Sforzando

— Ай! — взвизгнула шатенка, когда ее лба коснулся пакет со льдом. После соприкосновения головы с железной дверью выскочила пульсирующая шишка. — Ну что ж ты так, керо, — сочувствующе пробормотала Тсую — лучшая подруга Урараки из академии. Они были знакомы еще до начала учебы, познакомившись в музыкальном магазине, они так увлеклись разговорами, что постепенно их общий интерес перерос в крепкие и доверительные отношения. Асуи была всегда очень добра к Очако, всегда была готова ее выслушать и поддержать, из-за чего девушке было жутко неудобно. Но она всегда была рада сделать все то же самое подруге в ответ. — Чурбан, — недовольно буркнула Урарака и надула губы, выхватывая пакет со льдом из рук Тсу, — злой, противный гаденыш! — Эй, про кого это так соловьем заливается Оча? — Киришима подошел к столу, на котором сидели девчонки. — Да этот, твой сраный Бакубро… Чтоб ему провалиться, — сквозь зубы процедила шатенка, — скотина! — Ну-ну, ты еще передумаешь, — улыбка Эйджиро стала еще шире. — Ну уж нет! — девушка задрала нос и отвернулась от парня, — я скорее ему вмажу промеж глаз! Парнишка рассмеялся и оперся о соседнюю парту, скрестив на груди руки. — Ну и что же он опять натворил? — Опять? ОПЯТЬ? Да о таком предупреждать надо, Кири! Чтоб тебя! — Очако опустила лед и поправила волосы, — он вмазал мне дверью по лбу так, что я отлетела, обложил благим матом, когда я попыталась поговорить с ним про ансамбль — проигнорировал и ушел! Это что, манеры у него такие? Казалось, еще минута, и из ушей Урараки пойдет дым. Обычно она никогда так не злилась, скорее расстраивалась и даже могла уйти в себя, перестав разговаривать с товарищами. Но в этот раз гнев бурным потоком выливался из нее вместе с руганью. — Рок-звезду из себя строит, видите ли! Тьфу! Да грош цена такой звезде, если он сволочь последняя! Киришима снова залился звонким заразительным смехом. — Ничего, ты еще поменяешь свое мнение. Постепенно класс наполнялся студентами второго курса, готовых к поглощению новых знаний. Толпа бурлила всевозможными звуками: шорохом партитур и тетрадей, бормотанием под нос, скрипом чехлов для музыкальных инструментов, хохотом и болтовней. Наконец-то все кое-как расселись за парты, в ожидании учителя. Урарака как обычно сидела за длинным столом вместе с Тсу, Кьекой, Момо и Деку. Сразу за ними был стол с Киришимой, Тодороки, Миной и Каминари. — Йо, ребят, кто домашку сделал? — заговорщицки прошипел Каминари. — Я, — Очако повернулась к другу, — но тебе списать не дам, ты вместо домашки допоздна рубился в игры у Серо. — Ну пожа-а-алуйста, Оча, солнышко ты наше! — взмолился блондин. — Спроси у Момо. — Не дам, — строго ответила брюнетка не дожидаясь вопроса. — Тсу, любовь моя, счастье мое… — начал было молить Каминари, как получил болезненный тычок в ребра от Кьеки. — Списывай, только завались уже, — недовольно пробурчала студентка, — и без тебя уже голова болит. Радостный гвалт однокурсников постепенно становился все громче, и Очако удалось кое-как расслабиться и позабыть происшествие предыдущего часа. На личике снова вспыхнул обыкновенный румянец, а губы сами растянулись в широкую улыбку. — Ой, а это кто? — Деку осторожно локтем толкнул шатенку в бок, от чего та скривилась. Наконец-то посмотрев на кого друг указывает, Урарака крикнула: — Мелисса! Садись к нам! — девушка встала из-за стола и позволила новой знакомой сесть рядом с Изуку. — Де… Деку! Оййй, то есть Изуку Мидория, приятно познакомиться! — неловко отчеканил юноша, стремительно краснея и старательно отводя взгляд от симпатичной блондинки. Американка постепенно влилась в разговор и с упоением начала рассказывать истории о своей музыкальной Академии в Филадельфии, о разномастных конкурсах, турнирах, пока ее не прервал вопль Киришимы: — О-ой! Бакубро, садись к нам! — Че? — блондин, только что вошедший в аудиторию, сунул руки в карманы приспущеных джинс и тряхнул головой, — че ты там лепечешь, дерьмоголовый? — Я тебе тут место занял, айда к нам! — Тц, сидеть с очередными неу… — тут взгляд барабанщика упал на вихрастую голову Деку, — …дачниками. Выражение лица Кацуки резко стало еще более язвительным, а голос пропитался ядом. — Еще хуже компанию не мог найти? — Да ла-адно тебе, тут