Тайна временных аномалий. Обратный отсчёт

      Тьма никогда не была столь приятным явлением… Оно представляло пелену, тёмное покрывало, сковывающее тело и не дающее выйти из приятного кокона… Как будто здесь, в месте, где никого не существовало, кроме сознания полуживого человека, было куда безопаснее, чем там, в жестокой реальности, в холоде и постоянной вражде. Здесь, в этой непроглядной тьме, было куда удобнее, отчего не хотелось уходить, продлить этот миг как можно дольше… Потому что хотя бы сейчас, в это мгновение, вырванное из реальности, можно было получить тот отдых, которое когда-то заслуживал человек… Но что-то пошло не так…       Как будто чёрный дым рассеялся… Стало как-то… Голодно, сыро, холодно… Холодно… Леденящий лёгкие стеклянный вакуум сдавил область до горла, отчего вырвался жалкий рваный вдох. Казалось, что этот вдох был смертельный, прежде чем острый кашель сорвался из глотки, будто пытаясь избавиться от давления чего-то инородного, возможно… чего-то мокрого и тошнотворного. Глаза было сложно открыть, их щипало от боли, от любого слабого подёргивания клеточкой кожи… Тело дрожало то ли от боли, то ли от холода… Вся эта агония становилась тяжёлой, по ощущениям можно было подумать, что тело заживо перемололи и выбросили, как дешёвый неинтересный мусор. Сквозь страдания и тиранию доносились неразборчивые голоса, которые надоедали как мухи, а то и вовсе проносились мимо и не вызывали никакого интереса. Но только после они стали немного пугать, ведь голоса становились чуть громче, как будто были рядом. Слабая тряска по плечу, видимо, чтобы привести в чувства, заставила ненароком открыть хотя бы на миллиметр один глаз, чтобы сквозь мутную пелену разглядеть, что происходит… С горла пронёсся сдавленный неразборчивый стон, ведь это было единственное предупреждение, знак… о том, что он хотя бы живой… Но об этом сложно было сказать. Тёмные, непонятные человеческому разуму силуэты смотрели на него сверху, остановившись, видя, что тот жив. Чуть низкий тёмный силуэт, убрав руку с плеча, хоть это вообще не ощущалось на холодных конечностях, но было видно, повернулся к другому человеку, стоящему справа. — Он жив, капитан… Правда, долго в таком состоянии не продержится, — голос было еле слышно, парень даже не пытался прислушиваться из-за того, что его бросало туда, назад, в бесконечную бездну, где безопаснее. — Насколько долго он не продержится? — более грубый голос прорезал тишину, смешавшись с тихими всплесками воды о рядом находящийся низкий берег. — Если мы окажем помощь, то, возможно, от силы дня два… Но нашей помощи недостаточно… капитан, нет, недостаточно, — голос ломался, будто страх и злость здесь кипели выше, чем сострадание между этими людьми, при виде холодного парня.       Более высокий тёмный силуэт, которого было невозможно разглядеть сквозь пелену и полузакрытые веки, резко прорычал с недовольством, отойдя немного в сторону, прежде чем провести массирующими движениями по переносице. — Fuck… Пошевеливайтесь, из-за этого… идиота у нас малого времени, — громко прорычал высокий силуэт, прежде чем развернуться на носках и пойти в неизвестную сторону, тихо проговаривая в конце, — Предупреждал смотреть под ноги, но нет же… мы будем смотреть anywhere, но не под ноги…       Сложно было сказать, кому это было адресовано… Голова трещала, а больше воды в переполненный чугун боли доливала дрожь и холод в конечностях, жар в горле, пронизывающий каждую микрофибру существования… Любой шорох и звуки, голоса были как будто зацикленные, заторможенные, такие отдалённые… Темнота вновь становилась такой приятной… Конахан, поддавшись мании вечной тишины и спокойствия, расслабился, чтобы избавиться от бесконечной боли в конечностях, будто это были микроиглы, он закрыл глаза, его голова устало легла на сырой весенней траве, мокрой от прилежащего берега. Это, конечно, осталось замеченным другими тёмными силуэтами людей, которые вновь пытались привести его в сознание… Но привлекательный тихий голос из пустоты, белый силуэт с миловидными женскими чертами будто протянул ему руку, и это выглядело одновременно пугающе и зачарованно… Он запомнит этот взгляд тонких черт, невысокую фигуру и эти притягивающие с внеземной силой то ли синие, то ли голубые глаза… Пусть это странно, оказаться меж двумя мирами, но сейчас, когда сознание висит на волоске, когда руки так и тянулись к нежному белому образу, чтобы протянуть руку, Конахан чувствовал, что она его оттолкнула, проговорив тихо, почти шёпотом для его уставшего тела, будто её слова были тихой молитвой: — Ты устал… Ты должен отдохнуть… Но не со мной и не здесь, не во тьме, которая когда-то сольётся с тобой воедино…       Головокружительная тьма и белый мягкий силуэт, который вовсе растворился в непроглядной темноте, оставил Конахана одного с тяжёлым состоянием отчаяния и с главной мыслью: «могу ли я выжить и что со мной будет?»

