Цена свободы

Тлеющие крохотные искры от восковой свечи, чуть колыхнувшись от сильного порыва колючего ветра, ворвавшегося через распахнувшиеся настежь створки больших арочных окон, потухли, на миг погрузив роскошную комнату в ночной густой мрак, закрывший непроглядной пеленой мелькнувшее в зеркале отражение совсем юной хрупкой девушки, что, ощутив невыносимый стылый холод, вся задрожала, обхватив себя бледными руками. Несколько залетевших в помещение крупных снежинок плавно опустились на ярко-зеленую длинную прядку, слегка покрывающую оголенное плечо. Услыхав суетливый голос закрывающей окна служанки, она, отведя взгляд нежно-фиолетовых глаз от зеркальной поверхности, тяжело вздохнула, одернула свободную юбку, доходящую до голеней, стянутых прилегающими вплотную кружевными колготками. Не в силах смотреть на себя в открытом, оголяющем ее изящные изгибы лопаток, облегающем ее аккуратные небольшие груди и узкую талию, шелковом легком платье черного цвета, девушка на секунду зажмурилась, позволив себе совсем ненадолго укрыться от гнета окружавшей ее жестокой действительности. Она едва дышала от охватившего ее тревожного волнения в ожидании предстоящей встречи, пытаясь не дать волю подступающим слезам. "Ах, госпожа Коллеи!- зажигая свечи, торопливо затрепетала служанка.- Фух, как хорошо, что ветер ничего не испортил,- подбежав, с облегчением выдохнула она, который раз расчесывая мягкие волосы настороженно молчавшей Коллеи.- Не переживайте, я уверена, ужин с господином Дотторе пройдет удачно". Как только ничего неподозревающая прислужница произнесла это ненавистное ее молодой хозяйке имя, девушка в испуге затряслась мелкой дрожью, а ее сжатые розовые губы побледнели. Она сделала глубокий вдох, набрала в легкие побольше воздуха, задержала дыхание и закрыла глаза, вновь вспоминая тот трагический день в самых мельчайших подробностях. На секунду ее воображению предстали раскидистые ветви цветущих деревьев, под тенью которых девушка часто любила отдыхать после плодотворной работы лесного дозорного, склоны отвесных каменных утесов, обросших мхом и горными цветками лотосов кальпалата, огромные древовидные папоротники, мокрые от влаги. Небывалая радость на мгновение заполнила сердце маленькой Коллеи, и она даже слегка улыбнулась, но через минуту ее миленькое личико тут же приобрело еще более серьезное и строгое выражение. Она ясно помнила, как тогда, проснувшись рано утром, оделась, на ходу подхватила лук, стрелы, быстро взяла со стола в своей маленькой уютной комнатке небольшой кортик, спрятанный в ножны, и, спеша на патрулирование, стремительно выбежала наружу, отрывисто стуча небольшими каблучками по доскам скрипящего мостика. Коллеи помнила, как внезапно ее ногу пронзила острая боль от схлопнувшегося вокруг щиколотки капкана, как алая кровь сплошными красными линиями заструилась вниз по стопе, промачивая насквозь обувь, помнила неторопливый шорох приближающихся шагов, отдаленно знакомый смех, силуэт высокого мужчины и грубо вошедшую под кожу иглу с усыпляющим раствором, помнила, как перед забвением она с нескрываемым ужасом прошептала: -Доктор... В те страшные минуты плененная спящая девушка, свернувшись калачиком на холодном полу трюма среди таких же невольниц и невольников, как она сама, не подозревала, какие муки и страдания ее ожидали в Заполярном дворце. Слыша бьющиеся о борт корабля морские волны, она все сильнее прижимала колени к груди, обхватив их руками, и беззвучно плакала от страха, про себя забвенно мечтая, чтобы происходящий с ней ужас оказался всего лишь дурным сном. Но когда леденящий, пробивающий до дрожи в коленях, могильный холод Снежной впился