Сокрытый в тенях оберег.

Солнечный зимний день. Птички поют, лучи греют лицо, а на окнах вырисовываются различные узоры. То ли просто случайные, но столь красивые линии, то осмысленные фигуры и даже лица. Вот и сейчас мне казалось, что в окне вырисовывалась лисья морда, так загадочно смотревшая на меня. Я очень любил рисовать, и подобные игры заморозков меня будоражили. Хотелось прямо сейчас подняться наверх, схватить блокнот и зарисовать симпатичную плутовку, но это уже после завтрака. Я всё сидел и сидел над проклятой манкой, что моя мачеха так и не научилась варить за такой прилично прожитый промежуток времени. Ложка с белой массой всё тянулась ко рту, но каждый раз рука спасала меня от вкушения ужасных комочков. На стуле напротив сидела моя младшая сестрёнка, Оленька. В нашей семье она была ещё до переезда, и её любили все. Одноклассники, учителя, друзья и даже незнакомцы на улице, только завидев невинное, милое детское личико млели, показывая на лице непроизвольную улыбку. Но никто не любил её так, как люблю её я. Эта девочка, белоснежные волосы, голубые глаза и прожигающая сердце улыбка, казалось могла растопить вековые ледники. Будучи совсем маленьким, когда Оле не было и двух лет, я очень ей завидовал, но от этого не переставал любить. Мачеха постоянно холила и лелеяла сестрёнку, но постоянно игнорировала меня. Строгие замечания, порой ремень по делу и без. Однажды, когда мы сильно с ней поссорились, она пришла домой, неся в аптечном пакете какую-то баночку. Она вручила её мне, как она сказала, в качестве извинения. Сказала, что эти таблетки - витамины, что полезны для здоровья. С тех пор я каждое утро употребляю по две пилюли после завтрака. Вот и сейчас, когда мачеха вошла в комнату, я уже знал, что скоро опять придётся глотать таблетки, "укрепляющие" мой организм. На деле это были таблетки, подавляющие гиперактивность, и я это знал, и не хотел их пить, но суровая мачеха заставляла. Она просто не хотела, что бы я мешался под ногами. - Антон. Я же вижу, что не хочешь, на кой хрен ты мне тут спектакль устраиваешь? - Ледяным взглядом указала она на тарелку с клееобразной массой. - Вот Оленька молодец, всё съела! Не отвечая ничего, я лишь перевёл взгляд на окно, желая полюбоваться на интересную лису ещё раз, но уже не нашёл её взглядом. Оля немного вжала голову, она очень не любила, когда мачеха меня упрекала, но возразить ей не смела. Та подошла к кухонным шкафам и открыла один. Сначала она достала печенье и поставила их перед Олей, а потом достала мне таблетки. Оленька сразу же накинулась на печенье, оставляя в пустой тарелке из-под манки одни лишь крошки, а я засунул таблетки под язык, делая вид, что глотаю. Позже я их всё равно выплюну. На кухню зашёл отец, глава нашего небольшого семейства. Высокий, статный мужчина с аккуратной, коротко постриженной бородой. Вот он, тот человек, который был моим кумиром и другом... До того момента, как моя мама Карина покинула этот бренный мир, а он просто нашёл себе другую. Тогда моё доверие к нему значительно ослабло, хотя любить я его меньше не стал. Он всегда обо мне заботился, давал малозначимые для меня советы, давал деньги на карманные расходы. Вот и сейчас он собирался на работу. - Антон, действительно, ну что ты как мученик сидишь? Ты либо доешь, либо уже хоть что-нибудь сделай. Тебя же не заставляют есть? - Усмехнулся отец. - Светлана, где мои ключи? Всё никак найти не могу. - На тумбе твои ключи, на тумбе, там же где и всегда... - Мачеха лишь закатила глаза. Послышался хруст очередного печенья. Я перевёл взгляд на сестру. Последнее время ей постоянно снится один и тот же сон. Она постоянно жалуется мне и родителям, что по ночам к ней прилетает какая-то большая сова и стучится в окно, пристально смотрит на неё. Сколько бы я с ней не разговаривал, сколько бы она не спала с родителями, мистическая сова всё никак не покидала её голову, и каждый раз зарёванная сетрёнка прибегала ко мне, ища у меня поддержки и защиты. Оля напрочь отказывалась спать одна, не верила, что сова была лишь дурным сном. Порой она вскакивала посреди ночи, что бы включить видеомагнитофон. По началу отец злился, Оля будила его телевизором, но позже привык, и стал лишь недовольно бурчать, вставая с кровати, чтобы подойти к дочери и успокоить её. После сегодняшней ночи я не знал, как относиться к словам сестры. Могут ли кошмары быть заразными? Прошлой ночью я долго лежал без сна, мысля о том, что ждёт меня в новой школе. До занятий