***

      Тёмное небытие привлекало, туманило разум, и единственное, почему нужно было покинуть мглу — это страх остаться в этой тьме навечно. Но здесь было приятно: никто не мешает, тихо, ничего не вызывало боли… По возможности хотелось приходить сюда как можно почаще… Монотонный шум безграничного тёмного пространства прерывался тихим писком… что-то звучало на фоне, и это было похоже на периодичный одинаковый звук… Будто что-то стояло рядом. Шум медленно напрягал, а после сквозь полузакрытые заглядывал неприятный белый свет, отчего открывать глаза вообще не хотелось, ведь раздражитель был больше, чем ожидалось.       Помимо этого были странные сковывающие ощущения, стучащий звук в ушах, как будто бушевало сердцебиение и вновь болели конечности, но только боль не была настолько сильной, ведь теперь это было похоже на маленькие покалывания.       Сложно было вспомнить, что произошло… Все картины произошедшего были сырыми и неразборчивыми, как будто они проходили от силы всего лишь пару секунд, мелькали перед глазами как надоедливые насекомые, не принося никакого смысла, но оставляя после себя мелкие крупицы наполовину исчезнувших звуков: чей-то обеспокоенный голос, звуки вечных шагов и постоянные смены местонахождения, пронизывающий холод, а после всё будто стало умиротворённым.       В какой-то момент тёмное нечто будто назло вытолкнуло парня из бездны, отчего он открыл глаза всего на немного, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Освещение казалось ослепительным, отчего вновь болели глаза, очевидно, это было с непривычки. Белый плитчатый потолок и немного мигающая люминесцентная лампа… Стерильное помещение, пахнущее хлоркой и таблетками, вызывая отвратное ощущение при впитывании этого неприятного запаха. Это последнее, что парень ожидал увидеть. Стоило только постараться открыть глаза и прийти в норму, как сразу же захотелось умереть, не сумев выдержать боль в конечностях. Монотонный шум и яркий белый свет вызывали слабую головную боль, которая не давила полностью, а лишь подкалывала в висках под ритм сердцебиения, отчего это было похоже на барабанный бит, поэтому шевелиться вовсе не хотелось, чтобы не испытывать боли. Прислушавшись, стало ясно, что где-то рядом пищит прибор, и больше ничего не было слышно… Хотя, нет, были ещё слышны тихие отдалённые шаги где-то далеко от места, где был он сам… Лежать на одном месте было одновременно хорошо и плохо, ведь боль вообще никуда не уходила, она лишь будто тихо уходила и резко приходила вновь, но каждое возвращение было больнее предыдущего, грудь горела изнутри, дыхание пусть и было, но тяжёлое, хриплое, и любой вздох был болью. Сложно было сказать, отчего это было, потому что парень уже не помнил, что вообще произошло и как он оказался здесь… прикованный к койке. Конечно, было хорошо, что он жив и ему ничего не угрожает, но сложно было мыслить, чтобы понять, что вообще случилось ранее. Голова шла кругом.       Чтобы хоть как-то осмотреться, черноволосый парень попытался подняться на локтях, но понял, что именно в этих местах его охватывала небольшая судорога. Видимо, ему все же стоит особо не двигаться. Но, успев как-то осмотреться, парень осознал, что находился в лазарете. Его это не особо устроило на хорошую ноту. Если он в лазарете, значит, что отсюда он нескоро уйдёт. Здесь было неприятно… Одновременно страшно и непонятно. Он не помнил, что произошло, и не совсем знал, как тут оказался. С тяжёлым вздохом парень откинулся на плоскую подушку, она была похожа на мешок цемента, было неприятно. Голова шла кругом, возникло ощущение, что появились первые признаки жара или чего-то похожего. И всё же не именно это беспокоило молодого парня, Конахана… Он уже был здесь. В таких же условиях, с такими же травмами, с той же болью. Он даже помнил чьи-то голоса… А разве это уже было? Может, это просто эффект жаневю? Но тогда почему всё такое мутное, нечёткое?.. Почему он вновь вспомнил этот белый человеческий нежный силуэт? Такое ощущение, что он где-то его видел. Слишком много вопросов, и ни на один из них нет ответа в его больной голове. В какой-то момент парень смирился с тем, что сошёл с ума, что это мерещится. Он неуверенно поднял руку, чтобы осмотреть. Ладонь дрожала, кончики пальцев были розоватыми, местами даже с оттенком синего. Но… Видимость была какой-то странной, будто нереалистичной… Будто он проживает один и тот же день заново…       Дверь лазарета с тихим скрипом отворилась, а после захлопнулась с глухим стуком, отдавшись эхом по стеклу в двери. Звук был настолько громким, что Конахан дёрнулся, тут же почувствовав приток боли. Что за люди пошли, так сильно хлопать дверьми? Знакомая женская фигура с вечно холодным выражением лица, будто этот человек вообще не испытывал эмоций, не отличался ни харизмой, ни милыми чертами, а женственность смешивалась с нотками мужского скверного характера. Руки как обычно лежали в карманах чёрной формы компании «Netherhill» — об этом говорили красные нашивки чуть ниже плеча и логотип на левой стороне груди. Чёрные берцы противно стучали по плитчатому полу, замок застёжки часто стучал шипом об искусственную кожу, когда человек делал шаг. Белая водолазка была практически не видна под чёрной толстовкой на молнии, её выдавало белое горло. В какой-то момент ненароком возникла ассоциация, вернее, совпадение местами стало больше, чем игры разума. Тот белоснежный чистый нежный образ, загнавший Конахана в глубины темноты, чем-то был похож на эту вседозволенную особу… Хотя, они навряд ли были похожи, если только стеклянными глазами. Да, именно у этой особы в дверях глаза действительно были как кристаллические замёрзшие камни. Её как обычно ничего не трогало. Отбросив прядь пепельно-серых окрашенных, коротких по плечи волос назад лёгким поворотом головы вбок, особа небрежно проходила вглубь палаты, истинно не интересуясь тем, что произошло и как происходило… Вернее, она об этом догадывалась, но лишний раз не думала. — Смотрю, ты прохлаждаешься, — ядовито бросила она, остановившись у стены, стоя к парню спиной, как будто её действительно ничего не трогало.       