8 years

— Я хочу быть с ним, — Мойланен не прятал слёз. Сейчас он наоборот даже хотел, чтобы друг видел, как он плачет. — Ну ты же не можешь здесь двое суток просидеть! — Томми попытался поднять его со стула, — Поехали. Дома полегче будет. — Я боюсь, — ответил Нико. — Почему? Он замялся, не зная, как правильно передать словами свои чувства. Ему страшно произносить это вслух. — Просто… если это последние минуты его жизни… — парень всхлипнул, сжимая руку Йоонаса, — … я не хочу, чтобы он провёл их в одиночестве. — Не накручивай себя, — ответил Томми, поглаживая его по плечам, — Всё будет хорошо. Он поправится, верь в это. Если что, нам позвонят. — Ладно, сейчас поедем. Нико вытер слёзы, встал и наклонился к лицу Порко, прикрытому кислородной маской: — Живи. Пожалуйста, прошу тебя. Дыши. Ты сможешь, — он коснулся губами лба парня, — Я так люблю тебя, — добавил Мойланен совсем шёпотом, — Я не смогу без тебя, Йоон. Он сделал небольшую паузу, глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, после чего напоследок сказал: — Мы зайдём завтра на часик. Тебе станет лучше, обещаешь? Я верю в тебя, — Нико снова поцеловал парня в лоб и вышел из реанимации. — Йоон, поправляйся, — Томми подошёл к нему и взял за руку, — Восстанавливайся и возвращайся. Мы ждём тебя. Ты нам нужен, — тяжёлый ком в груди мешал говорить, — И с Ником у вас всё будет хорошо. Давай, приходи в себя. Отдыхай, набирайся сил и снова к нам, — он погладил друга по забинтованной руке в гипсовой повязке, — До завтра, братишка. Томми и Нико уехали из больницы. На улице уже глубокая ночь, скорее даже почти утро. Они приехали к домой к Мойланену. — Не уезжай, пожалуйста, — попросил он друга, — Я не смогу сейчас быть один. — Да, конечно, я останусь, — согласился Лалли. — Ты голодный? — Нет, — ответил он, — Так перенервничал, что вообще ничего не хочется. Давай спать, у нас был тяжёлый день. — Завтра будет ещё тяжелее, — вздохнул Нико, после чего разобрал другу диван, а сам ушёл в свою спальню. В эту ночь успокоительное пили все. Только вот кому-то оно не помогло. Мойланен вытирал слёзы об подушку уже третий час, как вдруг увидел сообщение от Йоэля. — Спишь? — Нет, а ты чего не спишь? — Уснуть не могу. А ты? — Я тоже. Переживаешь? — Скорее боюсь. А ты? — Тоже. Очень. — Надо как-то держаться. Только я не знаю, как. — Представляю, как тебе больно. Тебе он был ближе и роднее, чем всем нам. — Я так жалею о том, что столько лет боялся ему признаться. Меня не покидает чувство, что сейчас уже поздно. — Надо надеяться на лучшее. Получается плохо, но надо. — Йори, тебе поспать надо. Ты и так толком не спишь. — Я бы с удовольствием. Уснуть бы ещё. Алекси и Олли вроде бы спят, а я не могу. Парни тоже не смогли остаться в одиночестве в эту ночь. — Во сколько поедем в больницу? — Я думаю, часа в три дня. На часах шесть утра. — Хорошо. Давай пытаться уснуть? — Давай. Они оба отправились за очередной порцией успокоительного, после чего легли спать. Йоэлю удалось поспать три часа, Нико — четыре.

