Сокрытый в тенях оберег.

Тёмная бездна в моих очах постепенно растворялась, словно когда-то ослепнув, я вновь учился видеть. То и дело тьма, словно темная вода, отдавала волнами с иногда проплывающими серыми оттенками, блёклый белый свет попадал на мою сетчатку, от чего я рефлекторно прикрывал их, но также этот свет помогал осмотреться, смутно виднелся деревянный потолок, он чуть свисал, готовый упасть, он явно был очень стар, на старость и сырость этого места намекал и запах, тяжёлый, наполненный сыростью и влагой, он впивался в ноздри, отдавая неприятным ощущением, иногда казалось, что этот дом был чуть затоплен, это напоминает, как когда мы уехали со своей квартиры на пару дней к бабушке, но перед отъездом кто-то забыл закрыть кран, или из-за прорыва труб весь пол нашей квартиры был мокрый, а некоторые обои облезли от этого, сырой и влажный воздух, почти такой же, как тут, однако старостью никакой не отдавало, после этого нам пришлось долго извиняться перед соседями ниже и убирать последствия своей забывчивости. Несмотря на всю казавшуюся обстановку, мне было удобно, что-то мягко располагалось надо мной, а по обитой и широкой спине я понял, что это был диван. Наконец-то зрение прояснилось, тёмные узоры пропали рябью, и теперь я отчётливо видел старый, пострадавший от времени деревянный потолок, как и следовало ожидать. Нужно вставать, нельзя задерживаться, нужно как можно быстрее изгнать то отродье, что поселилось во мне. Мышцы напряглись, и, взявшись за спинку дивана своей рукой в белой рукавице плотной, взявшись за спинку. Белая перчатка, значит, пытаясь приподняться, меня всё тянуло обратно, еле как держась, я начал подниматься, такое ощущение, будто я спал в этом месте месяц, от чего мои руки и спина глухо болели, уговаривая меня вновь упасть и закрыть свои очи. Однако, не обращая на эти мысли и боль никакого внимания, я всё же чуть привстал, от этого диван старчески проскрипел. Уже сидя я начал осматриваться. Этот дом... Он был точной копией дома Алисы, вот только на кухне всё было вверх дном, стол упал на бок, а стулья валялись то и дело в разных комнатах, старые и побитые, на некоторых не хватало половины стула или же спинки, некоторые же стулья, вцепившись деревянными ножками в рейки окон, которые все были разбиты, от чего осколки то и дело валялись по полу, отражая белое свечение, исходящее из окон, от чего поблескивали. В воздухе витала серая пыль, которая то и дело висела в воздухе, будто замерев от страха. Диван, на котором я лежал, весь был в глубоких царапинах, как и некоторые стены. Камин, казалось, потух очень давно, лишь чёрный редкий пепел, что был в нём, напоминал о том, что он здесь когда-то был. Дом Алисы был полностью разгромлен, запах сырости, где-то вырванные, сорванные обои или же облезшие, было странное ощущение, будто он замер во времени, как человек, замёрзший во льду, холод которого сохранил его мёртвое тело и страх на лице, когда-то давно овладевшим им и, скорее всего, отчасти убил. Этот дом был чем-то похожим, он застыл в картине полного хаоса и старости, теперь здесь уже не было так уютно, как было когда-то, теперь это пристанище разрухи и ярости, которая в ком-то была, заставив выплеснуть её. Входная дверь была на удивление цела, пускай и выглядела так, будто готова развалиться от каждого прикосновения. Достаточно уже рассматривать это место, мне интересно, почему мой разум решил сделать всё именно так, но не настолько, чтобы забивать себе этим голову, я болен, и тут ничего не сделаешь... Возможно. Наконец-то встав, я ощутил тяжесть в ногах, к ним будто были привязаны гири, однако я должен идти, или, по крайней мере, стоит посмотреть на себя. С каждым моим тяжёлым шагом старые половицы скрипели, скуля о тяжести на них, которую они еле могли держать. Подойдя ближе к окну, я увидел ничего, бездну в окне, источников света будто вообще не было, однако свет в самом доме был. Ничего в этом такого нет, если учесть, что это моя голова, то неудивительно, что тут так много странных, необъяснимых вещей. Подойдя наконец-то к окну, я наступил на стекло, что мелодично прохрустело под моими ногами. Уставился я на большой скол стекла, который продолжал держаться на рейке. Увидел я там парня с белыми волосами, на лицо которого была надета серая маска зайца, благодаря исходящему свету в прорезях для глаз я увидел бледно-красноватые глаза, что безразличным взглядом смотрели, на мгновение моргали более ярким оттенком. Было видно также бледные очертания лица, также я был одет в белую куртку с мехом на кистях и капюшоне, также на шее виднелась лапка зайца на верёвочке. Ясно, я практически никак не изменился, разве что кровь на одежде, маске и волосах исчезли. Амулет... Мой оберег, Алиса, Оля, Папа, я должен как можно скорее уберечь свою человечность, уберечь их от самого себя. Взяв амулет в ладонь, я смотрел на него, с мыслью о родных и близких, о тех, кто мне дороги и ради которых я делаю это, моё сердце окутало слабое тепло, распространяемое по всему телу тёплой водой, идущей по венам. Мой взгляд в отражении стал другим, он стал теплее и серьёзнее, прямо как у моего отца... Решительность в каком-то смысле спасти своих близких согревала меня, а губы растянулись в глупой улыбке. Отойдя от осколка с тем же хрустом и скрипом старых досок, я начал подходить к двери, вешалка у неё была разломана, а знакомая, но целая шубка Алисы валялась на полу, покрытая толстым слоем пыли, казалось, будто её когда-то специально бросили на пол, с застывшей в воздухе яростью и злобой. Смотря на, казалось бы, обычную зимнюю одежду, которая была у многих детишек и взрослых, которая была просто одеждой, сшитой из дубленной кожи на пару с золотыми руками. Но было что-то в этом особенное для меня, лёгкий запах петард, цитрусов и шерсти был призрачным повторением своего оригинала, пытаясь подражать ему, однако этот казался куда слабее. Мне хочется взять её, не знаю даже откуда такое желание, возможно, из-за запаха или оттого, что эта вещь была подброшена моим сознанием здесь, единственной вещью, что радует меня в этом заброшенном доме среди мрака, хаоса и вечной ярости. Припав на одну ногу, я аккуратно протянул руки в сторону этой брошенной вещи, нежно мои пальцы сжали её, поднося к своему лицу, запах праздника становился всё сильнее. Напоминает нашу прогулку, как тогда она меня называла зайчиком, а я не обращал на это должного внимания, бегал за ней без устали с желанием победить, что вскружило голову. Так беззаботно играли вместе, я тогда был рад, очень рад, что Алиса была со мной тогда, а когда мы сделали перерыв, на котором я обнял её, так глупо, внезапно и бесцеремонно, казалось тогда, что она должна была бы меня оттолкнуть, однако она этого не сделала. Наверняка именно тогда я и влюбился в неё действительно по уши, даже несмотря на наше первое знакомство. Сердце ускорилось, и вновь приятное тепло растекалось по телу, хочется вернуться к Алисе как можно скорее... Сам того не заметив, я обнял этот элемент одежды, то ли оттого, что поддался воспоминаниям, либо от наслаждения любимым ароматом не менее любимой лисы. Любимая лиса... После всего этого признание Алисе о чувствах от своего сердца не выглядит как что-то невыполнимое, пожалуй, после всего, что произошло, это самое безобидное, что могло бы случиться. Дублёнка становилась всё легче и легче, будто медленно испаряясь, и я почти был прав, она медленно стала рассыпаться в прах, медленно она пропадала, падая серыми комками на старый пол, я ничего не мог с этим сделать, даже если бы захотел, то стал бы? Столь прекрасная вещь не должна находиться в этом ужасном месте. Во мгновение ока на ладонях у меня были лишь две большие кучки серой пыли, что теперь служили воспоминанием на моих перчатках, немая тишина во мне заполнялась малой грустью, не знаю от чего. Отряхнув пыль, я взялся за ручку двери, я хочу выйти отсюда, не может же это место быть единственным. Со скрипом дверь медленно открылась, и я увидел... Посёлок? Это была заснеженная дорога, по которой я шёл в школу, те же сугробы, те же дома, точно такие же фонарные столбы, вот только... Тяжёлый запах металла, столь знакомый запах крови заполонил это место, дома были заметены снегом по такие же разбитые, а некоторые почти полностью зарывали здания до самой крыши. Ветер легонько шёл в своём направлении, танцуя и подбрасывая снежинки вверх, если внимательно присмотреться, то на некоторых сугробах виднелись кровавые лужи. Кажется, даже это место не укрылось от хаоса, что творился у меня в голове, наверняка эти твари ждут, пока я выйду, те самые, что казались мне в галлюцинациях, ползающие и мерзкие создания, что преследовали меня, внушая страх и смерть в мою голову, может, назло им специально не выходить? Нет, я должен идти вперёд, меня ждут. Сделав шаг на снежный покров, я почувствовал, как моя нога с хрустом вдавливает снег. Полностью выйдя, дверь за мной с грохотом закрылась. Хотя бы не развалилась от такого удара. Обернувшись, я заметил, что дверь, как и дом, пропали, а позади меня была тропа в лес через мостик, по которому я бежал когда-то от тайги, боясь её цепких лап и не менее сильно её обитателей. Полнолуние снова было в чёрном, словно машинном масле, небе, неужели оно теперь постоянно будет преследовать меня? Даже в своём сознании я не смогу спрятаться, но хотел ли я того? Однако, повернувшись назад, теперь в небе виднелся странный рыжий шар, может, какая-то звезда? Огромная звезда, не уступающая размерам луны, рыжеватый цвет в ней иногда переливался с красным и жёлтым, сливаясь в рыжеватый оттенок. Судя по его цвету, оно было такой же температуры, как и наше солнце, однако эта звезда была слишком тусклой, она как будто и вовсе давала никакого света, хватило её только на то, чтобы