Клятва на мизинцах

Новость об окончании войны в Маринфорде вихрем проносится по штабу Революционной Армии, моментально превращая его в бурлящий эмоциями котел. – Пришли газеты с последними новостями о Войне Сильнейших! Заголовки так и кричат о поражении Белоуса! Сабо отрывается от заметок в своей записной книжке и тихо чертыхается. Конечно, вероятность поражения Белоуса изначально не была нулевой, но предполагать возможный исход и знать, что событие, которое наверняка перевернет весь мир, произошло на самом деле – совсем не одно и то же. – Ива-сан в порядке?! – спрашивает кто-то. – Его нет в списках погибших, – отвечают ему. – Здесь говорится о смерти Белоуса, одного из Йонко, и Огненного Кулака Эйса. На имени «Эйс» Сабо застывает. Он чувствует, как в его памяти, в той ее части, к которой он вот уже десять лет не может найти ключ, вдруг зарождается маленькая, но очень упрямая искра. Она вспыхивает, разрастаясь и пульсируя в висках, и Сабо, застигнутый врасплох этим внезапным приступом мигрени, хмурится и наугад берет со стола первую попавшуюся газету. «Я стану пиратом!» – призрачным эхом раздается где-то вдалеке.

«Огненный Кулак Эйс мертв»

Сабо видит слова, крупным шрифтом напечатанные под фотографией дерзко ухмыляющегося веснушчатого парня с черными взлохмаченными волосами, и его руки начинают дрожать. Неясный образ перед его мысленным взором обретает хорошо знакомые черты за считаные секунды, и в его сознание врывается голос, который, как думалось ему когда-то давно, он не сможет забыть, что бы с ним ни случилось. «Я стану великим пиратом и покажу всему миру, чего я стою!» – звучит в голове Сабо так громко и отчетливо, словно Эйс, десятилетний Эйс, стоит прямо перед ним. Воспоминания захлестывают Сабо, и боль от потери ножом вонзается в его сердце, волнами расходясь по телу и затуманивая разум. Жизнь, которую он так тщательно выстраивал, убеждая себя в том, что без прошлого вполне можно обойтись, в одночасье рушится, погребая его под грудой обломков. На фотографию капают, размывая чернила, слезы, и Сабо ничего не может сделать, чтобы их остановить. «Как я мог забыть…» Его оглушает полный отчаяния душераздирающий крик, и он едва ли осознает, что этот крик – его собственный. «Я никогда не сбегу! И никому не проиграю!» – слышит Сабо за мгновение до того, как пол уходит из-под его ног и все вокруг застилает вязкая непроглядная чернота.

___________________

Сабо приходит в себя, широко распахивая глаза и делая глубокий вдох, и это ощущается так, будто кто-то рывком вытягивает его безвольное тело на поверхность из огромной толщи воды. Он помнит, что уже тонул раньше. Более того, он вдруг обнаруживает, что помнит вообще все – его внезапно пробудившиеся воспоминания сложились в единую картину, и теперь он наконец с уверенностью может сказать, что знает, кто он такой и какая череда событий привела его в Революционную Армию. Он знает, что до того, как потерять память, был сбежавшим из дома и грезившим о морских приключениях сыном дворянина. Знает, что там, на Острове Рассвета где-то на окраине Ист Блю, с тех самых пор, как ему исполнилось пять, рядом с ним всегда был Эйс, упрямый и своевольный мальчишка, разделявший его мечты. Знает, что когда ему было десять, свалившийся на их с Эйсом головы Луффи превратил их неразлучный дуэт в трио и что ближе этих двоих, ставших ему братьями, у него никогда никого не было. Он не должен был бросать Эйса и Луффи и снова сбегать, он должен был бороться – за них и за свою свободу, но время не повернуть вспять, и эта непростительная ошибка – то, с чем ему придется жить до конца своих дней. Сабо осторожно приподнимается на локтях и вздрагивает от неожиданности, когда громкий девичий плач возвращает его к реальности. – Я уж думала, ты умрешь, Сабо-кун… – всхлипывает Коала. «Лучше бы это действительно произошло», – поддавшись секундной слабости, мысленно произносит Сабо. А потом видит красные от слез глаза Коалы и сидящего у его кровати бок о бок с ней встревоженного Хака, и ему становится стыдно за свой эгоизм. Он дважды подвел Эйса и Луффи и не может подвести еще и Коалу с Хаком, а заодно и всю Революционную Армию во главе с человеком, который спас его от смерти и без которого он не был бы тем, кто он есть сейчас. Коала шмыгает носом и спрашивает, уйдет ли он из Революционной Армии, ведь его воспоминания вернулись, и Сабо, оборачиваясь на все, что ему довелось пережить, понимает, что единственный ответ, который он может ей дать – «нет, не уйду». Его место здесь, и он продолжит выполнять возложенные на него обязанности, а еще – сделает все, чтобы заполучить принадлежавший Эйсу дьявольский фрукт. Это не искупит его вину и не вернет ему брата, но он ни за что не позволит пламени, которое было частью Эйса и хранит в себе его волю, попасть в чужие руки. Он заберет возрожденный фрукт Мера Мера себе, чего бы ему это ни стоило.

___________________

Со смертью Эдварда Ньюгейта Гранд Лайн погружается в хаос. Территории, которые раньше защищал его флаг, теперь подвергаются постоянным набегам пиратов, желающих присвоить их себе, а за титул четвертого Йонко в Новом мире развязывается самая настоящая война. Среди претендентов жадные до сенсаций журналисты называют как самоуверенных новичков, так и тех, кого все эти годы держал в узде лишь страх перед именем Белоуса, и один из них – Сабо сжимает кулаки так, что ногти впиваются в кожу едва ли не до крови – Маршалл Д. Тич. – Кто угодно, только не этот ублюдок, – яростно сминая страницу со статьей и отбрасывая ее в сторону, шипит Сабо. Он наконец добрался до копившихся на краю его письменного стола с начала прошлой недели газет, и новости, о которых они пишут, не сулят ни мирным жителям, ни пиратам, ни Морскому Дозору ничего хорошего. – Сабо-кун! Сабо морщится, когда дверь с грохотом распахивается и на пороге его комнаты появляется взъерошенная и запыхавшаяся Коала. – Я уверен, что просил тебя стучать, – устало напоминает Сабо, но Коала его не слушает. Она подлетает к нему, мгновенно преодолевая разделяющее их расстояние, и буквально пихает в руки свежий выпуск «Мировой Экономической Газеты» – видимо, его вместе со всей прочей корреспонденцией доставили этим утром. Сабо с удивлением отмечает плотно сжатые дрожащие губы Коалы – она выглядит так, словно вот-вот заплачет, а затем опускает взгляд, и воздух в его легких заканчивается. Фотография, сопровождающая статью на первой полосе, сделана в разрушенном Маринфорде, и Сабо на секунду кажется, что после долгой бессонной ночи глаза подводят его, выдавая его самое сокровенное желание за реальность. На черно-белом снимке, стоящие плечом к плечу в окружении целого отряда готовых в любой миг броситься в атаку дозорных, изображены два человека. О смерти первого из них три недели назад писали все газеты мира. О судьбе второго после окончания войны не было известно ничего. Сабо прижимает газету к лицу, даже не пытаясь сдержать подступающие к горлу слезы, и впервые с того самого дня позволяет себе искренне, по-настоящему улыбнуться. Одна-единственная мысль мечется в его голове, разгоняя по венам кровь и заставляя сердце биться чаще. Его братья, его самые близкие и дорогие на всем свете люди живы.

