Будешь моим пёсиком

      Сидела на полу в слезах я долго. Никто не приходил, ведь всем, по правде, насрать на меня, не насрать на Кирилла. Даже мне.       За окнами уже темно. Засохшие слезы на щеках будто пекут, режут эти самые щеки до крови, прорезая каждый нерв. Глаза, наверное, красные. Грёбанный наркоман. Я давно знала, что он не бросил.       Помню, как он обещал мне, что перестанет. Что все будет хорошо.       Слышу шаги, открывается дверь. Кирилл.       Он зашел быстро, так же быстро и подошёл ко мне, садясь на корточки напротив. Его глаза пустые, стеклянные, я бы даже сказала. Мне жаль его? Хочу ли я его обнять? Люблю ли я его все еще?       — Малышка, — я удивилась, что он назвал меня именно так. Опустил голову виновато в пол, касаясь кончиками пальцев своих растрепанных волос. — я...       Оборвался. Мне абсолютно плевать, что он хотел сказать.       — Что? — пауза. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы высказать ему все. — Кирилл, ты мудак. Настоящий мудак. Я тебя, правда, ненавижу. Всем сердцем. — эти слова должны его убить, как пушечный выстрел. По крайней мере, я на это надеюсь.       Он поднял на меня глаза, улыбнулся.       — Да? — опускает руки, пока я закрываю своими руками лицо. Не хочу его видеть. Слезы продолжают лится, пока парень вновь начинает говорить. — А мне что-то подсказывает, что ты все еще любишь меня, малышка. — «малышка». Слишком приторно для такой колкой фразы.       — Тебе кажется. — резко отвечаю я, всхлипывая.       Тот вздыхает. Кажется, будто весь мир умер, и мы остались на этой земле одни. Странно, что на кухню никто за это время не зашел, но, может, это и к лучшему?       Кирилл, хмыкнув, касается татуированными пальцами моей руки, тем самым убирая её с лица и обхватывая своей.       — Ну, — начинает тот, пока я поднимаю на него взгляд. — прости.       Чуть не подавившись воздухом, я широко раскрываю глаза с лопнувшими капиллярами и начинаю говорить. Лучше бы промолчала, но мне нужно поставить его на место. Мне нужно показаться лучше от него. Нужно доказать, что я вовсе не слабая девочка на одну ночь, и что тоже могу постоять за себя и по настоящему вывести его на гнев.       — Прости? Это все, что ты можешь сказать, после того как принял, хоть и обещал мне больше никогда этого не делать? Серьезно? — натягиваю подобие улыбки, когда вижу, как в его глазах что-то промелькнуло. Когда вижу, как он резко отдернул руку от моей ладони и замялся.       — Я делаю, что хочу, и тебя это ебать не должно, поняла? — больно. Больно слышать что-то подобное от, казалось бы, близкого человека.       Его слова куда острее моих. Они маленькими осколками впиваются прямо в сердце, не давая спокойной вздохнуть.       Я вновь издаю всхлип и начинаю рыдать. Рыдать, будто в последний раз. Будто я и вправду слабее его.       — Перестань ныть, малыш. — который раз называет меня новым прозвищем парень, запуская свою руку в мои волосы. — Пошли к ребятам.       — Н-не хочу. — дрожащий голос выдает все мои слезы, которые я так старалась держать при себе весь наш разговор. Они льются как из ведра, заполняя каждый миллиметр моего лица.       Парень вздыхает, а после садится рядом, опираясь спиной о стену. Обнимает меня одной рукой, на что я вздрогнула, но все же руку его не убрала с плеча. Мое нервное дыхание слышно за километр, и, повторюсь, действительно странно, что никто все еще не зашел на эту злощастную кухню.       — Почему так тихо? — мой голос все еще дрожит, но я стараюсь этого не показывать. Слезы льются без остановки. Мне больно признавать, что он принял. Больно признавать, что рядом.       — Все спать пошли. — отвечает мне Бледный. Его глаза сияют, будто стразы. Жаль, что радужки не видно за большими чёрными зрачками.       — Время же детское. — говорю тихо, ведь горло болит. Конечно, сидеть на холодном полу столько времени...       — Завтра вставать рано. — странно, что говорит он максимально уверенно и даже язык у него не заплетается. Настолько старается показаться сильным? Я ведь знаю, что на самом деле ты слаб, Кирилл. Настолько слаб, что убегаешь от реальности через наркотики. Жаль, что сказать это в слух у меня не хватит смелости.       Я промолчала, как последняя дура. И нет, мне ни капельки не трудно себя обзывать, ведь проблемы с самооценкой у меня с самого детства, хоть все вокруг говорят, что я симпотичная. Сейчас не об этом.       Мои мысли походят на бред. Его действия походят на бред. Мое состояние — полный бред. Все вокруг будто в пикселях, глаза болят из-за слез. Я вытираю их холодной, дрожащей рукой, а после поворачиваю голову, чтобы посмотреть Кириллу в глаза.       — Ты обещаешь, что не станешь снова этого делать? — мы оба знаем, о чем идет речь. Оба знаем, что он вновь нарушит обещание.       Молчание. Тот опустил взгляд в Пол. Его волосы падают на лицо, а сам он выглядит, будто кот. Даже таким он мне нравится.       Некоторое время он все еще молчал, а после, наконец, сказал то самое слово, которое я так ждала:       — Обещаю.