Важно то, что вы с этим делаете

— Вау, — выдыхает Урарака. — Ещё один. Изуку сглатывает. Новый крошечный человек стоит в широкой стойке: слегка согнуты колени, раскинуты руки. Он готов к бою. Это почти смешно, ведь Изуку, намного, намного больше, но даже так чувствует некий страх. Ему необходимо нанести крем на ногу Кацуки. Прошло два часа. Исцеляющая девочка хорошо дала понять — каждые два часа. Что, если Изуку не нанесёт крем на ногу Кацуки, — малыш умрёт? — Я… эм, я… — мямлит Изуку, ухмылка нового крошечного человека становится шире. — Ты что, грёбаный идиот? — монотонно произносит он. — Выкладывай. Хотя… Блять, просто отвали, пока я не снёс твою тупорылую башку. Ладно. Изуку ощущает себя более чем напуганным. Но ему нужно помочь Кацуки. Нужно помочь. — Хочу помочь, — говорит подросток, указывая на Кацуки. — Он ранен и болен. Глаза нового крошечного человека расширились от ярости. Он оглядывается на Кацуки, затем немного отступает — не спуская глаз с Изуку — потом вновь оборачивается и смотрит на израненную ногу, медленно приподнимая взгляд к бледному лицу. Всего мгновение он стоит неподвижно, лицо кажется ещё более разъяренным. Затем внезапно набрасывается, хватая Кацуки за плечи и тряся так, что голова того качалась. — Я, бля, говорил тебе, полудурок — рычит он. — Ёпрст, ты такой дурак! Не могу поверить. Чёрт… Чёрт возьми, я прибью тебя… На последней части Изуку прыгает вперёд. Точно так же несколько его одноклассников быстрее зашагали к столу. Новый крошечный человечек моментально оказывается на ногах, в защитной стойке над Кацуки; ладони трещат от взрывов, лицо пылает от ярости. — Умри! — кричит. — Иди к чёрту и умри! Отвянь, оставь нас в покое! Изуку качает головой. — Я не хочу причинять вам боль… — начинает он. — Не смеши меня, ботаник, — хмыкает крошечный человек. — Ты выглядишь так, будто сломаешься надвое, если кто-то посмотрит на тебя не так. Изуку, на самом деле… немного обидно и больно. А ещё в какой-то степени страшно. Но это не мешает его решимости помочь, потому что Кацуки выглядит хуже, чем пару часов назад, и этот крошечный человек кажется угрозой. Итак, Изуку нужно действовать. — Отойди от Кацуки, — молвит он, выпрямляясь и пытаясь звучать решительно. — Он болен, и я не позволю тебе причинить ему вред. Новый крошечный человечек не двигается, но к ярости на его лице подкрадывается лёгкое замешательство. — Ха? — Кацуки ранен, — вздыхает. — И он под моей защитой. — Изуку не уверен точно, что происходит с этим новым крошечным человеком. Но он не может не думать о том факте, что Кацуки покрыт шрамами, и этот человечек явно ненавидит его и очень агрессивен, а ещё у него причуда, способная нанести серьёзный ущерб кому-то размера Кацуки. — Какого хрена ты?.. — начинает новый крошечный человечек, а Кацуки заёрзал и простонал. Новый кроха мгновенно переключает внимание в ту сторону и опускается на колени рядом с Кацуки, так и не сводя взгляда с Изуку. Одна рука всё ещё поднята, готовая в любую секунду атаковать, но другой он похлопывает Кацуки по щеке. — Эй, глупыш. Ты со мной? Губы Кацуки беззвучно шевелятся, хотя глаз он не открывает. — Я, блять, тебя не слышу, придурок. Давай, перестань валять дурака, ленивый ублюдок. Глаза Кацуки приоткрываются. — Кацуки? — бормочет. Тело нового крошечного человечка обвисает, будто натянутая струна внезапно оборвалась. Он обнимает Кацуки за плечи, притягивая ближе. — Такая заноза в заднице. Я должен просто позволить тебе умереть, — шепчет он. — Кацуки, — снова простанывает больной, сжимая пальцы на рубашке нового крошечного человечка и прижимаясь лицом к его боку. — Кацуки, — И Изуку начинает понимать: видимо, он понял