еле как осветить саму себя, не то чтобы подарить свет и тепло этому месту, но было ли возможно это вообще? Или свету просто не давало пройти что-то иное, то, что не хотело, чтобы этот свет достигал этого места, то, что не желало конкурентов... Лишь луна приходила мне на ум, ведь в этом месте были только они двое, но стоило ли на это так обращать внимание? У меня есть дела поважнее, пускай разглядывать небо ночью было интересным занятием, что не редко увлекало меня когда-то, раздумий о том, есть ли жизнь на других планетах, сколько их и насколько велик весь космос, вся его тьма. Это сейчас не было важным, следовало сейчас сосредоточиться на другом, мне нужно найти свою тень. Наконец-то мои глаза отклеились от образов планет в своей голове, и я решил пойти по дороге вперёд. Ветер слегка завывал, он забирался мне под маску и иногда под куртку, словно он был жив и мог менять свою траекторию, когда ему захочется и как именно, однако он не был холодным или тёплым, он просто был. Идя всё дальше, я время от времени видел оторванные конечности разной степени целостности, некоторые были без пальцев, некоторые почти что полностью были без кожи и мускулов, оголяя белые кости с красными ниточками, все они были воткнуты в сугробы, словно украшение какое-то, на дороге становилось всё меньше снега и больше крови, что напоминала красный разорванный ковёр, будто его постелили какой-то звезде, которая приехала на радость обычных людей, за горизонтом виднелись фонарные столбы, на моё удивление все они горели, от чего мои привыкшие к темноте глаза слепило с малой болью в них. Кажется, под одним из таких мы с Алисой впервые встретились, или это я так думаю? Может, она и была той фигурой, что пряталась за деревьями, пока я пытался взять перчатку, неужели они знали о моём существовании настолько давно, а фигура была зверем, что послали, дабы проследить за возможным будущим зайчиком, частью их стаи и просто слугой, но если также вспомнить и о крови на перчатке, что чуть позднее пропала, я сильно сомневаюсь, что это так. Тогда, может, тогда, в лесу, когда я шёл в школу, могли ли это быть так же звери, что учуяли незваного гостя во владениях их хозяина и решили надо мной подшутить? Отрицательный кивок самому себе служил мне же ответом. Только Алиса и Сова могли быть достаточно умны и своевольны для подобных любительских издевательств над своей будущей жертвой, и, возможно, как они тогда думали, обедом. Насчёт Алисы я сомневаюсь, но Сова... Тут в свете фонарного столба была видна фигура, по очертаниям та же самая, когда я запечатал хозяина леса, вот только теперь можно было заметить не только цвет глаз и примерную одежду, но и цвета, серый и белый. Эта персона, оно, то, что мне нужно, то, что я ищу, я знал это, было какое-то странное чувство, моё сердце вдруг забилось быстрее, но отчего? С чего бы ему так занервничать и почему сейчас? Ответ я узнал тут же, расстояние между нами тут же сократилось, я будто переместился ближе, или это оно ко мне пододвинулось, из-за чего теперь и я стоял, купаясь в лучах холодного столба, что продолжал свою работу, освещая путь. Теперь я понимал, почему сердце резко забилось, ноги чуть косились, а сам я почувствовал, как маленькая дрожь пробежалась по спине вместе с холодком, пот резко выступил на лбу, а руки мои сжались, готовясь к драке. Нет, это не страх, я просто был... взбудоражен, я понимал, что оно не могло навредить мне, как и я ему, однако от этого легче не становилось. Предо мной стояла точная моя копия. Одетый в серую куртку с мехом, те же ботинки на ногах, штаны и маска... Но было у нас отличие, его глаза были пусты, как будто я смотрел вновь в небо, видя черноту, только два красных круга из прорезей чуть светились, в этом взгляде не было ничего, это то же самое, что я бы нарисовал карандашом глаза на листе бумаги, вырезав их и приложив к закрытым глазам, но оттого, каким он был пронзительным и искренним, это меня настораживало, но, нежели я так выглядел, когда вышел к хозяину леса, таким никаким, будто живой труп, не нашедший покоя и вылезший из своей могилы в его поисках? Тогда понятно, почему Алиса так отреагировала, когда увидела меня вот... вот таким. Также у него не было амулета в виде заячьей лапы. Несмотря на то, что было чувство, как будто я смотрел в зеркало, я знал, я знал, что это не я полностью, это что-то другое, но отменять было нельзя, он был моей частью, мной и не мной одновременно, и говорил я сейчас далеко не про внешность, вероятнее всего, он был тем, кем я стал, приняв благословение, отринув от себя слабости, желая силы и утолить свой голод, жажду крови. От чего-то моя рука потянулась в его сторону, медленно и с настороженностью я попытался дотронуться к нему кончиками пальцев, сердце било всё быстрее, а рука начинала дрожать, однако, когда я коснулся его, а точнее, его маски, желая снять её, возможно, так я смогу уберечь настоящего или прошлого себя? Если сниму с него причину всего этого, того, что сделало его сейчас и меня тогда таким. Однако другой я тут же отошёл на шаг. Тут прозвучал его голос, который был похож на мой, но он был искажён и противен, словно скрежет по металлу или школьной доске, что заставляло уши вянуть и умирать от мучений. - Дальше... - Дальше? Возможно, он имеет в виду пойти дальше, или в этих словах был заложен другой смысл? В любом случае, стоило мне моргнуть, как он исчез, прямо как когда Сова отвлекла меня, дотронувшись до плеча. Не сказать, чтобы у меня был особый выбор, так что остаётся только идти дальше, перебирая ногами. Из окон забытых домов теперь кто-то виднелся, и чем дальше я шёл, тем отчётливее было видно, что это были твари разных мастей, живые трупы моих одноклассников из сна, Алиса без мордочки лисы, а на её месте красовался череп с чёрной жидкостью на нём и белыми точками вместо глаз. Они били в окна, открывали свои рты в мою сторону, пытаясь орать и реветь, царапали своими пальцами, что уже стали когтями, стёкла, казалось, они были готовы на всё, чтобы добраться до меня, вырвать пару досок, разбиться вдребезги и пройти через щели, перегрызть себе руки и ноги и всё остальное, что мешало бы выбраться из заточения, возможно, они так и делали, но что-то всё равно не давало им выйти. Продолжив идти по заснеженной дороге, я видел, как рыжая звезда и белый спутник постепенно плавно перемещались в небе вперёд, туда, куда шёл и я, возможно, это знак, что что-то должно произойти. Интересное у меня сознание, а оно всегда таким было? Или всё это появилось по какой-то причине? Наверняка это так, но по какой, черт, когда я пытаюсь как-нибудь мысленно вникнуть в причину, то голова начинает болеть, да так, что мыслить и не хотелось больше, но как так вышло, что раньше, раньше всё было так порядке, никаких галлюцинаций и их нападков в мою сторону, всё было нормально, как и у всех других людей, без таблеток, кошмарных видений и... и говорящих лисиц с хозяевами леса... Может ли быть, что я сейчас сплю или вижу очередные галлюцинации, но они настолько реалистичные, что мне кажется всё то, что происходило со мной, реальностью? Вдруг я сейчас лежу где-то в больничной кровати, укрытый тоненьким одеялом, а ко мне, бессознательному и запертому в ловушку собственного разума, сейчас подведены трубки и провода, пытаясь поддерживать во мне жизнь, я слышал где-то, что люди в коме, когда просыпались, не могли поверить в это, ведь они всё это время жили, но в другом месте, в темнице своего сознания, что решило заточить их там, они проживали там целую жизнь. Остановившись, я смотрел в снег, без цели и определённой мысли, они все витали у меня в голове. Или вообще я полностью сошёл с ума, сижу со связанными руками, пуская слюни, говорю всё это вслух? Просто овощ, не способный видеть реальный мир и застрявший в его симуляции, сумасшедший и запертый в чертогах собственной головы... С этими мыслями приходило чувство, что я смотрю не на снег, а в бездну, безграничную и непроглядную, самую что ни на есть бездну без дна, а она в ответ смотрела на меня, от этого чувство голова будто становилась всё более пустой, но мысли о нереальности этого мира продолжали приходить и исчезать. Голова начала кружиться, однако я тут же, помотав головой, пришёл в себя, вернув осознанность сознания и зрения, конечно, это всё просто параноидальные мысли, что пришли ко мне в не самый лучший момент, но всё же... Говорящие полуживотные, магия, божественные сущности, маски-паразиты, что могут веками обходиться без носителя, захватывающие разум и переделывающие его, всё это бы отлично подошло какому-нибудь выдуманному мирку писателя или режиссёра. Я понимаю и я знаю, что это всё не так, я чувствую себя полноценно, как и боль, что я испытываю время от времени, казалось бы, смешно, что я вообще думал о подобном, ведь всем понятно, что реально, а что нет, и что возможность подобного крайне мала, но... Меня пугает то, что шансы такого вообще есть, то и дело вызывая мурашки, заставляя вновь углубиться в эти раздумья. Довольно этого, я уже достаточно раз отвлёкся, не хочется заставлять Алису волноваться ещё дольше. Вновь став идти, я смотрел вперёд, крови на снегу становилось только больше, но это не смущало меня. Вот постепенно было видно, куда я наконец-то иду, звезда с луной были настолько близко друг к другу, что казалось, вот-вот столкнутся, или одна перекроет другую, сделав что-то вроде затмения. Пока я шёл, справа от меня показалась школа, та самая, куда я когда-то шёл, боясь каждого шороха, почти каждой упавшей снежинки и темноты, а точнее того, что могло скрываться с помощью её, но теперь-то я понимаю, чего стоило бояться на самом деле, не выдуманных монстров, кривых деревьев, что, казалось, тогда готовы были утащить меня куда-то. Также не стоило бояться и