Непотопляемая Леди

      Крокус в начале весны утопал в цветах. Главный город Фиора действительно был великолепен, не зря его прозвали цветочной столицей. До этого дня я еще ни разу не бывала здесь, видела только на волшебных картинках в журналах и книгах, но всегда изумлялась количеству зелени и красивых парков.       По дороге в Академию я буквально прилипла к стеклу, жадно разглядывая за окном экипажа широкие улицы и горожан, куда-то спешивших по своим делам или просто прогуливающихся по бульварам. Подобного поведения под присмотром гувернантки я себе позволить не могла, но, к счастью, в карете я находилась одна, так что некоторая вольность была простительна.       Все вокруг было таким красочным, начиная от разномастных одежд прохожих и заканчивая яркими фасадами домов — этот удивительный город сразу покорил меня. Не было той идеальной выверенности линий и скучной безупречности нашего поместья, все, казалось, кипело жизнью. Город очаровывал. Вот молодая девушка использовала цветосменное заклинание, прямо на ходу перекрасив на себе платье. Вот волшебник из какой-то гильдии, видимо, по заказу магистрата, чинит крышу. Вот маленькой девочке купили сладкую вату, и малышка тут же обняла маму за шею, наградив липким поцелуем. И вдруг все веселье куда-то пропало. Я сглотнула ком в горле и опустила взгляд, невидяще рассматривая свои руки в кружевных перчатках. Мама тоже любила нас баловать.       Наблюдая за жизнью города, улыбаясь, стоило мне заметить что-то красивое или забавное, я пообещала себе, что однажды тоже поселюсь здесь и тоже буду каждый день гулять по широким улицам, сидеть в маленьких сквериках и парках, есть мороженое и сладкую вату…       Разглядывая мелькавший за стеклом город, я осознавала, что это любовь с первого взгляда. Очень хотелось окунуться в беззаботный хаос, царивший на площадях и на улицах, побыть одной из толпы, не контролируя выражение лица, каждое свое слово и движение, но увы… Мы уже подъезжали к Академии.       Она находилась в самом сердце города, гармонично соседствуя с такими памятниками архитектуры, как Королевский дворец Меркурий и Собор Церкви Горички. Эти образчики древнего зодчества были построены так, что составляли большой равнобедренный треугольник, в основании которого был расположен королевский дворец. Свободное пространство между ними занимала дворцовая площадь, от нее начинались три главные дороги столицы, на ней же проводились парады и войсковые смотры, а на праздники здесь устраивались гуляния.       Здание Королевской Академии Фиора, выполненное в классическом стиле и окруженное высокой оградой, с массивными колоннами на входе, подавляло своей строгостью и монументальностью. Соседние дома по сравнению с ним смотрелись несолидно, словно игрушки. Вообще, все строения в центральной части города, будь то музей или торговый пассаж, доходный дом или присутственное место, выглядели очень красиво, изобилуя лепниной на фасаде или скульптурами у парадного входа. Королевская чета средств на украшение столицы не жалела.       Мы проехали мимо гвардейцев, стоящих на воротах, и экипаж остановился. Вот я и на месте. Академия, которая должна была стать моим домом на ближайшие восемь лет, встретила меня неласково. Я ступила на мощенный камнем двор и поежилась, рассматривая здание, — в густой тени в легком платье было зябко. Кучер тем временем выгружал мои вещи. К нам подошел мужчина лет сорока, с военной выправкой и длинными усами. Он уточнил мое имя, кивнул, неодобрительно покосившись на количество привезенных вещей, распорядился насчет их транспортировки и предложил проследовать за ним.       По пути в учебную часть я порадовалась, что иду не одна — на территории Академии легко было с непривычки заблудиться.       — Госпожа Хартфилия, по уставу вы обязаны носить форму, поэтому такое количество вещей… неуместно, — внезапно проговорил он низким голосом. — Вы имеете право надевать обычную одежду только во Дворец, если попадете в тройку лучших, и на каникулах. В остальное время вы всегда должны выглядеть по-уставному. Это понятно? — я кивнула, сберегая дыхание. У взрослого человека шаги шире, чем у маленькой девочки, так что приходилось прилагать определенные усилия, чтобы поспевать за моим спутником. Новость была неприятной и неожиданной. Но деваться некуда.       — Настоятельно рекомендую вам первым делом ознакомиться с уставом, — мужчина (так и не представившийся, кстати), еще раз смерив меня недовольным взглядом, оставил перед широкими двустворчатыми дверями и, кивнув на прощание, ушел.       Вообще, я сперва даже не поняла причину его неудовольствия. Все мои вещи уместились в два чемодана, и хотя такое количество для девочки — просто неприлично мало (до того, как до них добралась Лу и подпортила часть, чемоданов было четыре), мужчине это все равно не понравилось. Позже оказалось, что большинство мне даже не пригодится.       Ученикам разрешалось носить только форму Академии. Два набора повседневной, один набор парадной, выполненные из очень дорогого кемдерийского сукна глубокого темно-синего цвета. По-военному строгая и функциональная, форма все равно казалась ужасно скучной, но хотя бы парадный вариант был несколько наряднее за счет украшенных серебряным кантом обшлагов рукавов и воротничка-стойки. Зимний и летний варианты отличались только плотностью ткани.       Виденные мною по пути в учебную часть мальчики ходили чуть ли не строем и, увидев моего сопровождающего, останавливались, чтобы отдать ему честь. Девочкам достаточно было приветственного кивка головой.       «Какая-то военная часть… Словно мы в армии, — пронеслось у меня в голове, — хорошо еще, что для девочек, видимо, есть послабления». И я даже не представляла насколько окажусь права, предполагая военизированный уклон в воспитании учеников. Дисциплина, беспрекословное подчинение учителям и наставникам и обучение на самом высоком уровне с дополнительными предметами по индивидуально подобранной программе с учетом склонностей ребенка и требований родителей — вот секрет престижа Королевской Академии Фиора и успешности ее выпускников.       Когда мне выдали учебный план с двенадцатью предметами только на этот триместр, я напряглась, а стоило вчитаться в список, мои глаза полезли на лоб от увиденного — основы государственного и муниципального управления, конфликтология, кризисное управление, логика, право. И это еще не весь список. Нет, были и нормальные, общеобразовательные, так сказать, предметы, как-то: риторика, иностранные языки, история, культурология и танцы. А еще что-то, обзываемое развитие культуры тела. Как оказалось позже, что-то вроде физкультуры, чтобы ученики от постоянного просиживания за партами не превратились в бледную немочь. У мальчиков еще было фехтование и военная подготовка. После окончания школы каждый получал младший офицерский чин или, если кто-то из них обладал магией, то приписывался к одному из подразделений Совета магов. Те все равно были наособицу, но именно здесь воспитывались волшебники, лояльные Короне.       Академия, конечно, всегда находилась на устах. О ней говорили, ее самых ярких выпускников обсуждали, сюда мечтали попасть, но никто не упоминал, что здесь все так строго. А с другой стороны, аристократы и так это знали, общаясь в своем тесном кругу, а дальше информация никуда не уходила, так что драконовские порядки стали для меня неприятным сюрпризом.       Кажется, отец сошел с ума… У меня был культурный шок. Я рассчитывала, что, учась вне дома, получу еще и относительную свободу в передвижениях и действиях. Нет, конечно, наивно было считать, что десятилетку предоставят самой себе, но даже школы с полным пансионом не предполагают полуказарменного положения и подобной муштры. Когда готовилась к вступительным экзаменам, то надеялась, вырвавшись из-под неусыпного контроля отца, изучать еще и магию, а теперь даже и не знаю что делать. Остается надежда только с кем-то договориться внутри Академии.       Как я потяну все это? В расписании даже перерывов нет. Ну, не считать же перерывом танцы? Сплошная учеба с девяти тридцати до семнадцати тридцати шесть дней в неделю. И так восемь лет.       