***

Наутро всё было, будто в тумане. Пробуждение с загруженной головой и с тревогой в груди не было обычным явлением для Нико. Не хотелось абсолютно ничего. Он быстро влил в себя большую кружку крепкого кофе без сахара и стал собираться. Завтракать не хотелось. От тревожности и страха слегка подташнивало. Томми и Нико сели в машину, а затем заехали за Йоэлем. Олли поехал вместе с Алекси. — Как думаете, он пришёл в себя? — наивно спросил Мойланен, зная, что ответ будет отрицательным. — Вряд ли, — ответил Хокка. — Врачи сказали, он очнётся завтра вечером, — добавил Лалли. — Мне кажется, я с ума схожу, — Нико пристегнулся и откинулся на спинку сидения. Томми нажал на газ, и парни поехали в больницу.

***

Алекси и Олли уже ждали их у входа. Все вместе они зашли в здание больницы, взяли белые халаты и подошли к реанимации. Парни заранее договорились, что первым к Йоонасу зайдёт Нико, но Мойланен встал, как вкопанный, у двери, и не стал её открывать. — Ник, ты чего? — спросил Йоэль. — Я боюсь. Мне страшно. Я не пойду, — дрожащим голосом ответил тот. — Сначала уходить не хотел, теперь заходить не хочет, — удивился Томми. — Почему ты боишься? — Олли постарался поддержать. — Вдруг ему стало хуже, — Нико трясло всем телом, — Или вдруг он уже… — Всё нормально, иди, — подтолкнул его Алекси. Мойланен медленно открыл дверь. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Йоонас по-прежнему в искусственной коме, врачи пытаются спасти его, он такой же бледный и не подаёт никаких признаков жизни. Только лишь еле сгибающаяся линия кардиограммы напоминала о том, что борющееся за каждую минуту сердце всё ещё бьётся. — Йоон! — Нико буквально упал на стул рядом с постелью и разрыдался, как ребёнок, — Мне так плохо без тебя. Ну давай же, открывай глазки. Скажи, что тебе лучше. — Ник, поцелуй его, — вдруг выпалил Йоэль абсолютно холодным тоном. — Что? — Мойланен не ожидал это услышать. — Поцелуй его, — повторил Хокка, — Вдруг поможет. — Он не сможет проснуться, пока не закончится действие препарата, — сказал Томми, — И я бы не советовал убирать кислородную маску. — А мы зачем пришли? Просто посидеть? — спросил Олли. — Типа того, — ответил Алекси. — Ну и чтобы Ник проревелся и дома нормально спал, — добавил Лалли. — Я уже понял, что не могу без тебя, — всхлипнул Мойланен, притягивая к губам холодную ладонь Йоонаса, — Ну, пожалуйста, очнись. Пусть с тобой всё будет хорошо, — его слёзы катились по руке Порко. Он настоятельно игнорировал слова о том, что раньше положенного срока парень в сознание не придёт. — Ник, он завтра очнётся, — аккуратно, чтобы не сделать больно своими словами, сказал Алекси, но Нико всё равно расплакался ещё сильнее. — И откуда у тебя столько слёз? — риторически спросил Йоэль и подошёл чуть ближе к постели. Убрав волосы и слегка наклонившись, он сказал: — Йоон, ну хватит спать уже! Выспался, и снова за работу. — Я не понимаю, они реально тупые или прикалываются? — спросил Томми у Олли, на что тот только пожал плечами. — Скорее просто не хотят терять надежду, — предположил Алекси. — Почему это всё — не кошмарный сон? — продолжал плакать Мойланен. — Переживём, — поддержал его Лалли, положив руку на плечо, — Он справится. У него молодой и сильный организм. — Я так надеюсь, — парень всхлипнул, — И так боюсь. — Добрый день! — в палату вошёл врач, — Ребят, можно попросить вас выйти на несколько минут? Я все процедуры и перевязки сделаю, и снова зайдёте. — Да, конечно, — ответил за всех Йоэль и, подхватив с собой Нико, последним покинул помещение.