самые сливки курса! Одна из лучших пианисток, — Очако лишь недовольно фыркнула, — виолончелистка, каких еще поискать, — на этих словах Момо зарделась, — шикарный дирижер, — эту ремарку Тодороки оставил без внимания, — светила экспериментального отделения, — Джиро нервно заерзала, — звезда отделения народных инструментов, — Тсую слегка покраснела, — и шикарный органист! — Мидория нахмурился. — Если вот они — сливки, то каких бездарей вообще понабрали в наш год? — недовольно цокнул языком Бакуго, но все же приземлился на скамью прямо позади Урараки. Девушка недовольно скрестила руки на груди и поджала губы. — Оча, керо, это ведь он тебя огрел по лбу? — еле слышно шепнула Тсую. На это шатенка лишь склонила голову в знак подтверждения и наклонилась к сумке, чтобы достать партитуру, пока не пришел преподаватель. — Эй, — грубый голос опалил ухо девушки, и та резко попыталась выпрямиться и ударилась головой прямо о крышку парты. — Ай-ай-ай… — сквозь зубы зашипела Урарака. — Пиши отказ от ансамбля, — Кацуки навис над шатенкой, буравя ее алыми глазами, — поняла? — Черта с два, — пренебрежительно выплюнула пианистка, — чтобы мне из-за какого-то заносчивого придурка поставили неуд? Либо играй со мной, либо разбирайся с этим дерьмом сам, сынок мецената. Улыбка, появившаяся на лице Бакуго не предвещала ничего хорошего и больше была похожа на хищный оскал. — Че ты сказала? — Че слышал, совсем от своих барабанов оглох? Киришима, внимательно наблюдавший за происходящим, довольно присвистнул. — О, да у нас здесь намечается настоящая конфронтация! — Заткнись! — в унисон рявкнули Кацуки и Очако, после чего вновь нормально сели на свои места, игнорируя существование друг друга. Следующие пятнадцать минут тянулись долго, слишком долго, словно каждую минуту дополнительно растягивали в пять раз, а преподаватель все не появлялся. — Странно, почему это Ишияма-сенсей опаздывает? — задумчиво протянула Мина, — никогда такого не было. — Может что-то случилось? — откликнулась Яойорозу, — давайте я схожу в учительскую? И стоило только девушке подняться на ноги, как в кабинет вошла Полночь в традиционном наряде: короткой облегающей юбке и полупрозрачной блузе. — Класс, занятие отменяется, Ишияма-сенсей заболел. Вместо этого вам дополнительные два часа инструмента для каждого. Кто получил ансамбли — занимаетесь ими. Урарака, Бакуго — за мной! — Да блииин, — Каминари наконец-то оторвал нос от нотной тетради Кьеки, — зря, получается, я с тебя скатывал? — Идиот! — Джиро выхватила тетрадь из пальцев сокурсника и ударила его по затылку. — Удачи! — одними губами проговорила Тсую, на что Очако лишь поджала губы, одним движением подхватила сумку, сунула подмышку партитуру и вышла из кабинета вслед за учителем. — Итак, вы уже думали на счет того, какое произведение возьмете? — Каяма-сенсей сразу же начала разговор, стоило студентам к ней подойти, — вам так повезло, очень необычный дуэт, фортепиано и ударные, должно выйти отлично! — Каяма, — Кацуки внимательно осмотрел женщину, — это не вас ли называют учителем неудачников? По спине Очако поползли мерзкие мурашки. Бакуго раздражал своей уверенностью и заносчивостью. Он однозначно зазвездился и из-за высокопоставленной матери думал, что может управлять людьми на раз-два, и это злило девушку. — Ну, допустим, — весело ответила женщина, игнорируя недружелюбный взгляд юноши. — Я отказываюсь играть с ней, — блондин скрестил руки на груди. — Ну, тогда готовься к отчислению, — еще веселее ответила Полночь, — никто тебе пару менять не будет, количество пар не меняется по нормативу, а все остальные пары уже отчитались преподавателям о том, что их все устраивает. Даже Мидория отчитался Яги-сенсею о том, что он участвует. А это значит, что замены для Урараки-чан не найти. — Да хоть в оркестр меня ставьте, — грозно прорычал Бакуго. — Се ля ви, — пожала плечами женщина, — увы, в оркестре А уже есть тимпанист, в этом семестре они играют классику, поэтому барабанная установка им не понадобится. Так что давай так. До утверждения программы есть время до конца недели, подумай, не торопись и не руби с плеча. Очако может казаться слабой, но она хорошая пианистка. В пятницу приходите к четвертому уроку в мой кабинет с финальным решением.