В глубине души подобная картина немного пугала… Почему она здесь? Нет, понятно почему, вернее, как? Парень вновь наткнулся на мысль, что что-то не так… Размытая видимость, немного тяжёлое передвижение, события, происходящие только сейчас, только с ним и ни с кем более, были такие, будто повторялись вновь. И если разум кричал только наполовину об этом, словно он был лишь зрителем неясного представления, то остальная часть разума вовсе не беспокоилась. Было странно… всё равно? Когда вообще в последний раз Конахан испытывал нечто подобное? Это было достаточно давно. В голове что-то щёлкнуло… Это не он вовсе.       Конахан, закатив глаза на явное обвинение, вернулся в прошлое положение, осматривая каменным взглядом с надменной улыбкой белый потолок, прищурившись от неприятного света. — Боже, я начинаю бредить? Неужели сама Венди Лоусон решила скрасить моё жестокое состояние и одиночество? Да ты получше всякого ангела… Это даже мило, что ты решилась добровольно меня навестить, — голос дрожал и еле как был слышен от сдавленного горла и груди, но сквозь неразборчивую хрипоту был слышен тихий смешок.       Особа даже не повернулась в его сторону, рассматривая часы на стене, можно было подумать, что это какое-то произведение искусства. Девушку с пепельными волосами ничего не волновало: ни ситуация, которая привела парня к койке, ни его состояние… В целом, она понятия не имела, что вообще делает здесь. Тратить своё драгоценное время она не собиралась, особенно если учитывать длинный язык без костей у этого человека.       Парень явно сам не понимал, о чём говорит, потому что у него возникло ощущение, что это не он говорит вовсе. Все было вакуумным, он вообще не особо осознавал, что говорил… Так называемая Венди Лоусон, девушка с пепельными волосами, казалось, не была довольна словами парня, отчего бросила косой предупреждающий взгляд. — Отрезать бы тебе язык. — Как мило… Я буду рад, если это ты сделаешь своими руками, — Конахан вновь хрипло засмеялся, прежде чем в горле образовался жаркий ком, грудь слабо горела изнутри во время разговора.       Лоусон повернулась к нему лицом, прозрачные стеклянными глазами усмирив безостановочного разговорчика, после чего её шаги прорезали тишину со скрипом обуви, подойдя к койке парня, который с усмешкой смотрел на неё… Острые черты лица, нахмуренные брови. Это не было похоже на то миловидное видение, и сломанный разум Конахана даже разочаровался. Было видно, как он наигранно поджал губы и повернул голову в сторону, разочаровавшись в собственном выборе. Почему-то этот образ нежного светлого личика из тёмного видения затуманил разум настолько, что Конахан хотел встретиться с этим созданием, настолько он был проникнут простым видением. Разум был окончательно сломан то ли от только пробудившегося тела, то ли от небольшой лихорадки. Венди, вытащив руки из карманов, немного раскинула их в стороны, как бы показывая. — Я этими руками тебя задушу. Знаешь, что ты сделал? — в голосе сочился истинный гнев и презрение. На эти слова Конахан лишь каменным взглядом смирил бурный нрав знакомой дамы, пару раз моргнув, вопросительно подняв бровь. — Я успел умереть на пару минут… часов… дней?       Лоусон тем не менее вошла в ступор, после разочаровано вздохнула, помассировав переносицу, где был маленький шрам, давно изживший себя. Данная особа терпеть не могла находиться в одной комнате или разговаривать с этим прилипшим человеком, который часто кидал ей двусмысленные намёки. Но ей нужно было здесь находиться. Венди окинула взглядом палату. — Ты был без сознания несколько суток… А команда, в которой ты, между прочим, был, некачественно выполнила задание. А если бы умер… — Кого-нибудь закинули бы в карцер? Очень приятно. И ты прекрасно понимаешь, насколько мне всё равно, — Конахан саркастично усмехнулся, повернув голову набок, чтобы немного получше разглядеть недовольную особу. Она выглядела забавно в таком вечном образе и он не мог ею не любоваться, причем не скрывая это. — Тебе напомнить, что за тебя несут ответственность? — И этот кто-то — ты… Заботишься? — Да… Забочусь о том, чтобы ты не принёс мне проблем в ближайшее время, — рявкнула Лоусон, вновь положив руки в карманы брюк. — Я умру в ближайшее время… — Если не заткнёшься, то да… Я возьму эту подушку и задушу тебя.       Сделав глубокий вдох, Лоусон вернулась в строгий образ себя, выбросив другие ненужные мысли из головы. — У тебя на выздоровление как максимум три дня, потом практика опять повторяется.       Эти слова заставили Конахана поднять брови в удивлении, явно в не хорошем удивлении. — Какая практика, какие три дня, я чуть не сдох?! — повысив тон, парень почувствовал, что начало першить горло, отчего пришлось прокашляться и голос вновь стал невыносимо хриплым. — А это мои проблемы?! Это не мои проблемы, что ты живёшь с девятью жизнями.       