что-то не так. Неправильно понял несколько вещей. — Подожди, — вмешивается Урарака. — Ты — Кацуки? Внимание нового крошечного человека переключилось на неё, но он не отпускает Кацуки. Наоборот, ещё ближе притягивает, будто пытается спрятать. Изуку внезапно задумывается, на что это могло быть похоже. Окружённые таким большим количеством людей, вдобавок которые кажутся великанами. Он пытается его защитить… — Отвали, — хмыкает дерзкий малыш. — Но если ты Кацуки, то кто он? — щурится Киришима, и голова нового крохотного человечка вновь поворачивается, угрожающе поднимая руку. — Он — долбанный засранец, не то чтобы тебя это касалось, дерьмоволосый, — фыркает тот. — Хм? — поджимает губы Киришима. — Братан, мои волосы в поряде. — У него классные волосы! — подтверждает Серо. — Тебя никто не спрашивал! — кричит новый крошечный человек, который, как выясняется, на самом деле Кацуки. Изуку чувствует понимает: ситуация выходит из-под контроля. — Кацуки! — настраивается он, делая полшага вперёд, и глаза нового крош… Кацуки устремляются на него, узкие, яростные, напряжённые. — Что?! Изуку поднимает руки ладонями наружу. — Мы не хотим причинять тебе боль. Или ему. Он плохо себя чувствует, мы просто пытаемся помочь. Вот и всё. Кацуки качает головой. — Какого хрена? Вы, ублюдочные ублюдки, несколько недель пытались убить его, а теперь говорите, что не хотите причинять боль? Точно грёбанный идиот. — Пытались убить его? — ошалел Иида. — Мы даже не знали, что он существует! — Вы расставляли ловушки! — кричит Кацуки. — Чёрт возьми, долбанные смертельные ловушки! Вы вкладывали в них это дерьмо, чтобы заполучить его! Да кто вы такие, уроды, придумали это всё. Только для него. Бля, как вы смеете… — Они были для мышей! — вздыхает Изуку. — Мы пытались поймать мышей! Кацуки оглядывается на него, качая головой. — Какие чёртовы мыши! Наступает тишина. Изуку сглатывает. Они выглядят такими маленькими, эти двое. Прижавшиеся друг к другу на столе перед ним. Настолько крошечные. — Мы думали, это мыши, — наконец произносит Яойорозу. Её голос звучит тихо. — Мы не имели в виду… Мне очень жаль. Кацуки моргает, и Изуку понимает, что под всей раскалённой яростью он выглядит истощенным. — Какая мышь будет есть эту мерзопакость? — прикрывает глаза. Изуку мотает головой. — Мы не знали, что такие люди, как вы, существуют. — Не моя вина, что вы кучка долбоёбов, — хмыкает Кацуки. Он начинает подниматься на ноги, притягивая в объятия другого крошечного человека, чьё имя Изуку на самом деле не знает. — Вы собираетесь убраться с моего пути или все хотите сдохнуть? — Подожди, подожди, — машет руками Изуку. — У тебя есть антибиотики? У него инфекция, он может умереть. — Есть что? — спрашивает Кацуки. — У меня есть кора ивы. С ним всё будет в порядке. — Он крепко прижимает другого крошечного человечка к своей груди. — Всё будет в порядке, — снова молвит, напрягая плечи. — Нет, мы можем помочь, — настаивает Изуку. — У нас есть лекарства, которые не дадут ему умереть. Кора ивы этого не сделает, он слишком болен. Но сможем помочь, если только ты позволишь нам. Кацуки стоит неподвижно, глядя на него. Он всё ещё выглядит сердитым, но что-то есть в его сжатой челюсти, в том, как он держится… Изуку не перестал ощущать себя испуганным, но он… хочет помочь Кацуки. Будто тот тоже нуждается в его помощи. Другой крошечный человек стонет и что-то бормочет в объятиях Кацуки, протягивая руку и хватаясь за его рубашку. — А… — его тело напрягается, и он издает болезненный звук сквозь зубы. Волосы потемнели от пота, а кожа покрылась влагой. — Дерьмо, — бормочет Кацуки. Он ещё сильнее обнимает другого крошечного человека. — Ты мудак. Затем он