Вояджер

      Шаги в коридоре становились всё ближе, пока, наконец, дверь ритуальной комнаты не распахнулась. Все присутствующие замерли. В голове Дина смешались мысли от «она сейчас прикончит нас всех на месте» до «спасибо».Страх в нём смешался с надеждой, и это противоречивое сочетание чувств буквально разрывало его изнутри.       Амара обвела взглядом все присутствующих, глубоко вздохнула и подошла вплотную к Дину. Её взгляд твёрд, но в нём присутствует что-то нечитаемое, сложное. Что-то недоступное для человеческого понимания. — Я слышала, как ты звал меня всё это время. Я слышала каждую твою молитву. Я знаю, в чём твоя проблема. Но вот это, — Она обвела рукой ритуальную комнату. — всё это — уже чистая наглость, Дин.       Дин тяжело сглотнул тревожный ком в горле. При всём желании он не смог бы отвести взгляд, и он просто смотрел ей прямо в глаза, словно она удерживала его. Он отчётливо чувствовал это воздействие, не имея ни малейшей возможности к сопротивлению. Набрав побольше воздуха в лёгкие, он произнёс сдавленным голосом: — Ты должна помочь мне.       Амара горько улыбнулась, не сводя с него тяжёлого взгляда. Тьма смотрела на него так, словно она сканировала его на атомном уровне. На деле же она отдалённо почувствовала, будто внутри у нее что-то надломилось, но это спрятано так глубоко в её сущности, что ощущалось слабым уколом изнутри. Эта больная связь с Дином была упакована глубоко в ядре Амары мёртвым грузом под холодным гранитом. — Я не помогу тебе, Дин. Я не могу. — Ты должна, чёрт возьми. Ты должна мне. — Его голос был надтреснутым и дрожащим. — Когда я выпустил тебя, ты сама сказала, что мы всегда поможем друг другу. — Он растерял всякую сдержанность. — Помоги мне, блять! Пожалуйста!       Она смягчилась. Её тон сменился на сочувствующий и снисходительный. Она так же сочувствующе и снисходительно улыбнулась и положила руку ему на плечо, касаясь его практически невесомо. — Не оскорбляй мою память таким глупым напоминанием. Я помню всё до мелочей. — Она вздохнула и убрала руку с его плеча. Её интонации были сравнимы с интонациями врача, сообщающего неутешительный диагноз. — Проблема в том, что я не могу тебе помочь, Дин. Я поэтому не отвечала на твои молитвы. Потому не приходила.       Дин прикусил кончик языка, чтобы лёгкое чувство физической боли дало ему возможность заземлиться, чтобы почувствовать хоть что-то реальное сейчас. Он не чувствовал больше земли под ногами от слов Амары, от её взгляда. Он всё это ощущал как в каком-то изменённом состоянии разума, вроде транса или наркозного сна. Его последняя надежда только что была развеяна по ветру. В разговор вмешался Сэм, всполошившись. — Погоди, ты совсем ничего не сможешь сделать для него? — Ну, кое-что я могу сделать, но я сомневаюсь, что это поможет ему хоть на грамм. — Она вздохнула так, будто на её плечах тяжесть всего мира. — Это просто будет бесполезно.       Кастиэль подошёл ближе к ней. Он нахмурился, и его тон скорее требовательный, чем просящий. — Если ты можешь что-то сделать, то сделай наконец! Ты не можешь просто стоять здесь и говорить, что это бесполезно, когда он медленно умирает! — Послушай, если я говорю, что ему это не поможет, значит это действительно так и есть! — Она посмотрела на Кастиэля, отражая в своём взгляде его собственную враждебность. — Я знаю ритуал, который может это снять, но вы буквально не сможете его провести. Вы просто не сможете добыть один из компонентов. Без этого компонента всё бессмысленно.       Сэм подчеркнуто учтиво склонил голову к ней, прежде чем заговорить тоном «доброго копа». — Может ты всё-таки дашь нам рецепт? Ну, просто, на всякий случай. Может, мы смогли бы достать всё.       Амара взглянула на него со смесью раздражения и снисходительности, как на капризное малое дитя, которое не может взять в толк очевидных вещей. На деле же для Сэма ничего из того, о чём говорила Тьма, не было очевидным. — Я-то могу дать вам рецепт, это не проблема, — Она ухмыльнулась, — но потом не вините меня в своей несостоятельности. Я вас предупредила. — и Сэм протянул ей лист бумаги и ручку. Угловатым почерком она записала перечень компонентов для обряда, заклинание и алгоритм проведения ритуала. Амара передала листок Дину, глядя ему в глаза. Он внимательно вычитал список. — А что такое «пиала, отлитая вне пространства и времени»? — Он нахмурился, его голос хриплый, хотя Дин старается звучать как можно твёрже и грубее, словно это даст ему хоть какую-то опору. Он передал листок Сэму. — Это именно то, о чём я говорила. Этот элемент вы не сможете добыть. Все прочие компоненты нужно соединить между собой в посуде, которая была создана там, где не существует понятия пространства и времени. Вам нужно добраться до нулевой точки мироздания, где сущее и не-сущее — условность. На самом деле, каждый из вас бывал там, когда вы умирали и возвращались из мёртвых неприличное количество раз, но вы не помните об этом. Там есть всё, и одновременно нет ничего. И чаша для ритуала, добытая в таком месте, станет чем-то вроде полного нуля. Ноль — это основа баланса. Баланса всего, в том числе жизни и смерти. В вашем случае нужно восстановить баланс, убрать груз, который Чак положил на чашу весов. — Что это за место? — Вы называете это чёрными дырами. На самом деле, конечная точка в них одна, но дверей множество во Вселенной. Туда нет хода человеку, и мне Чак запретил туда соваться под страхом… впрочем, неважно.       Лица Сэма, Дина и Кастиэля помрачнели от осознания. Это действительно что-то за гранью. Краешек листа бумаги с рецептом в руке Сэма немного пропитался потом с его ладони. Всё это слишком.       Амара, окинув взглядом каждого из них, вздохнула. В какой-то степени ей жаль, что так вышло, но кроме этого списка ей действительно нечем помочь Дину. — На этом, я полагаю, аудиенция окончена, позвольте откланяться. — С этими словами она растворилась в воздухе, оставив за собой тонкое облако сажи.       Бросив тяжёлый взгляд на Сэма и Кастиэля, Дин вздохнул и молча вышел из ритуальной комнаты. Быстрым шагом он вернулся в свою комнату, заперся и надел наушники, чтобы не оставаться наедине с голосом сознания в голове. Он достал из ящика дневник отца, перечитывая записи миллионный раз. Он делал это всякий раз, когда пытался скрыться от самого себя. В этот раз, просматривая записи, он неосознанно искал какую-то подсказку, за которую можно было бы зацепиться в текущей ситуации. Когда он поймал себя на этом, ему захотелось влепить пощёчину самому себе. Чёрные дыры. Это просто немыслимо. Это то, что даже не хочется запить. Не запьётся, как ни пытайся. «Самое время определиться с местом для погребального костра и начать носить туда дрова, чтобы Сэму и Касу не пришлось возиться ещё и с этим.»       Дин до поздней ночи изводил себя неоднократным переписыванием отцовского дневника, который при желании мог даже дословно цитировать; чисткой оружия, и всё это не снимая наушников, заглушая собственные тяжёлые мысли. Готовиться к смерти страшнее, чем случайно и глупо умереть в бою. Он видел в этом аналогию со сделкой с демоном перекрёстка, которую он заключал много лет назад, и тогда он тоже точно знал, сколько времени ему осталось. Испытывать это чувство снова — это просто невыносимо.       Когда Дин истрепал себе нервы достаточно для того, чтобы просто отключиться, он в конце концов снял наушники и завалился в постель прямо в одежде, лишь из последних сил стянув ботинки и накрывшись одеялом.