уже оставался всего день. Воображение рисовало длинные пустые коридоры, с различными стендами на стенах. Коридоры приводили к классам, заполненным детьми. И вот я захожу в свой, полный от таких же как я класс. Но вместо обычных учеников были тёмные силуэты, будто вырезанные по трафарету. Посреди чёрных лиц зияли дыры, а в дырах светились белые, бездонные глаза, будто какие-то внеземные существа смотрели на меня, укрываясь за деревянными макетами. И столько жестокости было в этих взглядах, столько холодной ненависти. Каковы мои шансы на выживание в таких условиях? Не растопчут ли меня сотни ног, обутые в чёрные, вымазанные кровью подобных мне, ботинки? На такие уроки не хотелось идти от слова совсем. Любая причина не идти в школу была бы для меня спасением. Да хоть пусть бы и сгорело чёртово здание, прямо до основания, оставляя чёрной копотью отпечаток на белом снегу. Не видеть бездушных тварей, что так и мечтают дать оплеуху, поставить подножку, высмеять за отличие от серой массы, придумать очередное прозвище, ещё обидней предыдущего. Складывалось такое ощущение, что мои белые, как снег волосы, бесцветные глаза и толстые очки делают меня не обычным мальчишкой, а каким-то монстром. Очень слабым, не способным дать отпора монстром. Мой взор привлекли рисунки, развешанные по стенам. Я хоть и любил рисовать, но великим художником я себя не считал. Это Оля, слёзно умоляя, попросила повесить. Она говорила, ей очень нравится, как я рисую. В последнее время только рисование хоть немного поднимало мне настроение, отвлекая от реальной жизни. Немногочисленным моим друзьям тоже нравилось как я рисую. Нравилось... После переезда мы так ни с кем из них и не общались, хотя они обещали иногда звонить. Иногда, когда телефон попадает в поле бокового зрения, я не вольно представляю, как мачеха снимает трубку, и говорит что-то вроде: "Вы не туда попали" или "Антона нет". Антона нет... Быть может, я всё таки понравлюсь новому классу? Может, не растопчут меня безжалостные существа, высасывающие всю радость из души? Интересно, а есть ли вообще люди, которым нравятся ребята в толстенных линзах? Я знал очень мало таких, но мой отец, что в детстве носил очки, однажды поженился на самой красивой женщине в мире - моей маме. Правда, потом и поменял её на холодную стерву... Дом заскрипел под напором ветра. Наш прежний дом в городе - бетонная девятиэтажка - имел много голосов. Иногда жужжал перфоратором, иногда бубнил телевизором за стеной, а иногда громко плакал. Теперешний новый дом, если его можно было назвать новым хоть в каком-то смысле, был совсем другим. Днём он был тихий, иногда создавая мелодичные звуки скрипа досок и редких завываний ветра, но ночью он просыпается. Что-то смотрит на меня из-за углов. Будто бы фотографии покойных родственников, что так долго смотрели на всех обитателей дома своими мертвецки холодными глазами, снова повесили вместо моих рисунков. Начинают по другому кряхтеть половицы, угрожающе стонут ржавые водостоки, а лёгкие завывания заменяются на сильнейшие сквозняки, гулом доносящиеся до меня. Дом словно играет какую-то мелодию по нотам, что написал сам Дьяболо. Внезапно до меня дошло - я действительно слышу музыку, и играет она уже давно. Где-то за окном, в лесу, на самой границе восприятия, тихонько пела свою мелодию флейта. Она сливалась с воем ветра, в гармонии играла со страшными звуками дома. Встав с тёплой кровати, я поспешил к окну. Очень хотелось убедить самого себя, что это мне кажется, а за окном пусто, что не может никто играть в тёмной снежной ночи. Но ожидания мои не оправдались. Там, в поле, кто-то танцевал. Чёрные фигуры, едва различимые на фоне леса. Залитые лунным светом, они резко подпрыгивали, припадали к сугробам, катались в снегу и ползали на четвереньках. Они ходили хоровод, вздымая белые облака снега вокруг себя, растворялись во мраке и вновь появлялись. Творилось что-то странное. Пляска теней на снежной поляне воспаляла воображение и одновременно нагоняла тревогу... Вдруг музыка стихла. Каждый танцующий силуэт застыл на месте, и, я готов был поставить руку на отсечение, уставились на меня. Воображение стало рисовать кровожадные морды неведомых тварей с неморгающими глазами. Вот они уже потихоньку начинали двигаться в мою сторону, а на лицах их появлялся злобный оскал, полный предвкушения свежей плоти... Но это было лишь воображение. Или?.. Одна фигура теперь отделилась по-настоящему, и... И она похоже двигалась совсем не