Под покровом ночи

Он видел, как перед ним маячит обеспокоенный Кёджуро, а рядышком на корточках сидит Секай. Даже она начала волноваться за Дайшо, ведь такое поведение для жизнерадостного и весёлого шутника Канроджи было максимально необычным. Ренгоку пытался достучаться до впавшего в свой мир Дайшо, но его попытки были безуспешными. Из зелёных глаз непрерывно лились слезы сожаления. –«Момоко-сан, вернитесь, прошу! Момоко-сан! Не оставляйте меня! - кричала душа Канроджи, но погибшая Шиварай не могла его услышать, –Прошу... Момо-сан... Вернитесь...» Вдруг он почувствовал чей-то холодный пальчик на своей щеке. Это был палец Секай. Она осторожно утирала слезы Дайшо, с нежностью глядя на парнишку. Слов поддержки не слышалось, но Шираюки действовала своим путём. Действиями она может оказать моральную поддержку лучше, нежели словами. Обычно у девушки было затрудение подобрать нужные слова при виде чьих-то слез. –Дай, успокойся, прошу, - волнуясь, бормотала она, –Как бы тебе не было трудно, мы вынесем всё вместе. Я клянусь. –Да, Дайкон! Разожги в себе такой огонь в сердце, чтобы душа Момоко-сан увидела его и поняла, что не зря прожила свою жизнь! - тут к поддержке Канроджи присоединился яркий Кëджуро и такая же яркая поддержка из его уст. Хотя по голосу было слышно, что парень сломлен. Старшая сестрёнка Моши-моши пропала вслед за матушкой. Хоть Ренгоку уже 17 лет, он никогда не забудет сказку о бобренке Кинко, услышанную из уст нежной и весёлой красавицы Шиварай Момоко... Ренгоку и Шираюки совместными усилиями приподняли поникшего парнишу и приобняли с двух сторон. Дайшо ответил взаимностью. Они смотрели на звёздное небо, пытаясь высмотреть две самые-самые яркие звёздочки – Момоко и Юми. Ситуация с финального отбора повторилась – ребята уснули, разделив свою усталость и скорбь по умершей Момоко в царстве Морфея. Дайшо чувствовал себя ужаснее всех, но всё таки огонёк в душе не затухал, а, казалось, Шиварай помогала раздуть его. –Как же так... Ни Руку, ни тебя я сберечь не смог... Момоко, девочка моя, ты... Ты не должна была умирать, никогда... Т-ты же была достойна счастливой жизни, будущего мужа и деток... - Шинджуро сидел в своих покоях, зарывшись руками в волосы и стараясь сдержать себя. Слезы всё равно текли из красных глаз. Ренгоку старший чувствовал что-то похожее, когда умерла его жена. Он был одновременно и в ярости, и в удивлении, но так же был сильно опечален смертью любимой ученицы, –Если ты услышишь меня, мой маленький Персик, то... Я считал тебя собственной дочкой... Любимой дочкой... <...> –Кааар! Каар! Мечник, отправляйтесь группой на задание в квартал Красных Фонарей! Там пропадают люди, кааар! Разберись с этим! - восклицал громко ворон Секай – Изаму, громко хлопая крыльями и приземляясь на ворота поместья бывшей Хаширы Света. –Хэй, Изаму! Мы в обычном составе отправляемся на задание? - бросая деревянный клинок, спросила громко Шираюки. –Разумеется! - гаркнул ворон. –Ум, спасибо, Изаму! Можешь лететь! - ответила светловолосая, и Изаму сорвался с ворот, поднимаясь в небо и с концами пропадая в ближайшем лесу. Вскоре птицы Уз юных мечников сообщили своим хозяевам о новом задании. Дайшо во время перерывов от тренировок занимался рисованием той самой акварелью. Все краски, принадлежащие Момоко, он привёл в порядок и оставил в коробочке с симпатичной блестящей защёлкой. Отложив в сторону листок с множеством линий простым карандашом – именно так выглядел обычный набросок чего-то великолепного, Дайшо пошёл собираться на задание. Но перед всем этим он, разумеется, налил Кёко блюдечко молока. Канроджи всегда придерживался такой традиции, и, конечно, Кёко вовсе не была против отдохнуть и перекусить после трудных перелётов по миру. Через некоторое время ребята встретились у привычных «ворот» в лес, откуда обычно отправлялись в свои путешествия. Как обычно сгруппировавшись – Кëджуро шёл впереди, подобно навигатору; далее шла Секай, а сзади придерживался Дайшо, отвечая за защиту тыла их группки. В высоте кружили птицы Уз – Канамэ и Изаму наворачивали нехилые круги вокруг верхушек сосен, даже порой поднимая пыль или заставляя шишки падать с ветвей. И только маленький снежок Кёко летела близко к своему хозяину. –Что, уже не будем останавливаться в деревне с лошадями? - с усмешкой