___________________

Сабо понятия не имеет, как Эйсу удалось выжить и почему газеты разнесли по всему миру новость о его смерти, но это волнует его сейчас меньше всего. Фотография из статьи о Маринфорде, приколотая кнопкой к пробковой доске, висит теперь над его заваленным бумагами письменным столом рядом с розыскными листовками Эйса и Луффи – Сабо выучил ее наизусть, вплоть до мельчайших деталей, и все равно время от времени продолжает бросать на нее взгляды. На правом плече Луффи отчетливо читается надпись 3D2Y. Сабо уверен, что раньше ее там не было, а еще – что она сделана рукой Эйса и наверняка несет в себе какое-то послание для команды Луффи, ведь в Маринфорде он был один, и где находятся другие мугивары, не знает на данный момент никто. У Эйса надпись на левом плече. В отличие от надписи на плече Луффи это – татуировка, которая есть на всех его снимках, начиная с самых первых, и чувство вины разгорается в сердце Сабо с новой силой каждый раз, как он ее видит. Эйс забрал себе его перечеркнутую S и добавил в свое имя – Сабо догадывается, как часто ему задавали вопросы на эту тему, учитывая, что все выглядит так, будто это ошибка, и сомневается, что Эйс с удовольствием на них отвечал. В детстве Эйс не был любителем прямо говорить о том, что у него на душе, и для Сабо эта S значит гораздо больше любых его слов. Сабо машинально протягивает руку к фотографии и дотрагивается до нее кончиками пальцев. Он причинил Эйсу и Луффи боль, оставив их, когда они были детьми, что они скажут, если он вот так ни с того ни с сего вернется к ним спустя десять лет? – Сабо-кун, – осторожно предлагает Коала, когда в очередной раз застает Сабо отрешенно рассматривающим фотографию. – С ними был Джинбей-сан, я могу… – Не надо, – отвечает Сабо. – Но… – Нет. Сабо ничего не объясняет, и Коала хмурится – она не понимает, почему он отказывается, но для него все это слишком непросто. Она предпринимает еще несколько попыток в течение следующего месяца и неизменно получает тот же самый ответ, а потом в один день вдруг резко перестает спрашивать, и загруженный делами Сабо облегченно вздыхает, не придавая ее нехарактерному поведению особого значения. Свой промах он осознает лишь спустя две недели на Архипелаге Сабаоди. – Сабо-кун, раз уж у нас есть немного времени, я бы хотела кое-куда заглянуть. Составишь мне компанию? – Если это не торговый центр, – чуть поколебавшись, соглашается Сабо. – Это не торговый центр, – заверяет его Коала. Поручив Хаку руководить подготовкой корабля к отплытию, Сабо следом за Коалой покидает порт, и место, в которое она в итоге его приводит, действительно оказывается вовсе не торговым центром – расположенное на возвышенности в самом сердце тринадцатой рощи, оно оказывается баром с лаконичным названием «Обдираловка Шакки». Сабо скептически выгибает бровь, но Коала, проигнорировав его, толкает входную дверь и уверенно шагает внутрь, и ему не остается ничего иного, кроме как последовать за ней. – Добро пожаловать, – приветствует их высокая темноволосая женщина за барной стойкой, изящно выдыхая облако сигаретного дыма. – Полагаю, вы именно те молодые люди, которых ожидает мой дорогой гость. – Да, это они, Шакки-сан, – разносится по бару звучный голос, и Сабо, повернув голову в его направлении, впервые видит капитана Пиратов Солнца и бывшего Шичибукая Джинбея своими собственными глазами. – Джинбей-сан! – радостно восклицает Коала. Она хватает Сабо за рукав и, не давая ему опомниться, усаживает за стол между собой и Джинбеем, таким образом отрезая ему любые пути к отступлению – не то чтобы он планировал сбежать, однако этого Коала, судя по всему, и опасается. Она сделала ровно то, что он просил ее не делать, но Сабо знает, что она поступила так из благих побуждений, и у него нет сил на нее за это сердиться. Он выслушает Джинбея, окончательно убедится в том, что с Эйсом и Луффи все в порядке, а затем вернется в штаб и… – Значит, ты и есть тот самый Сабо-кун, – произносит Джинбей, и Сабо уже собирается побольнее пнуть Коалу под столом за то, что она черт-те что ему наговорила, когда он совершенно неожиданно добавляет: – Эйс-сан много рассказывал о Луффи-куне и о тебе. Он говорил, что потерял тебя десять лет назад, поэтому, признаться, просьба Коалы немало меня удивила. Я и представить не мог, что однажды встречу и второго его брата лично. Сабо цепенеет. «Эйс… рассказывал обо мне?» Это не то начало разговора, к которому он был готов. Он опускает голову, и волосы падают ему на глаза, скрывая отражающиеся на его лице эмоции от пристального взгляда Джинбея. Ему кажется, что звук отчаянно бьющегося в его груди сердца – единственное, что нарушает воцарившуюся с баре тишину. Эйс и Луффи выросли вместе, и Луффи – его любимый младший братишка, так что в том, что Эйс рассказывал о нем, нет ничего странного. Сабо – тот, кто пропал из его жизни слишком давно и кого, учитывая все произошедшее, можно было смело из нее вычеркнуть, но Эйс по какой-то причине решил иначе, и теперь доказательством этому служит не только лишняя буква в татуировке на его левом плече. «Почему, Эйс? – зажмурившись, мысленно обращается к нему Сабо, и его пальцы впиваются в ткань брюк так сильно, что немеют суставы. – Почему ты продолжал помнить обо мне, почему не оставил в прошлом, почему не забыл, когда отплыл с Острова Рассвета?» Сабо хочет увидеть его, хочет спросить его об этом, хочет услышать его ответ. Хочет просто, черт возьми, обнять его и маленького плаксу Луффи и так же, как когда-то давно, каждой клеточкой своего тела почувствовать их тепло. Он молчит слишком долго, но ни Джинбей, ни Коала не торопят его, и Сабо благодарен им за то, что они дают ему это время. Хозяйка бара бесшумно подходит к ним, ставит перед каждым по чашке горячего душистого чая и так же бесшумно удаляется, и горьковатый запах табака следует за ней по пятам. – Я… действительно был мертв для своих братьев все эти годы, – наконец прерывает молчание Сабо. – И вряд ли у меня есть право врываться в их жизни сейчас, после всего, что… Я бросил их, когда мы были детьми, и меня не было в Маринфорде, когда самые дорогие мне люди нуждались во мне, разве могу я вот так взять и вернуться к ним как ни в чем не бывало? Его слова идут вразрез с его желаниями, и ему нужно, чтобы кто-то сказал ему, что он может вернуться, что может снова быть с ними – даже невзирая на то, что последние десять лет жил без воспоминаний о них, потому что сам он так не считает. Сам себя он за это никогда не простит. – Не скажу, что мне не понятны твои сомнения, Сабо-кун, но я на что угодно готов спорить, что после всего случившегося Эйс-сан и Луффи-кун больше всего на свете будут счастливы видеть тебя живым. Эйс-сан лишился на этой войне многих близких людей, в том числе того, кого называл отцом, неужели ты правда думаешь, что он не будет рад вновь встретиться с тобой после десяти лет разлуки? Джинбей смотрит выжидающе, сведя на переносице густые брови. Из стоящей перед ним нетронутой чашки неспешно поднимаются завитки пара, и Сабо не может избавиться от ощущения, что в этот момент он видит его насквозь. – Они на острове Русукаина, – не дожидаясь ответа, говорит Джинбей. – Сильверс Рейли предложил им стать его учениками на ближайшие два года, и они согласились. Их никто не должен беспокоить, но для тебя, я уверен, Рейли сделает исключение. Сабо тихо благодарит его, и Джинбей, кивнув на прощание ему и Коале, встает из-за стола и направляется к выходу. – Выбор за тобой, Сабо-кун, но мой тебе совет – не обманывай себя. Когда дверь за Джинбеем закрывается, Сабо выдыхает и откидывается на спинку дивана, устремляя взгляд к потолку. Ему по-прежнему страшно, но в этот раз он не сбежит. Он встретится с Эйсом и Луффи, и если они позволят, если простят, если примут его спустя столько лет, вновь станет им другом и братом – и уже больше ни за что не оставит их одних.