Впрочем, она частично была права, однако молодой сломанный разум Конахана отказывался воспринимать эту информацию за должное, особенно если учесть вечное недовольство этой дамы. Её вечная строгость, пусть и завлекали и притягивала к себе, но сейчас, в момент, когда разум был затуманен состоянием и посторонними мыслями, Конахан задумался лишь о том, является ли это справедливым. Он сам осознавал тяжесть своего состояния: помутнение в глазах, вечный ком в горле, жар в груди и дрожание конечностей. Возможно, всего лишь у него ранее было переохлаждение и, скорее всего, вторая степень. Но то, что ему дают пару дней на лечение в лазарете, было жестокой горькой пилюлей. Придётся после долечиваться самостоятельно, если только медбрат сможет после предоставить ему медикаменты или придётся у кого-то их клянчить. На самом деле, это звучало тяжело.       Венди Лоусон, будучи почти того же возраста, что и сам Конахан, была некого рода куратором для не особо опытных специалистов, и поэтому имела ответственность над этим неразумным гением. Суть была такова: молодой Конахан не был с самого начала образованным специалистом, нет, он, конечно же, знал основы, биологическая инженерия далась ему легко, так же, как и медицина, но о системе рейтинга обучали именно такие кураторы, как сама Венди. Вот только быть под руководством Лоусон то же самое, что и быть под ответственностью у сатаны: данная особа не очень общительная, мстительная и грозная. Казалось бы, подобные личности вызывают отталкивающее чувство, но почему-то для Конахана такие личности вызывали только большую силу притяжения… отчего к этой женщине он питал не только уважение… — В общем, тебе даётся три дня… Если не придёшь в норму — это твои проблемы, — Лоусон холодно взглянула на него, но после отвернулась, не питая никакого желания ни видеть, ни разговаривать с этим человеком, как бы это ни казалось нужным. — Ничего не обещаю, по крайней мере пока… А если так оно и будет, ты уже не будешь так злиться?       Девушка с пепельными волосами первоначально ничего не ответила, лишь трепала в руке, в кармане, ключ карту третьего уровня. Пришлось всё же сменить этот холодный настрой на что-то более безобидное. — Возможно… Потому что ты и так принёс проблем. Твоя команда не получила должный рейтинг из-за того, что твоя жизнь была на волоске и неизвестно, чтобы было, если бы команда не постаралась выполнить задание как можно раньше… Так что теперь и у тебя мало выдалось рейтинга. Доволен? — скептично, слегка понизив тон до более спокойного, разъяснил куратор. — Но я же не виноват, что в реку упал. — А это никого не волнует, сам прекрасно понимаешь… Под ноги смотреть надо, — Лоусон окинула его безэмоциональным взглядом, прежде чем всё же выдавила из себя хоть какую-то ухмылку, что можно было встретить редко в её природе. — В любом случае спасибо, что живой.       Конахан на это ничего не ответил, лишь немного кивнул. Всё же ситуация с рейтингом заставила его немного задуматься. Человечности в комплексе нет. Пострадаешь ты или нет, кураторы за это не отвечают. Они занимаются другими делами, в основном указывая молодым специалистам, что нужно делать и когда, но в свободное время кураторы, казалось бы, что это удивительно, тоже были людьми: вместе с сотрудниками сидели в зоне отдыха, играя либо в карты, либо просто разговаривали, здесь кто на что горазд, но в такие моменты они откладывали маску стойкости и холода куда-то подальше, ведь не на работе. Изменения в поведении и эмоциях Лоусон тоже не часто можно было заметить, поэтому только в зоне отдыха с ней можно было поговорить спокойно, не так, как сейчас… И этого времени парень всегда ждал, вот только теперь ему придётся каким-то образом лечиться самостоятельно.       Куратор же, передав информацию, спокойно развернулась на пятках, скрепя берцами, после тихими шагами направилась к двери, но Конахан остановил её в последнюю секунду. — Венди… — откинул черноволосый парень, постаравшись подняться чуть выше на локтях, что теперь у него к счастью получилось, хоть они и немного дрожали. — Другие из отряда в порядке? Меня не отчитают за… вот эту оплошность?       Лоусон, положив руку на дверную железную ручку двери, повернула к нему голову со спокойным видом, расслабив брови, что было немного в нову, учитывая её вечно недовольный вид, будто механический. — По идее… нет, не должны. Но если что, я посмотрю, может, эту ситуацию можно поправить, и к тебе лезть не будут. А отряд в порядке, да, только капитан Джонатан был явно тобой недоволен. Ну, ты его знаешь, уже побыл с ним в команде. А остальная команда в порядке… По крайней мере они не настолько глупы, как ты, — на последних словах Лоусон не смогла сдержать тихого мелодичного смешка, а после, успокоившись, спокойно спросила. — Что-то ещё? — Нет, всё хорошо… Спасибо.       Девушка кивнула, поспешно выйдя из палаты… Конахан вновь задумался о сущем. Ему не нравился тот факт, что он чувствовал что-то неладное. Это уже было когда-то, причём он помнил каждое слово, каждое движение… Он даже вспомнил, что через несколько секунд должен кто-то пройти недалеко от его двери. Конахан посмотрел в сторону двери и даже увидел, как мимо прошел человек… Что за херня?.. Он переживает все события заново?