зверей там, кажется, так я ответил Алисе, когда она спросила меня об этом? Однако она была полуразрушенная, крыша с некоторыми стенами давно упали на снег, и второй этаж, до которого доходил снег, помниться, тут же нарвался на проблемы в лице пары гопников, не знаю отчего, но мне вот стало интересно, что с ними? В последний раз, когда я был в школе, их не было, впрочем, вероятно, умудрились заболеть или просто решили прогулять, жаль, что когда я шёл к Алисе, читая книгу, они мне не попались, возможно, мне бы даже было весело, но шансы, что они стали бы гулять в полной темноте в тайге, крайне малы. Всё это место, такое ощущение, будто произошёл апокалипсис, почти всё заметено снегом и разрушено, лишь фонарные столбы, словно аномалии в этом месте, работали и не были засыпаны в холодной тюрьме, что уже почти ко всему протянула свои лапы. Но редкая лампочка всё же иногда загоралась, тут же гаснув в ещё уцелевшем окне. Интересно, если бы я с Алисой попали бы в подобную ситуацию, что бы было? А если бы мы были на каком-нибудь острове в окружении лишь друг друга, а Алиса была человеком? Солнце тепло грело бы нас, пока мы сидели у пальмы. Нет, это слишком по-детски идеально, даже для меня. Наконец-то на горизонте я увидел старую церковь, что когда-то, как мне кажется, видел, было в ней что-то странное, что-то давно знакомое, однако могу поклясться, что я никогда раньше не был в ней, возможно, видел где-то, или мне показали? На ней, прямо около крыши над входными дверьми, виднелся странный знак, почти такой же, как на какой был показан на одной из страниц в той книге, однако этот же был белым и словно немного светился, скорее всего, это и есть нужное мне место, это то место, где я наконец-то полноценно вернусь к своим родным, Алисе и Оле, которой я дал обещание быть рядом, когда та, что свойственно по-детски, обиделась на меня, побоявшись, что я уйду от неё. Подойдя к двери, я посмотрел пару секунд на неё, выполнена она была из так же белого дерева, в то время как сама церковь была багрового оттенка, казалось, она была единственным полностью целым зданием в этом месте, к тому же дорога вела только к ней... Несколько секунд я смотрел на стальные ручки дверей и решался, стоит ли вообще зайти, да и что вообще сказать? Что нужно найти в конце концов и кто меня будет там ждать? Возможно, стоило вообще уйти или не решаться на то, чтобы зайти к себе же в голову, надеясь на то, чтобы всё обойдётся и будет хорошо, будто что-то подобное может пройти само собой... Нужно принимать меры сейчас либо уходить. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я повернул ручки дверей и распахнул их. Я увидел лишь кучи скамеек, что были расположены по бокам в шеренгу, предоставляя проход по середине, дальше виднелась возвышенность, на которой расположился алтарь, на котором лежал тот же знак, что и прямо над дверьми, однако меньше, также он источал из себя слабое красное свечение. По бокам, как и в других церквях, располагались большие окна, выполненные или выкрашенные в разные кусочки, предоставляющие картины. Белые руки, держащие маску зайца, они будто спускались с самих небес, протягивая её, казалось, человеку. Дальше тот же человек, но только в маске со светящимися красными глазами, представал над кучкой обычных людей, что смотрели на того. Следующее окно показывало уже больше людей в масках зверей, таких как заяц, лис и козёл. На другой стороне стены на окнах было изображено, как кучка пары рук тянется к небу, откуда вновь виднелись руки с маской ворона, как бы вручая им. Дальше люди в масках будто молились какой-то тёмной сущности с алыми глазами, что радостно, словно в улыбке, смотрели на них и, протянув чуть вверх к ним руки, те же в знак уважения стали перед ним на колени, склонив головы. Последнее окно обладало только двумя цветами, люди с жёлтыми глазами, их было много, очень много, и они все смотрели будто сквозь окно на смотрящего, на их фоне был только кровавый цвет. Кажется, это какая-то история, в общих чертах она понятна, но... Тут послышался искажённый голос. - Добро пожаловать. Посмотрев на его источник, я увидел вновь себя же с красными глазами, что стоял за алтарём, положив на тот руки и смотря на меня. А вот и он, точнее, я сам. Но не успел я ничего подумать, как он тут же продолжил. - Стоило ли это того? Ты ведь хочешь избавиться от нашего благословения, я знаю это. Шерлок нашёлся, понятное дело, что я пришёл за этим, я хотел вновь стать собой. - Вот, значит, как... Сказал он, будто прочтя мои мысли, и задумчиво потер подбородок. Неужели он слышит мои мысли? Но даже если так, что это меняет? Это ведь всё же я, просто другой. Возможно, даже мысли у нас в каком-то смысле одни на двоих. Тут же он снова заговорил. - Я не стану тебе мешать, я в любом случае не могу тебе навредить, как бы ни хотел... С этими словами он сжал запястье, державшееся за алтарь, но тут же продолжил. - Неужели эта лиса и маленькая девочка стоят того, чтобы избавить себя бессмертия и силы, вновь вспомнить, что такое болезнь, боль и лишиться свободы? Свободы? Какой от неё толк, если я буду слушать приказы какой-то сущности, а также изменяться из-за него, даруя своим родным ещё большую боль, от которой избавился, бросив тех? Это, по-твоему, свобода? Как эгоистично и лицемерно с твоей... Моей стороны. По всей видимости, услышав мой ответ, он сказал. - Ты ещё и понятия не имеешь, как нам повезло, большинство других, не таких умных, как мы, стали... Скажем так, глупее, а мы с тобой вроде как ещё мыслим и можем принимать решения, идущие наперекор его воле, что мы по тебе и видим. У меня нет желания вести бесполезные беседы, мне нужно вернуться и вернуться с без этой штуки на моём лице, так что перестань трепаться, если уж ты мне не собираешься помешать, то просто отойди и не мешай. - - Да? А кто это говорит в тебе, как думаешь? Всё тот же Антон Петров или уже что-то новое? Да и разве ты не хотел узнать, из-за чего ты начал принимать таблетки? - Сказал он это вопросительно, вскинув голову на бок. Если он знает причину всему этому, возможно ли, что может и исправить? К тому же, как-то он заточил тех существ в домах. К тому же, как он может знать то, что не знаю я? Мы ведь один человек в конце концов, или, возможно, он просто врёт, чтобы потянуть время для чего-то. - Верно и не совсем. Я знаю, что заставило тебя видеть всё это, а также я не тяну время, в конце концов, мы не набрали ещё столько сил, чтобы я мог помешать тебе, вот только если бы ты всё же хотя бы вкусил хозяина леса... Всё было бы по-другому. - С этими словами он тут же исчез, появившись слева от меня, смотря на левую стену с окнами. - Всему своё время, давай пока что начнём с корней. - После этого он тут же протянул к окнам левую руку, начав рассказ. - Когда-то, давным-давно, к нам пришёл он, он подарил сначала одному, а затем и другим своим последователям маски. Приняв их, те люди стали меняться, становиться кровожаднее, бесчувственнее и сильнее, намного, да так, что они никогда не болели, не знали, что такое боль, страх и привязанность к кому-либо, из-за чего даже когда они пережили своих родных, им не было до этого никакого дела. Другие, слабые люди дрожали от страха и восхищения этой силе. - Теперь он же перевёл свою руку к правой стене, вдохнув, и продолжил. - Далее огромное количество человек стало молиться ему, видя в нём своего спасителя и Бога, но... Далее появились те, кто отреклись от его благословения, говоря о человечности, ценности бытия, и они причиняли лишь боль всякому месту, куда шли. Далее они убили почти всех последователей, устроив очередную резню, после этого он видел, что творят обезумевшие дети его, но он их помиловал, прокляв, уйдя. - Получается, что таких, как я, было куда больше, и тех, кто захотели снять с себя эти маски, так же, возможно, они хотели вернуться к своим семьям, стать прежними собой... Но какое отношение это имеет ко мне? Может, кто-то из моих далёких родственников был одним из них? - Правильно мыслишь, одним из них и были твои далёкие родственники, и эти ведения, существа, весь этот мир... Даже я частично являюсь так же творением этого. - Мои глаза упали в пол, а затем осмотрелись по зданию, видя это место таким, хочется задать лишь вопрос: когда всё началось? Я точно помню, как в детстве всё было нормально, никаких таблеток, существ, параноидальных мыслей, всего вот этого... И сейчас мне говорят, что я с самого рождения был связан со всем этим, что ни я нашёл это, ни оно нашло меня, а всё это время оно было со мной, но как? Почему же я ничего подобного не помню, помниться, Светлана дала мне таблетки и всё. - А вот это уже хороший вопрос. Понимаешь ли, это проклятие не проявляет себя просто так, нужен был триггер, толчок, нужна была кровь, её запах и вид, а также сама смерть, что только что забрала чью-то жизнь, думаю, ты понимаешь, что я имел в виду. - Да, я понимаю, моя мать, когда она умерла у меня на глазах, это было ужасно... Вспоминая лицо своей матери, что лишь нечётким пятном, от этого сердце словно обливалось кровью, а из глазниц потекли солёные слезы, ноги стали ватными, а мои глаза потеряли к этому миру всякий интерес. Почему я теперь не помню её лицо? Что случилось, неужели что-то изменилось? Нет! Я должен вспомнить! Хоть как-то! Я крепко ухватился за голову, зажмурил глаза, пытаясь вспомнить её лицо, хоть как-то сделать размытый образ чётче... Но кроме головной боли это ничего не принесло, всё же, что было после того, как это всё случилось, и когда мне начали давать эти таблетки? - А вот это правильный вопрос. Понимаешь ли, после того случая мы были сами не свои, не могли понять, что реально, а что нет, эти чудовища, мы даже перестали узнавать своих родных. А после похода в больницу и некоторых визитов