в чувствительные пальцы трясущейся на площади маленькой Коллеи сотнями острых игл, а прямо перед ней возвысились массивные колонны величественного парадного здания, ставшего ей на долгие месяцы тюрьмой, ее светлые надежды на спасение рухнули. Она, прихрамывая на одну ногу и спотыкаясь, неуверенно брела вслед за привезенными из Сумеру пленниками по подземным коридорам к лаборатории Дотторе, подавляя рвущийся наружу безмолвный крик, полностью смирилась со своей жестокой судьбой. Камеры для подопытных ничуть не изменились с ее побега, все осталось как прежде: воздух пропитывал резкий металлический запах крови, впитавшейся в сырую грязь, изъеденные насекомыми, изодранные детскими короткими ногтями матрасы на земле все так же продолжали гнить и разлагаться, источая противную терпкую вонь, солнечный свет через окна решетки, как и тогда, едва растворял единственным лучиком царившую темень. Кто-то из заключенных истошно взвыл от отчаяния, но она, поглощенная потоком кошмарных воспоминаний, ничего вокруг себя не слышала. "Нет! Пожалуйста, не надо! Отпустите меня! Клянусь, я ничего плохого не сделала!" Коллеи, крепко зажмуривая глаза, в испуге закрывала уши ладонями всякий раз, когда слышала надрывной плач очередной брыкающейся узницы, которую один из многочисленных клонов, настоящий монстр, воссозданный Доктором по своему образу и подобию, грубо выталкивал ногами из помещения. Девушка понимала, что эту несчастную девочку она скорее всего больше никогда не увидит живой, и оттого ее каждый раз бросало в страшную лихорадку, доводящую до частых обмороков. Примерно через несколько часов замок на решетчатой двери издал тихий щелкнувший скрежет, потерявшая сознание Коллеи, услыхав дикий вопль присутствующих, подскочила с места и вся обомлела от страха, увидав рухнувшую на пол едва живую девочку, судорожно глотавшую ртом воздух. Взгляд переметнулся на кровоточащие открытые раны на ее плече, на выступившие темно-синие полосы, вздувшиеся от черных миазм, поглотивших большую часть предплечья. В охватившем ее странном исступлении девушка бросилась к малютке, дрожащими руками слегка докоснулась до пораженных участков, вызвав у подопытной душераздирающий крик боли. -Помогите! Больно! Больно! Мне больно! -Прости...! Я знаю, что больно,- сглотнув ком в горле, тихо прошептала Коллеи, трясущимися руками доставая из подсумка катушку ниток и маленькую иголку.- Но... Если оставить все как есть, станет еще хуже. Пронзительные визги и громкие вскрикивания с новой силой заполнили помещение, заглушив раздражительное рычание двойника и звон удара металла о его кулак. Коллеи, осторожно подхватывая острым кончиком края кожи, лишь на секунду вздрогнула от его угрожающего рыка и продолжила накладывать швы, не заметив, как Дотторе, все это время слышавший эти выводящие его из себя вопли с верхних этажей, спустился к тюремным блокам. Он, поправив съехавший с шеи темно-синий платок, подошел ближе к клетке, намереваясь разобраться с ситуацией самостоятельно, но, узнав Коллеи, остановился, с минуту стоял перед решеткой, внимательно наблюдая за старой знакомой, и многозначительно улыбался, медленно поглаживая подбородок. Закончив, та, ощущая на себе изучающий взгляд, подняла голову вверх, увидав клювоподобную маску хладнокровного безжалостного истязателя, оцепенела от испуга и снова упала на землю без чувств. Очень скоро она, сонно жмурясь, очнулась от беспамятства, почувствовав под спиной тонкую ткань чистой простыни, накрытой поверх жесткой поверхности операционного стола, резко поднялась на локтях и, встретившись с довольным оскалом на скуластом красивом лице своего мучителя, крепко держащего ее