Другой уровень

      Исповедь — одно из самых сокровенных мероприятий, проходящих здесь в церкви. Каждый верующий грешник Кореи сбегался сюда в храм, чтобы отмолить и рассказать о своих грязных секретах. И сегодняшний день не стал исключением. Отец Ли как раз готовился, чтобы принять очередного лицемера и, засунув куда подальше свою язвительность, направить того на путь божий. Поправив колоратку вшитую в рясу, священник вошел в исповедальню и, сев за стол с Библией, принялся ждать прихожанина, что так умолял, чтобы его принял именно отец Ли.       Услышав копошение за стеной, отец поправил спавшую челку с глаз, прокашлялся и выпрямил спину. Окошко, разделяющее священника и прихожанина, раскрылось с глухим стуком. По ту сторону сидел совершенно неподобающий святому месту юноша, чьи пепельные волосы торчали из стороны в сторону.       — Святой отец, я согрешил, — послышался тихий голос, который Ли прекрасно знал.       — Твою мать, Джисон! Я же сказал, на работу ко мне приходить не надо, — мужчина закатил глаза и откинулся на стуле.       — А что мне оставалось делать? — возмущенно спросил парень, разглядывая профиль своего собеседника. — Ты не на звонки, не на сообщения не отвечаешь!       — Потому что я работаю!       Казалось, что их возмущенный разговор был слышен на весь храм, и им сейчас очень повезло, что этим вечером никто, кроме Джисона, не захотел исповедаться. Парень, что сидел по ту сторону стены, выглядел как маргинальный школьник, часть его татуировок скрывали длинные рукава футболки, волосы, словно наэлектризованные, распушились и хаотично торчали в разные стороны, а юркий язык теребил кольцо посередине губы. Парадоксально разные вещи, он и церковь, но пришел он сюда не за молитвами или наставлениями, а лишь за одним — вниманием отца Ли.       — Подожди меня возле машины, я переоденусь, — пробубнил мужчина, выходя из исповедальни и нервно развязывая лоскуты, что держали на нем рясу.       Минхо сам не понимал, какого черта он связался с этим юным засранцем, который бы точно мог испортить всю его репутацию в два счета. Репутацию, которую он выстраивал долгим и упорным трудом, приторно сладко улыбаясь прихожанам и выдавливая из себя до тошноты натянутую вежливость.       Заходя в специальную комнату для священнослужителей, Минхо поспешно стягивает с себя рясу, оставаясь в белоснежной рубашке и классических, черных брюках, что красиво облегали его накаченный зад. Он подхватил со стола ключи от машины и скорее направился к выходу из храма, оставляя позади запах ладана и людской грязи.       Останавливаясь на крыльце, он наспех вытаскивает из кармана пачку сигарет и одними лишь губами вынимает табачное изделие, поджигая кончик и вдыхая едкий дым. Пропускает через нос и лишь потом обращает внимание на парня, что оперевшись на капот «Порше» с едкой усмешкой смотрит в его сторону.       Звуки сигналки заставляют парня отойти от машины и обойти к переднему сидению. Открывая дверь автомобиля, он всем телом падает в кресло, прижимая колени к груди. Следом за ним садится и сам Минхо, впуская горький запах табака в салон, занимает водительское место и заводит машину.       — Так что ты хотел? — строго спрашивает священник, посмотрев на парня.       — Я нашел нам работу, — восторженно заявил парень, всматриваясь в чужое лицо и ожидая реакцию.       — Опять мелководье? — почти раздраженно спрашивает мужчина, снимая ногу с тормоза и выезжая с парковки.       — Крупный завоз каких-то уникальных брюликов.       — Думаешь, стоит того? — Ли сжимает сильнее руль, и по салону разносится противный скрип кожи о кожу.       — Почему бы и нет? — парень, наблюдая за руками священника, замечает его напряжение и укладывает свою ладонь на внутреннюю сторону его бедра.       От чего выбивает глухое мычание от старшего. Минхо же не отрывает глаз от дороги, лишь прибавляет скорости, пролетая на красный. Он сильно стискивает челюсть, тяжело дыша через нос, а после все же поворачивается в сторону парня.       — Когда? И какой план?       — Знал, что ты согласишься, — трепетно лепечет парень. — Минни займется сегодня камерами и системой безопасности, так что у нас есть время до завтра.       Парень сжимает чужую ногу, тем самым выбивая еще одно глухое мычание из старшего. В его глазах мелькают огоньки, когда он замечает, что руки на руле сжимаются еще сильнее, а взгляд его спутника становится темнее с каждым движением его руки на чужом бедре.       — И что ты предлагаешь нам делать до завтра? — мужчина сворачивает на обочину, заглушая автомобиль и полностью разворачиваясь к парню.       — Мы можем проработать свою часть плана, — Джисон наклоняется к самому уху и шепчет, параллельно перемещая руку на напряженный пах Ли, легонько сжимая плоть, скрывающуюся за слоями одежды.       Минхо закрывает глаза, напряженно вдыхая через нос. Как только хватка парня расслабляется, он раскрывает глаза, видя перед собой кривую ухмылку Хана. В его глазах словно полыхал весь мир.       Ли запускает ладонь в пепельные волосы парня, слегка оттягивая их назад, открывая для себя вид на молочную шею. Он проходит указательным пальцем другой руки по кадыку, аккуратно вдавливая его, от чего получает тихий хрип младшего, а после оставляет кончиком языка мокрый след, начиная от ключицы и до подбородка. Он наклоняет голову так, чтобы видеть глаза Джисона, и ловит азартный огонек в его глазах. Джисон играется, закусывая нижнюю губу с кольцом и не отводит взгляда, даже когда Ли сжимает его тонкую шею, оставляя красные следы от пальцев. Хан продолжает смотреть даже тогда, когда Минхо тянет его на себя, попутно расстегивая ширинку на брюках. Парень нащупывает чужой стояк, что упирается ему в подбородок, и, обхватив его ладонью, начинает двигать рукой вверх-вниз, заставляя мужчину томно дышать. А после все же разрывает зрительный контакт, чтобы пройтись влажным языком по чувствительной головке.       — Блять… — вырывается из уст священника, когда Хан задевает кончиком языка уздечку и уретру.       Он толкается бедрами вверх, как бы прося большего от Джисона, но тот не торопится и, обойдя языком по всей длине члена, берет в рот головку, тихонько посасывая и выбивая громкий стон. Медленно скользит языком по напряженной плоти, а после вбирает член во всю длину, давясь собственной слюной. От чего Ли лишь сильнее сжимает пепельную макушку, насаживая чужой рот и делая движения более резкими и грубыми. Хан полностью расслабляется под руками старшего, позволяя толкаться в свое горло.       — Боже, каюсь грешу, но, блять, с каким удовольствием, — негромко произносит Минхо.       После еще нескольких грубых толчков мужчина изливается прямо в рот парню, громко простанывая имя божье. Хан медленно поднимается, выпутываясь из-под цепких рук Ли, и проглатывает вязкую и горькую жидкость, что заполнила его рот. После чего слизывает остатки спермы и слюны с губ.       — Хо, как же так случилось, что ты святой отец, а кайфуешь от минета в машине от какого-то парнишки? — Джисон буквально мурлычет, заглядывая в глаза мужчины.       — Прикрой свой грязный рот, малыш, — фыркает священник, поправляя рубашку и застегивая ширинку на брюках.       Черный порш снова заводится и мчится через все шоссе, игнорируя допустимую норму скорости и светофоры. Визг шин рассеивает ночную тишину, оставляя после себя облако пыли.