к мозгоправу и вовсе поставили диагноз: ши-зо-фр-ен-ия. - Последнее слово он сладко растягивал, словно горячий сыр, он тянул его, внимательно смотря, как по моей щеке скатывается каждая слезинка. Быстро вытерев свои слезы, потерев их через глаза маски, я вспомнил свои примерные слова. Нельзя жить прошлым, ведь ради родных нам нужно жить нынешним и будущим... - Милые слова утешения, но не кажется тебе, что они слишком пафосные? - Да, именно так мне и казалось, ведь это был отрывок цитаты из какого-то мной забытого фильма или книги, разве может быть там по-другому? К слову о тебе, почему ты мне вообще всё это рассказываешь? Я ведь отрекусь от твоей горячо любимой веры, стану в твоих глазах отступником. - Мы станем единым, в конце концов, после того как ты разрушишь это место, мы снова станем одной личностью, поэтому я просто решил сказать тебе самое больное сейчас, дабы так же не испытывать то же, что и ты в будущем, по крайней мере, когда ты вспомнишь, ты будешь готов для этого. - Теперь ясно, ты просто сам не хочешь страдать, а потому и облегчаешь мои страдания в будущем, предоставив мне их сейчас, просто чтобы не чувствовать это всё. Какой же ты всё-таки эгоист. Другой я усмехнулся ртом маски, которая расползлась, как змея по серой пыли. - Также можешь не переживать на счет галлюцинаций, они больше не потревожат нас, по крайней мере с той силой, которая у нас имелась, этого хватит до конца наших дней, а что будет дальше, меня не очень волнует. Было бы глупо, если бы я сделал всё сейчас ещё хуже, а дальше страдал бы от этого вместе с тобой. - На это я, слегка улыбнувшись, кивнул. Но всё же, это проклятие... Оно будет и дальше идти по моей родословной? - Да, без сомнений, это, кстати, и причина, по которой он так легко тебя отпускает, ведь если не ты, то рано или поздно кто-то из твоих потомков, подождать для него пару десятилетий не очень долго. - Вздохнув, я зашагал в сторону алтаря, прямо к лестнице, которая будто сейчас только появилась. Ноги поднимались по ней, и вскоре перед собой я увидел парящий символ, знак того, что даровало мне когда-то спасение и силу для спасения дорогих мне людей, но теперь оно приносило лишь боль и разочарование. Чувствуя, как другой я смотрит на меня за моей спиной, я решил сказать короткое. - Спасибо. - Дышать у этого знака становилось тяжело, будто воздух имел вес, а также был полностью из ртути, чуть ли не задыхаясь и тяжело дыша, я взял этот символ в руку и сжал со всех сил. - Я отказываюсь. - Лишь тихо сказал я. Символ постепенно превращался в прах, прямо как дублёнка Алисы... Совсем исчезнув, окна тут же разбились с невиданной силой, отнеся осколки в параллельные стены. Развернувшись, я увидел и слышал, как церковь трещала по швам буквально, она словно резко состарилась и готова была рухнуть в любой момент. Нежное белое сияние начало сменять резко жёлтое, что угрожало ослепить в любой момент. Маска снова стала чувствоваться на лице, теперь уже она не была частью моего лица и не могла ничего со мной сделать. Я не бежал от разрушений или как-либо паниковал, я лишь смиренно стоял и смотрел, как это место рушится. Тут же часть крыши завалило главным входом, всё тряслось, еле стоя на своём месте. Мои руки уже потянулись к маске, как вдруг их схватил другой я и пристально смотрел в мои глаза. Тут же мы оказались около тайги, я стоял у своего дома, в то время как другой я стоял к нему спиной. Постепенно жёлтая звезда начала становиться всё светлее и светлее, от чего мои глаза щурились. - Не иди домой, Антон... Там тебя ждёт лишь горечь и боль, я знаю, что ты не послушаешь меня, но всё же. Постепенно он стал исчезать, как крест, становясь серой пылью, что начала лететь по направлению ветра. - Не иди домой... - Сказал он на последнем издыхании и пропал. Тут я заметил, что весь мой дом был охвачен пламенем, что уже сжирало деревянную постройку, превращая её в кучу угля на снегу. Что...? Не успел я даже и подумать о его словах, как тут же прозрачный образ Алисы смотрел на меня, так нежно и заботливо, её ладони прилегали к маске, и та, смотря на меня своими золотистыми глазами, сняла её. Моё зрение теперь резала не тьма в нём, а лишь невероятно яркий жёлтый свет, более я ничего не видел и не чувствовал, лишь ярко-жёлтый застилал весь мой взор, глаза невыносимо болели, отчего казалось, что они вот-вот закроются навеки, или вовсе от всего этого тепла начнут вытекать из моих глазниц, или вообще оставят слепым теперь уже полностью. Продолжалось это недолго, и как только я увидел, как яркий свет утихает, растворяясь во мраке, попытался чуть приоткрыть глаза. В глаза тут же бросился знакомый деревянный потолок, но больше он не был гнилым. Тут в голове всё раздалось тупой болью, отчего моя ладонь рефлекторно легла на лоб, и я почувствовал макушкой свою ладонь. Боль потихоньку начала утихать. И почему этого не было написано в той книге? Такое ощущение, будто на летнем солнце весь день провёл, или как будто меня по голове сильно ударили или во сне ударился ей. Проведя ладонью по лбу, я почувствовал, что я сильно вспотел, будто только что купался или на меня вылили ведро воды, ощущение было, мягко говоря, неприятное, особенно когда я уже понял, что весь мокрый. Кажется, погружение в себя для моего тела выдалось тяжёлой ношей, как и отказ от дара, что был мне некогда дарован и нужен. Тут меня осенило, как будто наконец-то придя в себя, я понял, что маска, что плотно прилегала к моему лицу и, как мне казалось, стала его частью, более не ощущалась на лице. Тяжело, но облегчённо вздохнув, я понимал, что теперь всё самое плохое позади, и теперь всё будет хотя бы лучше. Заячья лапка всё так же висела у меня на шее, как будто тяжёлое бремя, располагаясь там и давя мне на грудь, будто она не весила пару грамм, а несколько десятков килограммов. На моё удивление, она мне там не понадобилась, но, скорее, это заслуга зайца, что позаботился об этом. В конце концов, он не был злым или хорошим, насколько я понял, он лишь хотел, что было для нас обоих лучше, оставив всякую боль и слабость позади, уберечь нас обоих от того, что может ждать впереди... Или я стал так его понимать из-за того, что мы теперь одна личность? На моё удивление, я всё ещё не мог вспомнить свой поход к психологу, или к кому мы там ходили, а также как всё началось. Однако, я отчётливо помнил то время, пока эта штука была на моём лице, пускай и так, но эти воспоминания были слегка размытыми, будто это всё не происходило... А сколько я вообще спал? Не важно, как будто это не произошло в ближайшее время, а когда-то давным-давно, словно в детстве, наравне с воспоминаниями о матери и бабушке с дедушкой, когда-то так давно... Всё это время я бесцельно пялился в деревянный потолок, сам того не заметив. Не стоит прожигать в нём дыру, а то домик Алисы может сгореть. А ведь точно, где Алиса? Она же вроде как лежала со мной на диване. Может, тоже решила прочитать ту книгу, или чай пьёт, болтая с Совой и ожидая, кто же в результате проснётся, я или заяц. Взявшись, как в своём разуме, за спинку дивана, я потянулся вперёд, что далось мне с куда большей лёгкостью, чем там, ведь там после того, как я очнулся, мне было сложно не то что встать и ходить, скорее всего, я бы сразу упал, хорошо, что с этим я не стал спешить и немного пришёл в себя. Уже садясь, я всё думал, что же означают слова зайца на свете моего дома, может, там случилось что-то плохое и мне следует спешить, пока не стало слишком поздно? Или уже стало слишком поздно. Но не успел я как следует обдумать это, и как только я сел, моё лицо тут же встретилось с чем-то мягким и упругим, прижимая к себе, заставив мои глаза закрыться. Знакомый голос, словно новогодние колокольчики, произнёс моё имя. - Антон! - Праздничный запах тут же впился в ноздри, расслабляя, словно уже по привычке, тело и душу. Тут же мои руки обхватили, чуть приподнявшись, талию Алисы, обняв её. Хочется снова и снова вдыхать этот аромат и больше не чувствовать в своей жизни более никакой запах, ничто не сравнится с ним. Я тихо проговорил в кофту рыжей подруги, а на моих устах поползла вверх улыбка. - Да, это я. - Возможно ли, что я был уже зависим от этого запаха, а может, и от самой Алисы? Но даже если так, есть ли разница, ведь мне всё нравится, а значит, и переживать по этому поводу не приходится, ведь теперь-то я могу насладиться этим запахом спокойно, без переживания смерти от лапы хозяина леса, существа на моём лице, что жаждало стать со мной единым целым, просто так, спокойно обнимая свою любимую лису и тихо слыша, как быстро, но нежно бьётся её сердце в такт стуку часов. Внутри желудка... Нет, во всём теле чувствовалась странная лёгкость и как будто что-то щекочет меня изнутри. Может быть, после всего этого мне всё же стоит признаться Алисе? Я и сам вижу, что далеко не чужой для неё человек, ведь если бы это было так, то стала ли она спасать меня от хозяина леса, переживать и так радостно обнимать меня? Возможно, я неправ, и она видит во мне скорее лучшего друга, чем любовный интерес, но даже если так, я счастлив просто быть рядом с ней, видеть её милую улыбку и хитрый взгляд, только этого хватает, чтобы заставить моё тело лихорадочно дрожать, а сердце чуть не выпрыгивать из груди, спев... Песню? Да... Тут хватка ослабла, и прозвучал голос Алисы с какой-то особой игривостью и мурлыкающими нотками, такое чувство, будто я вернулся в то время, когда мы только встретились, загадочная и шутливая лиса. - Что, нравятся? - С немым непониманием я чуть отстранился от её объятий, неохотно отпустив талию, как тут я заметил, что всё это время тёрся своим лицом и щеками о мягкую грудь Алисы, то и дело глубоко вдыхая запах праздника. Тут же моё лицо чуть окрасилось красным, и по моему телу прошёлся лёгкий