***

Два дня пролетели незаметно, наступил четверг. Бакуго так больше и не подошел к Урараке, хотя и переехал в дом-общежитие Академии как раз в пустующую квартиру рядом с девушкой. Благо, на барабанной установке он не играл дома, поэтому от неприятного соседа хотя бы не было дополнительных проблем, и девушка могла позволить себе в обычном режиме разбирать новую программу. И вот, стоило ей на минуту перестать играть, как в дверь постучали. — Иду-иду! — она бросилась к двери и резко распахнула ее. — Урарака-чан, — за дверью стоял Тодороки, — можно войти? — К…Конечно… Шото до этого еще никогда не приходил в гости. Более того, с Очако он общался только в общей компании на хоре или сольфеджио, поэтому его внезапный визит был особенно удивителен. Пианистка провела гостя в импровизированную кухоньку, кое-как обставленную самой дешевой мебелью. — Осторожнее, садись на этот стул, — шатенка практически из-под парня забрала кособокий табурет и сама на него села, — если неправильно сидеть, то можно упасть. — Спасибо, — Тодороки сел на свободный стул, стоявший у шкафа. — Чай? — Благодарю, не стоит. Я пришел по делу. — И что за дело? — любопытство раздирало Урараку. Он не просто подошел к ней в Академии, а пришел домой, так еще и с чем-то важным. — Я…Пожалуйста, сыграй со мной и моим оркестром! — парень вскочил на ноги и глубоко поклонился, — прошу. — Но…но… Тодороки-кун, я плохо играю в команде, ты же знаешь. К тому же… — Нет, Урарака-чан, это можешь сделать ты! — громче проговорил Шото. Голос подрагивал, выдавая волнение. Пианистка сжала пальцами переносицу и прикрыла глаза. — Почему не Момо? Ты же вроде говорил о концерте для виолончели с оркестром. — Ей повезло с ансамблем, поэтому мое прошение о программе отклонили. И поэтому я понял, что у меня есть шанс! — Шанс, какой шанс? Тодороки выпрямился, снова сел и подался чуть вперед, перегибаясь к девушке через стол. — Я хочу сыграть для нее. Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова! Очако окончательно запуталась. Для кого сыграть? Почему именно Рахманинов? И почему первой мыслью было идти именно к ней? Вопросы роились в голове, создавая гул, отдающийся в висках. — Так, давай начнем с начала. Ладно? Для кого это? Шото нервно сглотнул, но лицо все так же выглядело беспристрастным. — Для Яойорозу. Я давно хотел признаться ей в своих чувствах. Но… Я не мог. В прошлом семестре она была в составе оркестра, чтобы она сама играла себе — недопустимо. И вот, ее наконец-то отобрали в солисты, а это значит, что теперь я могу привести свой план в жизнь. — Хм, то есть ее нагрузка — это всего лишь отговорка? — Очако хитро улыбнулась. — Нет, я действительно хотел с ней сыграть как с солисткой, но не вышло. Поэтому я и вернулся к этой идее. — Тогда почему я, а не Аояма? Он ведь сверкает на сцене, идеальный сценический образ. — Вот именно поэтому он и не подходит. У него слишком вычурная манера игры, он слишком яркий на сцене, практически ослепляющий. Я хочу, чтобы оркестр был на одном уровне с фортепиано. К тому же ты играешь намного техничнее Аоями. — Эх… Вот же ж черт. Ладно, это будет моим билетом в следующий семестр, — Урарака поставила локоть на стол и подбородком уперлась в ладонь, — ты меня на самом деле спас. Спасибо, Тодороки-кун. — Что, совсем плохо с Бакуго? — парень нахмурился. — Ноль внимания. Завтра будет решаться судьба, а он даже в Академии мимо меня проходит, словно меня вовсе не существует, представляешь? — Н-да, вот это тебе не повезло, — Шото сложил руки на столе, — то есть если завтра он откажется от ансамбля… — Да, тогда он идет на отчисление, а наше с тобой выступление придется считать за ансамбль. Вот так вот. Прости, ты, наверное, хочешь выступить с Рахманиновым на Большом Фестивале? — Да, это было бы идеальным вариантом. — А если это будет считаться ансамблем, то дальше отчетного концерта произведение не пойдет. Трудный выбор… — девушка тяжело выдохнула, — может все же Аояму позовешь? Он как раз в этом семестре с Каминари, сможешь нормально выступить. Тодороки потребовалась минута, чтобы сделать окончательный выбор. — Нет. Я буду играть с тобой. И мне не так важно где именно я презентую это произведение. Если отчетник — и ладно, главное, что Яойорозу будет там и услышит нас. В конце-концов, это ее любимое произведение. Урарака довольно хихикнула. — Хорошо, тогда договорились! Я завтра скину тебе смс о результатах встречи с Полночью, если с этим засранцем провалится — подавай заявку на ансамбль. Если нет, то тогда сразу на Фестиваль. — Договорились, — слабая, но теплая улыбка коснулась губ самого холодного и неприступного дирижера. Очако хотелось кричать от радости. Свобода. Теперь она не связана по рукам и ногам и не зависит от воли какого-то зарвавшегося парнишки, возомнившего себя царем и богом. Теперь она может вздохнуть с облегчением. По крайней мере до завтрашнего дня.