___________________

Сабо смотрит на простирающиеся до самого горизонта неподвижные воды Калм Белта, и отступившее было на время волнение вновь охватывает его душу. Рядом с ним на палубе, ожидая указаний, безмолвно возвышается Карасу, и Сабо ничего не говорит, просто поднимает на него глаза, и он в ту же секунду рассыпается стаей черных как сажа ворон. Хлопая крыльями, они взмывают в ярко-синее безоблачное небо, и одна из них на своей спине несет к острову Русукаина Сабо. Далеко внизу неторопливо проплывают Морские Короли, и исполинские тени, которые они отбрасывают на безмятежную водную гладь, превосходят размерами даже флагманы Морского Дозора. Русукаина встречает Сабо резким стрекотом насекомых, влажным, липнущим к коже воздухом и удушающей жарой. Он спрыгивает на песчаный берег и провожает взглядом возвращающихся обратно ворон – его корабль пришвартован в бухте небольшого острова на границе с Калм Белтом, и для связи с Карасу у него есть дремлющий пока что в кармане его пиджака маленький дэн дэн муши. Оглядевшись вокруг, Сабо обнаруживает неподалеку утопающую в зелени деревьев извилистую тропу и уже собирается направиться по ней вглубь острова, когда на него вдруг обрушивается мощный удар, заблокировать который ему удается лишь чудом. Его отбрасывает к кромке воды, и цилиндр слетает с его головы, откатываясь в сторону. – Так и знал, что ты не простой турист. Простые туристы Волю не используют. Сабо с трудом разгибается и тут же кривится от боли. Перед ним, готовый в любой миг нанести следующий удар, стоит легендарный Сильверс Рейли. – Эээээй, дедуля Рейли, – разносится по пляжу звонкий мальчишеский голос. – Куда это ты так сорвался? – Ты задаешь мне этот вопрос, потому что твой уровень владения Волей наблюдения пока ни на что не годится. У нас незваный гость, – Рейли кивает на Сабо. – Я с ним не знаком, а вы? Сабо видит, как тот, кто не задумываясь называет Темного Короля Рейли дедулей, выбегает из джунглей на берег и смешно тормозит, едва не спотыкаясь о выступающий из земли узловатый корень. Видит того, кто, слегка хмурясь, выходит из густых зарослей следом за ним, и решимость, с которой он направлялся на Русукаину, в одночасье его покидает. Удар Рейли сбил его с ног, и прямо сейчас у него нет сил подняться. Застыв на коленях и почти не дыша, он не может вымолвить ни слова и в отчаянии глубже зарывается пальцами в песок. Луффи смотрит на него озадаченно, склонив голову набок и скрестив руки на груди, и по его живой, изменчивой мимике Сабо безошибочно определяет, что он его не узнает. Эйс смотрит пристально, не отрываясь, и в первые мгновения на его лице отражается замешательство. А затем его глаза расширяются, он беззвучно выдыхает, и Сабо, не веря в то, что это происходит на самом деле, читает по его губам свое имя. Эйс делает несмелый шаг в его направлении, потом еще один и еще один, а потом срывается на бег и налетает на Сабо с силой бушующего урагана, заключая его в объятия. Сердце Сабо, израненное и измученное, мечется в грудной клетке, и его громкое, лихорадочное биение эхом отдается у него в ушах. Эйс дрожит, цепляясь за него, и Сабо требуется несколько бесконечно долгих секунд, чтобы понять, что он плачет. Эйс, который никогда не позволял себе этого в детстве, Эйс, который всегда говорил, что ненавидит плакс, Эйс, который когда-то твердо решил, что обязан быть сильным несмотря ни на что и вопреки всему, нисколько того не смущаясь, взахлеб рыдает у него на плече. Сабо чувствует, как по его собственным щекам начинают течь слезы, слышит, будто со стороны, свой тихий, задушенный всхлип и теснее прижимается к Эйсу, всем телом ощущая каждый его судорожный вдох. – Са-бо-о-о-о!!! Луффи с разбегу врезается в них обоих и роняет на песок – он тоже плачет, и хлюпает носом, и пытается что-то говорить, и его бессвязное бормотание вперемешку с плачем отправляет Сабо по дороге памяти прямиком в детство. Он обхватывает Луффи левой рукой, правой продолжая обнимать Эйса, и притягивает ближе, и Луффи в ответ крепко обвивает его и Эйса всеми своими четырьмя растягивающимися конечностями, превращая их троих в один большой спутанный клубок. – Ты жив, ты жив… – повторяет Эйс, и от его шепота и горячего дыхания по загривку Сабо бегут мурашки. – Ты жив, Сабо. Рейли действительно делает для Сабо исключение, и это выражается в том, что он не вышвыривает его с острова за шкирку и вместо этого разрешает остаться с Эйсом и Луффи до утра. Сидя возле мирно потрескивающего костра, Сабо рассказывает свою историю, и Луффи восторженно ухает, когда речь заходит о его отце, но вскоре теряет нить разговора и сытый и счастливый засыпает, устроив голову у Сабо на бедре. – Я сам попросил забрать меня от вас, – сглатывая образовавшийся в горле горький ком, сдавленно произносит Сабо. – Сам попросил увезти меня с Острова Рассвета. Когда мы встретились, Джинбей назвал меня «тот самый Сабо-кун» и сказал, что узнал обо мне от тебя, и это сбило меня с толку. Почему ты… – А это не очевидно? – перебивает его Эйс, не давая закончить вопрос. Сабо скользит взглядом по его левому плечу и выжженным на светлой коже черным буквам и думает, что по-прежнему не понимает. – Я ведь бросил вас, – озвучивает он то, что терзает его с тех пор, как к нему вернулись воспоминания. Эйс вздыхает, и пламя костра колышется и тянется к нему, словно отражая его эмоции. – Нет, Сабо. Ты сделал то, что не смог сделать я. Ты спас нас. Из нас троих я старший, и это я должен был защитить тебя и Луффи, но у меня не хватило сил, и тебе пришлось пожертвовать всем, что у тебя было, ради нас. – Ты не говоришь о том, что было потом. Потом я сбежал, Эйс. Пламя костра ярко вспыхивает и разгорается, и одна из веток с хрустом ломается, выбрасывая в воздух сноп искр. – Тебе было десять. Десять! И ты не видел другого выхода. Эйс прав, и Сабо прекрасно это осознает, но чувство вины съедает его изнутри, и следующие слова срываются с его языка прежде, чем он успевает себя остановить. – И все же я постоянно думаю о том, что было бы, если бы я остался. – А я постоянно думаю, что было бы, если бы я не дал тебе уйти. Эйс не смотрит на него – его глаза обращены к усыпанному звездами небу, и Сабо не знает, что ему на это ответить. В повисшей между ними хрупкой, звенящей тишине с широко открытым ртом сладко похрапывает Луффи. – Я умер и вернулся к жизни, ты тоже, не считаешь, что теперь мы вроде как квиты? – слабо улыбается Сабо. Это единственное, что приходит ему на ум, и он пробует хоть как-то разрядить атмосферу. – Я был уверен, что не выберусь из Маринфорда, – Эйс прикладывает ладонь к груди – лучами от солнечного сплетения по ней расходится похожий на бесформенную кляксу шрам. Такой же у него на спине – там, где раньше была метка Белоуса. – Кусочек моей библикарты, который я отдал Луффи, сгорел практически дотла – Джинбей заметил, что он начал восстанавливаться, после того, как Луффи потерял сознание, поэтому сгреб в охапку заодно и меня. Все думали, что я умер. Я сам думал, что умер. Когда я очнулся, даже Трафальгар Ло выглядел ошарашенным и сказал, что понятия не имеет, почему я до сих пор жив. – Тебя спас твой дьявольский фрукт? Эйс кивает. – Иначе это не объяснить. – Кажется, он очень не хотел с тобой расставаться. Знаешь, я ведь собирался забрать его себе, чтобы сохранить… Сабо тушуется и замолкает. Говорить это Эйсу в лицо ужасно неловко. – Так было бы лучше всего, – Эйс улыбается тоже. – Но я жив. Мы оба живы, так что черта с два ты получишь мой фрукт, Сабо. Луффи бормочет что-то во сне и поворачивается набок, почти съезжая на землю, и Сабо, не удержавшись, кладет руку ему на макушку и бережно зарывается пальцами в колючие непослушные волосы. – Он так вырос. Я помню его совсем маленьким, громко смеющимся и еще громче плачущим, но ты только взгляни на него сейчас. Ему едва исполнилось семнадцать, а он уже весь мир на уши поставил и за какой-то поразительно короткий срок стал занозой в заднице и для Морского Дозора, и для Мирового Правительства, и для других пиратов. – Ты прямо как гордый родитель. – Я гордый старший брат, Эйс. Хотя я был рядом с Луффи всего один год, а потом десять – отсутствовал, не знаю, есть ли у меня вообще право называть себя так. Эйс оказывается вплотную к нему слишком быстро, и Сабо, не ожидавший этого, лишь замирает, завороженно глядя на пляшущие в его темных глазах всполохи костра. «Хочу его поцеловать», – молнией проносится в голове Сабо. Он хотел этого и в детстве, но мысль о том, чтобы поцеловать своего лучшего друга, пугала его тогда до дрожи в коленях. Он боялся своих чувств и этого желания, а еще – того, что Эйс оттолкнет его и они навсегда перестанут быть друзьями. Эйс не двигается несколько невероятно долгих секунд, а потом вдруг так сильно щелкает Сабо по лбу, что он невольно отшатывается, растерянно моргая и на автомате накрывая пятерней ушибленное место. – Чтобы я такого от тебя не слышал, иначе в следующий раз вмажу со всей силы. «Где бы мы ни были, что бы с нами ни приключилось, мы всегда будем связаны между собой этими нерушимыми узами». Это наша клятва, и я от нее не откажусь, как ни за что не откажусь и от тебя. И Луффи тоже не откажется, можешь не сомневаться. Эйс сердито плюхается на траву возле Сабо, приваливается плечом к его плечу, и когда Сабо уже решает было, что он больше ничего не скажет, добавляет тихо и непривычно мягко: – Твое возвращение – настоящее чудо, и я не совру, если скажу, что сегодняшний день – самый счастливый в моей жизни. Поэтому завязывай с этим своим «бросил» и «не имею права», нам десять лет наверстывать, никуда я тебя не отпущу. – Но мне нужно обратно в штаб, да и Рейли-сан наверняка утром выпроводит меня, если я сам не уберусь с острова. – Не буквально же, Сабо! В голосе Эйса проскальзывает смущение, и Сабо находит это забавным. С одной стороны, он совсем не изменился, с другой – стал более открытым и дружелюбным, и Сабо точно знает, что это – заслуга Луффи и Пиратов Белоуса, которые приняли его в свою семью. Сам он вряд ли смог бы сделать для Эйса то же самое. – Я понял, Эйс. И… спасибо. Когда на горизонте начинает заниматься рассвет, Сабо спохватывается и убеждает Эйса хотя бы немного поспать, и тот нехотя соглашается, признавая, что Рейли, несмотря на обстоятельства, вряд ли пощадит их с Луффи на предстоящей тренировке. Эйс засыпает практически сразу, совсем как в детстве растянувшись на спине и раскинув руки, Сабо же и не думает смыкать глаз. Ему не привыкать к бессонным ночам, но эта ночь – особенная, и он не хочет упускать ни единого ее мгновения. Он смотрит на розовеющее высоко над его головой бескрайнее небо, слушает размеренное дыхание своих братьев и чувствует, как все его тело обволакивает, плавно расходясь волнами от сердца, ласковое, умиротворяющее тепло. Утром Эйс и Луффи провожают его, и здесь и сейчас Сабо все готов отдать за то, чтобы не прощаться с ними, но у каждого из них свое собственное приключение и свой собственный путь. Повиснув на нем и лучезарно улыбаясь, Луффи обещает, что станет сильнее и непременно исполнит свою мечту. Эйс хлопает его по плечу и протягивает сложенный пополам лист бумаги, и Сабо с трепетом принимает у него из рук кусочек его библикарты. – Я передам по кусочку своей тебе и Луффи при следующей встрече. Чтобы мы всегда могли найти друг друга, – говорит Сабо и только потом осознает, что не знает, когда увидит их вновь. – Ты можешь заглядывать на остров время от времени, – словно читая его мысли, предлагает сидящий неподалеку от них на валуне Рейли, и Сабо, обернувшись к нему, удивленно вскидывает брови. – Этим двоим есть чему у тебя поучиться, кроме того, не все же мне одному их колотить, сам понимаешь, возраст уже не тот. Услышав это, Луффи подпрыгивает в воздух и издает громкий радостный возглас. Эйс скрещивает руки на груди, и его губы складываются в дерзкую ухмылку – по-видимому он уже предвкушает возобновление их детских тренировочных боев и считает, что так же, как и в детстве, в итоге выйдет из них победителем. Сабо не собирается портить ему сюрприз. – Значит, при следующей встрече, – заключает Эйс, и Сабо кивает. Что бы ни случилось, он обязательно вернется.

