Первое впечатление

      Фрэнк вовсе не думал, что «Вторник» подписались на какую-то трудную историю — около двадцати концертов за лето, в основном по пятницам и выходным да пару раз в среду. И все в окрестностях Джерси и Пенсильвании. И даже что-то заработают.       — Сначала мы вступаем в Монклэр, потом в Саус Эмбой, — Фрэнк провел пальцем вниз по развороту атласа дорог. — Харрисберг, — палец проехал на запад. — Затем обратно в Норт Миддлтаун.       — Угу, — промычал Джерард. Его палец повторял за Фрэнком и водил по обнаженной спине Айеро. Кожа была влажной, они выскочили из душа и улеглись на кровать, не вытираясь.       — Заглянем в Уилмингтон, это в Дэлавере.       Джерард снова провел пальцем и зафиксировал точку прибытия поцелуем. Фрэнк повернулся, чтобы оказаться к Джерарду лицом. Тот воспользовался моментом и тут же поцеловал Фрэнка.       Фрэнк прикрыл глаза и запустил руку в красные волосы. Каждый раз он целовал его нежно, но напористо, и Фрэнк просто таял. Тоже каждый раз.       Джерард оторвался от губ Айеро. Они устроились так, чтобы лежать друг напротив друга.       — А ты что будешь делать? — поинтересовался Фрэнк. — Поедешь на море?       — Нет, — ответил Уэй. — Я обещал взять тебя и Майки с собой, но вы же теперь занятые музыканты. Будет предательством, если поеду один. Посижу дома, просмотрю свои лекции, учебный план, порисую на заказ. Буду спать до одиннадцати… Может быть, съезжу в… как его? Уилмингтон? И еще в парочку городов. Стану твоей личной группис.       — Не говори мне, куда поедешь. Я буду искать тебя в толпе.       Джерард подтянул одеяло, укрывая их по плечи. Лежали они наоборот — ноги в подушках, но им было все равно, как засыпать, так даже интереснее. Фрэнк придвинулся ближе, Джерард его обнял. Энтони повезло — его девушка пробудет с ним все лето.       — Брайан сказал, что отдаст одну нашу песню на радио, — рассказывал Фрэнк. — Понятно, что на местное, но все-таки.       — Вы молодцы, — похвалил Уэй. — Важно использовать каждую лазейку, если вы хотите стать настоящим рок-бэндом.       — Со стопроцентной уверенностью о настоящем рок-бэнде мечтает только Энтони. Я решился покинуть колледж только в расстройстве. Но, знаешь… это, конечно, мечты, только если у нас будет больше концертов, фестивали, я тоже хочу быть в первую очередь рок-музыкантом.       — Ты же сможешь вернуться, если захочешь. Наш колледж поддерживает возможность повторного зачисления. И ты на хорошем счету.       — Да, наверное… Но мне бы хотелось продолжать свою исследовательскую работу по фобиям для тебя, а без статуса студента со мной профессор заниматься не будет.       — Принцесса, мне важно, чтобы ты был счастлив, а не путался в мыслях по поводу своей профессии. Тем более, ты составил список рекомендаций. Ты уже сам профессор — целую тетрадь накатал!       Фрэнк уткнулся головой в грудь Джерарда. Как же так вышло, что его скромные (и нескромные тоже) мечты под одеялом перед сном стали реальностью? Нет, он еще не стал мировой рок-звездой или известным психологом — автором популярных книг (смотря что получится, а может, и обе мечты), но у него есть группа, друзья, самый главный друг, он же любимый, с теплыми, нежными руками и чувственными поцелуями. С мамой ничего не поменялось, но Фрэнк стал самостоятельней, ему уже не требуется ее мнение насчет его планов и намерений. Однако, наверное, все еще хотелось бы одобрения.       — Фрэнки, все хорошо? — тихо спросил Джерард.       — Угу.       — Спокойной ночи, малыш.       — Ага.              Фрэнк явился домой с утра только для того, чтобы захватить вещи и поехать в Монклэр.       — Завтракать будешь? — мама высунулась из кухни.       — Я поел.       — Я делаю хэшбрауны.       Фрэнк любил эти картофельные оладьи, и понимал, что мама хочет одновременно и сделать приятное, и показать, что она вкусно готовит. Или нет. Он уже запутался и совсем не хотел разбираться. Не хотелось уезжать в ссоре из-за чертовых хэшбраунов. Мама и так обиделась, что он не захотел ехать на курорт в этом году, а одна, конечно, не поехала, и подруг не позвала. И он зашел на кухню.       — Возьму парочку.       Взял тарелку, положил из общей миски две оладьи и уселся за стол. Было вкусно, конечно, но и те замороженные круассаны с сыром, которые они с Джерардом готовили в духовке, тоже были хороши. Тем, что не поднялись совсем, а сыр весь будто испарился; тем, что они традиционно завтракали на крыше; тем, что Джерард смахивал крошки с его подбородка; тем, что с милым рай даже с неудавшимися круассанами на завтрак.       — Ты сумку собрал? — спросила мама. Она отпускала его с Энтони и поэтому лояльней относилась к поездке.       — Собрал, — слукавил Фрэнк. Он вчера улетел к Джерарду, а сумку полусобранная валялась на кровати. Накидает белья, много не надо, все равно будет домой заезжать.       — Я положила на твою кровать рубашки, выбери себе что-нибудь, и кардиган. Носки сам возьмешь. Дезодорант и щетку зубную не забудь.       — А, может, я панк-рокер.       — Панковать надо в чистой одеждой и с зубами без кариеса.       Фрэнку нравилось, когда мама шутила. Внутри маленький Фрэнки уже хотел вылезти в привычную до рока и самостоятельности жизнь. Но без Джерарда ее не представлял даже тот малыш.       — Ты бы хотела поехать на какое-нибудь наше выступление? Папа собирался… Ты могла бы поехать с ним или с… Джерардом.       Он лишь предпринял очередную попытку.       — Еще не хватало! Не люблю я эти душные бары! — возразила мама и вернулась к плите, чтобы перевернуть очередную оладью.       «И Джерарда твоего», — это словно повисло в воздухе. Она не выгоняла сына из дома, не отправляла к психотерапевту, он оставался ее сыном, но мама никак не могла принять один-единственный факт о нем. Но уже ничего и не делала с этим. Может, когда-нибудь… Придет же она на их свадьбу? Фрэнк хихикнул. Он любил свои мечты.       — Сними ты это кольцо из губы! Зацепишься однажды.       Ладно, два факта. Прическе повезло только потому, что волосы отрастают.       Может, их группа еще не доросла до райдера, но Фрэнк первым делом шел проверять прожекторы и просил убрать, если что-то светило в глаза. Но и без слепящего света он закрывал глаза и замирал, по своей привычке приставив медиатор к гитаре. И даже в такой момент тишины он чувствовал, что энергия, как волны моря, перекатывается в нем, прежде чем направится к струнам. Толпа начинала прыгать и подпевать (серьезно? они знают их песни?), музыка соединяла артистов и зрителей в одно целое. Фрэнку нравилось это ощущение.       Фрэнк взглянул в зал, он знал, что сегодня приехал папа и находится в зале, совсем близко к сцене. Но потом он заметил еще одного гостя, которого сам просил не предупреждать о его появлении. И сейчас этот красноволосый парень переводил взгляд от Фрэнка до его отца и обратно.       Фрэнк рассказывал отцу про Джерарда и показывал фото. Папа, конечно, на его бойфренда реагировал не так восхищенно, как сам Фрэнк, но одобрительно кивал, перекладывая фото, которые сын сделал для своего альбома. Он и стикеры в форме сердечек купил, чтобы страницу оформить, но подумал, что это как-то по-ванильному, хотя ему хотелось эти сердечки налепить. И, наверное, налепит, потому что вот ему по душе и все.       