***

— Мы с Алексом поедем, наверное, — сказал Олли, — Мы его увидели, нам тут больше делать нечего. — Да нам-то по сути тоже, — ответил Томми, — Но Нико хочет рыдать, — Мойланен тем временем вытирал слёзы об плечо Хокка. — Нам всем больно и страшно, мы все переживаем, — сказал Йоэль, поглаживая друга по спине, — Но даже я, привыкший накручивать и усугублять ситуацию, не могу так реветь. — Он его любит, — с сожалением Алекси посмотрел на Нико. — И Йоон его любит, — добавил Лалли. — Вы будете вместе, обязательно, — сказал Олли, подходя к Мойланену и поглаживая его по волосам, — Я уверен, что всё будет хорошо. — А вдруг нет? — всхлипнул тот. — Не думай о плохом, — резко ответил Матела. — Надейся на лучшее, но готовься к худшему, — вспомнил рэпер умную цитату из книги, — Олли, смотри правде в глаза. Врачи не дают стопроцентной гарантии, что он выживет. — Твоя любовь сейчас должна помогать Йоонасу, — сказал Алекси, понимая, что басист не знает, что ответить, — Поддерживай его, говори о том, как он тебе нужен. Ему станет легче. Да, мы все сейчас испытываем какие-то негативные эмоции, но мы должны поделиться ими друг с другом, а Йоонасу показать только положительные, как мы все его любим, ценим и ждём его возвращения. — Ты прав, — всхлипнул Мойланен, вытирая слёзы ладонью, — Но я не могу. Мне настолько страшно, что я просто не могу перестать думать о самом ужасном исходе всего этого. — Всё будет хорошо, — парни все вчетвером, встав в круг, обняли Нико. — Спасибо за поддержку, — тот начал успокаиваться, — Вам тоже тяжело, я вижу. Но я прям совсем расклеился, — он резко стал серьёзным, — Что я, не фронтмен что-ли? Надо держать себя в руках, — парень несколько раз похлопал себя по щекам, — Соберись, тряпка. — Так, а вот это было лишнее, — сделал замечание Томми, — Мы не осуждаем тебя за слёзы. Мы имеем в виду, что будет лучше, если рядом с Йоонасом ты будешь мыслить более позитивно и покажешь ему, как мы ждём, когда он поправится. А когда ты дома или с нами, то ты можешь позволить себе побыть слабым. Мы поймём. — Да, я тоже так думаю, — он сделал глубокий вдох. Врач как раз разрешил снова зайти к Порко, — Я взял себя в руки, — он открыл дверь в реанимацию.

