Легенда о золотой лилии

Страх сковал Лию. Единственное, что она понимала в ночном хаосе из солдатских выкриков, топота ног, всхлипов служанок и бешеного стука собственного сердца, так это то, что она в опасности. Инстинктивно чувствовала, что ее ни в коем случае не должны найти. Лиа хорошо знала дядю Эилеи, ярла и правителя их свободного города. Они часто приходили к ним в гости и Лиа играла с его сыном, Эйриком, который был всего на пару лет ее старше. Дядя Эилеи научил ее строить кораблики из бересты и весной пускать их по ручьям. Он рассказывал ей о том, каким в детстве был ее отец, и как они вместе доставали своего старого учителя, Торгнира. Дядя и отец были друзьями с самого детства. Братьями по оружию, как их все называли. А теперь он назвал отца и всю их семью предателями и ищет ее. Лиа впервые боялась так сильно. — Марта, — прошептала она, крепче сжимая пальчики на складках платья няни, зарываясь лицом в ее каштановые кудри. — Марта! — Все будет хорошо, — шептала в ответ няня, гладя Лию по волосам, по плечам, по спине, прижимая к себе в ответ, — все будет хорошо! Мы обязательно прорвемся. За щелью было видно, как солдаты тащат тела по полу. Тошнотворный металлический запах растекся по воздуху новой волной. По всюду слышались топот ног, редкий лай собак и переклички незнакомых голосов. Её искали. — Маленькая госпожа, — Марта чуть отстранилась от нее, заставив взглянуть себе в глаза. Большие карие глаза, чуть блестевшие от слез, — помните, чему учит вас Господин? Прямо рядом с ними за тонкими деревянными досками раздался собачий лай и скрежет когтей о древесину. Желудок Лии камнем рухнул вниз. Воздух вокруг стал ощутимо холоднее. Марта тоже дрожала. — Хрут что-то нашел! — выкрикнул незнакомый голос. Он был так близко, будто кричал Лии прямо в ухо. Послышался шум и ящик, которым Марта закрыла за ними проход, с грохотом рухнул на пол. В их убежище вполз желтый свет факелов, освещая мертвенно-бледное лицо ее няни. — Вылезай, и прихвати с собой девчонку, если не хочешь, чтобы мы вытащили вас силой, — скомандовал другой голос и Марта послушалась. — Маленькая госпожа, нам лучше пока делать то, что они говорят, — обратилась она к Лии. Еще раз пробежав ладонью по волосам девочки, Марта тихо поцеловала ее в макушку и повернувшись спиной начала продвигаться к выходу: — Мы выходим, выходим. Для Лии это были самые страшные секунды за всю ночь. Чем ближе становился желтый свет в конце их убежища, тем сильнее стучало сердце. А время тянулось как воды Темной реки — медленно, но с неудержимой силой. Грубые солдатские руки схватили ее подмышки и вытащили в погреб. Земля под ногами сразу закачалась, словно Лиа только что спрыгнула с тарзанки, и чтобы не упасть девочка схватилась за стену. — Осторожнее! Будьте аккуратны с госпожой! Марта. Она сразу кинулась к Лии, беспокойство и тревога маской застыли на лице. Но не успела Лия потянуться к ней в ответ, как двое солдат загородили Марте путь, оттолкнув обратно. — Что вы делаете? Пустите! Пустите меня! — Марта? — Лиа ринулась вперед и принялась барабанить кулаками по широким спинам, закрывающими от нее единственного человека, который остался с ней, — Пустите ее! Я хочу к Марте! — Госпожа! Лиа! Кто-то грубо схватил Лию и взвалил на плечо, словно тюк с зерном. Головокружение было почти невыносимым, тошнота подступала к горлу, которое саднило и болело, настолько громко она кричала. Кричала, барабанила кулаками по грубому мужчине, что уносил ее все дальше и дальше от Марты. Все дальше и дальше от родного дома. Лиа не заметила грозу, которая продолжала бушевать снаружи. Объятая рыданиями, она продолжила кричать и биться, когда ее посадили в вонючую крытую повозку. Лиа не замечала разодранной в кровь кожи на своих руках. Не