Но от этой внезапной встречи, когда отец еще отказывался знакомиться, Фрэнк растерялся. Сбиваться с ритма он не хотел, но за тем, как Джерард, который никак не может смыться подальше из-за толпы, кусает нижнюю губу, наблюдал.       А когда песня закончилась и Фрэнк ударил по струнам заключительный аккорд, Джерард протиснулся сквозь парочку аплодирующих зрителей и протянул отцу Фрэнка руку, наклонившись и проговорив на ухо, видимо, свое имя и свой статус для младшего Айеро. Фрэнк замер. Папа посмотрел на протянутую ладонь, потом на сына. Фрэнк улыбнулся уголком рта. Ладонь Джерарда наконец пожали. Айеро выдохнул.       После они сидели в маленькой местной пиццерии. Джерард в джинсовой жилетке, бандана повязана на запястье. Фрэнк не знал, куда деть руки. Ему хотелось защититься и схватиться за руку Уэя, но он стеснялся перед папой. Энтони заметил неловкость трех человек в уголке стола, поэтому обратился к остальным ребятам с каким-то мелким вопросом, чтобы вся команда не участвовала в обсуждении личной жизни гитариста группы «Вторник».       — Фрэнк сказал, ты художник? — начал Айеро-старший под разговор других членов группы.       — Да, но это не основная моя работа, — ответил Джерард. — Я преподаю.       — Хорошо.       — Пап, тебе понравилось, как мы выступили? — встрял Фрэнк и порозовел, как будто на самом деле спросил «тебе понравился Джерард?»       — Конечно, Фрэнки, мне всегда нравится, как ты выступаешь. А тут и зал вас хорошо принял. Так, Джерард… ты ж его не обижаешь?       — Нет, он меня не обижает, — ответил Фрэнк за Джерарда, улыбнулся и схватился-таки за руку Уэя. А отпускающее напряжение заставило еще и виском к плечу приложиться. Отец хоть и покачал головой, но все же улыбнулся счастливому сыну. Может, он не был до конца рад такому обстоятельству, думал, что сын экспериментирует, как с прической, бунтует, что это все пройдет, но, по крайней мере, сейчас он примирился с ситуацией и даже разговаривает с Джерардом.              — Меня узнала одна девочка из колледжа, она была на вашем концерте, — рассказывал Джерард. Они устроились на заднем сиденье его «жука» после одного из концертов. Фрэнк теребил значки и пуговицы на жилетке Джерарда. — Говорит — о, мистер Уэй? Здравствуйте.       — А ты? — Фрэнк оставил фурнитуру в покое и протянул руку под жилетку, обнимая Уэя за талию.       — Поздоровался в ответ.       — Ты застеснялся?       — Знаешь, совсем нет. Логично, что я могу здесь быть — мой брат выступает. И это правда — к нему я иду в том числе. Всё равно, если она расскажет в колледже. Вне его я ведь могу быть кем угодно в рамках приличия. Подумал, что отказывался от многих интересных штук, оставляя на них только отпуск. И не хочу, чтобы такой штукой были вы с Майки. Мой брат делает что-то крутое, мой парень — классный гитарист, и я не должен пропустить их восхождение на сцену.       — А что за девочка? Неужели наша поклонница с квизов или мероприятий колледжа?       — Кристин Блэнфорд. Первокурсница. У нее на щеке было написано «Вторник». Похоже, у вас есть фанаты. Подтянет подружек, и будет у вас фан-клуб.       — Почему ты не на мотоцикле?       — Ну и как бы мы с тобой на мотоцикле так уютненько сидели, а? — Джерард улыбнулся и потянулся за поцелуем.       — Проведем тут всю ночь.       — Нет, малыш, ты пойдешь спать не скрючившись. Твой отец сказал, чтобы я за тобой следил и нес ответственность.       — У нас равноправие в паре, я тоже за тебя несу ответственность. Поэтому нефиг ехать обратно в Джерси ночью. Поспишь с нами в хостеле. Однажды у нас будет большой автобус, и ты поедешь в тур с нами.       — А что ж не самолет, как у Iron Maiden?       — По дорогам прикольней, на мой взгляд. Всегда есть на что посмотреть в окно, остановиться в случае чего, заехать по пути куда-нибудь. Что еще папа сказал?       — Что несмотря на то, что ты будто бы поменялся, ты все равно еще скромный послушный молодой человек. И ранимый, эмоциональный… Тебя надо поддерживать, так ты расправляешь крылья шире, нежели чем от пинка. Но пинок тоже иногда заслуживаешь.       — И ты?       — Сказал, что так и делаю, и пообщал поступать это в дальнейшем. А потом мы перешли на музыку и разговорились про рок семидесятых.       Джерард открыл окно и запалил сигарету. Фрэнк вообще-то разговоры Джерарда с папой подслушивал. Они выходили курить, и он крался следом. Папа говорил, что пока ему трудно понять, как оно такое бывает и происходит, но если Фрэнки все устраивает и ему хорошо, то ладно. А Джерард кажется ему нормальным. Вот бы папа еще с мамой поговорил.              Фрэнк с лета концертов «Вторника» вынес не только уютные посиделки с Джерардом, когда они вот так сидели в его машине или он заставлял его ночевать в хостеле, а в итоге одна из коек обычно оставалась пустой, потому что Фрэнк использовал своего парня вместо подушки. Он вынес новые впечатления от городов и поездок. Да, это все было в окрестностях, но они, считай, начали путешествие по стране. Мало ли куда их занесет после этого? «Вторник» заявлял о себе и завоевывал аудиторию.       Порепетировать на самой сцене клубов и баров им дали всего лишь пару раз, часто приходилось настраиваться уже в процессе. Но репетиции между концертами доставляли немало удовольствия от придумывания новых аранжировок, оттачивания песен, и всё это в компании друзей, с веселыми шутками и при этом серьезностью, казалось бы, не самого серьезного тура. Вынес, что они нравятся публике. Да, возможно, публика летом хлынула в клубы, потому что время отдыхать и оттягиваться, и реагировала так на каждого здесь выступающего, но чувствовать реакцию и отклик — это непередаваемо. После каждого маленького концерта Фрэнк всё больше набирался уверенности в том, чем хочет заниматься.              — Какая-то девушка взяла у меня автограф, — сказал Майки, скидывая с ног кеды, когда в один из вечеров они добрались к месту своей очередной ночевки. — Сказала, что сохранит и будет потом всем показывать, что вот эта известная группа когда-то выступала в Киннелоне в баре рядом с продовольственным магазином.       — В нас верит кто-то еще, кроме нас самих? — удивился Энтони.       — Думаю, что это Кристин Блэнфорд, — ответил Фрэнк и стащил с себя прилипшую рубашку. — Она с нами учится.       — Надо было взять у нее телефон, — сказал Энтони.       — Или сказать, что она симпатичная, — подхватил Фрэнк.       — Ну и не вам бы советовать, — произнесла Джамия. — Один считал, что Меридит кусается, а второй, по его же рассказам, первым никогда бы не подошел.       — Я сказал «спасибо», — Майки копался в сумке, отыскивая банные принадлежности. — В ответ на ее «спасибо» за автограф. Она рассмеялась.       — Ты рассмешил девчонку, ты уже на полпути.       — Или она посчитала меня идиотом.       — Ну и Мередит так про Энтони считала, подумаешь, — широко улыбнулась Джамия.       — Чего? — воскликнул Энтони.       — Ты уже реабилитирован, — Меридит поцеловала Энтони в щеку и потрепала по волосам. По лицу Грина читалось, что он, собственно, и идиотом быть согласен.       Что еще Фрэнк вынес с тура за три летних месяца? Вот эти классные послеконцертные посиделки. И что Майки Уэй кому-то понравился — ни к кому больше Кристин за автографом не подходила.