поднимает взгляд на Изуку. — Ты уверен, что это поможет ему? — Уверен, — Изуку очень наделся, что прав. Кацуки колеблется мгновение, осторожно падает на колени и кладёт другого крошечного человечка обратно на стол. Он приподнимает голову одной рукой, Урарака тут же бежит на кухню, возвращаясь с новой ватой. Она делает подушку и пытается подложить её, руки Кацуки тут же поднимаются вверх, искрясь в взрывах. — Какого хрена делаешь, круглолицая? — Эм, — Урарака кладёт вату на стол так, чтобы Катсуки мог до неё дотянуться. Он хватает её и начинает подкладывать под голову другого крошечного человека. — Меня зовут Урарака. — Будто мне не насрать, — отмахивается Кацуки, даже не поднимая глаз. — Так хорошо, Шу? Мы пока останемся здесь, у этих придурков есть чертовски хорошие лекарства или ещё какая-то хрень. — Шу? — бубнит Ашидо. — Его имя означает «маленький»? — Она выглядит в восторге. Однако Кацуки этого «восторга» не поддерживает. — Бля, с чего ты решила, что это так значит? — хмыкает он. — Это Шото. И что за хреновина у тебя с головой. Рога? Чертовски странно. — Ты какой-то грубый! — ухмыляется Ашидо, всё ещё довольная. Кацуки показывает средний палец, возвращаясь к своему занятию. Засовывает вату под голову Шото. После смотрит на Изуку и протягивает руку, приподняв бровь. — Где эти грёбанные лекарства? — Ой-о! — Изуку хватает тюбик с кремом. — Мы должны помазать этим его ногу! Кацуки смотрит на него, наморщив лоб. Изуку думает о коре ивы и понимает: тому не совсем ясно, для чего нужен тюбик. Он открывает его и выдавливает немного на кончик пальца. — Могу я?.. — начинает он, протягивая руку, Кацуки тут же встаёт на ноги, угрожающе взмахивая рукой. — Дай мне эту мерзопакость, — смахивая крошечную горсть крема с пальца Изуку, он нюхает, пробует на вкус и корчит гримасу, подозрительно смотря на Изуку. — Что за дрянь? — Это антибиотик, — просто отвечает Изуку. Выражение лица Кацуки не меняется. — Он убивает бактерии, вызывающие инфекцию, — вставляет Яойорозу. Кацуки смотрит на неё, и она кланяется. — Я Яойорозу Момо. Я… Я сожалею о ловушках. Кацуки секунду пристально смотрит на неё. Потом смотрит на крем, затем на ногу Шото. — Хорошо, — бормочет он, бросая последний подозрительный взгляд на Изуку, после чего становится на колени и начинает втирать его. Тело Шото дёргается, и он рычит от боли. Кацуки берёт за руку, и Шото, вздрагивая, прижимается к нему. — Хватит ныть, это твоя глупая вина, — говорит. — Очевидно, это хорошая фигня. Хуй знает, почему я трачу её на тебя. — Кацуки, — бормочет Шото, а Изуку задаётся вопросом, с какой стати он вообще думал, что Шото так выкрикивал своё собственное имя. — Да-да, — успокаивающе произносит Кацуки. — Прямо здесь, чёрт возьми, так что потише, большой ребёнок. Изуку переглядывается с Ураракой. «— Он злой», — мысленно посылает Урарака. «— Он подлый», — поддерживает Изуку. Изуку никогда раньше не встречал никого настолько агрессивно-злого. И одно дело, если бы он был просто груб с ними — в конце концов, он думает, что они представляют угрозу и у него есть довольно веские причины для такой оценки — но он также груб с Шото, и это… немного странно. Потому, как он говорит, можно подумать, что ненавидит Шото, но его поступки… — Эй, ботаник! Изуку поднимает взгляд. Кацуки свирепо смотрит на него, одной рукой всё ещё держа Шото за руку. — Есть вода? — хмурит брови. — Ой! — Иида подпрыгивает и протягивает напёрсток, который держал между указательным и большим пальцами с тех пор, как появился Кацуки. Кацуки вздрагивает, отпускает руку Шото. Рыча, поворачивается к Ииде. Тот замолкает, моргает и поправляет очки на носу. — Вода, — сообщает он. — Блять, ты