замечала, что она была босиком. Не замечала мокрого холодного платья, прилипшего к спине. Весь ужас, все эмоции, которые копились в ней, выплеснулись неудержимым потоком. Пытался ли кто-нибудь ее успокоить? Лиа не помнила этого. Когда повозка подъехала к дому ярла она, уставшая, словно выпотрошенный мешок, сидела на полу среди солдатских сапог, окруживших ее с двух сторон. Лиа не поняла, как она казалась в небольшой но теплой комнате. Серые каменные стены увешанные гобеленами и коврами смотрели приветливо. Кровать с уютным бархатным пологом и камин с задорными языками пламени, играющими в нем, выглядели слишком спокойно. На сколько спокойной и располагающей была атмосфера снаружи, настолько растерзанной и опустошенной Лиа была внутри. Она стояла на одном месте, уставившись невидящим взглядом в танец пламени. В голове была пустота. Горло саднило, а опухшие от слез глаза щипало от сухости теплого воздуха. Когда тяжелая дубовая дверь позади нее со скрипом открылась, Лиа даже не шелохнулась, словно ее и не было в этой комнате. — Госпожа Лиа, — вошедшая была женщиной среднего возраста, с волосами чуть тронутыми сединой и россыпью веснушек на исхудавшем лице. Она была одета в простое черное платье, руки спрятаны под идеально-белым фартуком. — Меня зовут Гретта, ее величество ярин Оттария прислала меня помогать вам. Вам надо принять ванну, завтра вы встречаетесь с их Величествами. Тон голоса не терпящий возражений и сильный запах чистотела — то, что Лиа запомнила надолго. — Где Марта? — спросила она, не отводя взгляда от камина. Голос еле повиновался, но девочке было все равно. Она все еще ощущала себя пустым мешком, брошенным на пол в чистой и богато украшенной спальне. — Прошу прощения, что вы сказали? — горничная сделала несколько шагов к ней и Лия почувствовала, как новый приступ тошноты скрутил ее внутренности. — Я буду принимать ванну только с Мартой. Моей няней. Где она? — громче повторила девочка, плотно сжимая зубы, не давая содержимому желудка пробраться выше. — Ваша няня и остальные люди из поместья находятся в темнице. И до суда будут пребывать там. Меня специально приставили к вам, чтобы… Внутри Лии забурлился новый поток эмоций. Ее голова словно была пуста, но внутри начал подниматься жар. Новая волна эмоций разрасталась с необычайной силой. Девочка резко повернулась, женщина вздрогнула от неожиданности, монотонный поток слов остановился. — Госпожа Лиа? — на безразличном лице отразилось замешательство. — Где Марта? — голос Лии снова сорвался на крик. Горло словно раздирало изнутри, но девочка не замечала этого. — Она ни в чем не виновата! Верните мне Марту! Уходи! Я не хочу тебя видеть! Я никого не хочу видеть! — Госпожа! Госпожа, успокойтесь. Эй вы, держите девочку, скорее! Госпожа, у вас кровь! *** Лиа очнулась следующим утром. Ночная гроза улеглась, но дождь продолжал монотонно барабанить по оконным стеклам. В комнату закралась ранняя прохлада. Огонь в камине больше не потрескивал в мистическом танце, лишь несколько головешек угля пытались прогреть воздух. Лиа взглянула на себя, она была одета в чистую незнакомую ей сорочку василькового цвета. Волосы пахли травами. Видимо, вчера ее все-таки отмыли в ванной. Руки Лии были перевязаны чистой белой тканью. Под тканью пекло. Девочка попробовала пошевелить пальцами и с шумом втянула воздух от боли. Даже когда она упала с векового дуба и разодрала колени, ей не было так больно. И даже когда мама смазала ее разбитые колени зеленой мазью, ей было не так больно как сейчас. Лиа совершенно не чувствовала сил. Она будто больше была не властна над собственным телом. Глаза щипало. В голове была приятная пустота. В желудке тоже была пустота, и его чуть сводило, что заставило Лию привстать на подушках и оглядеться