___________________

Сабо возвращается на Русукаину спустя полтора месяца, но по его внутренним ощущениям с первого его визита туда проходит по меньшей мере целая вечность. С собой он, как и обещал, привозит два небольших кусочка своей библикарты, и каждый из них подписан в углу перечеркнутой крест-накрест S – точь-в-точь как то письмо, которое он написал Эйсу и Луффи десять лет назад перед тем, как, в очередной раз сбежав из дома, отправился в путешествие, которое раз и навсегда изменило его жизнь. Сейчас он помнит все, что было до того инцидента, ясно и отчетливо, вплоть до мельчайших подробностей, хотя еще совсем недавно на месте этих дорогих его сердцу воспоминаний была пустота. Он никогда не думал, что его память восстановится вот так, по щелчку, и, смирившись с тем, что ничего не знает о своем прошлом, отдавал Революционной Армии всего себя без остатка, однако Эйс буквально заставил его вспомнить, и за это Сабо до конца своих дней останется у него в долгу. В этот раз на берегу его встречают Эйс и Луффи, и Эйс, уперев руки в бока, самодовольно ухмыляется. – Говорил же, – произносит он, обращаясь к Луффи. – Это все потому что у вас какая-то особая связь, – обиженно возражает Луффи, и Сабо спотыкается. – Это всего лишь Воля наблюдения, так что особая связь тут ни при чем. Просто признай уже, что я учусь быстрее тебя. Эйс и Луффи начинают препираться, и Сабо вклинивается между ними и аккуратно разнимает – так же, как делал это десятки раз в детстве. – А ты не очень-то торопился, – замечает Эйс. – А ты так сильно скучал, что считал дни до моего возвращения? Эйс фыркает и закидывает руку Сабо на плечо. Луффи повисает на нем с другой стороны, что-то оживленно тараторя, но Сабо едва ли его слышит. От Эйса исходит тепло, он горячий – в прямом смысле, и Сабо мысленно задается вопросом, винить ему в этом силу фрукта Мера Мера или же свое чересчур разыгравшееся воображение. Ожидающий их в центре острова у большого белого дерева Рейли приветствует его вполне дружелюбно, и Сабо до сих пор не может поверить, что вот так запросто общается с тем, кто на протяжении многих лет был старшим помощником на корабле Короля Пиратов и навсегда вписал свое имя в историю, однажды покорив вместе с ним Гранд Лайн. Он окидывает беглым взглядом Эйса и не обнаруживает в его поведении ничего из того, что хоть как-то указывало бы на бурлящие где-то у него глубоко внутри эмоции, наоборот, Эйс держится легко и непринужденно, и на его лице, когда он разговаривает с Рейли, нет ни единого намека на неприязнь. После недолгих наставлений Рейли передает Эйса и Луффи в полное распоряжение Сабо, а сам, закинув ногу на ногу и подперев щеку ладонью, усаживается на заросшем мхом бревне в нескольких метрах от них. Луффи практически вибрирует от нетерпения, и Эйс вместо того, чтобы спорить, пропускает его вперед – не сговариваясь, они останавливаются на том же формате поединков, который когда-то давно выбрали для своих тренировочных боев на Острове Рассвета. – Я буду вести счет, – предлагает Эйс. Сабо кивает и, поддавшись спонтанному порыву, ловким движением перемещает цилиндр со своей головы на голову Эйса. – Тебе идет, – старательно скрывая смущение, заключает Сабо, и Эйс белозубо улыбается ему в ответ. Луффи подпрыгивает, разминаясь, и Сабо становится интересно, что он предпримет в первую очередь – за то время, что они не виделись, его младший братишка стал по-настоящему серьезным противником, и уступать ему он не намеревается. Сабо машинально подтягивает перчатки и делает глубокий вдох. Когда Луффи с оглушительным воплем бросается в атаку, он уже знает, каким будет его следующий ход. С каждым новым боем азарт захлестывает Сабо все сильнее. Уворачиваясь от ударов Луффи, он вновь ощущает себя десятилетним мальчишкой, мечтающим о пиратской романтике и морских приключениях, и это будоражащее чувство согревает его изнутри. Очередная подсечка отправляет Луффи на землю, и он, ни секунды не мешкая, тут же вскидывает кулаки в воздух и упрямо заявляет: – Еще один бой! Глядя на то, как он катается по траве, Сабо с нежностью думает, что если кто и не изменился за прошедшие десять лет, так это источник неиссякаемой энергии по имени Монки Д. Луффи. Будучи ребенком, он проигрывал ему и Эйсу раз за разом и, не готовый принять поражение, снова и снова неустанно требовал у них реванша. – Пятьдесят боев в день с одним человеком, – говорит ему Сабо то, что постоянно повторял, когда они были детьми, Эйс. – Кроме того, разве ты не хочешь посмотреть, как я побью Эйса? – А ну-ка повтори, кого ты там побьешь, Сабо? – возмущенно отзывается Эйс. Он делает шаг вперед, и по его предплечьям пробегают маленькие язычки пламени. – Он же провоцирует тебя, Эйс, и ты это прекрасно понимаешь, – слышит Сабо спокойный голос Рейли. – Поддавшись гневу, ты проиграешь бой еще до его начала. Эйс замирает и на мгновение прикрывает глаза. Когда он выдыхает, танцующие на его коже язычки пламени, вздрогнув напоследок, исчезают. – Уже лучше, а теперь иди. Цилиндр Сабо переходит к Луффи, и тот, прижав его к груди и скрестив ноги в лодыжках, удобно устраивается возле Рейли. Раньше он всегда следил за каждым их с Эйсом поединком максимально сосредоточенно, и Сабо уверен, что сегодня все его внимание тоже будет сфокусировано на них. Эйс хрустит костяшками пальцев и в отличие от Луффи не торопится нападать. Про себя Сабо сравнивает его с опасным хищником, выжидающим подходящий момент – он двигается плавно, обходя Сабо по дуге, и это невероятно отвлекает его от стоящей перед ним задачи. Что ж, раз Эйс не собирается действовать, он сделает это за него. Сабо атакует молниеносно и застигает Эйса врасплох – заблокировать удар он не успевает и, в тот же миг оказавшись лежащим на спине, громко чертыхается. – Ты можешь использовать силу своего фрукта, – как бы невзначай предлагает Сабо, и Эйс раздраженно вспыхивает. – Могу, но я не должен полагаться только на него. Эйс поднимается на ноги, и Сабо взъерошивает ему волосы, стряхивая запутавшиеся в них тонкие сухие ветки. Сейчас на Русукаине осень, и она куда приятнее палящего жаркого лета, которое он застал в прошлый свой визит. – Один – ноль. – Это ненадолго. Эйс не ошибается. Счет быстро становится два – ноль, а потом и три – ноль, и это выводит его из себя. Сабо не помнит, чтобы он когда-то уступал ему три раза подряд. Четвертый раунд отличается от предыдущих – Эйс понемногу адаптируется, но силу фрукта все еще не использует, зато гораздо увереннее использует Волю вооружения, что в сочетании с его навыками ведения боя оборачивается для Сабо определенными сложностями. Он не сомневается, что контролирующий эмоции и грамотно сочетающий свои умения Эйс способен победить кого угодно, будь то Шичибукай, адмирал Морского Дозора или один из Йонко. Луффи раскачивается на бревне и, не в состоянии выбрать, за кого из братьев ему болеть, по очереди выкрикивает им обоим что-то ободрительное. У Сабо сердце колотится как сумасшедшее, и кровь шумит в ушах, и это – то, чего ему так отчаянно не хватало на протяжении последних десяти лет. Он побеждает, и проигрывает, и к окончанию пятидесятого боя с Эйсом чувствует себя вымотанным до предела и при этом искренне, безумно счастливым. – Двадцать один – двадцать девять, – сгибаясь пополам и упираясь руками в колени, подводит итог Эйс. – Ты серьезно? – Думал, что легко меня победишь? – Думал, что если и проиграю, то не с таким разгромным счетом. – С разгромным счетом проиграл Луффи, у тебя все не так уж и плохо, и это – без силы фрукта. В следующий раз не давай мне поблажек. Эйс хмурится. – Это