Кто ты?

*** 7 лет назад *** ( прошло 14 дней после смерти матери ) Снова открылась дверь в подвал. — Ну, Младший, идем. Похоже, настал конец твоему наказанию, — Лола усмехнулась, — Хотя я думаю, что тебя и месяц мало было держать тут. Она схватила маленького Натаниэля за волосы и потащила в кабинет Натана. — Босс, он здесь. — Вижу, величайшее разочарование в жизни. Жаль, что разочарования номер два больше нет, — Натан сухо усмехнулся, — Короче, не хочешь сдохнуть, делаешь все что я скажу. Ты - моя собственность. А теперь свали отсюда и не маячь перед глазами. И если я узнаю что ты пытался сбежать, покромсаю тебя как бедняжку Последние четырнадцать дней для маленького Натаниэля прошли отвратительно. Каждый день он проводил в подвале. Еды не давали, была только вода два раза в день, спасибо на том, что водили в туалет. Каждый день Натаниэля вызывали на ковер. Избивали и читали лекции, что главу семьи надо слушать, что он сам ничтожество и прочее психологическое насилие. Он был рад что наказание завершилось и можно идти в свою комнату, но вдруг его осенило: Мамы больше нет. Его обуял страх и ужас. Без мамы он не сможет убежать, он слишком мал, а когда ее не стало он оказался в одном доме с отцом без союзников. У него началась истерика. Он расчесывал кожу, бился головой о стену, лишь бы заглушить ту боль, которая пожирала его изнутри. Он добрался до ванной. Ему хотелось взглянуть в зеркало и сказать себе: "Ты виновен в ее смерти если бы не ты..." Но вдруг, его внимание привлекло лезвие от точилки лежащее на раковине. Натаниэль трясущимися руками взял его и провел по левой руке. Один порез. Второй. Третий. Четырнадцатый. Это похоже на алгоритм. 1. Прижать, 2. Провести, 3. Подождать, 4. Отнять руку, 5. Найти новое место. И по новой.. *** Натаниэль лег спать со ста двадцатью тремя порезами на левой руке, нанесенных самим собой. *** Год спустя. Отец на него снова орал. Натаниэль не смел отнять взгляд. После обычного избиения, и морального подавления, Нат пошел в ванную и взял свое лезвие. Подумал. На левой руке не было места. Тогда, он поднял правую, та была чистой. Поставил лезвие поперек, передумал. Поставил вдоль, и сделал надрез. Слишком глубокий. Еще. Еще. Глубже. И он потерял сознание. Очнулся в своей кровати. Черт, он не заперел дверь. Правое предплечье было перебинтовано, а на другой наручник. На тумбочке стоял бумажный стакан и записка. Не рыпайся, Младший. Папочка очень зол. Лола. — Блять...