пораненную лодыжку, в неистовстве закричала и попыталась лягнуть его по подбородку стопой, но хватка Доктора оказалась куда сильнее и крепче, чем малышка Коллеи того представляла. "Не дергайся",- холодно бросил он, протирая пропитанной обеззараживающим средством ваткой зудящую открытую рану. Напуганная девушка, впившись ногтями в подлокотники, вжалась в изголовье операционного стола, с удивлением наблюдая за тем, как быстро Доктор, справившись с процедурой обеззараживания, обмотал вокруг больного участка ноги эластичный бинт и поднял со столика шприц с блеснувшей внутри неизвестной жидкостью. -До сих пор мучаешься от элеазара, я прав?- невзначай спросил мужчина, на что Коллеи испуганно промолчала.- А ты не очень-то и разговорчива. Разве так встречают старых друзей?- рассмеявшись, добавил он и, надавив на рукоятку поршня, впрыснул странное вещество ей в вену, отчего девушка, пугливо сжавшись, неслышно заплакала.- О, почему ты плачешь? Не бойся, это не экспериментальный препарат, а всего лишь самая обыкновенная сыворотка, замедляющая твою болезнь. -Прикажите отнести ее обратно?- донесся со стороны грубый голос клона в черно-белой маске с символом Фатуи. -Нет, еще пригодиться. Она не так бесполезна, как я до этого думал,- отрицательно покачал головой Дотторе.- Лучше иди вымой ее хорошенько, переодень в форму для прислуги и покорми, чтобы в обмороки не падала. Сидя на корточках в мраморной ванне, вся объятая душистым паром, покрытая горячей водой, Коллеи ежесекундно вздрагивала от прикосновений невозмутимого двойника, в растерянности, непонимании и смущении смотрела, как его жилистые мужские руки, сжимая намыленную мочалку, неторопливо терли ей спину, плечи, тщательно проводили по тонким изгибам шеи, спускались вниз между ключицами и, ныряя под пену, растирали гель по животу и округлым мягким бедрам. "У господина есть интерес к тебе,- бесстрастно сказал он, тщательно вымывая из каждой салатовой прядки въевшиеся комки грязи, а после вычесывая запутанные колтуны.- Постарайся его не разочаровать". Комната прислуги, обставленная одной койкой, приставленной к ней сундуком с одеждой, стулом и маленьким столиком, не отличалась особо богатым убранством. Наивная Коллеи хотела верить, что среди служанок и горничных ей будет гораздо спокойнее вдали от лаборатории Дотторе и промозглых сырых подземелий под дворцом, но она вновь жестоко обманулась в своих ожиданиях. Девушка поднималась рано на рассвете и работала до самой глубокой ночи: стирала одежды господ в прачечной, подметала полы служебных кабинетов, отмывала от грязи ступеньки парадной лестницы, протирала камины, комоды, полки книжных шкафов, во время приемов приносила чай на подносе, на кухне чистила овощи в котелок. К ее обязанностям добавлялись ежедневное кормление подопытных, чистка камер, операционного стола и рабочего места Доктора, что она больше всего ненавидела. От вида крови и мертвых тел Коллеи всю трясло и бросало в холод, и этот страх только еще больше раззадоривал клонов и пробуждал в Дотторе неподдельный интерес, но ей приходилось смиренно терпеть это, терпеть злобную горластую старуху экономку, постоянно нагружающую ненужными поручениями, ее увесистые пощечины, если девушка сделала что-то не так, унижения и оскорбления. Часто Коллеи оставалась без ужина, из-за чего голодная ложилась спать. Раз в день Доктор вызывал ее к себе, раздевал догола, усаживал в кресло и осматривал ее рану на лодыжке, поглаживающими движениями водил руками в перчатках по темно-серым заостренным чешуйкам на предплечьях, иногда давал поесть, когда видел, что та совсем не могла прямо стоять на ногах, и в конце вкалывал ей