Непотопляемая Леди

      Граф был в бешенстве. Последняя партия рабынь из Харгеона оказалась с сюрпризом. И если вначале он даже обрадовался, что внезапно сорвал большой куш, то потом… потом стало не до смеха. Наспех устроенный выкуп ценной заложницы обернулся крахом: пришлось обрубить все связи с исполнителями (а среди них были на самом деле верные и полезные люди), потерять последнюю партию товара, и главное, судорожно заметать следы, а этого он не любил — при спешке всегда был шанс что-нибудь упустить. Как итог уничтожена почти треть его бизнеса, потеряны миллиарды драгоценных, заказчики недовольны, а репутации неуловимого преступника — одного из королей теневого мира, — нанесен непоправимый урон. К тому же партнеры, опасаясь попасться, не хотят вести с ним дела, и как вишенка на торте — ему предстоит встреча с тварью.       Впервые тварь появилась у него под носом почти десять лет назад. Просто возникла из воздуха прямо на столе. Только что ничего не было, а потом раз — и перед ним сидит это… это существо. К какому оно виду относилось, граф ответить затруднялся, хотя и повидал на своем веку немало полукровок. Существо было явно женского пола: приятная глазу грудь прямо указывала на это. Лоб и скулы покрывала прозрачная чешуя, а огромные когти могли устыдить даже матерого хищника — громру, обитавшего в окрестных пустошах и иногда обедавшего незадачливыми контрабандистами. Плавные изгибы женского тела были выставлены напоказ, а длинные, цвета скошенной травы волосы, странно гармонировали с нечеловечески яркими фиолетовыми глазами. Существо пошевелилось, и какая-то дикая, хищная пластика заворожила графа настолько, что он даже не почувствовал, когда его подбородка коснулись ледяные пальцы с острыми когтями. Она ощутимо встряхнула его и насмешливо оскалилась, зная, какое впечатление производит на неподготовленного зрителя.       — Слаба-ак… — насмешливо-ласково протянуло это создание, поворачивая его голову то в одну сторону, то в другую, словно пытаясь тщательно рассмотреть… высмотреть что-то. Граф знал, что его внешность оставляет желать лучшего, но такое пренебрежение было оскорбительно. Оттолкнув его так, что он ударился о спинку кресла, гостья перетекла в другое положение, скрестив длинные ноги в щиколотках и положив руки с когтями на колени. Поза, несмотря на изящество, была исполнена угрозы. — Люди… вы как животные, даже хуже. Животные не продают себе подобных, как скот на рынке, и убивают только по необходимости, вы же…       Он незаметно скользнул взглядом по ее фигуре и впился зрачками в символ, украшающий левую сторону живота. Два скрещенных молота чернели на бледной коже… Он видел такое однажды. У очень, очень опасного человека. Не было бы никого, кто не знал, кому принадлежит этот знак. Темная гильдия, что наводила ужас на весь континент, Тартарос, именно так клеймила своих членов.       Запугав до полусмерти, она дала ему инструкции, куда и сколько присылать драгоценных и живого товара, и пообещала проведывать время от времени. Отказа Тартарос не приняли бы, так что пришлось смириться. Правда, давали знать они о себе крайне редко: иногда приходили письма или устные приказы с нарочным, и он их выполнял. А сегодня тварь явилась вновь. И она была зла, очень зла…       Граф сглотнул. Он замер в неудобном положении, боясь пошевелиться. Животным чутьем, какими-то глубинными инстинктами он ощущал, что злить сейчас гостью, обладавшую столь экстравагантной внешностью, не стоит. А интуиция кричала, что от этого существа лучше вообще держаться подальше, ведь это и не человек вовсе…       Граф был магом, пусть и слабеньким — в Академии ему даже отказались присваивать класс, потому что потенциал был слишком мал, но его это не слишком взволновало, хоть и обидело, — его главный талант заключался в другом: он мог почуять в человеке гнильцу, скрытые пороки. Герберт предпочитал об этом не распространяться, и это качество помогло ему подняться, обрести со временем влияние и начать богатеть.       Так вот, его усилившийся дар четко подсказывал, что это существо — просто кладезь всех пороков. От нее тянуло чем-то, напоминающим сладковато-гнилостный запах разложения и тлена, заставляя нервно стискивать кулаки. И каким бы решительным и жестоким в жизни он ни был, сейчас перед ним сидел совершенный хищник, которому ничего не стоит оборвать его жизнь… Которому он зачем-то понадобился. Именно сейчас. Чутье, развитое и отточенное общением со всяким отребьем, подсказывало, что сопротивляться бессмысленно, а равнодушно-оценивающий взгляд заставлял покрываться холодным потом. Оставалось только ждать.       