собирался швырнуть это в него? — свирепеет Кацуки. — Чёрт … — И он топает по столу, производя гораздо больше шума, чем Изуку ожидал от человека такого размера. Кроха выхватывает напёрсток из руки Ииды, быстро отступая. На пару секунд воцаряется тишина. Кацуки опускается на колени рядом с Шото, поддерживая его, попеременно глядя на него сверху вниз и бросая подозрительный взгляд на класс. — Вот, — говорит он. — Хай-хай, водичка. Шото отпивает немного, и, когда он останавливается, Кацуки качает головой. — Ещё, гадёныш, — требует он. — Ты пиздец как болен, выпей больше. Он злой. Действительно злой. Но… Шото пьёт ещё и ещё, выпивает почти всю воду из напёрстка, и, когда заканчивает, Кацуки укладывает его обратно на подушку, откладывает напёрсток в сторону и тяжело садится рядом с ним, переводя взгляд с одного члена класса 1-А к другому. Изуку вновь думает, каково это, когда все они возвышаются над ним, и… — Можем ли мы дать нашим гостям немного пространства? — восклицает Иида, размахивая руками в своей особенной манере. «Иидовской». — Им явно нужно отдохнуть. — Э-э-э… Да, конечно, — неловко произносит Киришима, но перед уходом кивает Кацуки. — Эй, братан, знаешь, если что-нибудь понадобится, только крикни. — Отвянь, — бормочет Кацуки. — Попались, — говорит Киришима, затем хватает Каминари и Серо и начинает тащить их прочь. Кажется, это снимает какие-то чары, и остальные члены класса 1-А неохотно отваливаются от стола, хоть никто из них не уходит далеко. Иида бросает на Изуку многозначительный взгляд, который тот интерпретирует как означающий: «— Не оставляй их. Мы не знаем, собирается ли он взорвать Шото, когда мы повернёмся к нему спиной!». Изуку кивает в ответ, ведь и так собирался присматривать за ними. Он посылает многозначительный взгляд, кивая, затем пододвигает стул и устраивается поудобнее. — Знаешь, вам не нужно нас бояться, — произносит он. — Мы только хотим, чтобы Шото поправился. — Бояться? Кто, чёрт возьми, вас боится? — злобно усмехнулся Кацуки, правда эффект немного портился от того, как он сидит подтянув колени к себе и обхватывая их руками. — Я мог бы прибить всех вас, неудачников, даже не вспотев. — О, понятно, — задумчиво кивает Изуку. На самом деле он всё ещё довольно напуган, но чувство симпатии немного сильнее. Кацуки выглядит таким маленьким. — Но в любом случае мы просто хотим помочь. Вам двоим. — Мне не нужна ваша дебильная помощь, — бурчит Кацуки. Изуку решает не указывать, что Кацуки буквально только что принял от них помощь — или что он планировал попытаться вылечить серьёзную инфекцию с помощью древесной коры — вместо этого предпочитает сменить тему. — Знаешь, как он пострадал? Лицо Кацуки снова становится яростным. — Грёбанный мудак, я даже не знал, что он ранен, — шипит Кацуки, глядя на Шото. — Эта травма старовата — ей несколько дней. Ты, ледяной ублюдок, почему ты не… — качает головой. Он слишком зол и не может подобрать правильные слова. Больной вздрагивает, и Кацуки встаёт на колени, касаясь его лба своей ладонью. — У тебя есть одеяло или что-то в этом роде? — Ой-ой! — спохватился Изуку. Он хватает носовой платок и передаёт. Кацуки смотрит на вышивку в углу. — Ляяя, это что, цветок? Емаё, — он кладёт платок на Шото, закутывая его в гусеничку. — Там есть бабский цветок, держу пари, ты любишь такое, сентиментальный неженка, — хмыкает. Шото поворачивается на звук его голоса, слепо протягивая руку с закрытыми глазами. — Да-да, — говорит Кацуки и хватает его за руку. — Идиот. — Где вы живёте? — спрашивает Изуку. Теперь, когда мгновенное замешательство, вызванное появлением Кацуки, разрешилось само собой, он внезапно загорелся множеством