Стерва

— Ну, как? — полушепотом спрашивает Арефьева, как только он открывает дверь в ее кабинет. — Тромб оторвался, — отвечает сразу же Рыков, проходя к окну. — Мы даже толком не успели узнать о его самочувствие, он только лег и отключился. — Ужас, — вздыхает заведующая. — Угу, — мужчина кивает головой, продолжая смотреть куда-то вдаль. Наблюдать смерть пациентов всегда тяжело, учитывая, что ты приезжаешь к человеку помочь, но не можешь или не успеваешь. От этого остается осадок на душе, начинаешь слегка себя терзать и перебирать всевозможные варианты, которые могли бы предотвратить такой исход. Приехали бы быстрее, или сразу проверили бы состояние человека, лекарство может быть какое-то дали. И все это перебираешь в голове, вот только уже поздно. Человека не вернешь. Вообще у Павла Дмитриевича день не задался с самого утра. С того момента, как будильник не прозвенел вовремя. Из-за этого он проспал и второпях выбежал из дома, не позавтракал, еще стукнулся об косяк. После попал в утреннюю пробку, и из-за этого опоздал на работу, где его с самого порога встретила Арефьева и влепила выговор. А дальше стало еще интереснее, вызов за вызовом ему попадались какие-то неадекватные пациенты, которые не давали себя спокойно осмотреть, сопротивлялись и буянили. В какой-то момент он не выдержал и нахамил женщине, не дающей осмотреть ребенка, на что она конечно же решила пожаловаться. В заключение дня на последнем вызове произошла смерть в присутствии скорой. — Как жена его? — спрашивает Ольга Кирилловна, поднимаясь с кресла. — Претензий к нам не имеет, — отвечает он, зная, что именно эту информацию ждет от него начальство. Арефьева кивает и подходит к нему ближе, беглым взглядом осматривая его состояние. Пусть пациенты чужие люди, да и не первый раз это происходит за всю практику их работы, она прекрасно понимает его состояние. — Она потом возле него сидела рыдала, а я вот смотрю и думаю, меня ж если не будет, никто не заметит, — хмыкает Рыков, продолжая смотреть в никуда. — Я замечу, когда ты на смену не выйдешь, — отвечает Ольга в попытке как-то пошутить и подбодрить, а после кладет руку ему на плечо. — Все равно не то, — вздыхает он, а после разворачивается всем телом к ней. — Ты замену найдешь, а потом и вовсе забудешь. А любимый человек он же всегда о тебе помнит, даже если начнет по-новому жить, но ты все равно останешься у него в воспоминаниях. — Павел Дмитриевич, ты чего мне тут раскисаешь, — она поглаживает по руке, уже начиная беспокоится за его моральное состояние. — Устал я за сегодняшний день, — проговаривает он спокойно, а после рукой залазит в ее халат и за талию медленно притягивает к себе, заключая в крепкие объятия. Арефьева даже не мешкает, обнимает в ответ. Прекрасно понимает, что ему нужна поддержка и возможность поделиться своим грузом, чтобы дальше хуже не стало. Ведь все эти мысли в голове собираются как снежный ком, набирающий бешеную скорость, а после разбиваются о столб под названием «депрессия». — У тебя завтра выходной, отдохнешь, — тихонько проговаривает Оля, поглаживая его по спине. — И не грузись, все будет хорошо. — Думаешь? — спрашивает Рыков, отстраняясь от нее и смотрит в глаза. — Уверена, — улыбается она. В кабинете наступает тишина, он смотрит в ее глаза, все так же оставляя руки на талии. Он явно загрузился над какой-то мыслью, и Арефьева не хочет так быстро вторгаться в его пространство, решая выждать пару минут. Но она не успевает ничего предпринять, как Паша резким движением притягивает к себе и впивается в ее губы. Оля сначала бьет его по плечу, но он только перемещает руку на её шею и держит крепко, не позволяя ей вырваться. Долго она не сопротивляется, в какой-то момент сдается и начинает отвечать на поцелуй, хватаясь за его плечи, сминая ткань его синей ветровки. Рыков целует нежно, как можно дольше растягивая удовольствие. В какой-то момент ему захотелось попробовать ее губы на вкус, и откладывать это нет смысла. Отстраняется он от нее только когда в легких заканчивается воздух, и дыхание сбивается. Паша утыкается в ее волосы, не торопится выпускать из своих объятий и пытается осознать произошедшее. Только понимание отсутствует. Что у Оли, что у Паши, который и втянул её во все это. Через пару минут его руки соскальзывают с ее талии, и он берет ее руку, слегка поглаживая большим пальцем. — Спокойной ночи, Ольга Кирилловна, — слегка в пол голоса говорит Рыков, а после выпускает ее ладонь и направляется к выходу. Что-то сейчас говорить, нет смысла. Потом разберутся, если у нее будут вопросы. А сейчас голова совсем не варит. Арефьева провожает его взглядом, даже не пытается остановить. К чему они вообще идут? За столько лет работы они привыкли ругаться, и для них это было естественно, для них их общение проявлялось в такой форме. Они строго держались дистанции, сохраняя установку начальник и подчиненная, но в последнее время они явно сблизились. Начиная от их откровенных разговоров, заканчивая последней ситуацией в кабинете. А что в итоге?