Солнечный удар

После полудня самое жаркое время суток. Солнце, похоже, поставило своей целью в этот день разогнать всех с улиц Конохи и неплохо с этим справлялось. Во всяком случае те, кто мог, попрятались с пыльной, залитой беспощадным светом улочки домой или в прохладную тень магазинчиков. Ирука был одним из тех страдальцев, которые были вынуждены не только идти в адову жару по самому солнцепёку по долгу службы, но ещё и в форме, пусть и летней. Единственной поблажкой, которую он мог себе позволить, стало мороженое. Холодное, самим своим голубым цветом обещающее спасение от зноя. Он как раз развернул обёртку и понёс эскимо к губам, когда увидел… Кажется, ему напекло голову. Потому что такого в принципе не могло быть. А если и могло, то это мог быть только кто-то другой. А не Копирующий. Ирука прищурился, убеждая себя, что это всё жара, мираж, обман зрения. Какаши Хатаке, чью сутулящуюся долговязую фигуру в мешковато сидящей форме не по размеру он узнал бы на любом расстоянии. В неизменной маске и хитае на один глаз. Не мог он выглядеть иначе. И тем не менее тот, кто лениво фланировал навстречу – это был именно он. Копирующий. С точно такой же палочкой мороженого. Кончики серебристых волос отливали нежно-розовым. Хитай отсутствовал. А лицо прикрывала серая дымчатая кружевная маска. Ирука шёл на автомате, уже не осознавая этого. Потому что на Копирующем вместо привычной формы была тёмно-серая майка-безрукавка разве что не из рыбацкой сети и через неё можно было очень хорошо рассмотреть поджарое тело, а из ячеек торчали, наверняка ж торчали, тёмные соски. Ирука перевёл взгляд ниже и понял, что смотреть остаётся только в землю. Потому что хоть сандалии остались теми же. А вот вместо форменных штанов на Какаши было нечто художественно изрезанное во всех направлениях, с такими вырезами на бёдрах вместо карманов, почти от пояса, что не хватало только таблички «руки совать сюда». И держалось это всё, можно было сказать, на честном слове, если бы не вполне определённые мысли, чем там это «честное слово» является в данном случае. Это точно не мог быть Какаши. Ирука заставил себя вновь посмотреть вверх, чтобы убедиться. И тут Копирующий ленивым движением оттянул край маски вниз и, облизнув мороженое, сунул его верхушку в рот и, сомкнув губы, вытянул обсасывая. Ируке показалось, что он видит, как по подбородку у того скатилось несколько мутных капель. Ирука машинально, не осознавая что делает, запихнул свою, основательно подтаявшую палочку мороженого в рот. И, кажется, не заметил, как проглотил всё. Потому что в испачканных стекавшим мороженым пальцах осталась лишь деревянная палочка. Мороженое ледяным колом застряло где-то в горле, Ирука закашлялся, а в следующую секунду что-то с такой силой ударило его в лоб и грудь, что искры из глаз посыпались.   Домой Ирука шёл расстроенным. Это ж надо было так перегреться, что и примерещилось невесть что, и столб не заметил. Дома кто-то был. Ну конечно, оставь окно открытым – так у всех шиноби есть вредная привычка путать окно с дверью. А своё порой с чужим. Кто-то обретался на кухне. Ирука осторожно заглянул и подвис, не зная, что делать. Всё-таки это не было галлюцинацией или тепловым ударом. Спиной к двери стоял, запрокинув голову, и пил воду из его, Ируки, кружки Копирующий. В той самой рыбацкой сетке, через которую был виден просто потрясающий рельеф спины и каждый шрам. И в тех самых штанах. Почувствовав присутствие Ируки Копирующий повернулся и Ирука подумал, что лучше бы он этого не делал. Уж слишком хорошо сетка прилегала на груди. Так, что соски и в самом деле торчали из ячеек, а плетение украшало светлую, розовеющую на плечах и груди от солнечного ожога кожу тёмным узором. — Ирука-сенсей, у тебя так приятно в такую жару, что я не знаю, как сюда попал. — Ка… Какаши, что это… Приятно?! Да у меня теперь фонарь из-за тебя! — взорвался Ирука. — Ма-а-а… Я просто проспорил парням. Я же не знал, что ты там пойдёшь, — мягко виновато ответил Копирующий, осторожно потрогав прохладными после холодной кружки пальцами синяк на лице Ируки. – Ну извини. Чья идея такого оригинального «штрафа» для проигравшего Ирука даже не спрашивал. Таких в Конохе было всего один по трезвому и почти поголовно по пьяни. — Стой и не двигайся, — Ирука отшагнул, обходя джонина и рассматривая вблизи «модный» прикид. И легко ли было бедному чунину удержаться от соблазна проверить, точно ли эти вырезы на месте карманов именно для рук? И, может быть, остался ли на губах и подбородке вкус мороженого.