***

      Утро выдалось туманным, город накрыло молочной пеленой, что создавало еще более эротическую обстановку в самом красивом номере отеля. Панорамные окна, которые были прикрыты плотными серыми шторами, не пропускали даже полоски утреннего света.       А внутри комнаты царила настоящая, сумасшедшая страсть, сопровождаемая тяжелым дыханием и подавленными стонами. Минхо, полностью обнаженный, нависал над Джисоном, сдавливая крепкими пальцами его горло. Второй рукой он водил от впалого живота до сосков, невесомо касаясь чувствительной зоны парня. Словно питбуль он наблюдал за реакцией, сменяющейся на лице Хана, каждый раз когда он задевал сосок.       Уткнувшись в шею, Ли вдохнул вишневый парфюм и провел кончиком языка от мочки уха до соска. Застыв над ним, он слегка прикусил его, выбивая скуление из парня. Выводя языком только ему понятные узоры на груди парня, он медленно спускался рукой к оголенному члену. Нащупав твердую плоть, он сжал ее в кулак, выбивая еще одно скуление.       — Мне больше нравится, когда ты такой… — мужчина отстранился, чтобы взглянуть на раскрасневшееся лицо парня, — такой покорный.       Он наслаждался каждым мгновением, его глаза горели от страсти, смешанной с чувством контроля. Он видел, как Джисон тяжело дышит, губы приоткрыты, а взгляд мутнеет от удовольствия и боли. Каждое движение, каждое прикосновение усиливали этот огонь, разжигая их обоих.       — Я знаю, что тебе это нравится, — прошептал священник, склонившись ближе к уху Джисона, его голос был низким и хриплым. — Скажи мне, Джисон, скажи, что тебе это тоже нравится.       Джисон, с усилием собирая мысли в кучу, прерывисто выдохнул:       — Мне нравится. Особенно, когда ты молчишь, — огрызается он.       Улыбка растянулась на лице Ли, его рука, сжимавшая член Джисона, начала медленно двигаться, вызывая очередной стон наслаждения у парня. Минхо любил этот момент, когда Хан был полностью в его власти, покоренный и подчиненный, словно драгоценный трофей.              — Играешься со мной, — пробормотал Минхо, усиливая хватку и ритм. — Ты мой, Джисон. Полностью мой.       Его руки скользнули по телу Джисона, поднимаясь к его лицу, пальцы слегка приподняли подбородок, заставляя его смотреть прямо в глаза. Его сумасшедший взгляд был полон страсти и игривости, смешанной с каплей подчинения, что приводило Минхо в неописуемый восторг.       — Ты готов сделать все, что я скажу? — прошептал Ли, не отрывая взгляда.       Мужчина провел языком по губам Джисона, наслаждаясь этим вкусом. Он знал, что Джисон будет язвить и игнорировать его до тех пор, пока он в прямом смысле не выбьет из него дурь.       — Игноришь? Тогда держись, — произнес Минхо, снова усиливая темп своих движений. — Это будет незабываемо.       Комната наполнилась звуками их дыхания, стонов и шепотов, создавая атмосферу, где время словно остановилось. Только они, их тела, их эмоции — все слилось в один единый порыв страсти и взаимного удовольствия, заключенный в этих стенах.       Минхо продолжал свои движения, наблюдая за каждым откликом парня. Его рука неумолимо двигалась, доставляя удовольствие и выжимая из Джисона все новые стоны и скуления. Тела их сливались в этом ритме страсти, где каждый вздох и каждое прикосновение становились частью неразрывного ритуала.       Хан чувствовал, как его тело с каждым моментом становится все более чувствительным, нервные окончания словно вспыхивали от каждого прикосновения. Он закинул голову назад, закрыв глаза и полностью отдавшись воле Ли.       — Минхо… — простонал он, чувствуя, как его силы покидают его. — Я… не могу… больше…       Минхо только усмехнулся, усиливая хватку и ускоряя ритм.       — Ты можешь, Джисон. Ты сделаешь это для меня.       Он наклонился, снова касаясь губами шеи младшего, чувствуя, как пульсирует кожа под его прикосновениями. Его язык медленно скользнул по шее, оставляя за собой влажный след, пока его рука продолжала работать с членом Джисона, доводя его до предела.       Джисон застонал, чувствуя, как его тело начинает дрожать. Вся его концентрация была сосредоточена на этих ощущениях, на тепле и силе руки Минхо, на его голосе, который, казалось, проникал прямо в его душу.       — Минхо, пожалуйста… — выдохнул Джисон, его голос был полон мольбы и желания.       Но Ли не останавливался, он наслаждался каждой секундой этого момента. Ему нравилось видеть Джисона таким: покорным, уязвимым и абсолютно преданным ему. Он наклонился ещё ниже, прижав губы к его уху, и прошептал:       — Кончи для меня, Джисон. Покажи мне, на сколько ты мой.       Эти слова стали последней каплей. Джисон почувствовал, как его тело охватывает волна оргазма. Он застонал громко, его спина выгнулась, а из тела вырвался мощный разряд удовольствия, обжигающий кожу. Минхо сжал его член еще крепче, наслаждаясь этим моментом, чувствуя, как тело парня содрогается в его руках.       После этого Джисон медленно расслабился, его дыхание было тяжелым и прерывистым. Он открыл глаза и посмотрел на Минхо, в его до ужаса темные глаза, окутанные игривым безумством.       Оценив весь спектр эмоций парня, Минхо переместил руки на ягодицы, буквально впивая в них ногти. Он не переставал смотреть на Хана, который изворачивался на постели, то и дело прикусывая свою сережку на губе.       Удовлетворенно закатив глаза, Ли потянулся к брюкам, откуда достал пакетик презерватива и маленький флакон смазки. Он осторожно разорвал упаковку и достал его, взглянув на Джисона, который, кажется, возбудился с новой силой. Его дыхание стало тяжелым, а взгляд затуманенным от желания. Минхо наклонился к нему, прижимая свои губы к его уху.       — Ты готов? — прошептал он, его голос был хриплым и полным страсти.       Джисон, с трудом сдерживая стон, кивнул в ответ. Минхо аккуратно надел презерватив и нанес небольшое количество смазки на свои пальцы, начиная аккуратно подготавливать Джисона, каждое его движение было медленным и осторожным, стараясь не причинять парню дискомфорта.       — Расслабься, — мягко сказал Минхо, наблюдая за выражением лица Джисона.       Хан, чувствуя чужие прикосновения, старался расслабиться. Когда Ли убедился, что Джисон готов, он аккуратно, но глубоко вошел в него, стараясь быть как можно ближе к его голому телу. Джисон сжал простыни, выпуская короткий стон, но затем постепенно привыкая к внутренней наполненности.       Минхо двигался медленно, но четко, внимательно наблюдая за реакцией Джисона, стараясь доставить ему и себе как можно больше удовольствия. Их тела двигались в унисон, создавая ритм, который только усиливал их взаимное наслаждение.       — Так приятно, когда я знаю, что ты только для меня, — прошептал Минхо, его голос был хриплым, но до ужаса возбуждающим.       Джисон не мог ответить, его голова была полна ощущений, каждый момент был пропитан страстью и животным желанием. Потребностью в каждом толчке, в каждом укусе и грязном поцелуе.       Минхо усиливал свои движения, в то время как Джисон, с закрытыми глазами, полностью отдавался ощущениям. Хан впивал свои ногти в бедра старшего. Каждый нарастающий толчок, казался новым вдохом.       — Помни, я не твой, — шептал Джисон между прерывистыми вдохами, его голос дрожал от волнения.       Минхо улыбнулся, наслаждаясь реакцией Хана. После этих слов Ли полностью вышел и резко вошел, выбивая не только воздух из легких, но и громкий стон со стороны Джисона. Он безжалостно наращивал темп, пытаясь заполнить все пустое пространство внутри него.       Его движения становились более уверенными и ритмичными. Джисон, чувствуя, как волны удовольствия захлестывают его, вскрикнул, его тело выгнулось дугой. Минхо чувствовал, что его собственное напряжение нарастает, и он знал, что близок к кульминации.       — Минхо, я… — начал Джисон, его голос дрожал.       — Я знаю, я тоже, — ответил Минхо, чувствуя, как их ритм становится еще более интенсивным.       Сделав последний и самый грубый толчок, Джисон застонал, его тело содрогнулось в оргазме, пачкая его собственное, а Минхо последовал за ним, кончая на бедро парня.       Священник ухмыльнулся, вытирая остатки спермы об атласное покрывало.       — Ты проиграл, — прошептал Минхо, глядя прямо в глаза Джисона.       — Ты тоже, — ответил Джисон, чувствуя, как их безумная страсть окутывает с головой.