вокруг. В углу на стуле сидела, посапывая, вчерашняя горничная. Руки ее были скрещены, а голова лежала на груди. Несколько прядей выбились из тугого пучка на затылке и упали вперед на лицо, колыхаясь от ее дыхания. Присутствие этой женщины рядом вызывало чувство тревоги. Но голод был больше страха. Бежать точно было не вариант. Лиа знала путь из поместья ярла до вековой пущи, но вот как дальше добраться до Йодби не имела ни малейшего понятия. Сомнительно было и то, что ей удастся выбраться из самого охраняемого дома во всем городе. Лиа снова бросила взгляд на спящую горничную. Она могла бы спрятаться где-нибудь в подполье, как-то Эйрик, сын ярла, показывал ей дорогу в погреб. Можно было бы затаиться и пока ее бы искали в округе, тихонько выскользнуть наружу. Но что делать потом? Куда идти? Да и что делать сейчас? Лиа не могла представить, как пройдет ее день. Все было незнакомым. Не таким. Горничная всхрапнула чуть громче и пробормотала что-то во сне. А Лиа подумала, что то, что ее держат в такой хорошей комнате, да еще и приставили служанку — хороший знак. Она должна во что бы то ни стало добиться встречи с родителями. Или хотя бы с Мартой. А для этого надо было сначала поесть. — Извините, — робко проговорила Лиа. Ее голос совсем ослаб и не слушался и прозвучал скорее как писк. Но женщина услышала. Она вздрогнула и открыла глаза. Лицо в миг приняло вежливое и грозное одновременно выражение, но глаза были еще подвернуты сном. — Да, госпожа Лиа? — спросила она, резко вставая и пряча руки под передник. — Вы очнулись. Как себя чувствуете? Лиа села, выпрямив спину, и сказала чуть громче: — Я хотела бы поесть. Мне можно? Почему-то звук ее голоса в этой уютной, но незнакомой и чужой комнате заставлял ее чувствовать вину. — Кончено, можно! Что за вопросы! — женщина позвонила в колокольчик, стоящий недалеко от кровати и дверь сразу же открыла горничная помоложе. Не марта. — Немедленно принесите госпоже Лие трапезу. И сообщите ее светлости, что она очнулась. Девушка поклонилась и быстро выбежала, закрыв за собой дверь. Снаружи послышался шум шагов и голоса. Похоже, комнату Лии охраняли. Она сидела с растерянным видом, с каждой секундой чувствуя себя все более и более неудобно. А женщина, чье имя Лиа напрочь не помнила, с серьезным видом подошла к огромному сундуку под окном, который оказался до отказа завален различными платьями. Неудобное платье. Мягкая уютная ткань словно кольчугой висела, давя на плечи. Совершенно безвкусная каша с фруктами, сезон которых еще не пришел. Люди заходили в комнату и выходили, говорили с ней, она отвечала, но не помнила ни слова. Каждую минуту Лиа собиралась вновь задать главный вопрос, который мучил ее, но не задавала. Пульсирующее нечто, чуть ниже груди, где-то в солнечном сплетении сдерживало ее, ускоряясь каждый раз, когда Лиа только собиралась открыть рот. Оно обостряло чувства, заставляла челюсти сжаться, а мышцы во всем теле напрячься в готовности. Готовности бежать или, если понадобится, драться. Девочка знала, что даже если спросит о родителях или о Марте, ей не ответят. А как говорил старик Торгнир, главное правило хорошего стратега — менять тактику, а не сдаваться. Учитель говорил, что когда-нибудь она станет прекрасным стратегом. Что это у нее в крови. И сейчас эти слова заставили Лию увидеть ситуацию по-новому. Она заметила, что около высоких окон не стояло сундуков или скамеек. Что ключи ее горничная прятала под фартуком. Что впуская слуг, стражник всегда в начале вопросительно смотрел на главную горничную, и только после ее кивка давал новому человеку войти. Что стражников было двое и их фромьёнами были огромные псы. И что все взрослые смотрели на нее с опаской. После завтрака принесли несколько книг и корзину с