вопросов, которые так хотелось задать. Плюс ещё около двух десятков, возникающих сами собой при разговоре. — Ха? — Кацуки смотрит на него, сузив глаза. — Не твоё, сука, дело. — Ох, ладно, — прикусывает губу Изуку. — Только… ловушки опустошались каждую ночь в течении нескольких недель, так что я предполагаю, что вы живёте в общежитии, но… — Захлопнись, ботаник! — рычит Кацуки. — Я сказал, что это не твоё, блять, дело! — Извини, извини, — качает головой Изуку, поднимая руки ладонями наружу. — Просто… я никогда раньше не встречал… кого-то вроде вас, и просто… — Любопытный. Он такой любопытный. — Почему ты говоришь по-японски? — Если бы существовал целый вид крошечных людей, разве у них не было бы собственного языка? Кацуки смотрит на него так, будто тот только что задал самый глупый вопрос, какой только можно вообразить. — Мы в Японии, тупица, — хмыкнул он. — На каком ещё языке говорить? Изуку кажется, что это одновременно очевидный ответ, и ответ, который ничего не объясняет и не имеет смысла. С Кацуки довольно сложно разговаривать, даже если не считать ругательств и угроз убить людей. — Почему вы такие маленькие? — раздаётся другой голос. Изуку оглядывается и видит, — Ашидо парит в воздухе, уставившись на Кацуки так, словно она в шаге от того, чтобы подхватить его на руки и прижать к себе, как куклу. Изуку почти уверен: это плохо кончится, поэтому он действительно надеется, что она этого не сделает. — Что, блять, за идиотский вопрос? — раздражается Кацуки. — Мы не маленькие. Вы, тупые гиганты. Почему вы такие большие? Трындец глупо, как вы вообще находите достаточно еды при таком размере? Как вписываетесь во что-либо? Вы настолько, твою мать, неуклюжие. Хрен знает, почему считаете себя чертовски крутыми. Изуку, который провёл большую часть своей жизни, чувствуя себя неуклюжим, особенно сейчас, моргает. — Он думает, что мы крутые? — хихикает. — Шото? — Отцепись, — грозит Кацуки. — Ты не можешь просто перестать болтать своим гигантским ужасным ртом хотя бы на пять минут? Писос громко, — Он проводит свободной рукой по лицу, и Изуку снова думает о том, каким усталым тот выглядит. — Могу я… — начинает, поднимаясь на ноги. Кацуки резко вскидывает голову, его рука внезапно готова, будто думает, что Изуку вот-вот нападёт. Изуку замирает и вновь поднимает руки. — Я собирался предложить тебе что-нибудь поесть, — говорит. — Я не собирался причинять боль. Никто здесь не хочет причинить вред. Кацуки смотрит на него, всё ещё подняв руку. Наступает долгое молчание. Потом немного успокаивается. — Будто ты можешь причинить мне боль, — прищуривается он, огонь померк. Каким-то образом кроха заставляет Изуку поверить, хоть и казалось это нелепым. — Тогда могу я предложить тебе что-нибудь поесть? — Мне всё равно, — Это звучит скорее раздражённо, чем пугающе. Кацуки сползает вниз, дабы сесть рядом с Шото — он до сих пор держит Шото за руку, не выпускает с того времени, как завернул в носовой платок — и проводит по его волосам. — Я принесу! — лыбится Ашидо, торопясь на кухню. Изуку вздыхает, садясь обратно. Он больше не беспокоится о мысли оставить Кацуки наедине с Шото — или, по крайней мере, его не беспокоит, что Кацуки причинит Шото боль. Но он переживает: вдруг Кацуки воспользуется возможностью схватить Шото и сбежать. А потом, если у них не будет антибиотиков, у Шото могут начаться настоящие проблемы. Несмотря на то, что Изуку никогда не разговаривал с Шото, мысль о том, что тот может умереть… заставляет сердце сжаться в груди. — Чёрт, ты, блять, плачешь? — спрашивает Кацуки. — Ч-что? Нет! — качает головой Изуку, смахивая слёзы с глаз. На самом деле он и сам изрядно устал, проведя на ногах