***

      Минхо ходил из стороны в сторону по комнате, то поглядывая на телефон лежавший на столе, то на расслабленно сидящего в кресле Джисона, которому, кажется, ничего не доставляло беспокойства.       — Время почти девять, какого черта он не звонит? — с раздражением спрашивает Ли, подходя почти вплотную к креслу. На что парень закатывает глаза и встает, отпихивая Минхо в сторону.       — Боже, когда ты стал таким дерганным? — цокает он языком.       — Когда с тобой придурком связался, — Минхо кривит лицо, занимая место в кресле.       Джисон натянуто улыбается, показывая в сторону Ли средний палец.       — Он говорил, что там какая-то мощная система безопасности, — Джисон пожимает плечами и подходит к окну, отдернув плотные серые шторы, открывая шикарный вид на ночной город. — Почему бы тебе просто не засунуть свои переживания себе в задницу?       Минхо тяжело вздыхает и недовольно смотрит в сторону Хана. Он берет телефон и проверяет его еще раз на случай, если пропустил сообщение или звонок. Ничего.       — Я просто не понимаю, почему он не может хотя бы написать, если задерживается, — бурчит Минхо, откидываясь в кресле.       Джисон снова усаживается, на этот раз на подлокотник кресла, в котором сидит Минхо, и кладет руку ему на плечо.       — Умоляю тебя, заткнись, — он хлопает глазками и мило улыбается. — Если он не взломает эту чертову систему безопасности, мы можем поплатиться за все наши дела, и даже твой образ священника не поможет.       Хан хихикает, а после садится на бедра мужчины, буквально вдавливая его в кресло.       — И тогда, когда нас закроют, мой зад пойдет по всей колонии, — парень специально задирает старшего, выжидая его реакцию.       Жеваки на лице Минхо заходили с новой силой, а руки оказались на заднице Джисона, крепко сжимая ягодицы. И не успел Ли как-либо ответить на издевку в свою сторону, как раздался телефонный звонок, отвлекая обоих от этой страстной битвы.       Минхо сталкивает с себя Джисона и, поднимаясь на ноги, отвечает на звонок.       — Алло? Сделано? — Ли хмурится, внимательно вслушиваясь в голос на том конце провода.       — Хорошо, тогда выезжаем, — он заканчивает разговор и кивает Хану к выходу.

***

      Черный порш подъехал к главному входу самого популярного ломбарда. Свет не горел, и даже уличные фонари едва могли осветить, лишь неоновая вывеска давала достаточное освещение, чтобы понять, где находится камера. Вышедший из машины Минхо и Джисон, уже суетились рядом с дверью. Хан взбалтывал в руке балончик с краской.       — Сможешь подсадить? — с детской улыбкой парень повернулся к Минхо, указывая пальцем на камеру.       Минхо молча кивнул, присаживаясь, чтобы Хану было удобно залезть ему на плечи. При своем телосложении, на широких плечах Ли парень выглядел словно ребенок, которому разрешили попроказничать родители. Он снял колпачок с баллончика и начал распылять черную краску прямо на камеру видеонаблюдения, при этом весело болтая ногами.       Как только с камерой было покончено, он спустился с плеч мужчины и начал разрисовывать ближайшую стену. Пока Хан отвлекался на шалости, Минхо уже стоял возле двери, прислонившись к ней плечом. Он крепко схватился за ручку и дернул дверь на себя, тем самым выламывая внутренний замок.       — Вау, это так возбуждающе, — пролепетал Джисон, с восхищением рассматривая черты лица мужчины.       — Давай быстрее, у нас есть двадцать минут, — почти шепотом проговорил Ли.       Они быстро и уверенно двигались по коридорам ломбарда, их шаги были тихими и уверенными. Минхо, как опытный вор, знал каждую деталь плана и исполнял его безупречно. Он оперативно справлялся со взломом замков, открывая доступ к ценным вещам.       