жар, а сам я застыл, посмотрев на лицо своей лисы. Её золотистые глаза ехидно прищурились, смотря на меня, а её губы, если так можно сказать, сложились в улыбку. - Я... - Только и смог из себя выдавить невольно, смотря то на Алису, а иногда и на её грудь, что обтягивала чёрная водолазка. Конечно, мне понравилось, нашёлся хоть какой-то мужчина, кто был бы не рад подобному? Хотя наверняка есть, мир огромен, так что исключать и подобную вероятность нельзя, но всё же, она так пошутить надо мной решила? Или ей просто нравится издеваться надо мной подобными методами?! Честно, это вызывало как смущение, так и немного раздражало. За пеленой возмущения и недовольства я заметил, как её глаза то и дело бегали то к стене, то обратно ко мне. Я понял, это был мой шанс отшутиться, и тут же незамедлительно я попытался воспользоваться им, попытавшись совладать с собой и чуть оскалившись и смотря на Алису, сказал. - Да тебе и самой, кажется, это понравилось. - Сначала она прищурила глаза, но тут же последовал хитрый оскал. Кажется, она тут же придумала, как передразнить меня, мне для этого понадобилось некоторое время, а она почти тут же придумала. По моему лбу скатилась капелька пота, то ли от напряжения, то ли ещё из-за чего. Вскинув голову вбок, она тут же спросила меня, вновь смотря хитрыми лисьими глазами. - Даже если так, то я это не скрываю, а ты? Вопросительно смотря на меня, сказала она. На это я вновь чуть покраснел, но не мог сказать, что мне действительно понравилось, всё-таки скромность украшает мужчину ровно как и шрамы, по крайней мере, так мне когда-то сказала какая-то знакомая, от этого мы, казалось, что несколько минут так и смотрели друг на друга, ожидая что-то один от одного, от чего моя рука рефлекторно потянулась к лицу, чтобы поправить очки, однако пальцы уткнулись тут же в переносицу, отчего мой взгляд тут же сменился на удивлённый, а сам почти тут же подорвался с дивана. От этого Алиса опешила, и её хитрый взгляд стал озадаченным, и она слегка отшатнулась, смотря на меня. Неужели я не в очках? Чуть раньше я не обращал внимания, но сейчас... Нужно пойти в ванную и удостовериться лично, дабы подтвердить, что после снятия маски с моей внешностью не произошло какие-либо непредвиденные изменения. Я внимательно и серьёзно смотрел в глаза своей подруге. Нужно убедиться лично. - Алиса, а где у тебя ванная? - Чуть опешив, она неспеша показала пальцем на одну из двух дверей, не переставая вопросительно смотреть на меня. - Спасибо. - С этими словами я тут же подошёл к указанной двери, отпирая ту с лёгким скрипом. Внутри не было чего-то необычного, разве что несколько тазиков разных цветов стояли друг в друге в углу, посередине на стене висело большое зеркало, что было подвешено с помощью верёвки и пары гвоздей, также несколько вещей, название которых я не знал, однако помнил, что с их помощью люди мыли одежду вручную. Я тут же стал подходить к зеркалу, даже не включил свет, мне было и так всё видно, на моё удивление. Из зеркала приближались всё ближе два ярких жёлтых огонька, всё ближе и ближе с каждым моим шагом. В книге не было указано, что, отказавшись от маски, я могу измениться внешне, только разве что цвет глаз, но должен признать, что на той главе вообще было мало что написано, из-за чего пришлось действовать практически вслепую, как заблудившийся зверёк, который отбился от матери и вынужден искать её самостоятельно. В любом случае, если обнаружатся какие-то изменения, то стоит записать их в ту книгу, если, конечно, это не проделки зайца, что, возможно, решил таким образом подшутить надо мной, главное, чтобы уши заячьи не выросли и лицо не изменилось, иначе я сам себе врежу за такие шуточки. Подойдя к зеркалу, я внимательно осматривался, то и дело поворачиваясь головой в разные стороны, чуть прикасаясь к своему лицу. Предо мной предстал парень в белой футболке, лапой зайца на шее и в штанах. Белые, чуть взъерошенные, белоснежные, кожа бледнее снега, а глаза светились жёлтым. Кроме кожи и глаз ничего необычного, кожа наверняка оттого, что маска почти стала частью меня и начала превращать меня в реального, антропоморфного зайца, белой шерстью, изогнутыми назад коленками, как у собак, а также ушами. Жёлтые глаза же были ожидаемыми, поскольку в рассказе зайца ясно было понятно, что у всех еретиков, что отказались от благословения, глаза из красных перекрасились в жёлтый, это работает как клеймо, что даётся человеку на всю его жизнь, оно, конечно, не передаётся по наследству, так как не входит в строение ДНК, но если же человек возвращался к вере, то его глаза вновь становились красными. Прищурившись от мыслей про уши, я присмотрелся к своим волосам, но так ничего и не увидел, на всякий случай я провёл рукой по своим волосам и, к облегчению, не обнаружил там ничего. Вздохнув, я на всякий случай проверился на наличие комка шерсти позади таза, так называемым хвостом, однако, посмотрев туда, я также ничего не обнаружил. Да, теперь я уверен, что почти всё в порядке. Продолжая смотреть на своё отражение, я всё думал о словах зайца, да, зайцем мне его называть удобнее, ведь если бы я согласился с ним, то стал бы им. Всё же странно, в ванной Алисы нет ни душа, ни ванны, только тазики, но в них мыться наверняка не так удобно, если в душе на тебя всё время идут струйки тёплой воды, а в ванной лежишь в воде и почти всю работу она делает за тебя, то таким способом всё становится чуть труднее. Может, Алиса, как и другие лисы, вылизывает свою шёрстку? Нет, сомневаюсь в этом, Алиса всё же не совсем лиса, она живёт в доме, а не норке, у неё есть конфеты, наверняка же она не только для привлечения других в их зверинец их носит, но и иногда ест, так же носит одежду, как и другие люди, не полагаясь на густую рыжую шерсть, да и ходит на двух ногах... Или уже лапах? Поэтому она наверняка моется, как и люди, в конце концов, будь она настоящей лисой, то сомневаюсь, что мы бы смогли познакомиться, скорее всего, вместо шуток и подколов она бы, укусив меня, сбежала. Невольно я сначала представил Алису, что с тем же лисьим игривым взглядом вылизывала свою руку, заставил румянец чуть-чуть вновь окрасить моё лицо, однако я тут же представил говорящую лису, что вручила бы мне в лапке конфеты, и моё недоумевающее лицо, которое украшают толстые круглые очки, а за ними глаза как 5 копеек, что пялились в рыжий клубок хитрости, да, после такого я точно решил бы, что сошёл с ума. От этих фантазий на моём лице появилась ухмылка. К слову о лисах, у Алисы ведь так же, как и у меня, жёлтые глаза, но они были давно, даже когда мы только познакомились, хотя это скорее потому, что у лисиц очень часто, если не всегда, жёлтые глаза, как и у многих кошачьих, наверняка она может менять цвет своих глаз, как и, возможно, Сова, у неё ведь тоже должен быть естественным цветом жёлтый или какой-то другой, кроме белого, но я никогда не видел, чтобы он менялся, и это странно, но, может, у неё не было причин для этого и её всё устраивает. Внимательно смотря на жёлтый взгляд в отражении, я понимал, что это, скорее всего, сделал заяц, или маска просто вылечила мою близорукость? В конце концов, она легко вылечила мою почти сломанную ногу, зрение с ногой сравнивать, конечно, не совсем правильно, но всё-таки... Неужели её силы в исцелении были настолько сильны? А ведь я и не думал, почему мог видеть в маске без очков, я просто принял это как должное и всё. И всё же... Кем или чем бы я стал, если бы принял благословение? Осталось ли от моей былой личности хоть что-то, что осталось бы прежним, или они просто предпочли бы уничтожить всё, думая, что так будет легче? Был бы это всё ещё я? Черт, это как загадка с кораблём. Если заменять постепенно каждую доску на нём на новую, и в результате всё в нём заменили, останется ли этот корабль всё тем же или новым... Будет ли это Антон Петров или что-то иное? Я не знаю точного ответа, я могу предположить, что это был бы уже не я, но насколько? От этих мыслей на секунду мне показалось, что маска вновь красовалась на моём лике, лапка зайца на шее пропала, из-за чего у меня была простая верёвка, а тело укрыто густой белоснежной шерстью, но тут же, будто дурное видение, исчезло, я только моргнуть успел. Вновь закрыв глаза, я потер их ладонями, опять смотря на, как казалось бы, другого меня в зеркале. Видимо, это остаточные образы, что мне остались от зайца. Нужно пойти уже к Алисе и Сове, а то я тут что-то задержался дольше, чем думал. Наконец-то я оторвался от зеркала, направившись к дверям, которые я даже не закрыл, когда зашел. Выходя из ванны, мои глаза тут же привыкли к свету, отчего не пришлось даже жмуриться. Смотря на гостевую, перед глазами на секунду промелькнуло секундное воспоминание о том, каким этот дом был в моей голове. Разбитые окна, снег на полу, доски и сам дом — трухлявый кусок гнилого дерева, что готов был вот-вот упасть мне на голову, следы когтей на стенах, давным-давно потухший камин, в котором даже угля не было, перевернутый стол и стулья, что лежали кто где, дом, в котором, как казалось, произошёл апокалипсис, лишь отчаяние и холод вместе со злобой развевались по ветру в нём... Всего этого здесь не было, в этом месте, в реальном доме Алисы, было тепло и уютно, камин издавал трескающие звуки от сгорания дерева, языки пламени, что тянулись вверх, даря тепло, возможно, даже какая-то забота и веселье здесь были, а веял здесь запах праздника, который стал мне уже давно чем-то особенным, ведь исходил он от кого-то особенного. На кухне тем временем Сова сидела, попивая уже тёплый чай и читая старую книгу, уже можно сказать, моих дальних родственников, чью судьбу я повторил, оставшись человеком. А также Алиса, что так же сидела, но уже со скучающим видом, смотря на Сову и то, как она