потихоньку. Огромными прыжками по полю силуэт преодолел всё расстояние до моего дома и скрылся под окном. Тень скользила, не оставляя вмятин на снегу и даже не хрустя снегом под... ногами? Скорость моего сердцебиения сейчас могла дать фору отбойному молотку. Я быстро задёрнул штору и отпрянул к стене. Да нет-нет, показалось... Вдруг снаружи послышалась какая-то возня. Не показалось. Незваный гость скрёбся по стенам, метался по двору, выискивая вход. Звук сместился вправо. Сейчас он будет на пороге. Страх сковал мышцы. Я так и стоял у стены, прислушиваясь к каждому шороху. Некоторое время ничего не было слышно. Всё стихло. Тишина давила, оставляла бояться неизвестного, хотелось услышать хотя бы те самые шорохи и поскрёбывания. И тут немая ночь окатила меня новой порцией кипящего ужаса. Дверная ручка стало медленно дёргаться... Вверх, вниз... За дверью раздался скрежет чего-то острого по дереву. Звук резанул по ушам. Я сглотнул накопившуюся слюну, тупо глядя на дверь, в которую в любой момент могло вломиться то самое нечто с поляны. Теперь ручка уже не дёргалась, но скрежет никак не переставал. Спустя пару секунд прекратились и попытки выцарапать дверь. Но вдруг ручка ещё раз медленно повернулась, а затем защёлкала бешено. Челюсть свело, ноги стали ватными. Я медленно начал отходить к кровати. Дом издевательски стонал своими водостоками. Сейчас... Тьма кишела в прожорливой пасти проёма. Вдруг, что-то оттуда начало со мной разговаривать... - То-о-оша-а... То-о-оша-а-а... - Темнота медленно зазывала меня, будто хотела завлечь меня в царство мёртвых, сделать слугой Аида. Словно сама ночь обращалась ко мне, хлопая крыльями птиц и скрипя петлями несмазанных дверей. Мрак казался паутиной, а я, сидя в коконе, молча ждал того, кто же её соткал. Живот заныл, колени начали трястись, в горле встал ком. - Ты спишь, Тоша? - из темноты резко донёсся знакомый голос. Я вздохнул с облегчением. Бледное лицо любимой сестрички выпало из густой темноты. - Оля?.. Нет, не сплю... Носик её сморщился, глаза были мокрые, а нижняя губа оттопырена и дрожала - верный признак того, что Оля скоро расплачется. - О-она опять прилетела! С-сидела там и т-таращилась на меня! - Оля уже похныкивала и заикалась - дело плохо. - П-прогони её, Тоша! П-прогони, п-пожалуйста! Страх, ещё секунду назад пожирающий своей кислотой мои внутренние органы, отступил. Когда Оле нужна была помощь или её требовалось успокоить и утешить, меня ничего не волновало - будь то долги по учёбе или страшная херотень, что врывается к тебе в дом посреди ночи. - Глупа-ая... Это же всего лишь сон, сны-то не кусаются! Никто тебя не обидит, дорогая. - Я добродушно улыбнулся и потрепал сестру по голове. Оля лишь всхлипнула. Она если и не верила мне, то очень хотела, и пыталась верить изо всех сил. А верил... А верил ли я сам? - У меня есть идея! А пойдём к тебе, видик посмотрим? Спящую красавицу, например? Тебе же она нравиться? - П-почему у красавицы принц, у меня э-эта страшная т-тварю-уга? - Оля уже понемногу успокаивалась, и даже пыталась шутить. Мои мысли путались, расплывались... Что же это было? Что высматривало меня, танцуя под лунным светом? - Тоша, ты идёшь? - Да-да, сейчас... - задумчиво сказал я, а уже через секунду лежал на кровати, покрытый холодным потом. Как только я закончил фразу, что-то непонятное, похожее на волка вдруг выскочило на меня, схватило и утащило за собой. - Фу-ух, бля-ять... Приснится же... - Я уже сидел на кровати и потирал вспотевшее лицо ладонями. Поэтому мне уже не хотелось поддразнивать сестрёнку этой совой. Да и она о ней не больно говорила. Видимо свыклась с мыслью, что её считают сумасшедшей... В дверь раздался стук. Кто к нам мог прийти в этой глуши? Мы здесь никого не знаем даже. Пока мачеха шла открывать, стук раздался ещё раза 3. Вот ведь какие настырные... Хах... От нелепой мысли, что за порогом стоят ночные гости с поляны, становилось не по себе, но одновременно с этим хотелось смеяться над собой же. В прихожей зазвучали неразборчивые голоса. А умеют ли они разговаривать? Тянуло куда-нибудь спрятаться, переждать утренний визит. - Антон! Подойди сюда! - Из прихожей меня окликнула мачеха. Я встал, положил ложку в кашу и поплёлся в коридор. На пороге возвышались два стража порядка. Насколько я могу судить, это были лейтенант и старший сержант. У того, что разговаривал с мачехой на плечах красовались погоны с двумя звёздами по бокам красной линии. Обычно, когда Света замечала в окне машины с