спросила Секай, оборачиваясь к Дайшо, –А, парень в коричневом гокуране? - Шираюки была в великолепном настроении, поэтому от возможности пошутить она не отказалась. –Не-а, будем ждать теперь, когда вырастут Момоко и Янь! - ответил Канроджи. Компания рассмеялась, ностальгируя по своим лошадям и по времени, проведённому с ними. Приятно было вспоминать ушедшее вдаль прошлое. Иногда так задумаешься о том, насколько давно было беззаботное время детства, та странная ночная прогулка по лесу, посиделки в объятиях Момоко во время грозы, детская любовь к Секай... И даже в груди невольно кольнет. Но прошлое оно на то и прошлое, чтобы с лёгкостью души отпустить его и продолжить жить настоящим и будущим. <...> Уже к вечеру ребята прибыли к кварталу Красных Фонарей. Лениво и изнеможденно плетясь по оживлённым улицам Цветочного квартала, Дайшо и Кëджуро не увлекали даже красавицы из публичных домов, так и зазывающих к себе, чтобы провести бурную ночь. Секай же невольно фыркала, глядя на таких особ её пола, но не это было главным – она искала дом с печатью глицинии. Именно там можно получить билет в счастливую и со всеми удобствами жизнь на ближайшие дня два-три для охотников на демонов. –Здравствуйте! - в унисон поприветствовала тройка, заходя в тёплое и приятно пахнущее помещение. Но оно, на удивление, пустовало. Можно было сказать, что ребята поздоровались с тишиной, царящей в просторной светлой комнате. –Доброго вечера, путники, - поприветствовала пожилая женщина, появившаяся из-за спины Дайшо. Канроджи даже вскрикнул от неожиданности. Что ж, в этом был свой плюс – его взбодрило, как и остальных мечников, –Чего пожелаете? - бабуля выглядела совсем не враждебно. Морщинистое личико, широкие седые брови, огромная култышка на голове, состоящая так же из седых волос. Она была одета в бордовое кимоно, а на ногах были обычные белые таби. –Ммм... - замялась Шираюки, –Парни, чегось будете? –Сна! - в унисон воскликнули ребята, синхронно вытянув руки. Секай и бабуля усмехнулись. –Да уж, время уже позднее, поэтому, я принесу вам спальную одежду и матрацы, - осторожно проговорила женщина и так же незаметно ушла, как и появилась. За время её отсутствия, ребята обсудили дальнейший план своей жизни в квартале Красных фонарей. Но так же девушка выдала свой заранее продуманный план по поводу поиска демона. Секай говорила, что когда побеседует с этой бабулей, узнает про предполагаемое место нахождения демона. А там уже всё как по маслу – парней она заселит в этот публичный дом, откуда они будут буквально вынюхивать информацию про о'ни, а Шираюки будет патрулировать внешнюю сторону его жизни. –Погоди... Че ты хочешь с нами сделать?! - взъелся Дайшо, переспрашивая подругу. –Ну а что? Это всё ради поиска места нахождения демона! –Почему мы не можем сдать тебя? - задал вполне стоящий вопрос Ренгоку, закидывая онигири в рот, принесённые Хисой вместе с спальными вещами. –Кë, ну сам посуди, если вас обоих оставить на внешнюю разведку, то вы же свалите в ближайший публичный дом! - в словах Шираюки чувствовалась злость, но и доля суровой правды, –Я забочусь исключительно о вашей девственности! - друзья прыснули смешком. Всё таки Секай уговорила двоих попритворяться дамочками лёгкого поведения в публичном доме Экудзава. Канроджи и Ренгоку были обескуражены, представляя себя в женском кимоно и всех этих блестящих штучках-вертючках. Бантики, хвостики, макияж. Бе-бе-бе. А Шираюки просто хихикала, уплетая онигири с рыбой за обе щеки и думая: «О Боже, насколько я гениальна!», вспоминая про план. <...> Ночь прошла спокойно, и день последовал её примеру. Быстро настал вечер, время, когда такое пропитанное пошлостью место расцветает в своей красе. Ещё со второй половины дня Секай занималась перевоплощением своих друзей. Как первую жертву, она решила взять Кëджуро. Самым высоким аргументом стало то, что у него длинные волосы. –АХАХАХАХАХ! КË, СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ! - пока Секай отошла за снаряжением для Дайшо, парни разыграли такую сценку. –Ахх, Канроджи-кун, простите, что я разбила вашу любимую вазу! Позвольте мне прибраться! - специально пародируя голос невинной овечки, Ренгоку начал вертеть своим задом возле Дайшо. С одной стороны, парень выглядел как самая настоящая девушка! Но с другой, зеленоглазый не мог не видеть в этом образе своего лучшего друга детства. Когда от смеха прорвало Канроджи, то и Кëджуро не удержался. –«И именно про них я думала, что они сбегут в первый проститутский дом, чтобы «развлечься»... - подумала Шираюки, заходя в покои, –Мда, Секай, ты очень-очень ошиблась. Они сами себя неплохо развлекают!» - девушка усмехнулась, –Эй ты, насильник Канроджи-кун, дуй сюда! <...