Спасение Рамерии, или Мечты о доме

Проснулась Гелли не в самом лучшем положении. Во-первых, судя по ощущениям, цепи врезались прямо вовнутрь кожи. Дёрнув рукой, арзачка убедилась, что это так. Она вспомнила, что почти после каждого испытания Ильсор приходил с кровавыми узорами на запястьях. Но она не подозревала, что цепи будут прямо внутри. Во-вторых, её глаза были закрыты плотной повязкой, через которую нельзя было ничего увидеть. Она ещё раз дёрнула. На этот раз ногой. Цепь в лодыжке причинила жгучую боль. Цепи вообще доставляли очень неприятные ощущения, а вот Ильсор, наверное, к этому уже привык. Как и Арени. — О, очнулась наконец. Надеюсь, ты готова страдать. С головы буквально содрали повязку. Гелли открыла глаза. Вокруг практически ничего не было, кроме одного из них и стола с острыми приборами. Сама она сидела на полу, не в силах пошевелиться и мучаясь от боли в конечностях. Некоторое время он задумчиво рассматривал приборы, но затем, плюнув, взял скальпель и подошёл к арзачке. Гелли инстинктивно вздрогнула. Он присел рядом с ней. — Какие красивые глазки, — издевательским голосом произнёс он. А из этих самых глаз тем временем побежали слёзы от боли и бессилия. Он поднёс лезвие к лицу Гелли. Скальпель угрожающе сверкнул. Не церемонясь, он воткнул ей лезвие прямо в глаз. Гелли закричала, сорвала голос и захрипела. Из протнутого глаза сочилась кровь. Не вынимая лезвия, он несколько раз прокрутил его. Поток боли полностью захлестнул её. Она уже не совсем осознавала, что происходит. Цепи залиты кровью. Её кровью. Он вытащил скальпель и вставил его в другой глаз. Гелли снова закричала уже не своим голосом. Несколько раз он вытаскивал и снова втыкал скальпель то в один, то в другой глаз. Она вырубилась, когда он начал выдёргивать цепи из рук и ног. *** Арени не любил засыпать, потому что знал, что проснётся в цепях. — Эй, ты. Просыпайся уже, а то мне скучно. Арзак открыл глаза. Комната, в которой он оказался, почти ничем не отличалась от обычной. — Вижу, к цепям ты уже привык. К боли невозможно привыкнуть, он просто научился терпеть её. Только сейчас он почувствовал, что на шее что-то есть. Что-то похожее на жгут или верёвку. Но не сдавливало. Конец этой верёвки (это всё-таки оказалась верёвка) находился у него в руке, а он садистски ухмылялся. Он чуть-чуть натянул верёвку. Стало немного труднее дышать. Он медленно натягивал верёвку, из-за чего дышать становилось всё труднее. Перед глазами расплывалось. Во рту чувствовался вкус крови. — Ты только отключаться не вздумай. Наконец давление стало невыносимым, и Арени закрыл глаза. Он надеялся, что умрёт, но этого не произошло. *** Ушам было уже не так больно. По крайней мере, не так как вчера, когда каждый звук причинял дикую боль, даже тихое постукивание. Сейчас же было получше. Но прямо в середине разговора пришли двое из них и, ткнув в него пальцем, сказали, что забирают его. Опять. Почему они берут одних и тех же? Лон-Гора, вон, вообще почти никогда не выбирают, Кау-Рука — изредка, а Мон-Со — на постоянной основе. Становится как-то не по себе, когда ты знаешь, что в следующий раз с большей вероятностью заберут именно тебя. Мон-Со с мольбой в глазах посмотрел на Как-Рука. Что бы он там не задумал, пусть делает это быстрее. Учитывая то, с какой частотой его забирают, долго он не продержится. *** Мон-Со вернули спустя где-то час. Без сознания. — Кау. — Что? — Нужно действовать как можно скорее. Ещё пара таких опытов, и один из них станет для него последним. — Думаешь, я не знаю? — штурман окинул взглядом неподвижного комэска. — Он вообще дышит? Лон-Гор прислонил ухо к его груди. — Да, просто незаметно, — наконец сказал он. Живой — и то хорошо. Хотя странно, что после стольких опытов он ещё с ума не сошёл.