мигалками, она начинала бубнеть, что они "хуже бандитов", но сейчас она выглядела несколько растерянно. - Здравствуйте... - промямлил я. Лейтенант лишь кивнул. - Тут вчера мальчик потерялся, глянь, ты его не видел? - Мачеха посмотрела на меня, а милиционер протянул мне фотографию. На ней был изображён рыжий мальчишка на фоне ковра лет 12-14. В руках он держал красивую кошку и широко улыбался. Я отрицательно помотал головой, давая знать, что я никого похожего не видел. - Точно? Посмотри внимательнее. - басом протянул старший по званию. - Посмотри, Антон, посмотри. У тебя же как раз окна на лес выходят, может видел? - Мачеха поддержала стража порядка. - Да нет, точно не видел... - упоминание леса заставило вспомнить ночную сцену. - Когда мне его видеть? Я же тут даже не знаю никого. - Ясно... - голос лейтенанта был усталый, а вот взгляд был долгий, невыносимо тяжёлый. Будто он меня в чём-то подозревал. Я невольно ссутулился под весом несуществующей вины. Наконец, оторвав от меня взгляд, милиционер оглядел прихожую. - Вы как на новом месте? Обвыклись уже? Может, из местных кто докучает? - Да, понемногу, спасибо за беспокойство. Вот дочка только маленькая, по городу скучает. - мачеха лишь развела руками. Лейтенант кивнул головой, и его серые глаза вновь упёрлись в меня, от чего голова будто начала кружиться. - Может, вам помочь как-то?.. - Очень неуверенно спросил я, больше что бы показать хорошее воспитание, нежели с реальным желанием найти мальчика. - За предложение я, конечно, признателен, но мы как-нибудь сами. - усмехнулся милиционер. Второй лишь откашлялся в кулак. - Ну, раз у вас всё в порядке, мы пойдём. - До свидания. - мачеха закрыла за ними дверь. - Хуже бандитов... Милиционеры ушли, унося с собой запах дешёвого одеколона, смешанного с сигаретным дымом, и фотографию мальца. Но лицо мальчика всё ещё стояло перед моими глазами. Какого ему там? Я представил, как мальчишка ходил один среди голых, страшных деревьев, чьи ветки напоминали когти чудовищ. А если бы на его месте была моя... Наша Оля? Нет, такого я не допущу. Может, начать собственное расследование? Не волновала меня возможная награда или похвалы от всего посёлка, плевать на посёлок. Главное - уберечь Олю. Возможно, даже мачеха перестанет относиться ко мне, как к чужаку? Да, было бы неплохо... Идея вдруг охватила разум, мне стало невтерпёж пойти на поиски улик. - Я гулять пойду. - я подошёл к мачехе, что бы предупредить её. - Погуляешь? Тебе, дураку, непонятно, да? А если ты как этот мальчишка? Мне твой отец весь мозг съест. Дома сиди. - она даже не повернулась ко мне, просто дальше мыла посуду. Я понурил голову и пошёл обратно в коридор. Когда она говорила таким тоном, переубеждать её было бесполезно даже отцу. Я стоял в коридоре, думая, чего бы мне поделать? Я повертел в руках старую юлу, что досталась Оле по наследству от меня. А мне же по наследству от мамы, а той по наследству от бабушки. Не игрушка, а прямо-таки семейная реликвия! Я открыл тёмную кладовку, ища какие-то интересные штучки. Оля боялась этой кладовки - она прочно закрепила в своей голове идею, что там живёт Бабай. Каждый раз, когда мы играли в прятки, я прятался там, и с усмешкой слушал, как Оля скрипит, шагая по лестнице, робко надеясь, что не придётся соваться в логово страшилы за хитрым братом. Я даже постоял под крестом, любуясь диковинной защитой от духов. Сначала мачеха хотела повесить вместо старого чёрного, будто впитавшего в себя все беды обитателей, креста связку еловых ветвей, но этот крест свалился ей на голову. Было, однако, смешно. Но отец строго-настрого приказал этот крест более не трогать, сочтя это за знак. И тут мне в голову пришла идея. Я сделал вид, что поднялся по лестнице и спустился обратно в кухню. Подойдя к мачехе, я, с наигранно растроенной интонацией сказал. - Света... Там телевизор что-то помехами шумит, можешь глянуть? - Так и знала, блять... - Она положила последнюю вымытую тарелку на сушилку и сдержанно выругалась. - Я же тебе, дураку говорила, что вы мне кинескоп своей приставкой посадите? Говорила же? Жди здесь, сейчас вернусь. А пока она, ворча и бубня что-то себе под нос поднималась на второй этаж, быстренько накинул куртку, надел шапку и выскочил на улицу. В глаза ударил свет, отражающийся от белого, как лист А4, снега. Я зажмурился, и от этого стало немного легче. Я посмотрел на поляну, на которой резвились и танцевали звери. Когда вспоминаешь это теперь, при свете дневного солнца, страх