внимательно смотрела на каждую букву, что аж положила голову на стол. Неужели я настолько долго был в ванной, что Алиса успела заскучать, смотря на Сову? Но меня не было минут пять, возможно, чуть дольше, но не настолько, и как она только успевает? Её взгляд тут же метнулся ко мне, отчего она подняла свою голову со стола, а её хвост начал мотаться из стороны в сторону, взгляд стал чуть радостнее. - Тоша, тебе чаю налить? - Спросила Алиса, уже вставши со стула. Ну, прошлый чай я не выпил, стоит хотя бы попробовать этот, раз уж Алиса предлагает, главное, чтобы он не был горячим, а то мне домой ещё идти, домой... Снова вспомнились слова зайца, но что же может произойти такого, что когда я туда приду, мне это принесёт лишь боль и отчаяние? - Да, не горячий только. - Сказал я, чуть улыбнувшись и подходя к кухне. Тут же кивнув, Алиса взялась за пустую кружку. А Сова всё так же читала книгу, от этого мне даже стало чуть обидно, ведь я рисковал собой, погрузился в себя же, пытаясь защитить их, даже не зная, что может меня ждать и какие трудности, а она даже не посмотрела на меня, когда я проснулся. А если бы всё было по-другому, и я принял маску, она бы так же читала эту книгу? Но с другой стороны, что ей бы оставалось? Если бы всё пошло прахом, то она бы ничего не смогла сделать, разве что попытаться убежать, если на её крыльях осталось бы хоть одно пёрышко к тому моменту, конечно. На моей лице невольно вылезла злобная ухмылка. Однако мне было интересно, сколько же я пробыл в отключке, заодно отвлеку её от чтения, а то ещё чуть-чуть и прочтёт её, она уже, видимо, прочитала больше половины книги, судя по тому, что большая часть книги у неё уже была позади. - Сколько я пролежал без сознания? - На это ночная птица лишь на секунду перевела на меня свой незаинтересованный взгляд, почти тут же вернувшись к книге и сказав. - 5 часов 29 минут и 58 секунд. - Как точно, однако, я бы ничего не сказал, если бы она даже минуты считала, но даже секунды, удивительно, что она вообще это так точно посчитала, спасибо хоть миллисекунды не сказала, а то я бы вообще в осадок выпал. Очень, однако, увлечённо она читала, я думал, она вообще за временем не следит, а тут такое выдала, ну даёт Сова, конечно. То и дело она иногда хмурилась, вчитываясь, читала книгу, кажется, что-то написанное ей явно не нравилось. Пытаясь разбавить тишину, я спросил, приподняв бровь. - Настолько интересно? - На это она, продолжив читать и приподняв кружку чая, чуть стала его пить, а когда поставила её на стол, сказала. - Спрашиваешь ещё, тут столько всего, так много, уху, ответов и различных ритуалов. До того, как я начала её читать, я думала, что знала хоть что-то о том, как устроены ритуалы, откуда берутся наши силы, пускай и частично, а также как проходит, уху, превращение, но эта вещь... - С этими словами она закрыла книгу, внимательно и серьёзно смотря на меня. Меня это удивило, я думал, что подручные хозяина леса знают о подобном многое, как и о том, что вообще происходит, однако я, видимо, ошибся, и хозяин леса просто не пожелал им это поведать, но нужно ли им это было? Не знаю даже, в конце концов, я не руководил целой стаей. Тут же Сова продолжила. - Это просто невероятно, не удивлена, почему хозяин леса ТАК, уху, хотел заполучить её, теперь мне кажется, что всё, что я знала, было не более чем крупицей, уху. - На это я лишь развёл руками, ведь даже примерно до того, как её прочитал, и не думал, как всё работает и за кем всё стоит, у меня лишь были догадки, кто они и что они определённо не обычные люди в масках, что было пускай и правдой, но до истины было невероятно далеко, задумчиво мои глаза устремились в стол, и я сказал. - Да, кажется, я тебя немного понимаю. - После этого Сова утвердительно ухукнула и, открыв книгу, тут же продолжила её читать. И зачем было её закрывать, если ты всё равно собиралась продолжить её читать? Не понимаю. От моего бесцельного взгляда в стол меня прервала кружка чая, что подвинули прямо передо мной. Подняв взгляд, я увидел рыжую морду, что стояла сбоку от меня, её хвост с белым кончиком легко, словно волна в тихом океане, развивался у неё за спиной. - Спасибо. - Сказал я с лёгкой улыбкой, смотря на Алису, так же тепло улыбнувшись в ответ, села рядом со мной, предварительно пододвинув стул. Взявшись за ушко, я аккуратно надпил его, сладкий чай с лёгким горьким привкусом прошёлся по моей глотке, он был вполне вкусный и не слишком горячий, что мне нравилось. Но тут у меня появился внезапный вопрос, как молния среди ясного неба или жара посреди зимы, и он волновал меня больше всего, ведь... А что дальше-то будет? Мы будем жить как почти обычные люди, заходя друг к другу в гости, попивая чай и вспоминая то время, когда мы запечатывали хозяина леса? Алиса продолжит свою жизнь в качестве лисы, что живёт в тайге и поедает людей? Вдруг что-то случится, и мы больше никогда не увидимся... Мне-то понятно, нужно идти домой, наверняка родители с Олей уже приехали и... Стоп, в доме же сейчас полный беспорядок, двери, что еле держатся на месте, куча крови прямо у дверей, моё отсутствие, в конце концов. От подобных мыслей как-то уже и не хочется возвращаться домой, но что делать? Жить в тайге с Алисой, что ли? Я-то был бы не против подобного, однако отец и Оля будут очень сильно переживать, а бросить их я не смогу, так же, как и Алису... Тут я решил озвучить свой вопрос. - А что дальше будем делать? - Алиса на это лишь молча смотрела на меня, Сова же, перестав читать, что было по тому, что её глаза перестали бегать по строкам книги, молча думала. Кажется, никто не задумывался об этом раньше, да и было ли время, когда всё время нужно что-то сделать, забрать что-то, спасти, запечатать, не умереть и вернуться к своему прежнему я, но тут, скорее всего, дело в том, что никто никогда и не думал об этом так далеко, обычно мы просто делали, что должны были, жили и пытались выжить, наверное, сейчас так же ничего не изменится кардинально, по крайней мере, я так думаю. Тут подала голос Алиса с задумчивым голосом. - Наверное, уберусь для начала, а потом поем, а то уже почти утро, а я с вечера ничего не ела, и спать. - Тут же прозвучал голос и Совы, что, оторвав взгляд от книги, смотрела на нас. - Я, наверное, ещё немного почитаю и домой пойду спать. Слишком много стрессовых событий за день, даже голова немного болит. - С этими словами она расправила крылья, потянувшись вверх, и сладко зевнула, чуть приоткрывая клюв с тоненьким языком. Ожидаемо, всем хочется отдохнуть после пережитого и жить дальше как всегда, а ведь больше ничего не остаётся, родители наверняка уже приехали и, скорее всего, вызвали полицию, возможно, мне и не стоило приходить сегодня, вот только где мне остаться на ночь? К Сове, может, напроситься, ну не знаю даже, я ведь у неё в гостях не бывал, да и просить переночевать у неё, учитывая, что мы знакомы всего почти день, очень странно и некрасиво, тогда у Алисы? Почему бы и нет, знакомы мы, конечно, недавно, но мы уже хорошо сдружились, к тому же я могу поспать на диване, да и не думаю, что кто-то сильно расстроится, если я у неё переночую, мачехе будет только в радость, что нелюбимый сынок не появлялся, отец же, услышав, что я ночевал у подруги, наверняка бы точно не возражал, а Оля, точно, Оля, я ведь обещал ей быть рядом, но может ни одна ночь без меня в доме настолько обидеть этого ангелочка? Зная Олю, наверняка, но ничего же страшного не произойдёт. - А ты Антон? - Из размышлений меня вырвал голос колокольчиков со своим вопросом. Вдумчиво я почесал затылок и ответил, посмотрев на входную дверь. - Наверное, мне бы следовало пойти домой, мои предки уже, скорее всего, уже приехали и переживают, что меня дома нет, да и бардак такой невероятный... - Я хотел было продолжить и попросить Алису разрешить мне переночевать у неё, но просьба застряла в горле, была маленькая мысль, что это немного нагло такое просить после всего, что произошло, однако другого выбора у меня не было, да и что это стоит, просто попросить, со мной происходили вещи и похуже. - Алиса. - Сказал я неуверенно. Названная лиса же посмотрела на меня внимательно с вопросом, поставив голову на руку и поставив её на стол. - Можно я у тебя сегодня останусь на ночёвку? - На этот раз мой голос прозвучал уже более уверенно и довольно твёрдо, как любил говорить мой отец, вот только когда он так спрашивал, то это скорее было утверждение, чем вопрос. На это Алиса, чуть улыбнувшись, с былой игривостью и некоторой радостью в голосе ответила. - Конечно, Тоша, можешь оставаться насколько угодно, я совсем не против твоей компании. Но ты поможешь мне с уборкой, идёт? - На это я слегка улыбнулся в ответ и кивнул согласно головой. Как гири с плеч, по крайней мере, мне будет где переждать некоторую бурю, главное, чтобы они полицию не отправили искать меня, а то будет неловко, к тому же оправдание на то, что дома куча крови, скелет и еле держащаяся дверь, придумать тяжело, да и возможно ли вообще? Даже если скажу, что ночевал у подруги, кто подтвердит-то? Алиса и Сова? Сомневаюсь, они в принципе на люди не любят показываться, а тут полицию, да и они причастны к исчезновению людей в этом посёлке... Черт, кажется, ситуация совсем дерьмо. Вздохнув, я посмотрел в прихожую, Жулька спала себе около дивана, как я её не увидел вообще? Через окно было видно, что ветер со снегом стих, но ещё шёл, но медленно и вертикально на землю. Однако две вещи просто приковали моё внимание к себе. Серая, уже слегка потрёпанная маска зайца с каплями алой крови на ней, также около неё лежала серая кофта с пушистым мехом на ней, также её, как и маску, украшала кровь, вот только было её куда больше, прямо на молнии располагалась уже засохшая, широкие пятна крови украшали её, а перчатки, что