***

      Действительно всё оказалось так, как и предсказывала Лоусон. Через три дня неполного лечения Конахана, как маленького котёнка, чуть ли не вышвырнули из палаты, конечно, это завуалированно. Правда, медикаменты ему пришлось искать самому, но и здесь, конечно же, помогли. Теперь постоянное давление в груди, хрипота в голосе и редкий сухой кашель стали каждодневными спутниками молодого парня. Слава Богу, внешне на нём это практически не сказалось, разве что иногда он уставал быстрее, чем раньше, ведь тело ещё не успело привыкнуть к изменениям условий. Так называемая практика, конечно же, была: Конахану приходилось вставать в первую смену, чтобы пройти либо дифференцированный зачет, либо практиковаться в медицине или биологической инженерии. Каждодневная рабочая рутина по лабораторной работе стала уже привычной, если ещё учесть, что подобная практика длилась обычно неделю-две, прежде чем Конахана вновь могли перебросить на задание. Конечно же ещё примерно три месяца на задания его будет отправлять именно куратор, Венди Лоусон, так что особого напряжения или тревоги в целом не было.       Конахан сам был человеком, который воспринимал всё спокойно и как за должное, поэтому увидеть, что он находился в тревоге, было редким явлением.       Помимо обычного рациона добавились таблетки. Теперь Конахан осознал на себе, почему многие пациенты комплекса терпеть не могли подобные процедуры. Глотать таблетки по несколько штук за день, а то и за раз, использовать какие-то спреи было больно и неприятно, а это приходилось делать, как бы не хотелось. Хорошо, что на данный момент юный биоинженер жил в комнате один: пока что на второй ярус кровати никто не хотел заселяться, вернее не могли найти подходящего человека, которому потребовалась бы комната. Конахан, впрочем, таким раскладом был вполне доволен, ведь находиться в компании кого-то было не очень приятно.       И вот теперь, собираясь после своей небольшой смены, Конахан вновь задумался над тем, что что-то не то… Всё казалось вновь каким-то мутным, даже свет от лампы или отражение в зеркале, будто он практически в нем не отражался. Хотя, если посудить с другой стороны, он сливался с фоном в чёрной домашней одежде. Подвернув рукава чёрной водолазки, в очередной раз рассасывая таблетку во рту, от которой практически ничего не осталось, кроме горького привкуса, юный медик пытался предположить, сколько людей будет в зоне отдыха, придёт ли туда кто-нибудь вообще. Конечно, ходить туда стало некого рода традицией — многие молодые специалисты или просто новички в любое свободное время собирались там, и это было отличное место для всяких сплетников и тех, кто просто искал себе приятных собеседников или просто провести время. Конечно, некоторые, более умные специалисты проводили время в лаборатории, тренировочной зоне или в инженерной зоне, кто-то вообще ходил во вторую смену на практику. Конахан же любил больше тратить время на себя, на отдых, поэтому ходил именно в зону отдыха. Ему не было интересно находить новых друзей, ходил только для пустых разговоров… а может быть потому что Лоусон часто сидела именно там. Она не только куратор. Как он слышал из числа слухов или быстрых фраз, что помимо этого Венди занималась возрастной психологией, поэтому подобные быстрые разговорные компании помогали ей в практике, правда она не была психологом, только интересовалась этим как хобби, сама она была аналитиком, а кураторство ей просто нравилось, поэтому ещё несколько месяцев, а то и полугода будет им.       Что-то влекло Конахана в эту зону, потому что всегда, почти всегда, там была Лоусон. Это было почти похоже на сталкерство, но нет, скорее просто любопытство и желание узнать этого человека получше. Куратор многим нравилась, даже начальству, ведь она не стояла на учёте, как многие, и не участвовала в плохих ситуациях. Иногда она строгая, что притягивало, но она была строгой по делу, а по большей части добродушная девушка, которая достаточно легко находила общий язык с людьми, быстро решала проблемы, пусть и имела связи с многими высокими людьми по званию, но редко пользовалась этим. Простыми словами: девушка буйного нрава, но со своими людьми становится тихим маленьким щеночком. Помимо Конахана у Лоусон были и другие люди, над которыми она брала ответственность. Точно парень не помнил, сколько этих людей, но именно они часто, как и он, были в зоне отдыха одновременно с Лоусон. В конце концов стоило сходить.