больше не беспокоит, а интерес при этом только усиливается. Был ли это кошмар, или я видел всё наяву? Такая успокаивающая и настораживающая мелодия, она так и манила, словно гипнотизировала. Я решил отвлечься от мыслей о той мелодии и смотрел на чащу. По спине невольно пробежал холодок. Старые и дряхлые, голые и скрученные деревья, на которых мне виднелись изуродованные лица, не то людей, не то ещё чего-то непонятного, нагоняли непонятную тревогу. Но было в этом что-то, что-то такое страшное и влекущее одновременно. Иногда, между карканьями ворон и тихим завыванием ветра, проскальзывала тишина, словно куда-то спеша, не желая оставаться здесь надолго. Вспоминались семейные прогулки по парку, которые мы так любили ещё в городе. Прямо как тогда, когда мама была жива... Она хоть была вспыльчивой временами, но всегда судила по справедливости. Довольно часто они с отцом ругались, из-за чего тишина казалась мне чем-то необычным, чем-то таким, после чего обязательно произойдёт что-то плохое, будто тишина предвещала неладное. Мама у нас была красавицей, и нам с Олей несказанно повезло пойти внешностью, в основном, в неё. Белоснежные волосы и ресницы, голубые глаза, аккуратные черты лица, такая нежная улыбка, такие тёплые объятия. Было тепло на душе и сердце, когда я вспоминал о ней, если она задерживалась на работе. Но сейчас всё по другому. Свете я сразу не понравился, как и она мне. Постоянно холодный взгляд, безразличное выражение лица, когда дело касалось меня. Никогда мне не понять, чего же отец в ней нашёл особенного. С теплотой вспоминаю я моменты, когда мама звала меня на завтрак, провожала в школу. Светлану я же вспоминаю исключительно в негативном ключе. Оля не помнила нашу мать, когда та попала к остальным ушедшим родственникам, сестрёнке было всего-то два года. От подобных дум по щеке покатилась скупая, мужская слеза. Я быстро вытер её, после чего тихо сказал сам себе: - Прошлого уже не вернуть, теперь остаётся только жить нынешним ради будущего... Отбросив печалящие мысли, я посмотрел на одинокую, странную ветку. На ней что-то висело. Немного подойдя ближе к деревьям, я увидел, что на ветке висела перчатка. Только одна... Из вдруг чащи послышались далёкие крики: - В-о-о-ова-а-а-а! Тихо вздохнув, я снова подошёл ближе к варежке. - Во-о-ва-а-а! - снова послышались крики. Они как будто... Приближались? И тут я краем глаза заметил будто тень от деревьев сдвинулась. Глаза непроизвольно расширились, а страх медленно подползал сзади, словно лез по моей спине, проникая всё глубже в моё тело, сковывая его. Сердцебиение, как и дыхание, участилось. Хотелось убежать отсюда. Но как же варежка? Она конечно не сильная, но всё же хоть какая-то улика, которая может приблизить меня к пропавшему мальчику, помочь милиционерам защитить мою семью. Такое чувство, будто времени было совсем немного. Страх нарастал, но и желание уберечь Олю от потенциальной опасности было сильно. Стиснув зубы я быстро подбежал к варежке и попытался стянуть её с ветки. Однако варежка сильно зацепилась за ветку. Тень снова будто бы передвинулась, становилась всё ближе и ближе. Два голоса в голове: голос страха и голос самосохранения во всю глотку орали мне, что бы я бежал оттуда. Лёгким движением я сломал сухую ветку, на которой висела варежка. Наконец-то, держа в руках заветную улику вместе с веточкой, я рванул оттуда. Поддавшись страху и инстинкту самосохранения я побежал. Побежал так, будто сдавал стометровку на оценку. Лай и гавканье позади только ускорило меня. Нетоптаный снег словно специально мешал, не давая нормально перебирать ногами, и я то и дело иногда спотыкался об него или вяз в его липких объятиях. Добежав до дома, я быстро открыл входную дверь, а когда зашёл, быстро, и от того громко, захлопнул её. Этот гул от закрытия дверьми был словно гром среди ясного и тихого неба. Я судорожно переводил дыхание, сердце так и норовило выскочить из груди, проломив грудную клетку. Несмотря на, казалось бы, недолгую беготню, я успел сильно вспотеть. Как тут же я услышал как кто-то принюхивается. Не один, не два, и не три! Такое чувство будто там была целая стая! Я, как можно быстрее, закрыл дверь на замок, вогнав щеколду в железное гнездо. Пахло потом и хвоей. Из-за пота, стресса и тёплой одежды мне стало душно. Наконец-то неизвестные звери перестали принюхиваться. Я с облегчением вздохнул. Однако не успел я и прикоснуться к молнии, чтобы снять с себя куртку как с кухни донеслось сердитое