были рядом, были не сильно лучше, на одной даже на ладони было большое пятно. Смотрел я на эти я с некой опаской, особенно на маску, ведь если я решу её даже взять в руки, то, снова почувствовав это невероятные чувства свободы и силы, что текла по жилам, я мог и сорваться, а это будет означать, что усилия, что были приложены, чтобы я наконец-то избавился от неё, будут впустую. - Сова, можешь, пожалуйста, избавиться от неё, закопай или выброси куда-то далеко, так, чтобы я никогда её больше не видел, пожалуйста. - Попросил я, продолжая на неё смотреть. Сова же, как я услышал, чуть уже не уснув, сказала. - А, да... Конечно. - С этими словами я услышал глухой стук о стол, а после и сопение. Кажется, Сова не выдержала до дома и решила тут и уснуть. Смотря на маску, мне то и дело в голову приходили слова зайца: «Не иди домой, там тебя ждёт лишь горечь и боль». Они эхом раздавались в моей голове, он это явно говорил не просто так, но, несмотря на то, что он сказал, что я его не послушаю, а сделаю то, что он говорил, частично, я не пойду прямо сейчас домой, потом... Так ведь будет лучше? - Тоша, может, пойдём прогуляемся? - Раздался голос дорогой мне лисы, что сидит в моём сердце. Я был не против развеяться, подышать свежим воздухом, посмотреть на красивый восход солнца и на не менее красивую лису, с которой я пойду. - Да, давай. - С этими словами Алиса встала и пошла ко входным дверям, надевая свои сапожки. Тут же встал и я, но только тихо, чтобы не разбудить Сову, подойдя к столику, я не мог решиться, стоит ли мне брать эту куртку, всё-таки с ней связаны не очень приятные воспоминания, да и кровь на ней не придавала ей лучшего вида, но с другой стороны, я замёрзну ночью, зимой без неё. Немного нерешительно, но я взял её и надел, не застёгивая. Алиса уже ждала около дверей, однако на ней не было её шубки по понятным причинам, вместо этого она была в своей чёрной водолазке. Я, конечно, знаю, что она намного лучше переносит холод, чем я, но всё же как-то некрасиво будет, если я буду в куртке, а она нет, как говорил отец, не по-мужски так поступать. Вздохнув, я снял с себя куртку и протянул Алисе. Лишь тихое. - Держи. - Я смог из себя выдавить. Мои щеки слегка налились румянцем, а сам я чуть отвёл глаза. На это несколько секунд было молчание, но после прозвучал тихий хохот, из-за которого в сердце чуть кольнуло, а сам я уже чувствовал обиду, что неприятно подползла ко мне. Одна Алиса взяла куртку и взяла меня за руку, открыв дверь, и со своим весёлым и милым голосом. - Ха, ну пошли, джентльмен! - Тёплая, мягкая и пушистая ладонь нежно оплела мою, и, выйдя из дома, она просто закрыла дверь, не став её запирать. - За мной. - Скомандовала мне лиса, на что я, никак не ответив, шёл с ней. Снег снова захрустел, мы чуть торопливо шли в неизвестном мне направлении, обходя голые деревья и сосны. Ветра совсем не было, только снег всё шёл своим неторопливым темпом, луна была уже еле видна, но всё равно было немного холодно в одной футболке, снег то и дело падал мне на голые руки, превращаясь в холодные капельки воды. Интересно, отец ведь поехал в город по делам, а что, если он сможет решить свои проблемы, мы снова поедем в город? А как же Алиса и Сова? Я не могу просто уехать от них, не после того, что было, во всяком случае, но и отца с Олей бросить я не мог, они всё-таки моя семья, да и они явно будут не в восторге от моей идеи жить в этом посёлке один, так что, хочу или нет, но мне придется уехать, если он скажет... Перед моими глазами стала картина, как я тоскливо сижу в машине, смотря на когда-то пугавшую меня тайгу, а за деревьями такие же жёлтые глаза смотрели на меня, провожая взглядом мою дорогу обратно, печально и без былой радости и игривости. Сердце неприятно заныло тупой болью, а моё настроение тут же стало темнее тучи, глаза упали в белый холодный снег, а над сердцем повисла тоска, но, надеюсь, что это произойдёт ещё не скоро. Не заметив, как пролетело время, мы вышли на знакомую маленькую поляну с упавшим деревом посредине, что снова припала снегом. Именно в этом месте я с Алисой и отдыхали после того, как после школы мы, играя в снежки, здесь устроили перерыв, выпивая тёплый чай из термоса. Подойдя к дереву, Алиса, как тогда, смахнула с него снег, отчего он облаком взлетел в небо, тут же падая, она села на то же самое место, не став дожидаться приглашения, я сел рядом, всё так же держась за руки, странная мягкость на ладонях заставляла меня задуматься о том, что у Алисы на ладонях такие же подушечки, как у лисы или собаки, что было логично. Взгляд её устремился куда-то в небо, что-то разглядывая, я сделал то же самое. Сотни, если не тысячи звёзд висели над нами в чёрном небе, словно плавая в бездне, где нет больше никого, кроме нас, звёзды светились не так ярко, как ожидалось, но их вид всё равно успокаивал и удивлял, насколько же велик весь мир, а насколько малы мы, что даже так мы не видим света далёких звёзд, что ещё не дошли до нас, сколько возможных планет может скрываться за этим занавесом, газовые гиганты, ледяные планеты, маленькие и большие куски круглого камня, что только существовали, в такие моменты мне становится жаль, что я не очень углублялся в астрономию, дабы знать хоть что-то о них, из чего состоят, какая у них температура и сколько их было обнаружено, хочется протянуть руку к ним, хотя бы притронуться и почувствовать их, но это невозможно, слишком далеко и небезопасно, ведь вакуум в космосе совсем не дружелюбная шутка, убьёт, только успей попасть в его руки, но всё же, так ли это важно? Ведь сейчас мою руку держит одна яркая, рыжая звезда, что стала словно указателем для заблудившегося моряка с дрейфующим кораблём, что хочет просто попасть домой. - Знаешь, Тоша... - Начала говорить Алиса. Переведя взгляд на неё, я увидел, что она всё так же смотрела на звёзды, увлечённо и как-то печально, от чего тут же захотелось погладить её, как-то приободрить, но она продолжила. - Когда я увидела тебя с маской и красными глазами впервые, я боялась... - Её взгляд, казалось, становился всё печальнее, а её ладонь уже крепко, но не больно сжимала мою. - Боялась, что навсегда потеряла тебя... Когда я увидела твой взгляд, такой мёртвый... Не живой. Я была разбита возможностью того, что тот милый парень с прекрасной улыбкой и очаровательным взглядом ушёл навсегда... Куда-то далеко в тайгу, бросив меня о-одну... - В конце её голос дрогнул, а золотистые глаза начали намокать, сама она начинала немного трястись. От этих слов моё сердце будто начинало разрываться острой болью, что только разгоралась, мои глаза так же были готовы намокнуть в любой момент, я понимаю, что тогда это был не совсем я, но вина, словно я сам во всём виноват, начала давить всё сильнее. - Алиса... - Сказал я тихо, такое чувство, будто все мои силы начинали уходить от меня, отчего я виновато смотрел на Алису, сложив губы в гармошку, оттого что не знал, что сказать, та, что я любил всем сердцем, ради которой я прошёл через всё это, сейчас готова была разреветься на моих глазах, а я молчал, не зная, что и сказать, я честно хотел бы поддержать её, сказать, что всё хорошо, ведь я теперь рядом, но чувство вины и боль всё давили на плечи и лёгкие, отчего я не мог вымолвить ни слова, губы дрожали, а в глотке застряли все слова, казалось, невозможно было даже вдохнуть. Тут она медленно повернулась ко мне, из её глаз текли маленькие слезинки, что, падая, разбивались о наши руки. - Просто, умоляю, не бросай меня, несмотря ни на что, просто будь рядом. Именно ты тот, кто наполнил мою мрачную жизнь чем-то новым, окрасил для меня этот мир в самые яркие цвета, показав, насколько могут быть прекрасны и ужасны чувства, мои чувства... - После этих слов она лишь ещё больше заплакала, было слышно всхлипы, а яркие жёлтые глаза закрылись, более не даря мне свой тёплый свет. От этих слов или от холода моё тело затряслось, я должен что-то сделать, нельзя просто стоять и дать ей страдать, не вот так... Боль в груди становилась невыносимой, а сердце будто камнем свисало, тяжелое и готовое упасть, разбившись на маленькие кусочки. Наконец-то собравшись с мыслями, моё тело начало двигаться в сторону моей любви, заключая ту в свои объятия, она, отпустив мою руку, крепко прижала меня к себе, горячие и болезненные слезы капали мне на спину, но мне было не до этого, я мог чувствовать, как быстро билось её сердце и как она дрожала, словно осенний лист, готовый вот-вот упасть с ветки. - Антон, я умоляю тебя, клянись, что никогда не уйдёшь от меня, всегда будешь рядом, держа меня за руку... - Тихим и томным, но усталым голосом она прошептала мне это на ухо, слова тепло текли по моей ушной раковине. Несмотря на то, что, возможно, отец разрешит когда-нибудь свои проблемы и нам придется уезжать, я не сделаю этого, буду стоять до последнего, но останусь с Алисой, ведь мы сейчас нужны друг другу, даже если придётся сбежать, насколько это великая цена ради любви? - Я никогда не брошу тебя и ни за что не уйду, клянусь, ведь я... - Прервался я на самом важном, однако её всхлипы стали затихать, а моё сердце так же бешено колотится. Стоит ли сейчас это говорить? Возможно, это не самый лучший момент для подобного... Но если не сейчас, то когда? - Я... Я люблю тебя, Алиса, как самую лучшую и красивую девушку, что я когда-либо встречал... - Так же тихо прошептал ей это на ухо, признаваясь в своих чувствах, ведь она так же сильно изменила мой мир, если бы не она, он так и был бы скучным, полным унижения и страха перед следующим днём, но когда появилась она, я с нетерпением ждал завтра, того момента, как снова увижу свою лучезарную лисью звезду, что так очаровала меня собой, что я не мог думать ни о чём больше, кроме неё, внешность, голос, взгляд, юмор, милый