***

      Зона отдыха находилась на четвёртом этаже зоны проживания специалистов комплекса. Пришлось подниматься по лестнице, так как лифт не работал. Но в течение пути никого не было, что было странно, хотя, возможно, все работали. И вот, забравшись на четвёртый этаж, почувствовав, что вновь возникло стягивающее чувство, будто что-то было не так, а именно повторение одного и того же действия, одних и тех же событий. Всё было зациклено. Остановившись, удручённо задумавшись в кафельный пол, Рон пытался прогнать мысли в голове… Он вновь помнил точную хронологию событий. Конахан помнил каждую секунду или минуту. Он помнил всех людей, которые должны были быть в зоне отдыха, хоть сам сейчас ещё не дошёл. Он помнит человека, с кем первым поздоровался и кому именно пожал руку и новенького, стоящего в углу… Что за фигня? Может быть, это просто дежавю или совпадение? А может, он просто сошёл с ума? Конахан, встряхнув головой, отбросив мысли на задний план, всё же направился в зону отдыха. Здесь были всё те же коридоры с жилыми комнатами, только именно на этом этаже, у голых свободных стен, стояли редкие лавочки, но, если пройти вглубь коридора, то можно было найти мягкие кожаные простенькие диванчики и кресла, а иногда встречались даже мешки, и именно ими пользовались чаще всего, кто-то даже крал их, поэтому теперь установили ещё две камеры, направив именно на эту зону, здесь же стоял и широкий стол, а в углу установили кубики-полки. Кубики-полки были разного цвета, из дерева, и их такие кубики можно было даже снять и использовать как стул. Это было удобно.       И вот, пробравшись сюда поближе, Конахан наткнулся на то, что здесь уже был народ, в основном из молодых специалистов и новичков возраста от шестнадцати до двадцати пяти. Подобные компании были недолгие, некрепкие и в целом скудные, поэтому неудивительно, что здесь было такое разнообразие возрастов. Шумные разговоры были слышны чуть ли не за километр, поэтому Конахан проходил мимо людей незамеченным, ведь именно если зайти вглубь зоны, можно было найти немного знакомую компанию людей, в том числе саму Венди Лоусон, которая расположилась в углу диванчика чуть подальше от всех, попивая кофе из картонного стаканчика с логотипом «Netherhill»-а. Причём была она вовсе не одна, а в компании нескольких знакомых лиц, которых Конахан вовсе по имени не знал, ведь ему это было неинтересно. Там был и он… Сам Флойд Гонсалес. Парень, который стоял недалеко от Лоусон, так же, как и она, потягивая кофе, вовсе не нравился Конахану ещё с самого начала, и именно его имя и фамилию он отчётливо запомнил, как и саму внешность. Он особо выделялся светлыми короткими волосами, что-то между русыми и блондинистыми прядями, иногда даже казалось, что это неравномерная покраска, но нет, это настоящая расцветка, и парень этим ярко гордился, как и проколотым левым ухом с серёжкой в виде креста, а в карих с зеленоватыми пигментами глазах вечно было злое презрение и как будто усмешка, вместе с этими вечно нахмуренными русыми бровями. Это всё, что его отличало от других, ведь чёрная одежда была у всех — легче стирать и особо не пачкается. Эта компания людей, в окружении Лоусон, практически сразу признала Конахана, и вся компания из пяти человек, среди которых было явно новое лицо, посмотрели на молодого биоинженера. Венди кивнула в знак приветствия, так же, как и Конахан, а после он сосредоточил своё внимание на Флойде, который с надменной улыбкой, тихой плавной грацией подошёл к молодому биоинженеру, протянув руку. Столкнулись два мира, и как будто это почувствовали все, отчего шум всего лишь немного стих, всего лишь на пару секунд.       Гонсалеса все знали как парня, который вечно влезал в проблемы, особенно в компании с Конаханом. Эти двое пусть и ненавидели друг друга, но вечно вертелись в одном месте, в одно время и с одними и теми же мотивами. Вот только целей они добивались по-разному, и если Флойд добивался их при помощи связей, то Конахан делал это самостоятельно. Вообще, ходили слухи, что Гонсалес должен был стать в скором времени то ли новым специалистом, то ли новым куратором наравне с Венди, но второй вариант был максимально правдивым и это подтверждали многочисленные факты. Но одно из всего этого главное — их вражда была взаимной на фоне разногласий из прошлого и от того, что постоянно мешались друг другу, находясь во власти одного и того же человека — Венди Лоусон. Флойд, прищурив свои лисьи глаза, медленно протянул ему свою правую ладонь, на которой красовалась татуировка орла, у которого вместо обычных крыльев были наконечники ножей. Такую татуировку обычно носили многие, кто считал себя «избранными» в комплексе. Ходили слухи, что у самого основателя комплекса была такая татуировка, отчего все скопировали этот стиль. Конахан, ответно прищурившись с оценивающим взглядом, сжал ладони по бокам, чувствуя, как покалывающая волна растеклась под кожей — гнев, текущий как лава, заставляя даже напрячься. — Я думал, что ты умрёшь… Даже жалко… что не приду на твои похороны, — в фальшивой довольной манере со злой улыбкой заявил юный специалист, отпив кофе, но так и не отпустил ладонь, а также продолжил глазеть на Конахана, который только и делал, что стоял с невозмутимым выражением лица.       