ворчание. По столь противному и строгому голосу я узнал Светлану. Светлана вышла из кухни, уставившись на меня усталым и разозлённым взглядом. Заметив меня в таком состоянии, она недоумевающе подняла бровь, а после приложила ладонь к лицу потирая вески. - Я же сказала дома сидеть, что тебе, маленькому гадёнышу, не понятно? - После этих слов она словно оскалилась от злости. Я же промолчал. Я лишь покрывался ещё большей неприязнью к ней. Возможно, даже ненавистью. Я старался быть холоден. Даже когда меня чуть не догнали дикие звери она смогла перебить мой страх и заполнить его место отвращением. Светлана не любила когда я её не слушался, она бесилась от этого больше, чем если бы Оля перебила весь кухонный сервиз. Хотя Оля не виновата, что она любимица, в конце концов, своей участи я бы ей не пожелал. В момент Светлана будто бы охладела. Её взгляд в один момент стал словно две глыбы льда, а лицо стало снова безразличным. - У отца сигареты пропали. - сказала она это уже презренно, смотря на меня, словно на маленького жалкого щенка, которого давно пора бы усыпить. Стиснув зубы, я, уже не сдерживая злобы, смотрел на неё. - Что, говнюк, мало того, что не слушаешься взрослых, так ещё и курить бегаешь? Мне плевать если бы ты купил их за свои деньги, да хоть закурись ими, но у отца воровать уже не в какие рамки! Крысёныш... Наконец-то я вспомнил о том что только недавно случилось. Но Светлане решил не говорить. Всё равно не поверит, а то и засмеёт. Когда она, наконец, отвела от меня свой морозящий взгляд, я почувствовал сильное облегчение и лёгкость. Такое чувство, что её взгляд душил меня, словно анаконда, которая душит свою добычу. Светлана прошла на кухню и посмотрела в окно. Внезапно её холодное лицо сменилось удивлением. - Я видела в окно, ты бежал. От них? Я расстегнул молнию и, наконец-то сняв с себя куртку, почувствовал, что стало не так душно. Быстро сняв шапку я повесил их на своё место в прихожей. Я подошёл к окну, но внутри я боялся увидеть что-то страшное. Однако сквозь январские узоры я увидел лишь небольшую стайку бродячих псов. - И это их ты так испугался?.. - она произнесла это так холодно, смотря на меня сверху вниз. - Да они же сами тебя боятся. Она снова посмотрела на меня своим холодным взглядом, который так и говорил, что я беспомощный трус, боящийся даже жалких шавок. Она ещё раз посмотрела в окно, после чего на её лице появилась обеспокоенная озабоченность. - Они могут навредить Оле... После этих слов я облегчённого вздохнул. Ну хоть об Оле она заботится, я то ещё ладно, мне уже 16, как-нибудь да переживу. Оле же только 6, ей нужно много внимания и заботы, так что ей все эти нежности нужнее будут. - Вот бы твой отец их как-то отогнал. А ещё лучше, перестрелял. Я лишь удивлённо нахмурился и посмотрел на Светлану. Смотрел я на неё как на выставку бесформенных скульптур. - Чего пялишься? - злобно процедила мачеха, словно я не каких-то там пару секунд, а весь день на неё так смотрю. Я быстро отвёл взгляд. Хотелось уже пойти к себе в комнату и не видеться больше с ней, с её мерзким взглядом который давит на тебя, словно ты под прессом, что каждую секунду давит сильнее и сильнее, мерзким голосом который звучал, прямо как скрипение половиц, когда спускаешься по лестнице. Я лишь развернулся, и хотел было пойти в свою комнату, но тут я заметил что всё это время держал варежку. Она была вся в крови. Моë лицо скривились от отвращения, я распахнул свои глаза так широко, насколько это было возможно. Моё лицо исказилось в испуганной гримасе. - Света?.. Только и смог выдавить из себя я, смотря на варежку. Кровь стекала по моей ладони маленькими ручейками и капала на пол издавая противные звуки брызг. Светлана лишь вздохнула, после чего встала справа от меня и посмотрела на мою ладонь. - Тут кровь. Хотелось выкинуть находку далеко, в самый дальний угол, вот только от страха рука будто не слушалась. Мне только и оставалось что смотреть и немного дрожать от страха. - Чего? Где? Какая кровь?