Бледный огонь

7/5/22 Пишем что-нибудь милое. Какой-то детский поступок, любимое детское занятие, которым могут заниматься даже взрослые. Например, разглядывать облачка. Можно совместно. Соцветие вишни можно отнести к истинному началу весны, по крайней мере так кажется Уильяму. Прекрасное время, когда проблемы отходят на второй план, уподобляясь тому огромному чёрному клубку мыслей и переживаний. Их Спирс хранит глубоко в себе, не позволяя забыться. Однако многовековая боль имеет свойства притупляться и обостряться, моментами. Эти периоды иногда растягиваются на месяцы, притягивая за собой долгие годы, следом – века. По всей видимости, пропасть становится чуть меньше, а кровоточащую рану очень сильно стягивают, накладывая канатный плотный шов, чтобы уж наверняка не разошёлся. После ушлых веков сосуществования с черствеющим сердцем резкое «пробуждение» непривычно, оно вновинку. Уильям не может понять своих чувств, той лёгкости, внезапно заполнившей его с ног до головы, даже тень под ногами похожа не более чем на отражение в зеркале и зелень за окном уподоблена окружающему мира – яркая, насыщенная зелёным. Небо кажется таким светлым, приветливым, плывущие по его глади облака выстраиваются в причудливые фигуры. От необыкновенного летающего корабля-города с множеством вёсел до деревьев сказочной красоты и битв гигантов. Они борются, следуя своим убеждениям, возможно, защищают парящий город, ускользающий от эпицентра в сопровождении ещё нескольких фрегатов. У одного из них мыс напоминает рог носорога, второй походит собой на нечто с клешнями, прикреплёнными по обе стороны для защиты. Сам бог ветров благословляет их долгий путь, посвящённый поискам нового дома. Рано или поздно города-облака вернутся сюда, обогнув земной шар. Возможно, снова наступит зима или осень, минут годы. Судно примет новую для себя форму, а Уильям и титаны останутся прежними. Они обязательно встретятся вновь, спустя долгое время. Возможно, с борта ему в глаза заглянет кто-то очень дорогой, бывший смыслом жизни в прошлом. Теперь же – между ними непреодолимая высота и форма. В их силах смириться, молча глядя друг на друга из разных миров, наблюдать за течением времени и просто жить своими жизнями, в определенных местах, вдали. Жнеца, отчасти, можно назвать мечтателем. Раньше мечты казались приземлёнными, связанными с будущим. Теперь же они имели очень сказочную форму, вроде крыльев, свободы и маленького мира, где будет всё то, что ему нравится. Кроме моря, шум воды по-прежнему пугает, навевая воспоминания о неприятном начале «второй» жизни. Банку, содержащую в себе тёмную жижу хочется разбить, однако, она напоминает об истинной цели жнеца – помешанности на работе, чрезмерной самоотдаче, нагнетания негатива – собственноручно – и потери себя, как личности. Всё это оставляет желать лучшего, вынуждая Уильяма обречённо вздохнуть. До чего он докатился? Вопрос адресован самому себе и внутреннему «я», которое имеет тот же облик, что и при жизни. Когда он учился с Греллем в академии жизнь была немного другой, о самоубийстве приходилось жалеть не столь сильно. Возможно лишь из-за того, что новоиспеченный жнец глотнул воздуха с содержанием свободы и дикого любопытства. Стрелка часов переваливается за полдень. Солнце в зените, жнецы потихоньку начинают появляться на небольшом склоне, куда выходит окно кабинета Уильяма. С такой высоты работники больше похожи на муравьёв, одеты почти одинаково, некоторых же легко различить, например компания Грелля, Рональда и недавно переведённого диспетчера. Они болтают о чём-то своём, разглядывают облака. Сатклифф размахивает руками, выстраивая непонятную фигуру из воздуха. Нокс, закинув руку на плечо девицы тычет пальцем куда-то в небо, явно привлекая внимание к необычному облаку. Возможно, то, что нависло прямиком над зданием департамента. Спирс откладывает бумаги, потирает переносицу двумя пальцами и подтягивается, разминаясь. Покидает кабинет, следом и здание, как можно скорее. Воздух свеж, наполнен цветочными запахами. При причудливая смесь приятно заполняет лёгкие, от чего и стакан терпким кофе в руке не выглядит так жалко. – Смотри, оно похоже на Левиафана, – девушка ведёт кривую линию, обводя контуры мифического зверя, – А там, да, чуть правее и выше – грифон. – Как по мне, он больше похож на дракона из европейской мифологии. – констатирует Уильям, внимательно разглядывая переплетения облаков. Три пары глаз перемещаются на фигуру начальства, ошарашенные, полные непонимания. От подобного зрелища Уильям лишь смеётся, поправляя очки, съехавшие на кончик носа. И ведь действительно, весна – чудесное время, когда тёмный океан светлеет, успокаиваясь и выпускает жнеца из своих вод, когда весь негатив испаряется и вечность не кажется такой обременяющей.