полночи. — Просто… Надеюсь, Шото скоро поправится. Кацуки хмурится, глядя на него — не сердито, он его не понимает. Изуку знакомо это чувство. Человечек оглядывается на Шото. — Он делает всё самое глупое и раздражающее, — закатывает глаза кроха, после вздыхает и искоса смотрит на Изуку. — Эта мазь всё исправит, верно? — О, она скоро пришлёт другие лекарства, — мямлит Изуку. Кацуки приподнимает брови. — Она? — Наша медсестра. Этим утром осмотрела Шото. — Ха? — выдыхает Кацуки. — Ты рассказал о нас всему грёбанному городу? Ты положил его на одну из этих ваших стеклянных вещиц, или что? — «Стеклянных вещиц?» — поджимает губы Изуку, качая головой. — Я не… знал, что это секрет, — Хотя теперь, размышляя об этом, если Шото и Кацуки не единственные два крошечных человечка, живущих в Японии, это должно быть секретом. Если бы это не было секретом, наверняка все бы знали о таких диковинках, как они. Но потом эти мысли отлетают на второй план; если есть эти двое, то таких крох, возможно, немало, и тогда… — Вас кто-то ждёт? Кто-то, кто может беспокоиться? Плечи Кацуки немного опускаются. — Чёртов любопытный мудак, — шикает. На секунду Изуку думает, что ему не ответят, но потом тот вздыхает. — Только я и этот засранец. Словно поняв, что к нему обращаются, Шото бормочет и поворачивает голову, двигаясь, пока его щека не прижимается к колену своего защитника. Кацуки издаёт звук, звучащий нежно и презрительно одновременно, и поднимает голову Шото так, чтобы оказалась у него на бедре. Он проводит рукой по волосам, больной вздыхает и дрожит. — Тупица, — шепчет Кацуки. — Надо было бросить тебя в лесу, когда тебе было двенадцать. Изуку молча, спокойно наблюдает за ними. В этом определённо что-то есть, и это «что-то» намного больше, чем то, что они крошечные. Крошечные и необъяснимые. У Изуку так много вопросов в наличии. Он жаждет знать всё: не только о том, как они появились, как живут, есть ли там другие крохи. И не просто хочет узнать о крошечных людях, а обо всём в частности. Как они выживают, есть ли у них безопасное место для сна, действительно ли они совсем одни, как утверждает один из представителей. Возможно, крошечные люди стареют иначе. Кацуки и Шото не выглядят старше Изуку или его одноклассников, поэтому он внезапно задаётся вопросом, почему Шото, так очевидно рискует своей жизнью, выбираясь каждую ночь воровать еду из ловушек. Возникает следующий вопрос: каково это — жить в мире, где так много опасностей — не только люди, но ещё и кошки, собаки, крысы, птицы и множество других существ. Притом достаточно больших для них. Из-за этого Изуку становится трудно дышать. Поэтому он хочет вдвойне убедится, что они точно в безопасности. Что они останутся здесь, по крайней мере, пока Шото не станет лучше. Изуку может обеспечить им безопасность, может защитить их. Он качает головой и встаёт посмотреть, как Ашидо справляется на кухне. — Мне не удалось найти ничего поменьше, — опечаленно вздыхает та, увидев его. Она держит миску для макания с небольшой горкой риса, кусочками свинины и овощами. Этого достаточно чтобы накормить трёх человек размером с Кацуки. — Ну, он может не есть, то что не хочет. — Он такой булочка, — шепчет Ашидо, сверкая глазками. — Это так очаровательно мило. Он злится, будто крошечный бурундучок. — Эм, можешь не говорить это при нём? — сглатывает Изуку. — Крошечные взрывные кулачки, — лепечет Ашидо со злой ухмылкой. — А это и подавно не стоит говорить, — лихорадочно произносит Изуку. Но им не пришлось беспокоиться о том, что нужно сказать, и как всё правильно преподнести, когда они выходят их кухни, видят картину: Кацуки, свернувшись калачиком на столе рядом с Шото, крепко спит.