-. Спросила меня Светлана с явным скептицизмом в голосе. - Что? - Спросил я, наконец-то оторвав свой взгляд от варежки, и посмотрел на Светлану. - Антон, ты надо мною шутишь? За дуру меня держишь? Или ты реально поехал? Так. Сейчас же таблетки примешь, понял? Я вновь переметнул свой взгляд на варежку. На ней не было крови, она просто была слегка мокрая от снега. Светлана уже положила мне в руки пилюлю и подала стакан воды. Мигом проглотив таблетку, я поставил стакан на место. Из-за выпитого лекарства я немного расслабился, но не смотря на это, я был в недоумении и шоке. Как? Это ведь точно была кровь, я чувствовал её тепло, да и слишком уж долго это продолжалось для обычного воображения. - Так... Всё, ты мне на сегодня уже надоел. Мало того, что смотришь как на врага народа, так ещё и намеренно обмануть меня хочешь. Марш в комнату, и что бы до ужина я тебя не видела! - Сказала Светлана с ядом в голосе. Я молча пошёл к лестнице. Взгляд мой был пуст. Светлана провела меня строгим и надменным взглядом, после чего раздражённо хмыкнула и сложила руки в замок. Сначала странные звери, танцующие ночью под музыку флейты, странная тень мерцающая между деревьев, а теперь и это?. Не хотелось ничего думать, в голове творилась полная каша. Ничего не хотело складываться в общую картину. Со второго этажа вдруг послышалась знакомая музыка. Похоже, Оля опять пересматривала одну из кассет. Я поднялся по лестнице и зашёл в ванную. Умывшись и помыв руки, я задержался перед умывальником, разглядывая себя в зеркале. Передо мной стоял парень шестнадцати лет. Белоснежные волосы, красноватые глаза, аккуратные черты лица. С детства у меня были бесцветными, из-за чего при плохом освещении можно было увидеть красные сосуды. Это делало взгляд каким-то... Устрашающим, что ли. Когда эти самые сосуды по какой-либо причине лопались, то весь белок заливался красным, и вот это уже выглядело пугающе. Лицо моё не выражало никаких эмоций, а кожа была столь бледная, что сама Смерть бы обзавидовалась. Смешное зрелище... Я прошёл мимо Олиной спальни и юркнул к себе в комнату. В комнате было много разного, за что цеплялся взгляд. Моя пластиковая фигура трицератопса, развешенные по стенам рисунки, кактус и игрушечный робот, которым я уже давно не играюсь. Я подошёл к своему письменному столу, и выдвинул пару ящиков. В один, пустующий, я положил варежку. Столь простое действие отняло у меня последние силы. Я плюхнулся на кровать, зарываясь носом в мягкую подушку. Немного приподняв голову, я увидел, что за шторой кто-то стоит. Ткань облепила таинственного гостя. Прям саван. - Оля?.. Выходи, я тебя нашёл. - Захотелось просто вернуться на кровать и смотреть на силуэт хитрой сестры, и ждать, пока она выйдет, потеряв всякое терпение. Я рывком отдёрнул штору, пластиковые кольца зашуршали, показывая родной облик. - Попался! - Оля резко выпрыгнула на меня, обнимая и усаживая обратно на кровать. Я лишь невольно улыбнулся от таких неожиданных объятий. - А я всё видела!- сказала Оля, чуть хитро улыбнувшись. Словно это была не Оля, а маленький зверёк, как писец. - Ты о чём? - я надеялся, что она врёт, или хотя бы чего-то не знает о сегодняшнем "инциденте" около дома. - Я видела, как ты подходил к этому лесу и что-то взял, после чего за тобой погнались собаки - последние слова она проговорила с явной тревогой, из за чего я удивлённо приподнял бровь. - Тоша, ты в порядке, они тебя не покусали? - с беспокойством проговорила Оля, будто бы осматривая меня, но для этого ей пришлось отпустить меня. Тут же в голове всплыло, как мама раньше так же смотрела на меня, когда что-то случалось. Тогда я пришёл со школы с синяком, что не ушло от внимания как ни от мамы, так и не от папы. После того прибытия со школы, меня долго расспрашивала мама, пытаясь узнать, кто же настолько наглый ударил её сына. Отец лишь тогда смотрел на меня серьёзным взглядом, словно пытался решить, что сделать, что-бы такого не повторилось. Меня можно было бы записать на бокс или что-то в похожее, что помогло бы мне в самообороне, но вместо этого отец подарил мне книжку о биологии и физиологии человека, учитывая что я любил читать то это действительно могло бы быть неплохим решением. В книге рассказывали много чего о теле человека, и как оно работает. Почти всё вылетело из головы, кроме некоторых деталей и тем. Болевые точки, из за которых даже не имея с оппонентом равной силы, можно было вывести его из строя. Печень, солнечное сплетение, почки, лёгкие, ну и некоторые места на запястье руки, из-за которых можно было бы заставить противника упасть на колени, если сдавить достаточно сильно. Так же я запомнил о том, как вправлять кости и хрящи. Звучало это довольно страшно и больно, но спасибо, что мне это пока что не пригодилось. Ещё там было много чего, исскуственное дыхание, перевязывание и обработка раны от колющего или режущего ранения. Иногда я с отцом оттачивал болевые точки, чтобы я мог хоть как-то за себя