инъекцию, никогда не забывая спрашивать: -Как ты себя чувствуешь? Она, слабо кивая, всегда отвечала: -Я чувствую себя гораздо лучше... Однажды от уборки лестницы Коллеи отвлекли пара сегментов, которые, обмениваясь насмешливыми взглядами, повели девушку в лабораторию, где ее, расхаживая из угла в угол, держа руки за спиной, уже с нетерпением ожидал Доктор. Войдя в помещение и увидав на операционном столе связанного веревками пациента с кляпом во рту, она в испуге отступила на шаг назад и, развернувшись, готова была убежать прочь, но клоны, предугадав ее действия, быстро заслонили выход, больно схватили за руки и насильно подвели к столу так, чтобы ее и Дотторе мог разделять только бессвязно мычавший заключенный. Мужчина, широко ухмыльнувшись, протянул судорожно дрожавшей девушке блестящий скальпель, крепко сжав ее ладонь. "Видишь? В его крови уже циркулирует введенная эссенция. Нужно только посмотреть, как его органы отреагируют..."- сладко произнес он, направив ее руку к грудной клетке подопытного. Коллеи, ощутив подкативший к горлу комок, вся затряслась, выронив медицинский инструмент, судорожно отпрянула назад и в ужасе закричала, потеряла сознание, упав на руки клонов. Доктор разочарованно покачал головой. Несколько дней девушка провела в лихорадке, ее хрупкое тельце пробивал озноб, голова гудела и кружилась, маленькие бледные ручки дрожали, из-за чего веник часто выпадал, но она продолжала работать, продолжала, даже если больше не оставалось сил встать с жесткой постели. В одну из вечерних смен измотанную маленькую Коллеи вновь избила кулаками экономка, и когда она, обессиленная, вытерла рукавом с уголка рта струйку крови и увидала на тыльной стороне ладони оставшийся небольшой ярко-красный след, то невероятная ярость и обида охватили ее. Этого алого пятна оказалось для нее достаточно, чтобы окончательно решить, что с нее достаточно. Девушка медленно сжала все пять пальцев в кулак, а ее багровые разбитые губы исказились в неестественной зловещей улыбке. "Ха-ха... Значит... У Доктора есть интерес ко мне, да...? Как странно... Ну раз так, то он получит то, чего так сильно желает. Этот чертов дворец... станет моим. И никто... Никто не посмеет ударить меня снова! Никто не посмеет мне перечить! И я обязательно вернусь домой! Сайно, Тигнари, Эмбер...! Дождитесь меня! Я обещаю..." На следующий день она поднялась раньше обычного, оделась в легкое хлопковое темное платье, завязала ленты фартука за спиной в широкий бант и после принялась усердно драить кафельные полы в главном зале до блеска, протирать по несколько раз влажной тряпкой перилла парадной лестницы, стоя на коленях, вычищать пыль из каждого угла, чтобы успеть как можно скорее разобраться хотя бы с половиной поручений до пробуждения старухи. Встретившись с ключницей, девушка обманом выкрала связку ключей и проникла туда, где обычно служанкам запрещалось убираться. Коллеи завороженным взглядом осмотрела царскую библиотеку, заставленную длинными рядами книжных шкафов со старинными огромными фолиантами. Среди неясных ей рукописей она с трудом нашла несколько целых книг по анатомии, пару учебных пособий по биологии и химии, положив их в передний карман фартука, тихо выскользнула за дверь. С того дня она в редких перерывах, во время работы и перед сном стала углубляться в изучение сложных для ее понимания наук. К своему стыду, девушка читала достаточно плохо, и многие значения терминов были ей непонятны, но, записывая неизвестные слова в блокнот, всячески старалась их запомнить и, если выпадала возможность, расспросить о них у работавшего в тюремных блоках клона, который, видя в ней потенциал, любезно отвечал