Baby had too much alcohol?

Иногда Дэдпулу кажется, что он встрял. Встрял в дерьмо по самое «не хочу», ведь влюбился. Он, мать его, ребенка любит. Взрослого ребенка, что летает по городу в сине-красном костюме. И все бы было хорошо, если бы в один из дней он сам не пришел к наемнику и не предложил бы выпить бокальчик алого.

***

Питер ласковый, раскрепощенный и до ужаса невинный. Стоит в своей огромной футболке с принтом Микки Мауса и смеется, а Уэйд готов кончить прямо сейчас. — Малыш перебрал с алкоголем? — тихо усмехается он, прежде чем подходит и без злого умысла поглаживает чужое плечо. А паучку, кажись, до звезды. Смотрит на него своими большими глазищами, улыбается, будто дразнит и, совершенно того не подозревая, заставляет Уилсона в который раз внутренне умереть. Его хочется обнять, хочется разлохматить и без того стоячие торчком волосы, а самое главное, оберегать его хочется. Защитить от злого и ужасно корыстного внешнего мира. Такого нежного, крохотного и очень усталого. — Эй, Уэйд… А ты в курсе, что у те.. У тебя постель воняет тако? Он икает. Икает так, что Пул невольно вздрагивает, волнуясь, не пострадает ли мальчишка от таких резких движений. Даже несмотря на действие алкогольного опьянения, Питер продолжает язвить. Но с его уст это выходит как слова о бесконечной любви. По крайней мере, так кажется наемнику. — В курсе, — улыбается он сквозь маску. Уэйд, честное слово, хотел показать себя уже давно. Да вот только проблема. Дэдпул бессмертный, а вместе с ним и приобретенный панический страх, что его не примут, отвергнут как лузера и пошлют к чертовой бабушке. Но что-то в глубине души подсказывало — Паркер не такой. Добрый он, яркий как лучик, иногда слепящего, солнца. Привыкший и бесконечно прелестный. — А в курсе ли ты, что… — настигла гнетущая пауза. Парнишка смотрел на него уже с хитрым прищуром. Ухмылялся и прижимался как-то незамысловато, по-детски очень. И знаете, в такие моменты нужно отдать должное огромной выдержке мужчины. — Паучок иногда скучает по глупому Дэдпулу. Ну все. Пиши — пропало. Уэйд на пределе того, чтобы упасть в обморок или же расцеловать пьяного Питера до смерти. И пусть все будут говорить, что это глупо. Ему все равно. Взаимность тут больше не нужна, он сам для себя все решил. Подхватив смеющегося мальчишку, наемник обнимает. Обнимает крепко, будто в последний раз. А в ответ его торс обхватывают ногами, шею — руками и получается, милого рода, рюкзачок из паучка. И знаете, самое главное, плакать хочется. То ли от счастья, то ли от очаровательности этого маленького героя. Младший лишь ближе льнет. Каким-то образом приподнимает чужую маску, но не срывает — знает предел. И целует. В губы целует, совсем неумело, невинно и невероятно ласково. Как же это сносит и без того пробитую пулями голову. Они садятся, малец устраивается на крепких коленях, а Пул в свою очередь на диван. Сидят, молчат, лишь обнимаются без конца. Все счастливы, он счастлив, а главное, Паркер тоже счастлив, улыбается и светит румяными щеками. И пусть наутро Питер все забудет, пусть станет таким же колючим и привычно взрослым. Сейчас — он его крохотный герой.