не поблажки, я уже говорил тебе, Сабо. – И все же, – настаивает Сабо. – Огненный Кулак Эйс ты или кто? – Да я прямо сейчас тебе врежу! – взрывается Эйс. Сабо отступает назад и ухмыляется, выставляя перед собой ладони в примирительном жесте. Он нисколько не раскаивается. – Пятьдесят боев в день с одним человеком! – Если тебе так не терпится получить добавки, я к твоим услугам. Рейли поднимается со своего места и выразительно смотрит на Эйса. Он улыбается мягко и по-доброму, но его глаза сверкают сталью. Взбудораженный Луффи мгновенно вскакивает следом за ним. – А мне добавки? Луффи вызывается быть побитым первым, и они с Рейли отправляются в другую часть острова на индивидуальную тренировку, оставляя Сабо и Эйса наедине. – Хочешь спросить, как так вышло? Сабо недоуменно моргает, и Эйс поясняет: – Ну, как я стал учеником старика Рейли. – Это разумное решение, и я понимаю причины, но… Сабо осекается. Он и в детстве старался обходить эту тему стороной, зная, какой деликатной она является для Эйса, и все его немногочисленные попытки затронуть ее неизменно встречались им в штыки. – …но Рейли ведь был его старшим помощником. Эйс не говорит «старшим помощником моего отца», и это ожидаемо, однако Сабо все равно улавливает в его голосе непривычные ноты. Гнева, который раньше всегда плескался в нем, когда речь заходила о Роджере, Сабо больше не ощущает. – Я всю жизнь его ненавидел и не собираюсь отрицать, что именно эта ненависть и гнала меня вперед с тех самых пор, как я был ребенком. Не знаю, где бы я был и кем бы я был, если бы относился к нему иначе. Сабо не перебивает. Он слушает Эйса, затаив дыхание и не отводя от него взгляд. – Только вот дело в том, что все, кого я когда-либо спрашивал о Роджере, не были с ним знакомы – в лучшем случае видели его розыскные листовки или читали о нем в газетах, многие даже вряд ли имели хотя бы отдаленное представление о том, как он выглядел. Для одних он был опасным преступником, чьи последние слова перевернули мир вверх дном, другие завидовали ему, мечтая занять его место, и прикрывали свою зависть яростью и злостью. Я никогда не прощу его за то, что пришлось пережить из-за него моей матери, и за ее смерть, но я хочу дать ему шанс. Большинство ненавидит его беспричинно, и это уж точно не то, чего он заслуживает. Эйс замолкает и опускает голову. Он действительно повзрослел, и сердце Сабо болезненно сжимается при мысли о том, что его не было рядом с ним так непростительно долго. – Ты разговариваешь о нем с Рейли-саном, – озвучивает Сабо то, что не договаривает Эйс. – И это вроде как помогает. Что? Не спросишь, кто я такой и что сделал с твоим Эйсом? Эйс тихо усмехается, и тугой узел в груди Сабо распускается. Улыбка Эйса, даже легкая, едва уловимая, по-прежнему оказывает на него особое влияние. – А ты не спросишь, что я сделал с твоим Сабо? – Ты не слишком изменился. Хотя… Эйс протягивает руку и пропускает между пальцами его челку, убирая ее с лица, и Сабо, оторопев, примерзает к земле с широко раскрытыми глазами. – Волосы у тебя отросли. Ну, и с этой своей Революционной Армией ты стал каким-то чертовски уж сильным, а в остальном… – Эйс пожимает плечами. – Вообще я тебя взрослого второй раз вижу, и в первый раз у нас было меньше суток на то, чтобы пообщаться, может, дашь мне немного времени, чтобы все осознать? И тогда я решу, спрашивать тебя, что ты сделал с моим Сабо, или нет. – Можешь забрать все время, которое у меня есть, – вырывается у Сабо, и теперь уже глаза Эйса удивленно расширяются. – Я… – Эйс запинается, и на его усыпанных веснушками щеках выступает румянец. – Я думаю, это слегка чересчур. Себе-то хоть что-то оставь. Слова Эйса повисают в тишине, и Сабо вдруг вспоминает о двух подписанных кусочках библикарты, лежащих во внутреннем кармане его пиджака вместе с кусочком библикарты Эйса, и, ухватившись за это, аккуратно переводит тему. – Вот, для тебя и для Луффи. – Ты все еще используешь перечеркнутую S в качестве своей подписи. – Запретишь, потому что забрал ее себе? Сабо указывает на левое плечо Эйса, и тот медленно, почти интимно, так, что Сабо на миг перестает дышать, проводит ладонью по набитой на нем татуировке. – Это был единственный способ взять тебя с собой в приключение, о котором мы оба мечтали. Откуда мне было знать, что ты жив и где-то там продолжаешь подписывать так свои письма. – Прости. Эйс выгибает бровь и пихает Сабо кулаком в бок. – За то, что выжил и вернулся ко мне? Глупости не говори. Эйс добавляет что-то еще, но Сабо слышит «ко мне», и это выбивает его из колеи. Правда в том, что он и впрямь вернулся к нему – и из-за него, и с каждой новой минутой пребывания с ним его желание не покидать его ни на мгновение становится все более и более всеобъемлющим. – Рейли-сан быстро с Луффи расправится? – снова меняет тему Сабо. – Учитывая, какой наш братишка упрямый, вряд ли, до меня очередь может и не дойти. Так что предлагаю отыскать что-нибудь на ужин, я умираю с голоду, а ты? Они охотятся вместе, совсем как давным-давно на горе Корбо, и Сабо невольно задается вопросом, как там поживают бандиты во главе с воинственной Керли Дадан, чей дом, пусть и недолго, был и его домом тоже. Эйс разводит костер с помощью силы своего фрукта и, поворачивая вертел и регулируя пламя, следит за тем, чтобы мясо прожарилось равномерно и не подгорело. – За Луффи можешь не волноваться, он после тренировки сам себе еду раздобудет. Все это так напоминает Сабо Остров Рассвета, что он с трудом удерживает себя от того, чтобы сказать что-то глупо-сентиментальное, за что потом ему будет стыдно, а еще – от того, чтобы признаться Эйсу во всем прямо здесь и сейчас, сидя у созданного его пламенем костра. – Ты же к нам не на один день в этот раз? – Я планировал задержаться примерно на неделю, если Рейли-сан не будет возражать. Эйс снимает мясо с вертела, надкусывает его и, удовлетворенно кивнув, передает Сабо его порцию. – Значит, успеем и подраться, и поговорить. И они действительно успевают. Эйс рассказывает, как познакомился с Дьюсом, как получил силу дьявольского фрукта и как стал капитаном Пиковых Пиратов. Под собственным флагом он заработал первую награду за свою голову, отправился в Новый мир и посетил легендарную страну самураев – Вано. Он сражался с Джинбеем и самим Белоусом и, проиграв последнему, в конце концов принял непростое для себя решение, которое определило всю его дальнейшую судьбу. О Пиратах Белоуса Эйс говорит с теплотой, о Белоусе – с теплотой и горечью, и Сабо знает, что в его смерти он винит себя и вряд ли кто-то сумеет убедить его в обратном. Сабо рассказывает, как учился жить без воспоминаний, по кусочкам собирая себя самого с нуля, как в стремлении заполнить эту пустоту вызывался на самые сложные задания, как путешествовал по миру от одной уповающей на спасение страны к другой и как благодаря окружающим его людям обрел наконец свое призвание и свою цель. Луффи рассказывает о своих приключениях, но рассказчик из него не то чтобы очень надежный – он перескакивает с одного на другое, путает имена, забывает подробности, и когда он начинает смеяться, его уже невозможно остановить. Он нисколько не похож на своего отца, более того, он словно его полная противоположность, однако он обладает той же несгибаемой волей и невероятной способностью вдохновлять и вести за собой других, и Сабо восхищается им ничуть не меньше, чем Монки Д. Драгоном. В течение следующего года Сабо навещает Эйса и Луффи еще трижды, каждый раз оставаясь с ними как минимум на неделю, и каждый раз это ощущается как возвращение домой. А затем все идет наперекосяк.