Расписание также порадовало ежедневным построением и разминкой, затем был завтрак и час личного времени; в середине дня еще час отводился на обед, а перед ним всегда стояли уроки, подразумевающие физическую активность: танцы или верховая езда. Раз в две недели полдня отводилось для экскурсий, где нам наглядно показывали, как работает система управления государством: на этот триместр было запланировано посещение магистрата, управы центрального района столицы, городского архива, королевского дворца и музея истории. Да-а… Свободным оставалось только воскресенье, и то, как я уже потом поняла, далеко не всегда.       «Ну, во всем надо искать положительные моменты… — неуверенно переминаясь с ноги на ногу, подумала я. — Зато тут нет моей сестрицы с ее замечательными духами — некому портить мне жизнь.»       Наивная. Насчет последнего я сильно заблуждалась. Меня заселили в комнату размером вполовину меньше моих прежних покоев в поместье отца, да еще с тремя соседками!       Светло-зеленые стены и светлый же паркетный пол, напротив двери большое окно, выходившее во внутренний двор Академии, справа от входа стоял шкаф. Вдоль стен стояли друг напротив друга кровати, по две с каждой стороны, между ними примостились маленькие тумбочки. О ужас, кровати были мало того, что узкие, так еще и без пологов! Приватности не предполагалось в принципе.       Я прибыла последней, остальные три девочки уже успели заселиться и сейчас разбирали вещи. Крепко сбитая кудрявая шатенка, долговязая девица с длинным породистым носом и массивной нижней челюстью и яркая симпатичная сероглазая девочка с необычного оттенка изумрудными волосами с едва заметным синеватым отливом. Именно она первая и обратила на меня внимание, когда, быстро осмотрев комнату, я пожелала всем доброго дня.       — А ты кто? — обернулась ко мне зеленовласка, вскидывая подбородок и прищуривая глаза. — Что-то я тебя не помню…       — Люсинда Хартфилия.       Девчонка презрительно хмыкнула и отвернулась. Ясно, поладить не получится. Я повернулась к двум оставшимся девочкам и приветливо улыбнулась им:       — А вы?       Ответила высокая:       — Анжелика — дочь герцога Кемдерийского, — кивнула она на делавшую вид, что меня просто не существует, задаваку. Похоже, она из тех самых герцогов, что являются владельцами всех мануфактур на западном побережье. — Малия, баронесса Нитт, дочь королевского казначея, а я Ноэль, дочь генерала Дартона и внучка министра обороны. А ты дочка того нувориша Хартфилия?       Мне оставалось только кивнуть. Так и есть, чего тут стесняться?       Ну и компания подобралась. Интересно, так сделали специально, «деньги к деньгам», как бы на перспективу? Надо бы аккуратно выяснить, кто отвечает за списки на расселение.       Ноэль одобрительно хмыкнула и отвернулась к своей кровати, Малия только глазами хлопнула и тоже вернулась к своим делам, а вот Анжелика недовольно, будто бы себе под нос, пробурчала:       — Куда катится королевство, раз в Академию под патронажем Его Величества уже места стали продавать? — презрительная ухмылка превратила симпатичную, в общем-то, девочку в кикимору. Особенно сильное сходство образу придавала зеленая шевелюра.       Ничего себе заявление! Стоило сразу прояснить ситуацию, а то потом проблем не оберешься.       — Отец не покупал мне место! — я встала рядом с кроватью, около которой стояли мои чемоданы, и повернулась к Анжелике. — Неужели ты думаешь, что меня бы приняли сюда без рекомендаций и экзаменов?       Та в ответ только невоспитанно фыркнула, даже не удосужившись посмотреть на меня.       — А это так? — тихо спросила Малия, оказавшаяся обладательницей тонкого высокого голоска, так сильно не подходившего ее внешности. Медвежонок с птичьим голоском.       — Экзамены я сдавала самостоятельно и получила место исключительно за свои знания, — отчеканила я, негодуя.       — Ну-ну, не стоит повышать голос, — веско сказала Ноэль, складывая руки на груди и ощутимо придавив меня взглядом. Вот это да! Вот что значит дочка генерала.       Я глубоко вздохнула, беря себя в руки. И это только первый день… Боюсь представить, что будет дальше.       — Но да, папа много пожертвовал на благотворительность.       Малия понимающе улыбнулась.       — Ты поступила по квоте для одаренных, — утвердительная интонация не подразумевала ответа, но я все равно кивнула, чувствуя, что сейчас мне скажут гадость. И точно.       — И сколько сейчас стоит внесение в список?       — Я слышала, как отец говорил, что недавно началась реставрация старого крыла детской больницы святой Бригитты, а финансирования в последние пять лет туда не выделялось. И выделять не планировалось, — будто между прочим сказала дочь казначея.       Я только плечом дернула, открывая чемодан и начиная разбирать вещи. Больше мы в тот день не разговаривали. Осмотрев этаж, на котором жили девочки первого и второго года обучения, я выяснила, что на восемь комнат, то есть на тридцать две проживающих тут девочки был выделен один санузел с восемью душевыми и столькими же туалетными кабинками. Зеркало во всю стену, сплошная столешница из камня и восемь широких раковин. М-да, это не дома, где у меня был целый бассейн, пусть и небольшой, в собственных покоях. Шкафчик у каждой был свой, правда, без замков, что мне очень не понравилось, зато тумбочка в комнате запиралась. Также на этаже между правым и левым коридорами был большой зал с круглыми столиками, рассчитанными на четверых, и четыре небольшие классные комнаты, где мы будем делать домашние задания.       Поужинав и получив информацию по завтрашнему распорядку от нашего куратора, мы отправились спать. Штор в комнате не было, только легкий белый тюль на окне, и казалось, что уснуть будет сложно, но нет — день выдался длинный и я отрубилась почти сразу, стоило моей голове коснуться подушки.       Утром разбудил нас громкий звук, похожий на удар гонга или колокола. Чуть не свалившись с кровати, я быстро встала и отправилась приводить себя в порядок, спеша быть в числе первых. Ни гувернанток, ни слуг, к которым я успела привыкнуть дома, нам не полагалось. Мы сами должны были следить за порядком в своей комнате, за вещами, застилать постель. Хорошо хоть, что мыть полы не нужно, только если умудришься получить взыскание. Это я узнала из подслушанного в ванной разговора между двумя подружками.       Торжественное построение, знакомство с одноклассниками и учителями — первый учебный день слился для меня в череду новых лиц. В классе был двадцать один человек, то есть наш поток состоял из шестидесяти трех учеников, которых разделили на три группы. Девочек в этом году поступило тридцать две, а мальчиков тридцать один. Кому-то повезло жить втроем. Конечно, разделение было условное. У каждого индивидуальная программа, так что на каких-то предметах в классе будет меньше учеников, а на каких-то больше.       Среди аристократов, которые учились здесь поколениями, я пришлась не ко двору. Нет, никто меня не бил и не третировал — за это здесь наказывали очень строго, — но шепот за спиной, стихающие при моем появлении разговоры и то, что за партой я сидела одна — все это говорило само за себя. Всего в Академии было десять мест для особо одаренных детей. На данный момент восемь из них было занято, и на своем курсе нас было двое: я и Зигрейн, серьезный мальчишка с пугающей татуировкой на пол лица. Большинство из моих одноклассников были знакомы еще до поступления в Академию, так что пока мне не светило найти друзей, максимум получить чье-нибудь покровительство.       Уже в первые дни в классе четко выделились три группы. Лидером первой стала Анжелика, так пренебрежительно отозвавшаяся о моем статусе. Вокруг нее быстро собрался круг прилипал. Что ж, каждый вертится как может.       Вторым лидером стал бойкий мальчишка с ярко-красными волосами, резкими чертами лица и хитрой, но обаятельной улыбкой, с которым я посещала уроки по кризисному управлению и праву. Уже в первый месяц учебы у него обнаружилось просто колоссальных размеров шило в причинном месте. Видимо, по этой причине с ним хотели дружить почти все остальные мальчишки.       Одиночек на весь наш поток было человек десять. Большинство из них еще не определившиеся к какому лагерю примкнуть, а оставшиеся — синие чулки и книжные черви, предпочитавшие общество книг живым людям. Третья группа концентрировалась вокруг еще одной моей соседки — Ноэль. Нейтралы. Так я их окрестила для себя. В большинстве своем тут были дети военных и чиновников, которым было не по чину идти под руку к аристократам. Они никуда не лезли, не вступали в конфликты, а скорее выполняя задания родителей, присматривались к окружающим.       