характер, всё в ней было прекрасно, даже если мои чувства не взаимны, я не стану жалеть, что признался ей. Я буду счастлив просто быть рядом с ней, видя её улыбку и слыша подколы с издевательствами, пушистый рыжий хвостик. Тут её всхлипы притихли, а слезы больше не падали на мою уже наверняка мокрую спину. - А-антон, - Только и послышалось прерывисто. Чуть ослабив хватку, она немного отодвинула меня, смотря в мои глаза, что как можно нежнее смотрели в её, а также моя лёгкая улыбка, которая незаметно скользнула по губам. Мокрые прекрасные рубиновые глаза смотрели на меня по пять копеек, словно не веря тому, что я сказал. Возможно, я и поспешил, и сейчас меня отошьют, но всё же, я ни о чем не жалел... Не успел я закончить даже мысль, как её глаза закрылись, а её лицо приблизилось к моему, отчего её тонкие, тёмные, но тёплые и мягкие губы соприкоснулись с моими. Теперь уже я удивлённый смотрел на неё, но недолго, вскоре мои глаза так же не спеша закрылись, и мы поцеловались, мой первый поцелуй достался той, кого я действительно безмерно любил и был счастлив находиться с ней всю свою жизнь. Её рот чуть приоткрылся, а язык начал заползать к моему, облизнув тот, сладкий вкус пронёсся по рецепторам, а я начал трястись, не зная, от чего даже. Сердце невероятно колотилось, однако это было приятно. Я так же, но уже неуклюже, стал облизывать её язык, вкус сахара и карамели закружился на языках. Мы не спеша облизывали друг друга, её острые зубы, от которых можно пораниться, её шершавый язык. Отпустив меня, но продолжив целовать, она отстегнула куртку, накинув ту и на меня, согревая и снова обняв, но уже прижимая, я чувствовал грудной клеткой её упирающуюся грудь и то, как так же быстро билось и её сердце, через некоторое время они стали словно биться в единый такт, в унисон. Тепло, об которое можно обжечься, начало растекаться от сердца по всему телу, дыхание, словно огонь, обжигало наши лица, тяжёлое и протяжное. Я не чувствовал похоти с желанием залезть под её одежду, поглаживая её, нет, всё, что я хотел, это чтобы этот миг никогда не кончался, вечно целовать, теперь уже точно свою любимую лису и обнимать её, навсегда. Привыкнув к вкусу, я более его не чувствовал, но наши языки так и продолжили плестись друг о друга, словно верёвка, так жадно, но нежно, пытаясь как можно дольше вкушать друг друга, кажется, мы оба ждали этого момента ещё с самого начала. Теперь мне было не тепло, а жарко, красный окрасил лицо. Казалось, что мы могли бы сидеть тут вечно, несмотря ни на что. Однако яркий свет начал слепить мои закрытые глаза, и, чуть зажмурившись, я медленно открыл их, меня встретила пара невероятных по красоте жёлтых глаз. Нехотя мы оторвались друг от друга, вкушая послевкусие. Казалось, Алиса стала ещё более огненно-рыжей, чем обычно, или это из-за света солнца? Глубоко дыша после поцелуя, мы продолжали смотреть друг другу в глаза, наслаждаясь видом друг друга. - Я тебя тоже люблю, Тоша, милый ты мой. Сразу после того, как она сказала это, её хвост тоже приобнял меня, на что я улыбнулся, и она тоже. Развернувшись, мы смотрели на восход солнца, что своим светом прервал нас, пускай это было и недолго, но это был прекрасный поцелуй, наполненный искренней любовью. Тут её голова упала на моё плечо, на что я, улыбаясь, стал гладить её по голове, кажется, нам обоим сейчас ничего не хочется говорить, а лишь наслаждаться восходом, однако Алиса уже закрыла глаза, тихо мурча, кажется, что она вот-вот уснёт, но я не против, главное, чтобы не замёрзла. И всё-таки, мачеха наконец-то перестанет докапываться до меня, любимая лиса ответила взаимностью на мои чувства. А моя жизнь не так уж и плоха, на самом деле, хоть в какой-то раз жизнь действительно начала налаживаться, казалось, это был бы идеальный конец для какой-нибудь книги или что-то на подобии. Даже снег не шёл, поскольку тот кусочек неба, под которым мы находились, был чист от облаков, как и небо впереди. Тут я увидел еле видимый след дыма, что шёл из-за спины вперёд. Может, что-то горело, или, скорее, уже сгорело, возможно, он исходит от следа, где я запечатал хозяина леса, нет, когда я закончил, никакого дыма там и близко не было, особенно такого тёмного... Тут меня осенило... Дым шёл со стороны моего дома, ведь Алиса примерно туда вела меня после игры в снежки, запах серы, такой же был, когда бабушка забыла один раз выключить конфорку на плите, тогда дед успел выключить её, всё воняло серой... Газом. Холодный ужас покрыл мигом всё моё тело, а мурашки маршем пробежали по спине. Нет, нет, нет, нет! Только не это! Чуть отодвинув голову Алисы, чтобы та не упала, она открыла глаза и с вопросом, сонная, смотрела на меня. - Что-то случило... Не дав ей закончить, я тут скинул с себя куртку и со страхом в сердце и голосе сказал. - Алиса, мне нужно домой! Тут же побежав в предполагаемое место моего дома, бежал я изо всех сил, ветки били по лицу, иногда осыпая снегом, отходя от каждых деревьев, что были у меня на пути, сердце бешено колотилось, но уже не от любви или смущения. Снег летел у меня под ногами, так что я даже не пытался расслышать его хруста. След дыма становился всё ближе и ближе, и голос зайца эхом пронёсся по моему разуму. «Не иди домой, так тебя ждёт лишь горечь и боль». Так вот о чём ты говорил, сраный заяц, а сказать напрямую не мог?! Моментальная ярость как и появилась, так тут же пропала. Тот взрыв, что я слышал, когда шёл к хозяину леса... Это... Это... Нет! Не может быть! Пытался я отрицать себе, но слёзы уже стекали по холодным щекам, ведь я понимал, что опоздал давным-давно. Оля... Пред глазами предстало родное милое детское личико с белыми волосами и бесцветными глазами, что постоянно беспокоилось обо мне, маленький ангел, которого я держал, когда та была совсем маленькой, когда мама была ещё жива. Отец, мачеха... Нет! Я не могу, я должен идти! С этими мыслями я сжал зубы так сильно, как только мог. Я не смогу так, а ведь всё только начало налаживаться! Чуть прищурив глаза от падающего снега, я неумолимо бежал, бежал с надеждой, что они живы, что учуяли запах газа быстрее, чем включили свет. Они должны были! Лицо болело от ссадин от веток, ноги из-за внезапного бега, лёгкие от морозного воздуха, что я вдыхал и выдыхал, даже сердце болело из-за внезапного напряжения. В голове пылал невидимый для других огонь, пламя отчаяния. Тело дрожало от холода, но всё это не важно! Я должен продолжать бежать! Я должен...! Выйдя из тайги, он увидел лишь чёрные куски каркаса, что когда-то были домом, из которых исходит серый дым, весь дом сгорел дотла, оставив чёрный пепел на своём прежнем месте. Увидев это, он уже не бежал, он медленно, на ватных, почти его не держащих ногах, продолжал идти, глубоко дыша. Глаза становились стеклянными, без признака жизни или осмысленности, руки мертво свисали. Ноги тонули в снегу, а обувь набирала всё больше снега, но это не важно, нет. Сбоку от дома в трёх метрах он увидел машину отца, у которой разлетелись в щепки все окна. Небо затянули тучи, и снег вновь медленно шёл, тепло от когда-то горящего здания всё ещё витало в воздухе, и вблизи уже немного пекло, но он шёл, его глаза не моргали, застыв в тихом ужасе. Подойдя к пеплу, он встал на него и пошёл дальше, несмотря на то, что всё выгорело, под чёрным пеплом всё ещё что-то тлело. И тут он увидел то, что боялся больше всего, его сердце словно больше и не билось, а тихий ужас и невероятная боль нарастали. Упав на колени, он смотрел и смотрел, слёзы текли ручьём, а на лице застыла гримаса ужаса, которая иногда дёргалась. Он увидел сгоревший труп маленькой девочки, который полностью покрылся чёрной коркой, а на том месте, где должны были быть глаза, сияла чернота. Это была Оля, маленький ангел стал настоящим. К Антону словно перед глазами явилось милое детское личико в ещё целом доме в своей комнате, как он говорит, улыбаясь, уверенный в своих словах. «Не волнуйся, Оля, у нас ещё море времени!» А также рисунок Оли в платье, что он для неё сделал как подарок. По бокам от девочки находились уже два взрослых, но также обгорелых трупа, на них больше не было одежды, их невозможно было точно опознать, но он знал, что это его отец и Светлана. «Неужели влюбился?» Вспомнился ему радостный голос отца, а также он, что в тот момент наверняка улыбался, чуть посмеиваясь, когда тот попросил совета о девушках. «Мир?» А также мачеха, что внезапно решила помириться с парнем, даже когда он узнал её причины, он всё ещё винил её, но не теперь. Ноги пекло от скрытого под пеплом огня, глаза начали резко дёргать, а грудь резко подниматься и опускаться. Закрыв ладонями глаза, оттого что он был не в силах больше смотреть на это. Ужас и отчаяние с болью достигли своего предела, и парень закричал на всю тайгу невероятно громко, выпуская весь накопленный воздух, крича будто на сам мир, за его несправедливость. Так продолжалось десять секунд, пока его голос не охрип, голосовые связки не выдержали такого напряжения и порвались, а парень всё ещё кричал, тихо, еле слышно себе под нос. Тут он почувствовал, что кто-то нежно обнял его, щекоча шею, в нос внезапно впился запах праздника, сладкий и радостный, который пытался, как и лиса, что обнимала его, успокоить парня. Он перестал кричать и просто проливал слезы в куртку лисе, которая нежно держала его в своих объятиях, также упав на колени и начав гладить его по голове, прижав его голову к своему плечу. Ему казалось, что сейчас Алиса была единственным, кто у него остался, ему больше некуда пойти, негде спать, есть, да и просто жить, кроме неё. Лиса утешала парня, ничего не говоря, ему казалось, будто она понимает его боль, хоть отчасти. Но... Антон даже не догадывался, что она всё это время улыбалась хитро, смотря в спину своего возлюбленного.

Конец.