А гостья меж тем не спешила, будто наслаждаясь ужасом, который наводила на хозяина кабинета. Впрочем, вполне возможно, так и было. Посланница Тартароса замерла на краю столешницы, словно статуя, потом каким-то неуловимым движением оказалась по другую сторону стола, не спуская своих ярких глаз с лица графа. Тот, и так сидевший неподвижно, вообще замер, стараясь не спровоцировать непредсказуемое существо. Тварь сморщила нос и весело оскалилась, отворачиваясь и начиная рассматривать кабинет. Прошлась вдоль стены с полками, где хранились всякие ценные диковинки (стоит признать, гораздо меньше, чем раньше, во времена его детства: отец многое продал, чтобы оплатить его учебу в Академии), скользнула кончиками пальцев по развешанным по стене картам, поворошила стопку корреспонденции… Граф шевельнулся, пытаясь занять положение поудобнее — и в следующую секунду в его шею уже упирался кинжально острый коготь. Он даже не заметил, как она оказалась перед ним — настолько быстро это произошло.       Глядя в нечеловеческие глаза, видя в них безумие и злобу, чувствуя сладковатый запах тлена, он осознал, что вот она — смерть. Вся жизнь пролетела у него перед глазами…

***

      Граф Бальзамико далеко не сразу связался с криминалом и превратился во влиятельную фигуру теневого мира, держащую под своей пятой всю провинцию и контролирующую границу с сопредельным государством. В начале своего пути он был всего лишь наследником обедневшего графства. Богатства были растрачены предшественниками, и отец экономил буквально на всем.       Направляясь в Академию, он рассчитывал, что там начнется настоящая жизнь. Мечтал о том, как проявит себя, но ничего не вышло: карлик, особо не блиставший талантами, никому не был нужен, чаще вызывая своим появлением насмешки или презрительное фырканье. Естественно, покровителями, желающими взять его себе под крылышко, Герберт не обзавелся. Так что, отучившись и некоторое время пожив в столице, но не имея средств остаться при дворе, он был вынужден отправиться прозябать обратно, в свое разоренное поместье, чтобы влачить безрадостную жизнь, проедая остатки былой роскоши. Отец к тому времени умер, и одинокое полунищее существование, унизительное для графского достоинства, вызывало отвращение, озлобленность и зависть к более удачливым однокашникам, сумевшим устроиться на теплые местечки возле королевского трона.       Способ подзаработать появился случайно. Владения графа проходили прямо по границе с неспокойным Боско. Герберт знал, что через его земли, пустынные и каменистые, часто идут караваны контрабандистов, а собственные крестьяне предоставляют тем кров, пищу и место для схронов с товарами. И тогда у него появилась идея. Ближайший королевский представитель был только в соседнем баронстве, гораздо более благополучном и богатом, нежели Бальзамико, но у Герберта, как и у всякого аристократа, был амулет, позволяющий связываться с представителями власти в случае необходимости. Крепко сжав в кармане этот амулет, тогда еще молодой юноша отправился на встречу с разбойниками. Встреча прошла на редкость удачно. Шантажом и угрозами ему удалось выбить себе процент за то, что контрабандисты идут через его земли, взамен на обещание не докладывать властям. Немалую роль в этом сыграл его талант, позволявший чуять, на что надавить, где отступить и какие слова сказать, чтобы тьма внутри главаря разбойников успокоилась или, наоборот, всколыхнулась.       Через некоторое время тот сам обратился к Герберту с просьбой организовать охраняемое помещение для полусотни рабов. Граф не отказал… Так он и сам стал преступником, все глубже погружаясь в кровь и грязь теневого мира. Мира, где правила сила и звериные законы. Там его способность определенно пригодилась. Специфические личности липли к нему как к магниту, принося не только дополнительный доход, пусть и небольшой, но и определенную репутацию. Так что он быстро нашел отчаянных ребят, которые делали для него всю грязную работу, вырыл шахту в горах для отвода глаз, которая на деле почти не приносила денег, и начал свое шествие к вершинам криминального мира.       