постоять. Конечно я не взаправду бил отца, но я запомнил, где находятся печень, почки, солнечное сплетение и лёгкие. Правда ,с лёгкими было сложновато, ведь нужно было приложить силы побольше, чем в других частях, чтобы выбить воздух из лёгких. Но всерьёз мы брались только за болевые точки на руке. К слову получилось у меня неплохо, хоть и далеко не с первой попытки, но мне удалось заставить отца поëжиться. Конечно это не лучший результат, но и физической силой мы сильно разнились, такой приём очень хорошо бы сработал, например, на моём одногодке. Но это не помогло. Не знаю почему, но когда дело доходило до драк, я чувствовал сильный страх и не мог ничего сделать, а лишь был грушей для битья. Какое жалкое зрелище. Я помотал головой, словно хотел, чтобы всё лишние мысли вылетели из моей головы через уши. - Нет, Оля, всё хорошо, я был быстрее и шустрее. После этих слов я ехидно улыбнулся сестре, гордо указывая на себя большим пальцем. Оля, посмотрев на меня, начала негромко смеяться, впрочем как и я. Кажется, эта маленькая сценка смогла её успокоить. Лучи солнца падали на Олю, из-за чего казалось, что она будто бы светилась, а над её головой появлялся нимб, словно у ангелочка. - Но я видела, что ты что-то взял! Покажешь? - успокоившись, она задала мне этот неудобный вопрос. - А, да так, ничего особенного. - сказав это я отвёл взгляд. - Да? Если это не было ничего особенного, то к лесу ты бы не пошёл -. Заявила Оля. На моё удивление, впрочем как и остальных, Оля пускай и была совсем маленькой, но была сильно умнее и сообразительней своих сверстников, и могла сложить 2+2, после чего получить ясный ответ. Но так же Оля могла быть и напористой, и обычно стояла всегда на своём. Она иногда даже могла шантажировать, эта черта скорее у неё появилась уже от Светланы, что мне сильно не нравилось. - Если не хочешь, чтобы я рассказала родителям, что ты что-то прячешь, что нашёл в лесу, то лучше бы тебе показать это прямо сейчас! - после этих слов она хитро улыбнулась и скрестила руки на груди, зная, что победа за ней. - Ладно. Только поклянись ,что никому не расскажешь. - скрипнул я зубами, признав своё поражение. - Клянусь маминым сердцем! - от её слов я непроизвольно встрепенулся, вспоминая маму. Хотел я было уже сказать чтобы она так не говорила, но вспомнив, что она видит маму в Светлане, я лишь промолчал. - Ладно... - Я открыл ящик в столе. - Это... Варежка?- спросила Оля, будто сама не знала, что это, лишь рассматривая таинственный предмет. - Ты её украл? Ты вор? - послышалось от неё. - Нет конечно, я нашёл её около леса, она принадлежит пропавшему мальчику, я так думаю. Теперь ты понимаешь, почему в этот лес не стоит ходить? - Да, теперь понимаю... - лишь коротко ответила она. Но тут же оживившись, как цветочек которому впервые за долгое время дали свежей воды. - А пошли мультики смотреть? Я принесу чай и хлеб со сгущёнкой! Я почесал затылок и неловко улыбнулся, чувствуя давление вены на своей голове. - Извини Оля, я очень устал сегодня. - Я не врал, не было желания врать такому прелестному лучику света, да и я действительно сильно устал после этой беготни. Слишком много ярких эмоций было за один день, я чуть ли не готов был прямо здесь, на глазах у Оли потерять сознание и отдаться в царство Морфея. Оля же в свою очередь начала пищать, сжав кулачки на груди и выпучив красивые жалостливые глазки, словно у щеночка. - Ну пожа-алуйста! Я даже дам тебе выбрать, что мы будем смотреть! Я лишь невольно прищурил глаза, не давая им полностью сомкнуться. Такое чувство, будто бы уже сама душа пыталась выйти из тела. Моё сознание немного помутилось. Однако я всё же мог сказать первое, что пришло в голову. -Прости, Оль, но я действительно очень устал. Давай я как проснусь, динозавра тебе нарисую, а потом мы мультики посмотрим, ладно? Оля в свою очередь задумчиво приложила пальцы к подбородку начав пялиться в потолок. Но после недолгих раздумий она немного грустно, но при этом радуясь в душе, с хитрым прищуром посмотрела на меня: - Ну хорошо... Смотри у меня, не дай бог тебе любимую сестрёнку обмануть! - Она подошла к входной двери, не дожидаясь ответа. - Приятных снов... После характерного щелчка я упал на кровать, напоследок лишь мельком посмотрел в окно. Между деревьев снова показалась та странная тень, словно она понимала, что я сейчас усну и не боясь показаться, смотрела на меня. Глаза закрылись, словно массивные железные ворота, из за чего открыть их было не возможно. Я уснул.