***

— Йоон? — Нико в полной тишине, нарушаемой лишь писком приборов, позвал парня, — Йоон, как ты? — он сел рядом. Остальные решили подождать за дверью, прислушиваясь к словам Мойланена, — Ты прости меня за мои слёзы и за мои не самые позитивные мысли. Просто… понимаешь… — Нико сделал паузу, подбирая нужные слова, — … я очень боюсь за тебя. Я так хочу быть с тобой. Я люблю тебя. И я надеюсь, что скоро ты поправишься, и мы будем вместе, — он глубоко вздохнул, — Жаль, что мы не смогли признаться друг другу раньше. А ведь я хотел… — Нико взял Йоонаса за руку, — Ещё год назад хотел. Но смелости не хватило, — он грустно усмехнулся, — Боялся испортить то, что было. Но быть друзьями я не хочу… я хочу целовать тебя, — парень перешёл на шёпот, — Не на сцене, не ради визга фанатов и не ради шоу. А по-настоящему. Потому что я люблю тебя, — он прильнул щекой к ладони Порко и потёрся об неё, как котёнок, — Боже, как же так всё вышло? Нико едва мог дышать от боли, но изо всех сил держал слёзы в себе. Сказать больше нечего. Единственное, что он сейчас хочет — чтобы Йоонас хотя бы просто открыл глаза. В палату вошёл врач, а за ним и остальные парни. — Может, вам психолога позвать? — предложил он. — Нет, спасибо, я справлюсь, — шёпотом ответил Мойланен, — Просто скажите мне, что он будет жить. Мне больше ничего не нужно. — Вряд ли вы хотите, чтобы я Вам врал, — сказал доктор, подходя к аппаратам, — Я не могу, к сожалению, ничего обещать. Нико запрокинул голову назад и закусил губу. Невыносимая боль и страх разрывали изнутри. Глаза снова залились прозрачной влажной плёнкой. — Тише, тише, — Томми прижал его к себе, — Надейся на лучшее. — Я всё же позову Вам психолога, — врач покачал головой. — А сейчас с Йоонасом что? — спросил Томми, — Почему есть угроза жизни? — Сильное сотрясение мозга и ушибы внутренних органов, — ответил мужчина, регулируя аппараты, — Не исключаем болевой шок и повреждение органов из-за многочисленных переломов. Также слегка задет позвоночник. Если конкретно, то шейный отдел. — Это сильно плохо? — испуганно спросил Алекси. Лалли, вздохнув кивнул. — Вы тоже врач? — спросила только что зашедшая медсестра. — Нет, я медбрат. Основное что-то из колледжа помню, но по специальности не работаю, — он призадумался, вспоминая учёбу, — А какие хоть вообще шансы? Ну, в процентах или в долях вероятности? — Закройте, пожалуйста, уши вашему другу, — грустно усмехнулся доктор, — На самом деле всё очень плохо. Мы не знаем. Всё зависит от того, насколько у него сильный организм, — мужчина вздохнул и встал из-за компьютера, — Грубо говоря, пятьдесят на пятьдесят. Либо выживет, либо нет. — А если выживет, то в каком состоянии будет? — спросил Йоэль, на что врач лишь развёл руками: — Что будет, то будет. Завтра он выйдет из комы, и посмотрим, есть улучшения или нет. — А можно сделать какую-то операцию на позвоночник? — поинтересовался Томми. — Сделали, — ответил доктор, — Ждём. Результат не сразу будет. — Мы можем что-то для него сделать? — спросил Олли. — Сегодня вы вряд ли чем-то поможете, — вздохнул мужчина, собираясь выйти из реанимации, — Как только он будет в сознании, вы можете оказать какую-то моральную поддержку, — он посмотрел на Нико, сидящего с абсолютно безжизненным и бледным лицом, — Хотя, она вам самим нужна… — Завтра приедут его родители и брат с сестрой, — сказал Олли, — Мы к вечеру подъедем. В дверь постучали: — Херра Хейккинен, Вы сюда просили подойти? — это был психолог и, по совместительству, невролог. — Да-да, забирайте молодого человека, — он кивнул на Нико, — Уж очень переживает за своего друга. — Пойдём-те со мной, — добродушно пригласил его врач. Мойланен не покидал его кабинета больше двух часов.

***

— Вы сейчас поезжайте домой, поешьте нормально, примите душ и отвлекитесь на что-то. Посмотрите фильм, почитайте книгу или что-то ещё, — советовал психолог, — Поплачьте, если совсем плохо. На ночь выпейте седативное. Только не снотворные, хорошо? — Угу, — кивнул Нико, смахивая слёзы. — Старайтесь настраивать себя позитивно и верить в лучшее, потому что как только Ваш друг очнётся, Вам нужно будет оказывать ему моральную поддержку, — добавил мужчина. — Дело в том, что он мне не просто друг. Мойланен уронил голову на ладони и решил поделиться болезненной историей. — Я был влюблён в него восемь лет. И боялся признаться, — он всхлипнул, — Вчера он пришёл в себя на несколько минут и признался мне в чувствах. Но при этом сказал, что чувствует, что не выживет. Снова слёзы. Они текут ручьями по щекам, обжигая покрасневшую кожу. Глаза тоже покраснели, капилляры полопались от перенапряжения и нехватки сна, их неприятно жжёт и щиплет. Но перестать плакать он не может. — Мы были очень близки, — продолжил Нико, чуть успокоившись, — Он для меня самый дорогой человек. Я не переживу, если потеряю его. — Врачи делают всё, что могут, — успокаивал его психолог, — Он молодой, здоровый и сильный. Должен выкарабкаться. Тем более, если он знает, что вы все рядом с ним. — Жизнь такая непредсказуемая, — ответил Мойланен, — Всё, что угодно может произойти. И никаких гарантий. — Просто верьте, что всё будет хорошо. Нико окончательно дал волю слезам, чтобы потом вернуться в реанимацию и больше не плакать.