> –...Что, - Дайшо раскрыл накрашенные глаза и взглянул в зеркало. Он увидел высоченную девушку с короткими тёмными волосами и жёлтыми кончиками. На лбу была его же повязка, но только вместо прямой линии был завязан бантик. Лицо было побелено, глаза были подведены жёлтой подводкой и тушью для ресниц, а на щеках крупными красными кругами был румянец. –Был насильник Канроджи-кун – и нету насильника Канроджи-куна! - разбавил гнетущую атмосферу Кëджуро. Дайшо усмехнулся, а Секай рассмеялась по полной. –Иди одевайся, - протянув жёлтое кимоно с рисунком листов клёна, приказала Шираюки, –Жду тебя в полной красе, Дайко! –Кого? Дайко? - парень неловко усмехнулся. –Ну вам же нужно женское имя на времечко! - оправдалась девушка. –Давай только не «Дайко». Потом выберем нам самое лучшее имя! - пообещал Канроджи и ушёл за ширму. Самым необычным вопросом в голове парня было: «Откуда она нашла женское кимоно, на, мать его, мускулистого парня, ростом 180 см?!» Когда на свет появились две «девушки» – Дайшо и Кëджуро, Секай чуток посмеялась, а потом начала думать о том, какие бы им дать лжеимена. –Я буду Кëко! - сразу заявил Ренгоку. Впрочем, с первым слогом его имени более сочетался слог «ко», нежели с первым слогом имени Дайшо. –Решено! - утвердила Секай неплохую идею друга, –Что насчёт тебя, Дайкон? –Ммм... - задумался Канроджи, –Может... Момо? Я во всём жёлтом, как персик! - даже не думая упираться на больное воспоминания, ответил быстро Дайшо. –Тогда уж чтобы почтить имя усопшей мисс Улыбки, я дарую тебе имя Момоко, - голос Шираюки сменился на более серьёзный, но в нём чувствовалась светлая грусть, –«Дай, не плачь – макияж смажешь» - прочитал с глаз девушки Дайшо, сглотнул подступивший ком и кивнул головой. –А ты что, Сека? - внезапно спросил Кëджуро, –Как ты планируешь маскироваться? –Ахх, я уже думала над этим, - улыбнувшись, ответила светловолосая, –Я буду... - она застучала по бёдрам, чтобы изобразить звук барабанной дроби, –Дайджуро! - Секай улыбалась как ребёнок. Имя Дайджуро содержало в себе иероглифы, что есть в именах парней. Так она не только выразила свою любовь к ним, но и сохранила частичку их мужественности. –Сека... Это слишком трогательно!!! - поняв задумку подруги, заявили парни, синхронно схватившись за сердце. Шираюки рассмеялась и встала с пола. –Что ж, мои маленькие Момоко и Кёко, попрошу вас закрыть ваши чудесные очи и ожидать моей команды! - став самим олицетворением вежливости и мужской интелегентности, попросила Секай, убегая за ширму. Парни затаили дыхание и по приказу прикрыли глаза, ожидая. Через некоторое время послышались шаги, приближающиеся к Дайшо и Кëджуро. –Можете открывать! - и в ту же секунду ребята открыли глаза. Перед ними стояла всё так же Секай, но не простая. Волосы были немного растрёпаннее, чем обычно. На подбородке была нарисована чёрной краской борода и чуть-чуть щетины под носом. Шираюки была одета в мужское кимоно с светлым плотным поясом Оби, сделанным в переплетении «колосок». А само кимоно выглядело богато: было коричневого цвета и имело на себе рисунок симпатичных хризантем. А рисунок хризантем значил, что носитель кимоно из знатного и богатого рода. –Хризантемы – отсылка на твой секрет?... - хихикнул Дайшо. –Ты просто не шаришь, - выдохнула Секай. В итоге Шираюки объяснила смысл своего кимоно двум «слегка» необразованным дамам. И когда же наступил поздний вечер, время, когда активизируются публичные дома, ребята выдвинулись из дома Глицинии, попрощавшись с Хисой. Ну, попрощалась только Секай, потому что её вид меньше всего вызывал смеха. –Ведите себя естественно, будто бы родились женщинами, - указывала Секай. –Хорошо, Дайджуро-сама! - пропищали в один голос «девушки». Светловолосая усмехнулась, вспоминая то, как они резвились, когда переодели только Кëджуро. –Эй, мужчина с бородкой, пойди сюда! - послышалось из толпы народа. Секай поднапряглась.