Торговля живым товаром уже тогда в Фиоре была нелегальна. Рабы стоили дорого, достать их было сложно, а попасться — и потерять все — просто. Законы королевства были безжалостны к работорговцам, зато в соседнем Боско… Вечно неспокойное государство, где царила власть денег и силы, во многом существовало лишь за счет магии порабощения. После попадания в рабство у человека практически не было возможности снова обрести свободу. Специальное заклятье, которое держалось в секрете, не позволяло нарушать приказы хозяина. К рабам в Боско относились хуже, чем к скотине, а с появлением живого товара из соседнего королевства те и вовсе стали дохнуть, как мухи.       Людоловы из Боско требовали все больше и больше товара, желательно помоложе да посмазливее. В принципе, подходили даже дети. А главное, они исправно платили за каждую партию. Для должников графа это тоже был выход, во-первых, свобода от долга, а, во-вторых, не нужно кормить лишний рот, так что шума никто из-за исчезнувших людей не поднимал. Умерли в пустошах, крысоволк в лесу задрал… Да мало ли что может случиться с крестьянином в глухом углу?       Постепенно граф начал подминать под себя все в округе, за чем не преминули последовать неприятности. Местные не собирались просто так уступать свой бизнес, и в провинцию стали стягиваться любители наживы. Якобы наемники, чтобы избавиться от графа, а на деле — отребье. Зато его было много. С этими пришлось разбираться радикально, и рынок вскоре пополнился большим количеством свежеиспеченных рабов. Нанимателей пришлось устранять, устроив пожары, которые скрыли все следы. На некоторое время все затихло, ситуация стабилизировалась и маленький ручеек рабов через границу превратился в полноводный поток.       Пользуясь затишьем, граф сторговал себе супругу. Молодая жена, проданная собственным отцом, была разочарована. С каждым днем она все больше бледнела, глаза казались безжизненными, а интересов не было совсем, кроме прогулок по вновь разбитому около дома саду. Ничего удивительного, что она умерла, едва родив. Желания жить в ней не осталось совершенно. Похоронив супругу и найдя надежную няньку для Фионы, долгожданного ребенка, Герберт напичкал охраной поместье, и с новыми силами принялся за дела.       Со временем к нему под руку пошли несколько небольших магических гильдий с магами высокого класса для отлова экзотического товара. Годы шли, бизнес процветал. Граф не слишком стремился в столицу, что в юности приняла его так неласково — сейчас ему оттуда и так привозили все, что бы он ни заказал. А самое забавное, что когда-то презиравшие его однокашники сами приносили интересные и полезные сведения — они буквально кормились с его рук. Граф же в такие моменты чувствовал свое превосходство.       У Герберта было несколько доверенных людей для передачи приказов и ведения дел в Фиоре — они обеспечивали анонимность, что спасало его от подозрений королевских служб. И хотя слухи ходили разные, но доказательств не было… Никого не интересовал граф Бальзамико, имеющий репутацию неудачника. Насмешки Герберта больше не задевали, он был выше этого. Каждый раз, приезжая в столицу, он смотрел в эти лица, видел тень издевки в глазах и знал, про каждого знал, чего тот стоит — дар за годы развился и теперь было совсем легко видеть тьму в чужих душах.       Когда на место хранителя королевской семьи вместо старого Сино, который получал определенный процент за невмешательство, пришел молодой граф Олбани, Герберту и в голову не пришло волноваться. Он знал, что человек, получивший власть, априори обладает определенными качествами. Прибыв в очередной раз в столицу, он покрутился на балу рядом с Олбани и обеспокоился. Внутренние устремления графа были на удивление возвышенны, а тьмы внутри совсем немного. Особенно если сравнивать с остальными придворными. Нечего было и думать, что с этим получится так же легко договориться, как и с Сино. Молодой, борзый, желающий служить монарху и своей стране хранитель был Герберту неудобен, и ходили слухи, что и много кому еще. Самое неприятное, что молокосос был неподкупен. Но устранить его сейчас и тем самым привлечь внимание короля, который предпочитал определенное равновесие, было бы не самым разумным поступком. Поэтому Бальзамико затаился.       