Новогодняя суета

      На следующий день Краткий вышел из своей комнаты, поразмяв спинку и руки.       — Доброе утро, звёздный свет. Земля говорит… — потягивается снова, —…здравствуй.       Настал новый день. А значит, пора работать! Но для начала, хотелось бы взять чашечку кофе.       И Краткий по привычке окликает Верховного Садовника с просьбой сделать ему кофе. Отклика нет, ни слуху, ни духу.       — Эй, Садовник, прекрати меня игнорировать! Слово хотя бы скажи! — всё ещё никакого отклика. Краткий тихо послал своего работника на все четыре стороны и пошёл на кухню сам себе варить кофе.       Малиновый зашёл на кухню. Приятно пахло корицей и всякими вкусными благовониями, вроде ароматизатора Глинтвейна. Подойдя к тумбочке, он достал кофемолку и пачку кофейных зёрен. Ах, как и обычно, этот чудный запах кофе позволяет забыть о всех проблемах… А вот, они уже и в кофемолке. Закрывается крышечка, подключается сама шайтан-машинка и на всю кухню звучит омерзительный звук её работы.       В это время успели подойти уже несколько маленьких рабочих.       — Доброе утро, Господин И Краткий.       — Доброе, — Краткий высыпал молотый кофеёк в банку. Взял ложечку, кружку и засыпал в неё одну чайную ложку кофе, — Ребята, вы случаем очкастого не видели? Я его зову, зову, а он, бессовестный, не откликается!       — Не-а, — ответил один из подручных.       — Мы его с самого утра не наблюдаем. Обычно он просыпается раньше всех, а тут что-то затерялся.       — Дрыхнет наверно, скотина, — презрительно сказал заглавный.       — Сэр, прошу вас, не оскорбляйте других во время праздников! Это дурной тон!       Краткий повернулся к работникам и грозно оглянул каждого из них.       — Так, малявки, — обращается он строго, — мне плевать на эти ваши «дурные тоны» и прочий детский лепет. Я говорю то, что считаю нужным, и если Йий ведёт себя как безответственный осёл — я буду говорить о том, какой он безответственный ОСЁЛ, — и с невозмутимым видом поворачивается обратно, продолжая готовить свой кофе.       Подручные пожали плечами и ушли с кухни, и даже не поели. Им надо работать над кое-чем.

***

      — Раз, два, тянем! Раз, два, тянем!       Петрушки тянули верёвки, пытаясь что-то поднять. С громкоговорителя им кричал один из работников, Семён. Его поставили командовать из-за того, что никто из них не нашёл главного очкастого садовода.       — Раз… Два… Молодцы!       Послышались радостные визги, но потом новогоднюю ёлку вдруг начало косить в другую сторону.       —…эй-эй-эй, вы чё с ёлкой сделали?! Она же сейчас обруш…       Огромная толпа рабочих поймала ёлочку. Когда они её поставили, они увидели, что один из рабочих носит сапоги. Они взглянули на него и увидели Верховного Садовника, который тяжело вздохнул и прикрыл глаза.       — Садовник!!! — все вскрикнули и накинулись с объятиями. Но тут же им пришлось оторваться от испуга, потому что они услышали, как очкарик взвыл от боли.       — Ай…       — Что с тобой?! Ты ранен?! — забеспокоился Семён, подойдя к нему поближе.       — Нет-нет, со мной всё хорошо, просто… Вы меня всей толпой сильно обхватили и мне стало очень больно, — отмазался Верховный.       — Прости, мы не хотели… — все начали извиняться и от стыда опустили свои взгляды на снег под их ногами.       — Остолопы, надо силы рассчитывать! Поди убьём так! — ругнулся Петя.       — Петь, остынь, а, — ответил Миша, ещё один рабочий, только он напоминал не петрушку по форме, а скорее летающий берет с руками.       — Ладно, ладно, но силы всё равно надо рассчитывать.       — Кстати, что тут у вас за ёлочка? — спросил их Йий.       — Новогодняя. Украшать будем.       — Это-то понятно, а чем?       — У нас есть запасы. — ответил Мишка.       — О, Йий, — обратился к очкарику Семён, — а ещё мы украсим её за минуту! Да так, что у тебя дух захватит! Спорим?       Садовник улыбнулся.       — Заинтриговал, Сёма. Спорим!