Помимо электрического напряжения между ними, порой даже против лёгкого запаха кофе и дешёвых сигарет, можно было почувствовать слабый запах бензина или керосина… которого тут и быть не могло и, такое ощущение, что больше всего этот запах чувствовался как раз рядом с Гонсалесом… Возможно, это были только слухи, что этот парень, в своём кругу конечно, распространял что-то интересное. Здесь этому придумали отдельное название — сильный сахар. Правда, точного употребления или значение словосочетания никто не знал наверняка… кроме самого Флойда и, возможно, Конахана, который мог учуять неприятные запахи ярче, чем кто-либо. Это не было способностью от слова совсем, наоборот, только ухудшало ситуацию. Не ответив на рукопожатие татуированного, Конахан только спрятал руки в карманах, достаточно уверенно смотря на него, возможно, с некоторой гордостью, слегка подняв голову, учитывая, что юный биоинженер был его выше примерно на сантиметров десять. — Я умру только после того, как твоя лавочка прикроется… А это точно нескоро, — хрипатым, местами гортанным голосом ответил Конахан, обойдя недотоварища, двигаясь в сторону дивана, где ещё были свободные места.       Парень с серьгой лишь незаметно хмыкнул, когда на его лицо упала тень, после вновь отпил кофе… Играется наш нюхач. Его любопытство его же и погубит. Юный специалист, сквозь толпу мимо проходящих людей, вглядывался в этого брюнета, который постоянно вызывал чувство гнева у этого парня. Конахан присоединился к компании Лоусон, что-то спросив у неё, отчего она достаточно дружелюбно улыбнулась, протянув ему небольшой список… Это вызывало сковывающее чувство жара по телу, отчего одна свободная рука сжалась в кулак, пока Флойд потягивал кофе. То ли это была ревность, то ли реальность: как она это делает… Ещё и Конахан постоянно рядом трётся… Это обрубает большинство планов… Если Флойд собирался прорваться по карьерной лестнице выше, стать специалистом, то здесь могла помочь Лоусон… если, конечно, на неё сильно надавить, но этот черноволосый парень мешался… Его нужно убрать, потому что этот парень мыслил на несколько ходов вперёд, а этого не должно быть.       Проигнорировав прочие слова вокруг себя, присев на диван рядом с Лоусон, но подальше, учитывая личное пространство, Конахан пробежался глазами по списку из небольшой бумажки. Это была перечень последних практик и миссии, которые ему могут предоставить в будущем, потому что список участников миссии вовсе не был составлен. Конахан не пытался вчитаться в текст, только выделить ключевые моменты, ведь посторонние разговоры сводили с ума и не давали сосредоточиться на чём-то одном. Причем, главным минусом было то, что Конахан отчётливо чувствовал взгляд парня с карими глазами, отчего сам биоинженер исподлобья поднял на него глаза, облокотившись о спинку мягкого кресла, закинув руку на спинку. Конахан вскинул бровь, пристально глядя на Гонсалеса, прежде чем тот лишь презрительно фыркнул, уйдя куда-то подальше в толпу. Всё же в гляделки выиграл именно юный биоинженер, что не странно. Подобный взгляд обычно отталкивал, как сейчас показала практика, и это только забавляло Конахана, но только Лоусон смотрела парню вслед с грустным и практически разочарованным взглядом. — Вы слишком жестоко относитесь друг к другу, — подавлено проговорила девушка с пепельными волосами, обращаясь к Конахану, который даже не смотрел на неё, нахмуренным взглядом смотря исключительно в текст. — А ты его защищаешь… Мне вновь повторить факт того, что мне всё равно? — Я не защищаю! — Дааааа? Плохо верится, — первую часть фразы Конахан наигранно произнес с удивлением, прежде чем сжать бумагу в руках, бросив резкий взгляд в сторону куратора, проигнорировав мимо идущих людей и чужие взгляды. — Помяни моё слово, такие люди, как он, не настолько покладистые, как кажется.       Обменявшись с ней долгим холодным и местами устрашающим взглядом, юный биоинженер взял никем не тронутые карты, возможно, это была колода на пятьдесят две две карты, судя по толщине, после отвлёкся на них, тусуя. Здесь многие играли в карты, чтобы убить время, кто-то же мог заняться другими играми, по крайней мере комплекс разрешал всё это. Венди недоверчиво следила за тем, как отточено юный медик баловался с картами, пока сам смотрел в потолок, закинув голову на спинку дивана, при этом о чём-то напряжённо думал. Да, отношения Конахана и Гонсалеса были, мягко говоря, жестокие, а точной причины никто назвать не мог: то ли они что-то или кого-то не поделили, то ли это была ревность, или же постоянная борьба за рейтинг и истинное совершенство, чаще всего выигрывал именно Флойд, пусть он и был немного младше Конахана, да и в целом был не столь смышлёный… а может, это только казалось на первый взгляд, никто точно ни медика, ни этого юного специалиста не знали и предпочитали не спрашивать. Но Флойд… он не мог быть настолько плох. Возможно, зная Конахана, он говорил это специально, ведь Лоусон ни разу не видела ни единого плохого поступка со стороны Гонсалеса, скорее наоборот. Этот парень, стоя под её кураторском руководством, ни разу не оплошал… что нельзя сказать о Конахане, который из-за своих частых конфликтов особенно не вызывал положительных последствий. — Я тебе не верю, — резко произнесла она, презрительно разглядывая нахмуренный профиль юного биоинженера, прежде чем закинула ногу на другую, скрестив руки на груди.       Это та реакция, которую ожидал Конахан, поэтому даже не удивился… такое чувство, что он действительно осознавал, что переживает события вновь… Он как будто уже знал последствия и слова, которые он скажет после, ведь будто бы говорил не сам, а слова сами вылетали… Всё казалось ненастоящим. Конахан был здесь, всё уже видел и чувствовал. Он погряз во временную петлю, но это, опять же, не точно. — Очень жаль. — Ты недооцениваешь его. Флойд открытый и добрый человек, в отличие от некоторых, — строго намекнула Лоусон, видя, как Конахан покосился на неё, остановив себя от тусовки карт. — Ммм…какая же я злая бесчувственная тварина… Это ты хочешь сказать? — увидев суровый взгляд куратора, Конахан тяжело вздохнул, вновь тусуя карты. — Таких людей, как Гонсалеса, видно издалека. — Каких «таких»?       Выдохнув через ноздри, оставив колоду карт на столе, юный медик окинул глазами помещение, в частности людей, и ему на глаза попался тот самый парень, который скромно стоял в углу, разговаривая с какой-то неизвестной девушкой… Знакомый парень, однако Конахан лишь фыркнул, прежде чем, закинув руки за голову на спинке дивана, прикрыв глаза, всё же решился ответить. — Продуманных лисьих сук, — проговорил хрипло он, после откашлялся, чтобы избавиться от давящей боли в горле.       Он вновь задумался над тем, что уже когда-то говорил эти слова… Эффект жаневю… Он погряз во временную петлю, ведь сейчас его постигла мысль, что всё то, что происходит вокруг него — ненастоящее, а то и вовсе уже существовало когда-то…