игрушками. Лиа поняла, что у нее нет и шанса выйти из этой комнаты. По крайней мере сегодня. Поэтому девочка взяла первую попавшуюся книжку и села с ней у камина так, чтобы видеть всю комнату целиком. Меньше чем через четверть часа, дверь в комнату открылась. — О Великие Эльфы, девочка моя! Эту женщину Лиа знала слишком хорошо. Человек, чьи внешность и аура совершенно не подходили друг другу. Невысокого роста, с мягкими чертами и округлым лицом, она все равно выглядела властной и твердой. Возможно из-за своей идеальной осанки или отточенных жестов и мимики. Оттария Аквальссон — ярин и хозяйка свободного города Хедби была женщиной, в чьей власти и силе никто не сомневался. Она вплыла в комнату, мягко заключив Лию в объятья: — Я даже представить не могу, как ты сейчас напугана. Боги, почему вы взвалили такой груз на плечи этой девочки, — голос звучал мягко, обволакивающе. От ярин пахло также как от мамы. Возможно, всему виной давняя дружба женщин, или же торговец, который под видом особенного товара продавал всем одно и то же, но и аромат, и мягкость платья, и даже ощущение объятий были настолько похожи, что Лиа невольно расслабилась. — Тетушка Оттария, — слезы, которые Лиа сдерживала все утро, вырывались наружу. — Выйти, — отрезала ярин, прижимая девочку крепче к себе. Слуги тотчас покорно вышли, бесшумно закрыв тяжелую дверь. И Лиа позволила себе разрыдаться, зарывшись лицом в платье самой сильной женщины Хедби и, возможно, даже всего Союза Альвов. Она знала, что скорее всего Оттария была одной из тех, кто приказал арестовать родителей. Она знала, что ей нельзя никому доверять, особенно ярин. Знала, что показывать врагу свою слабую сторону — все равно, что лечь грудью на его меч. Знала, но все равно расплакалась. А Оттария гладила ее по волосам и спине, шептала успокаивающие слова и горевала вместе с ней. Она была точно такой же, как мама. Лиа не знала, сколько прошло времени. Вдоволь выплакавшись, она наконец отстранилась от ярин и растерянно огляделась вокруг. В камине все также горел огонь. А голуби на окне все также ворковали, прячась под карнизом от дождя. Оттария, сидевшая рядом с девочкой прямо на полу, поднялась и налила Лие воды из кувшина, стоявшего у кровати. И хоть ее прямая спина и изящная походка остались прежними, выглядела женщина уставшей, а ее глаза покраснели и чуть опухли. — Выпей, — она протянула чашу Лии. — Я здесь, чтобы помочь тебе и ответить на все вопросы. Спрашивай не стесняясь. Сейчас для меня не существует неверных вопросов. Лиа послушно сделала несколько глотков. Слезы на время вымыли тревогу и она осмелилась озвучить то, что крутилось в голове все утро: — Мама и папа, я их еще увижу? — В будущем да, — последовал спокойный ответ. — Но в ближайшее время нет. Сейчас они находятся под стражей в темнице и до суда кому-либо запрещено видеться и говорить с ними. Это для твоей же безопасности, дорогая. — А они, — голос Лии начал срываться и она поспешно сделала еще несколько глотков воды, — они плохие? Мои родители предали страну? Оттария поджала губы, осторожно подбирая слова для ответа. — Они точно не хотели ничего плохого. Но иногда бывает так, что люди делают плохие вещи, потому что думают, что они на самом деле хорошие. — Это как? — Лиа была сбита с толку. Она наконец оторвала взгляд от керамической чашки в своих руках и заглянула ярин прямо в глаза. — Помнишь, как вы с Эйриком нашли нору с лисятами? — спросила Оттария и девочка кивнула в ответ. — Вы хотели сделать нору для них уютнее и натаскали туда кучу мха и листьев. Помнишь, что случилось потом? Конечно Лиа помнила. Им с Эйриком, сыном Оттарии и Эилеи,было жалко лисят, что весь день вынуждены были ждать родителей, поэтому ребята решили обустроить им домик. Сделать его настолько