___________________

Эйс и Луффи снова встречают его на берегу, и колени Сабо предательски подгибаются, когда он видит их обоих перед собой. В этот раз на Русукаине царит зима, но Эйсу, кажется, нет до морозного, обжигающего легкие воздуха и минусовых температур ровным счетом никакого дела – земля у его ног покрыта талым снегом, а падающие с неба снежинки плавятся, не успевая коснуться его растрепанных волос и обнаженных плеч. «Злится, – понимает Сабо. – И, вероятно, сейчас меня убьет». Луффи налетает на него так же, как в их первую за десять лет встречу, вцепляется железной хваткой и опутывает руками и ногами так туго, что Сабо становится сложно дышать. Он плачет, заливая его слезами, и Сабо дает ему время, чтобы выпустить эмоции – слова Луффи в этот момент вряд ли нужны. – Ничего не хочешь нам рассказать? – вместо приветствия, скрестив руки на груди, интересуется Эйс. Сабо бережно придерживает заплаканного и по-прежнему обнимающего его Луффи за поясницу и утыкается взглядом в носки своих сапог. Он догадывается, что пришлось тогда пережить его братьям, и не уверен, что простых извинений здесь будет достаточно. – Прости, что заставил вас беспокоиться обо мне, – все же пробует Сабо. – Можешь ударить меня, если от этого тебе станет легче. – Судя по тому, как вела себя твоя библикарта, тебе и так неслабо досталось, к тому же, в ближайшие несколько дней у меня еще будет возможность тебя побить, и далеко не одна. Если ты в состоянии драться, конечно. Эйс все еще злится, в этом Сабо не сомневается и находит чертовски очаровательным то, как он вскользь, как бы невзначай и продолжая при этом сердито хмуриться проявляет заботу. Он был таким всегда. – Я уже в норме. Следуя за Эйсом и Луффи к центру острова, Сабо рассказывает о небольшой стране в Вест Блю, о случившемся там наконец государственном перевороте и о том, что его ранил начальник стражи бывшего короля, использовавший силу дьявольского фрукта. О том, каким именно способом Эмпорио Иванков поставил его на ноги и чего ему это стоило, он умалчивает намеренно. Эйс начинает с пятидесяти боев с Луффи, как бы сообщая таким образом Сабо, что пока не готов его простить, и Сабо на него нисколько не обижается – он заслужил как минимум это и крепкую затрещину за то, что по его вине на глазах Луффи едва не обратилась в пыль библикарта еще одного дорогого ему человека. – Я ведь не ошибусь, если предположу, что он ничего тебе не сказал? – отвлекая Сабо от размышлений, спрашивает не проронивший за тридцать пять боев ни единого слова Рейли. Он говорит об Эйсе, это очевидно, и Сабо, повернувшись к нему, качает головой. Рейли усмехается. – Эйс угрожал, цитирую, надрать мне задницу, если я не отпущу его и Луффи с острова, и настроен был, уж поверь, весьма и весьма решительно. Не то чтобы я собирался их останавливать, но я рад, что твоя библикарта перестала гореть раньше, чем эти двое бросились на меня в атаку. Они стали гораздо сильнее за прошедший год. – Я не могу допустить, чтобы подобное повторилось вновь, и тоже должен стать сильнее, – стиснув кулаки, тихо произносит Сабо. – Ты чересчур строг к себе, и твои братья такие же, особенно Эйс. – Это все потому, что его отец… – вырывается у Сабо, и он ругает себя за то, что вовремя не прикусил язык. – Он похож на Роджера, хоть ему и сложно принять это по вполне объективным причинам, – кивает Рейли, и его голос смягчается. – И у него, как и у Роджера, есть все задатки для того, чтобы поставить этот мир на уши. Впрочем, у Луффи потенциал не меньше, и совсем скоро они оба станут для Морского Дозора и Мирового Правительства проблемой куда больших масштабов, чем являются для них уже сейчас. Рейли упоминает «проблему», и Сабо в очередной раз задается вопросом, как Эйс отреагирует на новость о том, что на розыскных листовках, разлетевшихся по всему свету сразу после того их с Луффи визита в Маринфорд, рядом с его именем прямо под надписью «живым или мертвым» и над выросшей на двести миллионов наградой за поимку вместо «Портгас Д.» стоит теперь другая фамилия. – Еще один бой! – громко требует Луффи, сигнализируя о том, что его пятидесятый на сегодня бой с Эйсом подошел к концу. – Пятьдесят боев в день с одним человеком, – напоминает ему Эйс, и Луффи упрямо надувает щеки точь-в-точь как в детстве. – Ты свое от меня получил, потом еще от Сабо получишь, но сначала Сабо получит от меня. Эйс оборачивается через плечо и, нагло ухмыляясь, манит Сабо к себе. – Ну как, готов? – Готов, – отвечает Сабо. Он ни за что не признается, что от небрежно брошенной Эйсом фразы по его спине прокатилась, отзываясь приятным покалыванием во всем теле, волна сладких мурашек. Сабо выкладывается на полную, пуская в ход все, что у него есть, и все равно с трудом поспевает за Эйсом. Он вынуждает его уклоняться и отступать при помощи огня, затем резко переходит на атаки кулаками и втягивает в ближний бой, а затем, не давая опомниться, опять переключается на силу дьявольского фрукта. Сабо ощущает себя беззащитным кроликом, запертым в клетке с голодным волком, однако вместо раздражения испытывает лишь восторг – в отблесках собственного пламени, с гордо поднятой головой и широкой победной улыбкой на лице Эйс по-настоящему прекрасен, и все, чего он хочет, это видеть его таким свободным и счастливым всегда, до конца своих дней. Пятидесятый бой завершается поражением Сабо, и он, не скрывая облегчения, оседает на корточки и прикрывает глаза – ему нужно восстановить дыхание и хотя бы немного собраться с силами для следующих пятидесяти боев с возбужденно ерзающим на месте в ожидании своей очереди Луффи. – Тридцать один – девятнадцать. Ты точно в порядке или же и впрямь специально дал себя побить, чтобы загладить вину? Эйс опускает руку ему на плечо, и Сабо машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, плавно накрывает ее своей. – Я не поддавался, Эйс. Рука Эйса не просто теплая, она горячая, и Сабо с уверенностью может сказать, что всего пару секунд назад она такой не была. Он старается не думать о том, что это значит, но его мысли все равно соскальзывают в опасное русло. Что произойдет, если Эйса захлестнут эмоции и он вдруг потеряет контроль? На сколько градусов повысится его температура и вспыхнет ли он, если поцеловать его прямо сейчас? – Са-a-бо-о-о!!! Оглушительный крик Луффи мгновенно рушит атмосферу, и Сабо, не сдержавшись, издает тихий смешок. – Луффи тоже не поддавайся, иначе я решу, что меня ты любишь меньше, чем его. Эйс говорит шутя, но из его уст это звучит так естественно, что Сабо, застигнутый врасплох, на миг застывает. Эйса нельзя не любить или любить меньше, чем кого-либо, его можно любить только всем сердцем – глубоко, искренне и безнадежно, и Сабо, каждый день на протяжении последнего года вращающийся в водовороте своих чувств к нему, знает это, пожалуй, даже слишком хорошо. – Са-a-бо-о-о!!! – снова привлекает к себе внимание Луффи. Сабо вздыхает. Поднявшись с земли, он разворачивается к Эйсу и под протестующее «эй» несколько раз легонько тыкает его указательным пальцем в лоб. – Как тебе такое вообще в голову пришло. Он больше ничего не добавляет и, оставив Эйса в одиночестве растерянно потирать лоб, жестом приглашает Луффи нападать. Дважды ему просить не приходится. Спустя еще пятьдесят боев Сабо в буквальном смысле валится с ног от усталости. Он побеждает с минимальным перевесом, и Луффи как всегда настаивает на реванше, но быстро забывает о нем, когда его живот начинает урчать. – И все же ты не в порядке. Эйс смотрит на него изучающе, и под его взглядом Сабо осознает, что, выдавая себя с головой, держится за пульсирующий острой ноющей болью бок. – Я сорвался на Русукаину сразу после того, как… Сабо делает паузу и закусывает губу. Иванков настаивал на том, что ему необходима неделя отдыха, в идеале – две, однако в итоге махнул на него рукой, сказав, что он такой же упертый, как его младший брат, и может катиться недолеченным на все четыре стороны. – Сразу, как пришел в себя. Хотел как можно скорее увидеть вас. Эйс, я… – Отдохни, ладно? – прерывает его Эйс. – Я прихвачу тебе что-нибудь на ужин. И Сабо не остается ничего другого, кроме как согласиться. Он покорно дожидается возвращения Эйса и Луффи и весь остаток вечера, сидя вместе с ними у разгоняющего тьму костра и практически не участвуя в разговоре, с мягкой улыбкой наблюдает за тем, как они то и дело спорят из-за какой-то ерунды и устраивают ожесточенные стычки за еду, словно одному из них все еще десять, а второму – семь. – Ты как? – спрашивает Эйс, когда Луффи засыпает, и Сабо, и так не жаловавшемуся на холод, становится от этого теплее вдвойне. – Бывало и хуже. – Сабо. Эйс не выглядит сердитым, но в его голосе явственно слышатся укоризненные ноты, и Сабо пристыженно отводит глаза. – Прости. – Не извиняйся. Ты не был бы собой, если бы не нашел приключений на свою задницу. Да и потом, учитывая все, что я сам натворил, у меня вряд ли есть право хоть в чем-то тебя упрекать. Эйс подкидывает сухих веток в костер, и тот с благодарностью принимает угощение, озаряя ярким всполохом его лицо и золотя разбросанные по щекам крошечные пятнышки веснушек. Эйс не любит свои веснушки. Сабо души в них не чает. – Стоим друг друга. Хмурая складка между бровями Эйса разглаживается. Он приглушенно фыркает, протягивает к Сабо руку и взлохмачивает ему волосы, моментально приводя их в полнейший беспорядок. Сабо отмахивается и пытается возмутиться, но не успевает – Эйс приваливается к нему боком и укладывает голову ему на плечо, и слова, готовые было сорваться с его языка, в то же мгновение застревают у него в горле. – Завтра будешь вести счет, никаких тренировок. Их лежащие на земле ладони почти соприкасаются, и Сабо осторожно подцепляет мизинец Эйса своим. – Хорошо. Эйс никак не реагирует, и Сабо, рискнув позволить себе чуть больше, медленно, так, чтобы не спугнуть его, сплетает их пальцы в замок. Каждый раз, находясь рядом с Эйсом, он чувствует себя до дрожи влюбленным подростком и ничего не может с этим поделать. Сколько еще он будет вот так смотреть на него со смесью обожания и глухого отчаяния, сколько еще будет молчать? Что изменится, если он скажет ему правду? Сабо сжимает ладонь Эйса, набираясь смелости. Он хочет узнать. – Эйс, – нерешительно начинает Сабо. – Ты очень рассердишься, если я скажу, что мы, возможно, слегка поторопились, когда поклялись быть братьями всегда? Это была твоя идея, и в день, когда мы дали ту клятву, я действительно был самым счастливым мальчишкой во всем мире, но время идет, и нам обоим давно уже не десять. Эйс не отвечает, и Сабо, не вполне уверенный в том, как это расценивать, тем не менее продолжает. – Знакомство с тобой – лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь, и я никогда и ни за что не согласился бы променять его на что-то другое, пусть ты и побил меня в нашу первую встречу. Я знаю, что ты любишь меня как друга и как брата, но я эгоист, Эйс, и ужасный собственник, и мне этого мало. Я хочу, чтобы ты любил меня по-особенному. Сабо собирает волю в кулак и произносит то, что отрезает ему все пути к отступлению. – Так, как люблю тебя я. Эйс вновь не отвечает, и от образовавшейся между ними напряженной тишины по загривку Сабо, спускаясь к лопаткам, пробегает противный липкий холодок. – Эйс?.. – борясь с подступающей паникой, окликает его Сабо. В этот раз ответом ему служит негромкое ровное сопение, и Сабо в порыве эмоций едва не отвешивает Эйсу подзатыльник. – Поверить не могу. Я тебе тут душу изливаю, а ты спишь. Сабо скармливает весело подмигивающему костру еще несколько веток, и, прижавшись щекой к покоящейся у него на плече черноволосой макушке, обессиленно выдыхает, и закрывает глаза. Заснуть ему в отличие от Эйса так и не удается. Утром Эйс ведет себя как обычно, и Сабо окончательно убеждается в том, что он ничего не слышал, а еще – что глупо было ему все это говорить. Через три дня Сабо получает сообщение из штаба, и ему приходится срочно покинуть Русукаину. Прощаясь с Эйсом и Луффи под неспешно падающими с неба пушистыми хлопьями снега, он еще не знает, что следующая его встреча с ними состоится лишь через долгие шесть месяцев.