***

      Сухие ветки хрустели под ногами. Лапки вступали на землю с предельной точностью, ведь она здесь уже гуляла, причём практически каждый день. Ошейник звенел каждый раз, когда она делала новый шаг. Хозяин неохотно плёлся следом, вернее, осматривался вокруг с целью найти что-нибудь подстрелить. Обнюхивая землю, впитывая запах земли и тонкий запах шерсти животных, которые когда-либо ходили по этой земле, собака виляла хвостом, часто прислушивалась, поднимая одно из ушей, часто поворачивая голову на медленно идущего позади хозяина.       Их путь скоро должен был быть закончен, ведь до хижины оставалось не так много идти. Они шли пешком уже третий день, поэтому частично оба были счастливы вернуться домой, в место, где они знали каждую травинку, каждый камень и куст. Осталось только дойти до дома.       Держа одноствольное однозарядное ружьё через плечо, юноша плелся за своей лайкой, таща также с собой сумку, в которой были все нужные вещи, приобретённые буквально недавно. Подобные трехдневные вылазки проходили достаточно часто и в основном приносили очень много пользы, нежели вреда.       Послушная лайка с серо-чёрной шерсткой, с белыми ушками, грудкой и лапками мчалась впереди, но в какой-то момент замерла недалеко от реки, резко подняв голову, отчего сам юноша остановился, вскинув бровь. Тихими шагами он подошёл к верному соратнику. — Что такое, Найда? — присев на корточки, поинтересовался парень, повернув голову в ту сторону, куда смотрел верный спутник.       Собака будто замерла на месте, после чего резко быстрыми шагами пошла по берегу горной реки, которая именно в этом месте была более тихой, ведь расходилась на две линии. Стоило собаке ускориться, как парень в том же медленном темпе пошёл следом, слегка удивившись. Сейчас ноябрь и особенно сейчас, в связи со всеми событиями, животные появлялись редко, а если появлялись, то только на окраинах этого леса, некогда принадлежащему мистеру О’Халлоран. Так что было странно, что собака нашла, видимо, какой-то след… Но почему именно у этой реки? Собака, перепрыгивая поваленные брёвна и обходя каждый куст, двигалась исключительно и уверенно вперёд, пушистый хвост вилял следом в ответ на каждое движение, ремешки и замочки рюкзака на теле хвостатой и ошейник звенели во время быстрых шагов верной спутницы.       Пробежав по берегу реки, спускаясь ниже по склону, собака умчалась вперёд, пытаясь не сбиться со следа. Парень, проскользив по склону, ускорился на бег за собакой, пытаясь не потерять её из виду, учитывая, что эта спутница имела привычку не отзываться в какое-то время. И вот, так называемая Найда завернула за кусты, где после них была плотина, если её можно было так назвать, ведь это была простенькая бобровая хатка — обычно все доски, брёвна из течения реки выше доходили именно до этого навала брёвен и веток, а дальше мохнатые бобрята перегрызали дощечки. Именно туда бежала собака, поэтому юноша старался не отставать. Немного опаздывая, парень уже слышал, как завывала лайка, видимо, точно что-то нашла, но это явно не добыча. Вновь проскользив по земле чуть ниже по травянистому склону, юноша с охотничьим стволом догнал свою собаку, быстро отдышался, а после выровнился, смотря в ту же сторону, что и Найда.       На плотине были новые следы ветвей, больше, чем за прошлый раз, а также… доски. Досок здесь давно не было, ведь их было практически невозможно встретить, потому что по близости не было ни строек, ни чего-то подобного. Значит, что-то случилось с мостами выше по течению. Всего таких мостов было два… Найда подняла морду на своего хозяина, высунув с довольной улыбкой язык. Юноша не совсем понимал, что происходит и зачем собака привела его именно сюда, поэтому, переглянувшись с хвостатой, неуверенно взглянул на плотину. — Что же ты тут такое нашла? — проговорил он тихо, словно самому себе, прежде чем медленно подойти ближе к плотине, проигнорировав стремительные воды, сталкивающиеся о плотину.       Ничего примечательного здесь не было, просто навал досок и веток. Парень осмотрелся, убедился, что мохнатые хозяева плотины сегодня не здесь и не будут разочарованы тем, что он заявился в их дом, после подошел вплотную к плотине, вступив на неё. Крепкая из-за навала новых досок. Собака всё так же сидела рядом с берегом, ожидая хозяина.       Ничего среди этой груды не было, если бы парень не обратил внимание на палки ниже… Он даже не сразу заметил, что помимо груды веток и досок лежало распростёртое тело, особенно были видны чёрные локоны волос, ведь тело было перевёрнуто. Парень, замерев на месте, почувствовав, как пульс ударил в голову, изумлённо и с истинным ужасом удерживал взгляд на теле, прежде чем резко пришёл в себя, в крови пробежалась яростная решимость. Стало ясно, что собака точно была права, пусть и сбилась со следа. Оставалось только разобраться с телом…