уютным и теплым, чтобы скорые осенние холода не потревожили лисью семью. Ребята весь день играли с лисятами, те были слишком малы, чтобы бояться людей. А на следующий день… — Мама лиса бросила их, — тихо проговорила Лиа. — Она почувствовала наш запах и бросила своих детей. Поэтому учитель Торгнир долго ругал нас, но взял лисят себе и вырастил их. Оттария мягко провела ладонью по лицу девочки, убирая пряди волос за ухо. — Верно, но вы ведь не хотели, чтобы лисята остались одни? Вы хотели позаботиться о них. Но в конце ваш поступок был плохим или хорошим? — Плохим, — голос Лии оборвался до шепота. — Да. Хоть у вас были добрые намерения, для лисят они стали трагичным событием. На какое-то время в комнате повисла тишина. Лиа опустила голову, уставившись невидящим взглядом на неровный рисунок деревянного пола. Она пыталась сопоставить слова Оттарии и то, что произошло с ее родителями. Неужели взрослые тоже могут сделать что-то ужасное по незнанию? Тишину нарушила Оттария. — Но разве это сделало вас плохими людьми? — Что? — Да, вы с Эйриком совершили плохой поступок, — продолжила ярин, нежно положив ладонь на спину девочки. — И понесли за это наказное. Но вы не стали из-за этого плохими людьми. Ведь внутри вы не желали причинить вред. — Если люди всего-лишь ошиблись, разве стоит их наказывать?— Лиа с надеждой подняла глаза на Оттарию. Вдруг все еще может быть в порядке. Вдруг родителей можно будет освободить. Ведь Лиа верила, верила, что чтобы они ни сделали, они делали это с заботой о Хедби. — Можно просто поговорить с ними и объяснить, как правильно, и… — Дорогая, — Оттария прервала девочку, твердо покачав головой. — Каждые поступки несут последствия. Не важно, с какими намерениями они свершались, сделанного не вернуть. И за каждый свой шаг человек должен ответить. Это основа общества. Ты поймешь, когда вырастешь. Эспен и Альвейг должны понести наказание согласно тому, какой вред они нанесли Хедби. Это необходимо сделать. Хотя мне, как близкой подруге твоей матери очень тяжело об этом говорить. Оттария положила ладони на щеки Лии и приподняла ее лицо так, чтобы их взгляды встретились: — Я хочу, чтобы ты твердо запомнила одну вещь. Твои родители — не плохие люди. И ты тем более не плохой человек. Ком подкатил к горлу Лии. Она прекрасно поняла, что значили эти слова. Они означали то, что ее родители не вернутся к обычной жизни. Они не вернутся к ней. Впервые весь кошмар последних суток ощутился реальным, отчего по коже поползли мурашки. Если Лиа хотела выжить, она должна сделать все, чтобы доказать ярлу и его жене, что она никогда не совершит такой же ошибки, как и ее отец с матерью. Она должна стать самой послушной девочкой, которую только можно найти во всем Хедби. — А Марта? — робко спросила Лиа, продолжая смело смотреть в глаза Оттарии. — Марта всего-лишь моя няня. Я знаю, она ничего не знает о делах мамы и папы. Она всегда говорит, что из-за меня у нее нет времени заняться даже своей личной жизнью. Можно… Марту вернут ко мне? Ярин вздохнула и убрала руки от лица девочки. Она встала, отряхнула платье, поправила складки юбки и пригладила волосы. Затем вновь посмотрела вниз на Лию. — Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы быстрее решить этот вопрос. В груди Лии затрепетал лучик надежды. Если бы только, если бы только Марта вернулась к ней, Лиа бы смогла справиться. — Мне пора идти, Лиа. Я позову Гретту, велю ей сводить тебя на прогулку, если хочешь. И, девочка моя, — выражение ее лица вдруг вновь смягчилась и она добавила чуть тише, — что бы ни случилось, я буду заботиться о тебе как о собственной дочери. Это меньшее, что я могу сделать теперь в память нашей дружбы с Альвейг. Помни об этом. И с этими словами Оттария вышла, закрыв за собой дверь.