X

      Сэм и Кастиэль засели на кухне. Ни один из них не решился сказать ни слова. Тяжёлая тишина нарушалась только тяжёлыми вздохами время от времени. Сэм с головой был погружён в мысли о поиске альтернативных решений, в то же время морально готовился к тому, что через несколько недель ему возможно предстоит отнести тело брата на погребальный костёр и смотреть, как оно медленно горит и тлеет. Он поморщился, фантомно ощущая запах горящего трупа. Эти непрошеные образы то и дело возникали перед ним. Но, чёрт возьми, должно же быть что-то.       Ноль - это основа баланса. Он пытался ухватиться за эти слова Амары, ища в них подтекст, двойное дно, что угодно. Искать какую-то чёртову пиалу в чёрной дыре — это совсем абсурд, это даже на голову не натянешь. Это не должно было быть прямым указанием к действию, он пытался трактовать это как что-то иносказательное, но не мог зацепиться ни за одну мысль. Ноль — это основа баланса. Ноль — это основа баланса…       Нет, это всё же звучало кристально чисто. Артефакт, созданный там, где не существует пространства и времени… «Как, мать его, это можно ещё понимать?..»       Чёрные дыры. Это просто невозможно. Это не то что недостижимо, это даже за гранью понимания. Он чётко понимал, что добыть что-либо прямиком из чёрной дыры — абсолютно без шансов.       В голове Кастиэля мысли крутились ещё более беспорядочно. Он не искал альтернативных интерпретаций. Он чётко видел цель и перебирал варианты её достижения. Варианты были один безумнее другого, но ни один из них не был жизнеспособным. Всё это было полнейшим абсурдом, но Кастиэль рассматривал каждый из способов, каким бы безумным он ни был. «Что-то точно должно подойти, нужно просто подумать лучше, нужно учитывать всё…»       Это полнейшее сумасшествие, но в глубине его сущности всё ещё теплится надежда. Он знал, что должен сделать всё, что сможет, в противном случае он никогда не смог бы простить себе этого. Фоновая злость на Чака никуда не делась, она всё ещё кипела в нём, подстёгивая к принятию самых безумных решений.       В конечном итоге, усталость Сэма взяла верх. Всё так же, не говоря ни слова, а лишь коротко кивнув, он ушёл в свою комнату, надеясь, что ему удастся уснуть. Он лёг в кровать и долго ворочался, его беспокойный ум не отключался ни на минуту, даже когда Сэм просто провалился в тревожный сон от переутомления. Ему снились кошмары один за другим, сюжеты были самыми разнообразными, но все эти сны объединяло то, что в них неизменно кто-то погибал, в некоторых и он сам.