***

      —…вот, стой здесь. Только не подглядывать мне тут!       — Да хорошо-хорошо, как скажешь, не буду. Ты же знаешь меня, я честный. — Верховный снял очки и закрыл глаза руками.       — Считай до шестидесяти, — сказал Сёма и ушёл к ребятам.       Все притащили игрушки и стояли на готове: кто внизу, кто на платформе.       — Так, все готовы? — все хором ответили Сёме положительно, — Тогда поехали! Бегом украшать!       И все мигом кинулись на ёлку, начав вешать на неё игрушки.       Раз… Два… Три… Четыре…       Рабочие быстро и оперативно вешали шарики, снеговичков, ангелочков один за другим. Некоторые даже чуть не подрались, но всё равно находили компромисс и вешали куда-то.       Пять… Шесть… Семь… Восемь…       Под крики Семёна и Петра в рупор была украшена нижняя часть. Скорее надо было приступать к середине елки.       Девять… Десять… Одиннадцать… Двенадцать…       На среднем уровне начала слышаться ругань и даже немного великого и могучего русского мата. Оказывается, некоторые работники растеряли свои игрушки, уронив их вниз. Это их сильно тормозило. Семён места себе не находил и очень сильно нервничал.       Тринадцать… Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать…       Сёма и Петя уже сами сиганули на стремянки помогать остальным.       Двадцать семь… Двадцать восемь… Двадцать девять… Тридцать…       Оставалось очень мало времени, каждая секунда была важна. Несколько ребят упали прямо на дерево и разбили пару игрушек. Семён начал злиться и волноваться пуще прежнего, увидев это всё.       — Да что с вами такое?! — злобно крикнул он со слезами на глазах.       — Семён, ты что, плачешь? — робко спросил его Лёшка, ещё один беретик со шрамом в виде галочки на щеке.       — Лёха, отстань! Не до тебя сейчас!       Тридцать восемь… Тридцать девять… Сорок… Сорок один…       Готова была уже половина ёлки, осталась только верхняя часть и всё. Петя всех торопил, Лёша и Миша вешали игрушки вместе с другими беретиками, Сёма пытался себя успокоить.       Пятьдесят один… Пятьдесят два… Пятьдесят три… Пятьдесят четыре…       Оставалось совсем мало времени. Миша, держа звезду, подлетел к верхушке с Лёшей.       Пятьдесят семь… Пятьдесят восемь… Пятьдесят девять…       Решающий момент. Миша аккуратно повесил звёздочку на вершину ели.       — Шестьдесят! — Верховный Садовник наконец-то досчитал, — И так, где мои очки?..       Рукой на ощупь он их нашёл и надел.       — Садовник, всё, мы это сделали, — произнёс запыхавшийся и заплаканный Сёма.       Садовник сразу же загрустил, как только его увидел, спросив:       — Э-эй, Сёмка, что случилось? Всё хорошо?       — Нет-нет, всё хорошо! Я просто немного переволновался и…       — Сём, ну тот же спор был просто формальностью… Вам не обязательно было делать всё за минуту…       Йий погладил по голове рабочего.       — Пойдём, взглянем на красавицу зелёную? — спросил очкастый, хихикнув.       — Пошли…       Йий потопал вместе с Сёмкой поглядеть на ёлку. Пройдя несколько метров, он оказался перед ней.       — Ну-ка, что у вас получилось… — Садовник посмотрел наверх.       Тут же у него дыхание притаилось. Он заворожённо уставился на нарядную ель. Улыбнувшись, он произнёс:       — Ух ты… И вы это сделали сами?       — Абсолютно! — сказали хором многие.       — Ай вы молодцы мои… Я вас обожаю, вы ж работяги мои… — все подошли обниматься к Садовнику. Через боль он встал на одно колено, широко раскрыл руки и сгрёб петрушек с беретиками в охапку, прижимая к себе.

***

      Вечер. Краткий что-то опять готовит к новому году. Вроде, глинтвейн варит. Пока он был занят, на кухню тихо пришёл Верховный Садовник. Малиновка почувствовал, а затем увидел в отражении стекла силуэт постороннего.       — Ты где был, осёл? — грозно произнёс Краткий, чётко глядя на рабочего через отражение в бокале.       —…в каком смысле? — Садовник припугнулся.       — Утром ты где был?       — Ну… Обезбол принимал. У меня уже второй день болит всё тело.       — У меня тоже. Но я хотя бы прихожу вовремя, а ты дрыхнешь! — И Краткий снова начал негодовать.       — Прошу вас, давайте без ссор, мне в прошлый раз хватило…       — Нет, тебе этого скорее мало, надо ещё!       Краткий снова отвесил леща садовнику. Но вместо тихого «ау» он услышал истошный вопль и увидел кровавую ссадину на месте пощёчины. У бедного садовода чуть ли не кожа не сорвалась на щеке.       — Матерь божья! Походу, я… Слишком погорячился… Прости, я не…       Но Садовничка уже и след простыл. Краткий посмотрел на свою руку, которая была чуть в крови, и подошёл к раковине, чтобы помыть её. Да, для профилактики он может отвесить какого-нибудь леща или дать под зад, но он ни за что не хотел их избивать до крови или вообще в могилу отправлять.       И Краткий тяжело вздохнул. Он даже извиниться нормально не успел. И почему у Садовника пошла кровь? Он же просто дал пощёчину…