на все вопросы, хоть и без особого желания. Нередко экономка, видев ее, одновременно смахивающую пыль с тумбочек и столов и читающую главу, посвященную устройству организма, злилась еще больше, не догадываясь, что маленькая Коллеи не была уже той слабой плененной девочкой, что раньше. Улавливая едва приподнятый кулак, девушка хватала старуху за руку, больно стискивала пальцы вокруг запястья, а затем сама давала пощечину. -Я сделала все, что должна. Я и так работаю за горничную, прачку и кухарку. Дополнительные поручения я принимаю лишь от Доктора. Только он в праве мне указывать, что и как мне делать, но, простите, никак не вы. -Нахалка! Коллеи понимала, что времени у нее оставалось совсем мало, поэтому в тот же день, закончив чтение, захлопнула книгу. Открыв стальную дверь, она вошла в холодное подвальное помещение и, встретив очередного двойника, поправлявшего белый халат, учтиво поклонилась. -Чего-то хотела, куколка? -Д-доктор все еще желает провести ту операцию...? Клон интригующе улыбнулся. -Я знал, что скоро ты вернешься. Проходи, для тебя уже все давно готово,- проговорил он, протягивая ей уже знакомый скальпель. Настороженная девушка опасливо приблизилась к столу, на котором находилось тело, накрытое простыней, приняла из рук мужчины медицинский инструмент, сдернув плотную ткань на землю, обомлела, увидев перед собой ту самую девочку, которой она зашивала раны. Запуганный взгляд судорожно метнулся на короткий обрубок, ранее бывший ее правой рукой. Нервно сглотнув слюну, Коллеи красной кистью прочертила длинную линию до середины туловища, поднесла острие к грудной клетке и, на миг зажмурившись, сделала надрез вдоль брюшной полости. Истошные крики заполнили лабораторию, теплая кровь полностью покрывала весь фартук, рукава платья и дрожащие ладони девушки, с ужасом смотрящей на то, как черные пульсирующие наросты и опухоли поглощали еще не поражённые внутренности. На секунду она невольно взглянула едва живой девочке в глаза, с укором, отчаянием и откровенным непониманием смотрящие прямо на нее. -Прости меня... Но я очень хочу жить,- прошептала Коллеи и затем, подняв голову на двойника, с холодным и равнодушным видом произнесла: "Препарат поразил большую часть внутренних органов: от сердца до желудка. Кровь у пациентки слишком густая и неестественного черно-фиолетового цвета. Скорее всего эссенция заменяет собой э-эр... эр-ритрацыды и лейкъацыды и тем самым закупоривает сосуды. В результате интаксикацьи в ее сердце не поступает кровь. -Мм...,- сложив руки на груди, с минуту молчал клон, а затем, будто услыхав чье-то одобрение извне, удовлетворенно усмехнулся.- Господин тобой очень, очень тобой доволен, Коллеи! Было немного грязновато, но в целом ты справилась. А теперь возвращайся обратно в свою комнату, тебя там уже ждет Тау. Он приведет тебя в божеский вид и перенесет твои вещи в верхние покои. -Т-Тау...? -О, ты с ним наверняка уже тесно знакома. Он заведует тюремными блоками и следит за пленниками,- ответил срез.- Но речь не о нем, прелестница. Завтра тебе предстоит еще много работы, поэтому отдыхай. Прайм хочет видеть тебя бодрой и энергичной. После случившегося Коллеи навсегда позабыла о побоях, голоде, ранних подъемах, метлах и пыли в углах. С тех самых пор она жила в просторной, богато украшенной спальне с широкой пуховой кроватью из черного дерева, двумя аккуратными тумбочками, платинным шкафом и рабочим столиков, где сейчас она, трепеща от волнения, стояла перед огромным трюмо и смотрела на свое отражение, не узнавая в нем себя прежнюю. В дверь раздался осторожный стук, и в коридоре послышался знакомый голос Тау: -Доктор ожидает тебя, Коллеи.