X

      И пока сознание Сэма искало покоя, Кастиэль перебрался в библиотеку, пролистывая оккультные книги одну за другой в поисках ответа. Он точно знал, что искал, потому не задерживался ни на чём, что могло бы отвлечь его внимание или сбить с толку. Некоторые книги он откладывал, вкладывая что-то между страниц, делая закладки на нужных местах, затем двигался дальше, перебирая каждую книгу, которая попадалась ему.       Всю ночь он провёл в библиотеке, делая заметки, сравнивая информацию из разных источников. У него был план, но ему нужно было всё учесть, просчитать все риски. К утру всё было выверено практически до деталей. Это было очередной рискованной и, по сути, безнадёжной идеей, но он был движим голой уверенностью, что должен хотя бы попытаться.       Отобрав из уймы книг всего пару стопок нужных, он принялся вычитывать помеченные места, время от времени возвращаясь к уже вычитанным книгам, чтобы сопоставить данные. Огромную роль сыграли и его собственные знания о мире и космосе. Миллиарды лет наблюдений дают неплохую опору.       Этот анализ занял у него всю ночь, но под утро он уже примерно понимал, что он может сделать, и в каком направлении ему следует двигаться. Пусть даже очень условно и исключительно теоретически. Это было лучшим из того, что ему предлагалось Вселенной.       Ему удалось собрать воедино все наработки и структурировать в своей голове. Теперь это месиво из данных стало более упорядоченным для него и обрело форму.       Ранним утром, убрав все книги обратно на полки, он вышел из библиотеки и по длинному серому коридору направился к комнате Дина. Он громко и настойчиво стал стучать кулаком в дверь, не беспокоясь о том, что Дин мог ещё спать — разговор был безотлагателен.       Из-за двери слышится шорох шагов Дина и голос, требующий убираться. — Дин, это срочно. Ты должен выслушать меня, прямо сейчас.       Злость Дина снова поднимается из его подавленного состояния, доминируя над беспомощностью и бессилием, и возвышаясь над остальными компонентами его коктейля гадких чувств. — Я не собираюсь больше ничего слушать, что неясно, чёрт возьми?!       Кастиэля это в корне не устроило, и он, словно приёмник, невольно подхватил эмоциональную волну Дина. Такая же злость начала захватывать и его самого, будто это могло бы помочь им сейчас обрести общий язык, выбрав агрессию общей точкой коммуникации. — Дин, я выбью сейчас эту дверь!       Под внезапным эмоциональным напором Кастиэля Винчестер немного «сдаёт назад». Дин вздыхает и с обречённым видом отпирает дверь. Его волосы растрепанны, лицо недовольное, помятое и немного отёкшее. — Дин, я достану этот артефакт. Я знаю как это сделать.       На лице Кастиэля была безупречная стальная маска решимости и абсолютной уверенности в реальности того, о чём он говорил. Его главная задача состояла в том, чтобы убедить Дина довериться ему и дать шанс попытаться осуществить то, что он планировал и прорабатывал всю ночь. Касу было просто необходимо его согласие и поддержка, чтобы начать. И ему нужно от Дина кое-что ещё, без чего вся эта затея заранее провальна. Кастиэль попросту отказывался принимать смирение перед тропой судьбы, написанное на лице Дина, и принять факт, что тягаться с Чаком — это заранее проигранная игра.       На самом деле, Кастиэль не был до конца уверен что всё пойдёт гладко и по плану, но это их единственный шанс.