Когда они достигли хранилища, Ли сразу взялся за работу с инструментами. Спустя несколько минут напряженной работы, он успешно взломал сейф и извлек ценные предметы, которые были целью их ночной операции. Пока он складывал свою добычу в сумку, за спиной послышался звон разбитого стекла.       — Мать твою, Джисон! — мужчина выглянул из хранилища, пытаясь понять, что происходит. — Ты что творишь?!       — Как что? Развлекаюсь, — он вновь одарил Минхо своей безумной улыбкой, занося над головой лом и разбивая им витрину.       На что Минхо пришлось лишь тяжело вздохнуть, если Хан чего-то хочет, он этого в любом случае добивается. И плевать он хотел на морали, нравственности и слова Минхо.       Собрав добычу, Минхо закрыл сейф, а Джисон аккуратно собрал украденные украшения. Они направились к выходу, двигаясь так же бесшумно и решительно, как и при входе.       — Стой! — Хан схватил Ли за рукав его водолазки, притягивая к себе.       — Что? Что еще? — взгляд Минхо был суровым и все таким же темным, пробирающимся под самую кожу и скребущий по костям.       — Просто это все так заводит, — чуть тише проговорил Джисон, обхватываю чужую шею руками и вовлекая в грубый и мокрый поцелуй.       Ли не стал как-либо противостоять этому, он полностью отдался инициативе Хана, кусая его за нижнюю губу и перемещая руку от талии к ягодицам парня. Противостоять Джисону невозможно, он искусно умеет манипулировать и добиваться своего. Его абсолютно не волнуют последствия, он получает удовольствие от тех самых рискованных действий.       Отстранившись от Ли, Джисон убрал нитку слюны, что образовалась после их поцелуя, и, расплывшись в сумасшедшей улыбке, он направился к выходу, утягивая вслед за собой Минхо.       Забросив все украшения в багажник, они быстро сели в машину. Мотор завелся с оглушительным рыком, и Минхо сразу же рванул с места, нажимая на газ почти до упора. Шины завыли, отдаваясь эхом по улицам, но это не удовлетворяло Минхо. Он не сбавлял скорость, крепко сжимая руль и проносясь через повороты.       Лицо Джисона застыло в немом восторге от такой безумной езды. Его сердце останавливалось на мгновение, а затем билось с новой силой, когда они проносились через ночной город. Ветер бил в лицо, наполняя их адреналином и чувством свободы. Минхо уверенно маневрировал между другими автомобилями, следуя заранее спланированному маршруту. Они были в ритме с ночным городом, как часть его невидимой ткани, исчезая в темноте так же быстро, как появились.

***

      Как только они добрались до номера, снятого еще прошлой ночью, Джисон тут же принялся разгребать кучу из украденных вещей, рассматривая каждую детально и откладывая те, что они точно продадут.       Минхо наблюдал за ним, сидя на кровати и покуривая сигарету. Для него Джисон казался словно большой ребенок, которому забыли сообщить о том, что он вообще-то взрослый. Его инфантилизм — вот, что больше всего заводило Минхо.       — Будешь на меня пялиться, я выколю тебе глаза, — пролепетал Хан, смотря на Ли исподлобья.       — Сосни, утырок мелкий, — он толкается языком за щеку, а после смеется.       Мужчина тушит сигарету в пепельнице и откидывается на кровати, раскинув руки. Бряканье металла стихло, что означало, что Джисон оторвался от своего занятия. И только Минхо хотел посмотреть, чем занят младший, как Хан присел на его бедра, полностью забирая все внимание священника на себя.       Он наклонился к самому ухо, одаривая горячим дыханием, и прошептал:       — Кто мы друг другу?       Ли удивленно посмотрел на парня, не понимая, что именно тот имеет в виду. Никто из них никогда не хотел разбираться, в каких они отношениях, ведь обоим было так легче. И вот, оказавшись лицом к лицу, в вечернем полумраке, Минхо и Джи неожиданно столкнулись с этим вопросом. Глаза Хана искали ответ в глазах мужчины, но тот лишь молчал, пытаясь сообразить, как ответить на такой непростой вопрос.       — Кто мы друг другу? — повторил Джисон, его голос звучал непривычно нежно и чуть загадочно.       Ли, ощущая тепло его дыхания на щеке, неуверенно улыбнулся. Он не знал, что сказать. Их отношения были настолько сложны и непредсказуемы, что определить, кто они друг для друга, показалось ему невозможным. Он не хотел анализировать свои чувства и эмоции перед Джисоном.       — Мы… — начал он, но не договорил фразу, чувствуя, как парень все еще смотрит на него, ожидая ответа.       Он колебался, не зная, как именно сформулировать свои мысли. Он не мог сказать, что они друзья, потому что вытворяют они вещи, далекие от обычной дружеской нормы. В то же время он не мог назвать их парой, ведь они никогда не обсуждали этот вопрос и не определяли свои отношения.       Джисон терпеливо ждал, продолжая смотреть на Ли с улыбкой на лице. Его глаза были все такие же безумные, с ярким огоньком внутри, но сейчас в них было еще что-то особенное, что именно Ли не мог понять. Все, что он хотел, это чтобы они оставались вместе, но не было ясности, как именно они определяют свои взаимоотношения.       Наконец, он собрался с духом и мягко ответил:       — Мы… мы особенные друг для друга. Мы трахаемся, мы вместе творим всякую хрень, и… я не знаю, как это назвать, но иногда я рад, что ты есть.       В глазах напротив огонек заиграл с большей силой, внимательно изучая каждую частичку лица. Хан выглядел озадаченным и даже немного расстроенным, но, не смотря на это, он потянулся к чужим губам за поцелуем. Впервые за все время их общения это был самый нежный и чувственный поцелуй, без борьбы за власть. Холодные пальцы Джисона прошлись по рельефному прессу Ли, заставляя тело покрыться мурашками.       Они оба замерли в этом поцелуе, словно весь мир остановился вокруг них. Это был момент абсолютной близости и искренности, когда все слова и сомнения остались позади. Минхо отвечал на поцелуй с такой же нежностью, его руки осторожно обнимали Джисона, притягивая его ближе. Он забрался руками под футболку, аккуратно очерчивая каждый позвонок, легонько сжимая талию парня.       Разорвав поцелуй, Хан также посмотрел на Минхо, как-то по особенно улыбаясь и поджимая губы.       — Мне очень нравится твоя харизма, — почти шепотом проговорил Ли.       — Спасибо, это психическое расстройство, — хихикнул Хан.       Минхо чуть хрипло засмеялся на шутку Джисона, его пальцы продолжали изучать его тело, оставляя после себя следы тепла. И Хан вновь прильнул к чужим губам, сплетая языки и углубляя поцелуй. Поцелуй становился все более страстным, все более погружающим в тот мир, где существовали только они двое.              Он чувствовал, как Джисон реагирует на каждое его прикосновение, как его дыхание становится прерывистым, а сердце бьется все быстрее. Он хотел, чтобы этот момент длился вечно, чтобы они никогда не отрывались друг от друга.       — Ты такой… удивительный, — прошептал Минхо, когда они вновь прервали поцелуй. — Я даже не знаю, как ты это делаешь, но ты заставляешь меня чувствовать себя живым.        — Может в этом и дело? — Джи отвел взгляд, словно разглядывая пустоту. — Кроме нас двоих, больше ничего и не делает нас живыми.       Минхо вопросительно выгнул бровь, но уточнять ничего не стал, лишь пожал плечами. Он прекрасно понимал, что такой нежный Джисон, это не надолго. Он не умеет любить и дарить кому-то приятные эмоции, не связанные с сексом и грязью. Да и сам Ли такой же, он вообще понятия не имеет, для чего нужны отношения, если у него и так все есть.       Но пока просто хотелось быть в этой ласковой минуте, где нет сарказма и иронии, а лишь тепло чужого дыхания на его шее. Это был абсолютно новый и другой уровень для них обоих.