно. Отабек оторвался от таких желанных губ, и в следующую секунду в комнату ворвался человек и потащил Юру на лёд. Плисецкий не успел даже ничего сказать. Он лишь обернулся и увидел Отабека, такого близкого и родного, который был рядом всегда, и который любил его больше, чем собственную жизнь. Он улыбался. Юра сделал ещё несколько шагов вперёд. Под ногами оказался лёд, и фигурист, сняв чехлы, двинулся в центр арены. Миллионы глаз смотрели сейчас только на него, но он искал лишь одни единственные. Свет погас.