Время шло, Олбани все сильнее втирался в доверие к монарху, укрепляя свое влияние при дворе и, соответственно, все больше влияя на политику и законотворчество, что задевало интересы слишком многих важных людей, чтобы молодой граф мог бы спать спокойно. Но он допустил серьезную ошибку — упустил из внимания свое окружение… Удалось устранить одного из трех заместителей, доставшихся первому советнику еще от предшественника: Стикс был стар, поэтому никто его тихой смерти во сне не удивился. Старик, останься он в живых, смог бы сдерживать Олбани и направлять его кипучую энергию в нужное русло… Теперь этой проблемы не существовало. Оставшиеся двое были не опасны: один и так ел с рук Бальзамико, а второго было просто шантажировать здоровьем близких, не всегда большая семья — благо.       Затем последовал тот самый заказ на партию красивых рабынь, видимо, кому-то из верхушки Боско захотелось радикально обновить гарем. Даже для людолова стало сюрпризом, что среди них оказалась старшая дочь Джуда Хартфилия. Как уж последний вышел на графа Олбани, Герберт не знал, но тот помог промышленнику и заодно разом уничтожил треть его, Бальзамико, бизнеса. Случайность, обернувшаяся колоссальными убытками для всего дела. Выяснилась личность девки, когда та была уже на корабле. Пришлось наспех придумывать ход с выкупом. Нежданная добыча оказалась тем самым лакомым кусочком… Которым он подавится, потому что обстряпывать такие дела без плана — откровенная глупость. Надо было продать ее, как и прочих, пусть в деньгах бы он потерял, но проблем было бы меньше. Герберт едва успел обрубить все нити, ведущие к нему.       Олбани подобрался непозволительно близко. В результате действий первого советника потери были колоссальными. Пришлось свернуть множество проектов и отдать приказ всем затаиться — привлекать еще больше внимания было откровенно опасно. И Герберт решил отомстить. Стоило более подробно озаботиться сбором информации и внимательно следить за Олбани: однажды первый советник ошибется, и на этот случай стоит быть к нему поближе.       И так толстая папка с досье на графа стала еще больше. Бальзамико также повезло достигнуть определенного прогресса, прощупывая окружение Олбани. Удалось подкупить или заставить работать на себя некоторых его ключевых сотрудников: шантаж, угрозы и деньги, много-много денег — вот три составляющие успеха в его деле, которые срабатывали всегда. Драгоценные заставляли всех, кто мог бы помешать, закрывать глаза, уши и рты; для тех, на ком это не срабатывало, оставались шантаж, угрозы, и, наконец, устранение. Ну и, конечно, его талант, за прошедшие годы раскрывшийся во всей своей полноте.       Тем временем из столицы дошли интересные сведения, и стала понятна причина, по которой королевский советник вообще взялся помогать Джуду Хартфилии. Оказалось, Олбани снова собирался жениться — да на ком? На младшей дочери промышленника! Допускать этого было нельзя: такое усиление советника не было нужно никому. Пришлось трясти информаторов и собирать досье на невесту. И тут ему повезло: оказалось, его ненаглядное сокровище, Фиона, была дружна с этой пигалицей в Академии.       Когда дочь вернулась из столицы, путем ее аккуратных расспросов удалось выяснить немало интересной и эксклюзивной информации, которую еще нужно было придумать как использовать. Впрочем, в чем в чем, а в этом у него опыт был. По словам Фионы, Люсинда была достаточно умна и честолюбива, а также пребывала в полной уверенности, что по окончании Академии станет помощницей отца. Но, судя по всему, известия о том, что ей вместо работы отец уже приготовил брачный контракт, не получала — в ином случае бы поделилась новостями с подругами. Фиона же, уточнив у отца причину интереса и узнав о скором замужестве Люсинды, вовсе не обрадовалась такому повороту в жизни подруги и пересказала то, что случилось на балу. Оказывается, граф Олбани уже пытался познакомиться с невестой, но впечатление произвел скорее отталкивающее: девушки из высшего света быстро просветили Люсинду насчет личности партнера по танцам и пересказали все сплетни, курсирующие по дворцу уже долгие годы. Рассказанные подругами слухи напугали девушку.       Буквально на следующий день пришел новый доклад, который поднял ему настроение: девчонка оправдала ожидания, оказавшись с норовом, и, видимо, узнав о готовящейся свадьбе, сбежала из дома. Ситуация складывалась недурно, это можно обыграть, но нужно было действовать на опережение.       