___________________

Укутанная одеялом из плотных серых облаков Русукаина неумолимо приближается, и Сабо, отсутствовавший в этот раз слишком долго и весь путь до острова не находивший себе из-за этого места, облегченно вздыхает, когда на берегу, сидящий у самой кромки воды и вовсе не выглядящий сердитым, обнаруживается встречающий его Эйс. Он поднимается на ноги и улыбается, и Сабо, чтобы успокоить бешено бьющееся в груди сердце, запускает руку в карман пиджака и машинально нащупывает лежащую в нем лакированную деревянную коробочку. – Ты так с этой своей революцией совсем про нас забудешь. – Я тоже скучал, Эйс. От Эйса Сабо узнает о том, что последние несколько месяцев они с Луффи были предоставлены сами себе – в один прекрасный день Рейли объявил, что ему больше нечему их учить, и с чистой совестью вернулся на Сабаоди, оставив их оттачивать и совершенствовать приобретенные за полтора года изнурительных тренировок навыки самостоятельно. – Завтра подходят к концу два года наших тренировок, и Луффи прямо сейчас запасается едой, чтобы мы могли это как следует отметить, предварительно, конечно, побив тебя на прощание по пятьдесят раз. – Ты и впрямь считаешь, что будет так просто? Эйс криво ухмыляется, как бы приглашая Сабо это проверить, и Сабо вновь чувствует, как от одного его мимолетного взгляда у него слабеют колени и по всему телу разливается сладкое, волнующее тепло. Луффи ждет их на припорошенной снегом поляне, и возле него возвышается, опасно кренясь, внушительная гора добытой им провизии. Заметив Сабо, он обрушивается на него так, будто они не виделись целую вечность, и, завершив восторженный рассказ о своих успехах, тут же требует полагающиеся ему пятьдесят боев. – У меня складывается впечатление, что тебе от Сабо только это и нужно, Луффи, – поддевает его Эйс. – Все в порядке, – отвечает Сабо, снимая цилиндр и пиджак. – Чем быстрее начнем, тем быстрее я вас побью и тем быстрее мы перейдем к еде. Лично меня все устраивает. Луффи радостно вскидывает руки, и Сабо после первой же его атаки берет свои полушутливые слова назад. Он стал намного сильнее с предыдущей их встречи, и теперь, чтобы вырвать у него победу, Сабо приходится изрядно попотеть. Проиграв пятидесятый бой, Луффи по обыкновению настойчиво требует реванша, и Сабо неожиданно для него соглашается – он не знает, когда увидит Эйса и Луффи снова, и не может отказать себе в удовольствии побаловать своего младшего братишку хотя бы так. – Ну все, заканчивайте уже, иначе я своей очереди никогда не дождусь, – спустя десять дополнительных боев останавливает их Эйс. – Я, может, все эти полгода думал о том, как лучше будет побить тебя при нашей следующей встрече, а ты мне даже сделать это не дашь? – Ты думал обо мне все эти полгода? – отбрасывая челку с лица и переводя взгляд с Луффи на Эйса, рассеянно переспрашивает Сабо. Щеки Эйса заливаются краской, отчего рассыпанные по ним созвездия веснушек проступают еще ярче, и он торопливо отворачивается, упрямо упирая руки в бока. Луффи не придает этому значения, до Сабо же запоздало доходит, как именно прозвучали его слова, и ему становится неловко за то, что он пропустил большую часть фразы Эйса мимо ушей. Он отмечает про себя, что Эйс краснеет и смущается точь-в-точь как в детстве, и, ощущая новый прилив нежности к нему, мягко направляет их разговор обратно в безопасное русло. – Так что там насчет того, чтобы меня побить? Эйс оживляется, и смущение отпускает его, мгновенно уступая место мальчишескому задору. Он атакует стремительно и беспощадно, и от красоты его движений у Сабо захватывает дух. Эйс не использует пламя, отдавая таким образом дань уважения их ежедневным детским тренировкам, и от этого желание победить разгорается в Сабо с удвоенной силой. Ни один из них не готов смириться с поражением, и финальный бой затягивается, поглощая их обоих без остатка. Сабо ведет со счетом двадцать пять – двадцать четыре, когда Эйс, уклоняясь от нацеленной ему ровно в солнечное сплетение ладони, проворно ныряет Сабо за спину и сбивает его с ног. Сабо раздраженно цыкает, но ответный удар нанести не успевает – Эйс перехватывает его запястья, заводит руки ему за голову и бесцеремонно усаживается на него сверху, и Сабо, лишенный всякой возможности пошевелиться, беспомощно цепенеет под ним, вмиг забывая, как дышать. Жар, исходящий от разгоряченного тела Эйса, туманит ему рассудок и порождает в нем жгучую, непреодолимую жажду. Он хочет освободить руки и вплести пальцы ему в волосы, хочет податься вперед и попробовать его растянутые в озорной улыбке губы на вкус, хочет повалить его на землю и исследовать каждый участок его обнаженной кожи своим языком. Эйс заглядывает ему в глаза, и Сабо зажмуривается и до боли сжимает кулаки, отгоняя непрошеные мысли. Эйс однажды уже проспал его признание, и он сомневается, что у него хватит смелости повторить все, что он сказал ему тогда, перейти к решительным действиям, не будучи уверенным в том, как это воспримет Эйс, тем более. Эйс истолковывает его реакцию по-своему. – Реванш? – Еда, – предлагает то, что его не убьет, Сабо – еще один бой с Эйсом он не переживет ни физически, ни морально. – И слезь с меня, пожалуйста, ты тяжелый. – Звучит как оскорбление. – Звучит как правда. Нельзя быть легким с такими мышцами, Эйс. Эйс усмехается, отпускает запястья Сабо и выполняет его просьбу. Сабо не спешит вставать. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, и он, закрыв лицо локтями, остается лежать на земле. Он понимает, что за полгода его чувства к Эйсу не остыли, наоборот, они укоренились в его сердце и разрослись, и чем дальше, тем хуже ему удается их контролировать. Эйс изменил его жизнь дважды – семнадцать лет назад, когда согласился стать его другом, и два года назад, когда пробудил его от долгого сна, вернув ему память, и Сабо вряд ли когда-нибудь сможет ему за это отплатить. Он по-прежнему отчаянно нуждается в его любви, но боится, рискнув еще раз, потерять его навсегда. – Сабо, ты спишь, что ли? – доносится до него голос Эйса. – Если да, мы съедим все без тебя, я предупредил, не жалуйся потом. – Засыпать в самый неподходящий момент, скорее, по твоей части, Эйс, не по моей, – дразнит его Сабо. Он присоединяется к Эйсу и Луффи у костра, и приготовление ужина помогает ему отвлечься. О том, что уже завтра их пути разойдутся, Сабо старается не думать. Закончив с едой, Луффи засыпает там же, где и сидел, и Сабо бережно укрывает его своим пиджаком, хоть в этом и нет необходимости – рядом с Эйсом он не замерзнет даже в самую лютую стужу. – Я знаю о планах Луффи, но о своих ты не говорил ничего, – немного помолчав, обращается Сабо к Эйсу. – В любом случае, это тебе точно пригодится. Темные брови Эйса удивленно взлетают. – Чего это ты вдруг? Сабо помнит, как выпытывал у Эйса, когда он родился, и как самый первый сделанный им подарок, торт, который он с риском быть пойманным родителями раздобыл в городе на шестой его день рождения, в итоге, выбитый Эйсом из его рук, оказался на земле. Чуть позже Эйс, успокоившись, рассказал ему о своем отце и о том, что ненавидит день своего рождения, потому что в этот день умерла его мать. Сабо никогда прежде не чувствовал себя так паршиво, но Эйс заверил его, что он ни в чем не виноват, и впервые извинился перед ним сам. После этого Сабо дарил ему подарки когда угодно, только не первого января, и каждый год день, в который Эйс получал подарок, был для него сюрпризом. Эйс принимает от Сабо поблескивающую в свете костра гладкими боками коробочку и, щелкнув нехитрым металлическим замочком, аккуратно откидывает крышку. – Это чтобы у тебя всегда был курс. Само собой, ты не отправился бы в плавание по Гранд Лайну без лог поса, но… – Сабо, – обрывает его Эйс. – Спасибо. Отложив лог пос, Эйс достает из коробочки второй подарок – тонкий красно-белый браслет. – Я искал похожий на тот, что был у тебя, пришлось кучу твоих фотографий в газетах пересмотреть. – Он такой же. Тебе ведь не пришлось вламываться за ним в Импел Даун? – Нет, все было куда прозаичнее. Эйс задумчиво крутит в пальцах браслет и выглядит так, словно хочет что-то сказать, но не решается, и Сабо его не торопит. – Завтра, когда мы пересечем Калм Белт, Луффи продолжит свое путешествие по Гранд Лайну, я же присоединюсь к Марко и остальным бывшим командирам, и мы отправимся за Тичем, – наконец произносит Эйс. – Я не хотел тебе говорить. – Что-то такое я и предполагал, – кивает Сабо. – Пираты Белоуса и их союзники не предпринимали активных действий в течение этих двух лет, и я подозревал, что они чего-то ждут. Ну, или кого-то. – Ты не станешь меня останавливать? – А мне это когда-то удавалось? На лицо Эйса возвращается улыбка. – Не припоминаю такого. Сабо подтягивает колени к подбородку и обхватывает их руками. – Я понимаю твои мотивы, но часть меня категорически противится тому, чтобы ты ввязывался в новую погоню за Тичем, и эта часть хочет хотя бы попытаться тебя остановить. Он стал гораздо опаснее, Эйс, и его команда – тоже. – Я не умру, Сабо. – Эйс… – Я не умру и вернусь к тебе, – повторяет Эйс. – Я обещаю. Из уст Эйса это звучит так, будто иначе и правда не может быть, но Сабо все равно возражает. – Ты не можешь обещать такое. Никто не может. Эйс вздыхает и запрокидывает голову, устремляя взгляд на хмурое сумрачное небо. На его плечах, груди и животе, подчеркивая рельефные мышцы, причудливо играют тени от ярко пылающего костра. – В Маринфорде я понял одну простую вещь, – все так же глядя на небо, тихо говорит Эйс, и Сабо весь обращается в слух. – Я хочу жить. Я не видел смысла в своем существовании, когда был ребенком, но появился ты, и все изменилось. На эшафоте, когда до моей казни оставались считаные минуты, я думал о Луффи и о тебе, и теперь, когда я знаю, что ты не погиб, я хочу жить еще больше. Эйс опускает голову, и Сабо, встречаясь с ним взглядом, тонет в его глазах, как тонет обладатель силы дьявольского фрукта в бескрайних водах бушующего океана. – Я обязательно вернусь, Сабо. Все, о чем я тебя прошу, это поверить мне и в меня. Я был самоуверенным дураком два года назад и недооценил Тича, но я не совершу ту же ошибку вновь. Кроме того, в этот раз я буду не один, и если что Марко и Изо меня притормозят, так что пообещай в ответ волноваться за меня в разумных пределах, хорошо? – То есть не волноваться вообще ты не просишь? – Потому что это бесполезно. Сабо утыкается лбом в колени. Ему было бы спокойнее, если бы он мог последовать за Эйсом, но битва между Пиратами Белоуса и Пиратами Черной Бороды – не то, во что он имеет право вмешиваться. – Хорошо, Эйс. Я обещаю. – Дай мне руку. Сабо вытягивает руку, и Эйс соединяет их мизинцы так же, как сделал это он сам в свой прошлый визит на Русукаину. Не будь на нем сейчас перчаток, он бы расплавился в ту же секунду. – Клятва на мизинцах? Тебе что, пять? – чтобы скрыть смятение, отшучивается Сабо. – Знаешь что… – возмущается Эйс. Он размыкает их мизинцы, опрокидывается на спину и, перекатившись набок, демонстративно отворачивается в другую сторону. – Я спать. – Доброй ночи, Эйс. Сердитое сопение Эйса быстро переходит в негромкое и размеренное, и Сабо, удостоверившись, что он спит, заправляет ему за ухо упавшую на лицо прядь и невесомо целует в чересчур горячую для обычного человека щеку. Он устраивается на земле бок о бок с ним и, разморенный его теплом, сам того не замечая, плавно соскальзывает в уютные объятия сна.