***

Тем временем парни сидели рядом с Йоонасом и не знали, что им делать. — Разговаривать с ним нет смысла — он нас не слышит, — рассуждал Олли. — Раньше завтрашнего вечера он тоже не очнётся, — продолжал его мысль Алекси. — Помочь как-то мы тоже никак не сможем, — добавил Йоэль. — И уехать от сюда совесть не позволяет, — закончил Томми. — С одной стороны, мы зря тратим время, — сказал только что подъехавший Сантери, — Мы могли бы доделывать альбом на студии, потому что все записи гитары Йоонаса у нас есть, — он вздохнул, — Но оставить его здесь одного я просто не могу. Он же всё-таки наш друг. — Я не знаю, что делать, — вздохнул Алекси. — И что с группой дальше будет — неизвестно, — Йоэль упал на стул рядом с постелью. В этот момент запищал аппарат. — Я что-то сделал? — испугался Хокка, — Я нажал куда-то? Рядом находилась медсестра. Ахнув от удивления, она сказала: — Бегите за Нико. — Зачем? — в голос спросили парни. — Быстрее! — прикрикнула девушка, — Йоонас в себя приходит, — она убежала за врачом. — В смысле? Рано же ещё! — Олли не понимал, что происходит, но Йоэль резко вытолкнул его из палаты, чтобы он позвал Мойланена. — Такое бывает… — каким-то странным голосом сказал Томми, — Иногда… — Когда? — не контролируя громкость собственного голоса, крикнул Алекси. — Я не уверен в своих знаниях, спросим у врача, — Лалли, не моргая, смотрел на Порко.

***

— Что случилось? — врач зашёл в палату. — Он в себя приходит, — объяснила медсестра, и он услышал писк аппарата. — Интересно, почему? — задал он риторический вопрос и приблизился к огромному количеству аппаратуры. Парни, кажется, боялись даже дышать. Они стояли, не шевелясь, и внимательно смотрели на действия врача и медсестры, а также на Йоонаса. — А что произошло-то? — вдруг спросил Алекси. — Ничего не произошло, — сказал врач, — Ваш друг потихоньку приходит в сознание. — А… а п-почему? Уж-же? — заикнувшись от удивления, сказал Йоэль. — Да, такое может случаться, — он сделал паузу, — В определенной ситуации. — В какой? — хором спросили парни. — Когда на пациента больше не действуют препараты, — доктор опустил голову, — А такое случается по двум причинам. — Ну не тяните Вы! — Хокка начал паниковать. — Либо в том случае, когда пациент в порядке, и препарат больше не выполняет свою функцию, потому что, грубо говоря, лечить нечего, — он сделал паузу, — Либо когда организм просто не реагирует на действие препарата. А это означает… — врач вздохнул, боясь произносить это вслух, — … летальный исход. — А с ним-то что? — с трудом осознавая ситуацию, ахнул Алекси. — Сейчас очнётся, и узнаем, — сказал доктор и приказал медсестре прекратить введение препарата. Писк аппаратов стал тише, почти неслышным. От нервов на лбу выступал пот, а руки тряслись, как в лихорадке. Йоэль нервно ходил из угла в угол, Алекси постукивал ногой по полу, почти не моргая смотря на Порко. Томми же терпеливо ждал. По его лицу не было видно ни единой эмоции, впрочем как и обычно, но на самом деле он сильно переживает за друга. Писк аппаратов прекратился окончательно. Йоонас открыл глаза.