Правда, устроившись работать в Совет, девчонка сильно ему подгадила — там добраться до нее было затруднительно. Впрочем, вовремя данная команда и часть давно перевербованной агентуры сработала как надо, начав скармливать Олбани заведомо искаженные сведения, тем самым обостряя ситуацию. Оставалось только подождать. Правда, и тут судьба решила над ним подшутить. Ну какова была вероятность, что именно этой девчонке, а не умудренным опытом и давно прикормленным аудиторам, дадут задание разбирать финансовые документы по трем подконтрольным ему гильдиям?! И ведь ничего с ней не сделаешь, компромата нет: связями еще обрасти не успела, в сомнительных делах не замазалась, запугать не получится — люди графа бдят, чтобы к ней не приблизилась ни одна подозрительная личность… Приходилось ждать возможности заткнуть ей рот, и он таки ее дождался.       Все прошло как по нотам, граф, сам того не ведая, сделал за него всю работу, подстроив увольнение. Герберт только головой качал, перечитывая отчеты: неспособность справиться с последствиями той давней постыдной истории сказывались на объективности решений Олбани.       Правда, девчонка смогла удивить. Маленькая мерзавка сбежала, выскользнула, как угорь из рук, ловко проведя присланных для ее похищения людей и канула в неизвестность. Хотя, даже так удалось подгадить Олбани, ведь похитители выдавали себя за его подчиненных, так что девчонка будет избегать того всеми способами. И последние сведения подтверждали это. До того, как Олбани начал искать перевербованных агентов, он еще успел узнать, что Хартфилия бежала с континента в сопровождении нанятых ею волшебниц. Да, ее побег не планировался, но все равно играл Герберту на руку, подвесив сотрудничество Олбани с отцом девушки на волоске. Правда, сам граф, узнав о побеге невесты, начал копать с удвоенным рвением.       Вот тогда все и покатилось под откос. Провал с девчонкой, сумевшей преподнести неприятный сюрприз и сорвать тщательно спланированную операцию, сильно подпортил Бальзамико настроение, а невозможность заниматься тем, что у него получалось лучше всего и наступающий на пятки первый советник, приводила в бешенство. Появление твари поставило точку в полосе его невезения. Смерть буквально дышала ему в лицо.

***

      — Мы так давно не виделись, любезный граф… — мурлыкнула она. — Я вижу, ты стал сильнее… — глаза, яркие, как драгоценные камни, и такие же бездушные, впились в его лицо. — А хочешь я помогу тебе стать еще могущественнее? Стать по-настоящему сильным?       Герберт неуверенно кивнул. Отрицательный ответ стал бы последним, что он сделал в своей жизни. Граф нутром понимал, что, соглашаясь, заключит сделку с тварью, но и не согласиться не мог. Вряд ли бы она приняла бы отказ, а ему хотелось жить долго и хорошо.       Незнакомка хищно оскалилась, явно довольная, и жестко схватила его за руку, притягивая ближе к себе. Герберт зажмурился, молясь всем богам о возможности выжить. Секунда — и она быстро коснулась его одним лишь когтем, оставляя кровавую царапину поперек лба. Место тут же обожгло нежданной болью, которую никак не заподозришь от такой царапины. Граф не выдержал пытки от сжигающего изнутри пламени и заорал. Придя в себя, он почувствовал неприятный запах. Кажется, он обмочился, но из-за боли этого даже не заметил.       — Хм… странно, я думала, ты не переживешь эту встречу… — фыркнула, чуть морщась, посетительница и недовольно протянула. — Что ж, видимо, я проспорила Лами следующую партию рабов… Она оказалась права, такое отребье действительно оказывается самым живучим.       Если раньше, самостоятельно развивая дар, он считал, что достиг неплохих успехов, то теперь понял насколько ошибался. Сейчас сила проклятия кипела, бурлила в нем: он чувствовал всех людей в поместье, мог проникнуть в самые отдаленные уголки их души, залезть в подсознание и понять, откуда взялась та или иная черта характера. Сейчас он мог не только ощутить червоточинку тьмы, но и помочь ей пустить корни еще глубже, заставить человека совершить самые низменные вещи… Он понял, сколь самонадеян и ограничен был раньше, полагая, что достиг своего потолка.       С такой силой он сможет быстрее собирать сторонников, расширить бизнес, управлять королем?.. Главное, нужно будет слушаться своих хозяев — сейчас он четко чувствовал, что он раб этой твари, — и все будет хорошо.       — Я в полной вашей власти, госпожа, — подобострастно проговорил Герберт, склоняясь перед женщиной, и не увидел удовлетворенной улыбки на тонких губах.