Учеба была напряженной: оказалось, что мы с первого дня участвуем в негласном соревновании — тройка лучших по итогам триместра попадали в королевский дворец на какое-либо официальное мероприятие и имели шанс быть представленными королевской семье. Мне поплохело, когда я представила, какие страсти здесь кипят за первые места по успеваемости.       Уроки для большинства были сложноватыми, но я справлялась только на отлично. Для меня это был вопрос репутации, ну и учиться мне всегда нравилось. Детишки аристократов норовили уязвить побольнее, но после школы выживания с собственной сестрой их потуги смотрелись откровенно бледно.       Поначалу меня почти везде сопровождали шепотки, мол, нувориш-папаша пропихнул за драгоценные свою дочурку на место для одаренных, отняв у кого-то шанс на лучшую жизнь. Соседки по комнате, лишенные присмотра взрослых, не скупились на едкие комментарии (вообще-то, в поле зрения постоянно маячил кто-то из наставников, учителей или кураторов групп, но вмешивались они крайне редко — такая себе школа жизни). Пришлось доказывать делом, что место мне досталось заслуженно. К концу первого месяца шепотки стихли.       Учебный год в Академии начинался весной, точнее, с первого апреля, а не с первым днем осени, как было в прошлой жизни. Возможно, такой подход к обучению был даже правильнее, ведь с конца года до его начала проходило всего две недели, и ученики не успевали забыть все то, что выучили за предыдущий год, а четыре учебных месяца после больших летних каникул позволяли к Рождеству привести в чувство даже самых нерадивых.       Но если честно, выезжала я только на привычке поглощать огромные массивы информации, умении ее систематизировать и грамотном распределении собственного времени.       Тут нужно было упереться и учиться, сцепив зубы. Стало понятно, что среди одаренных есть действительно гениальные дети, и на их фоне я шла наравне только за счет более зрелого сознания и во многом опыта предыдущей жизни. Тот же Зигрейн соображал гораздо быстрее меня, и говорили, что он сумел впечатлить даже наставника по тактике.       Стоило бы только расслабиться — и меня тут же скинули бы с пьедестала. Так что приходилось стараться изо всех сил. Большая часть моих одноклассников не особо напрягалась, то ли расслабившись без родительского присмотра, то ли точно зная, что и так попадут в Академию. Чтобы отсюда вылететь, нужно было очень постараться. Совершить что-то из ряда вон. Почти всем, кроме тех детей, что занимали место по квоте. Нам достаточно было перестать учиться и опуститься на дно списка по успеваемости, и мы бы стали не нужны королевству.       Прочитанный в первую же неделю устав заставил меня серьезно напрячься и определить для себя линию поведения в этой школе. Если читать между строк, то четко виделась аналогия с королевским дворцом или любой другой государственной структурой, для службы в которых нас и готовили. Одним словом, миниатюрный террариум, долженствующий приучить детей к тому, что их будет ждать во взрослой жизни, ну и дать обзавестись связями. За выспренными, пафосными фразами четко виделось то, чего ожидалось от учеников Академии: быть лучшими. Не посрамить, соответствовать и прочие глаголы.       Я представила, чем для меня обернутся следующие годы, и содрогнулась — постоянная учеба. Мои чаяния не оправдались, тут был тотальный контроль, и призрак свободы, замаячивший на горизонте, стоило мне вырваться из-под надзора отца, истаял как туман на солнце. Но это еще ничего, а вот постоянное нахождение среди недружелюбно настроенных отпрысков высоких семейств удручало.       В общем, настоящая школа выживания и сплошная военщина. За нарушения устава влетит по первое число. Если поймают. Оставалось упражняться в изящной словесности и умении избегать конфликтов. Короче, кругом враги, а я в окопе. И так восемь лет. Хотя, если рассуждать здраво, то к концу обучения те, кто сумеют здесь удержаться, уж как-нибудь поладят, притрутся друг к другу. Наверное…