___________________

Корабль Пиратов Куджа прибывает на Русукаину в районе полудня, и Сабо глазам своим не верит, когда Боа Хэнкок, величественная Пиратская Императрица, славящаяся на весь мир своей жестокостью и несравненной красотой, смущенно потупливает взор и краснеет при виде машущего ей рукой Луффи. – Она без ума от нашего братишки, – прикрывая рот ладонью, заговорщицки шепчет на ухо Сабо Эйс. – И мы этим нагло пользуемся. – Я не собираюсь на тебе жениться! Но за еду спасибо! – громко заявляет Луффи, обращаясь к Хэнкок. – Кстати, Сабо, это Хэнкок. Хэнкок, это Сабо, он мой брат и он поплывет с нами до границы Калм Белта. Ну все, в путь! Сабо, придерживая цилиндр за поля, кивает Хэнкок, и та, мельком улыбнувшись ему в ответ, вновь переключает свое внимание на Луффи. – Ты ничего не рассказывал о своем втором брате, Луффи, я и понятия не имела, что он у тебя есть. – Это потому что я считал его погибшим, а он оказался жив, представляешь? Ну и удивил же он нас с Эйсом, до сих пор не верится, что все это взаправду! Эйс даже разревелся, когда увидел его, да и я тоже. – Эй! – протестует Эйс. Луффи всегда говорит то, что думает, честно и открыто, и его искренние и по-детски непосредственные высказывания неизменно отдаются в сердце Сабо теплом. Русукаина постепенно скрывается из виду, и чем дальше они отплывают, тем чаще Сабо ловит на себе долгие любопытные взгляды, а несколько девушек и вовсе ходят за ним по пятам, и от такого бурного проявления их интереса к нему ему становится не по себе. Эйс, глядя на все это, поначалу лишь посмеивается, откровенно забавляясь, а затем кивком головы указывает на воронье гнездо и первым начинается взбираться вверх по вантам, безмолвно приглашая Сабо следовать за собой. У домика на дереве на Острове Рассвета, превращавшегося во время их детских игр в пиратский корабль, тоже было воронье гнездо, и Сабо нравилось смотреть оттуда на сливающуюся с горизонтом искрящуюся водную гладь и представлять, как однажды, вторым из них троих, он отправится в свое собственное приключение. – Готов спорить, за тобой никогда девчонки такой толпой не бегали, – ухмыляется Эйс. – За мной в принципе девчонки не бегают, Эйс. Эйс подпирает щеку рукой и прищуривается. Высоко в небе ярко светит солнце, и лог пос на его запястье поблескивает, пуская солнечных зайчиков. – Да быть того не может, ты хоть в зеркале себя видел? – Видел. У меня шрам на половину лица. Эйс нахмуривается, и Сабо мысленно ругает себя за случайно сорвавшиеся с языка резкие, необдуманные слова. – Я не это имел ввиду, Сабо. Сабо знает, что Эйс винит себя в том, что произошло с ним тогда. Он стискивает кулаки так сильно, что ногти до боли впиваются в ладони, и уже собирается попросить у него прощения, но Эйс не дает ему это сделать. Мягко касаясь его волос, он осторожно отводит в сторону обрамляющие лицо пряди, и Сабо, в очередной раз застигнутый им врасплох, теряется снова. – Я только хотел сказать, что ты красивый, вот и все, – тихо произносит Эйс. Его голос звучит спокойно и серьезно, и в нем совсем нет шутливых интонаций. В его глазах – невыразимая нежность, а еще отблески спрятанного где-то очень глубоко внутри и так хорошо знакомого Сабо страха. «Будь что будет», – решается Сабо. – Эйс, я… – Не сейчас, – останавливает его Эйс. – Поговорим обо всем, когда с Тичем будет покончено. Обещаю. Эйс сводит брови на переносице и отворачивается, и Сабо вдруг осознает, что он не хочет говорить сейчас, потому что несмотря на все его заверения и клятвенные обещания, он прекрасно понимает, что может не вернуться. Охваченный нахлынувшими на него эмоциями, Сабо безотчетно подается вперед, прижимаясь лбом ко лбу Эйса, на ощупь находит его левую руку и переплетает их мизинцы. – Тебе что, пять? Эйс дразнится, отплачивая ему той же монетой, но не отстраняется и руку не убирает. Их никто не беспокоит до самого вечера, и они, утомившись за день от безделья, мирно засыпают под звездами прямо в гнезде, совсем как в детстве привалившись друг к другу плечами и не размыкая рук. Утром Эйс раньше всех замечает покачивающийся на волнах на границе с Калм Белтом корабль, на каждой мачте которого гордо развевается флаг Пиратов Белоуса, и, широко улыбаясь, указывает на него Сабо. Когда корабль Пиратов Куджа и корабль Пиратов Белоуса сходятся бортами, Эйс тянет его за собой и, едва ступив на палубу, сразу же представляет его встречающему их Фениксу Марко. – Тот самый Сабо? – удивляется Марко. Сабо отвечает на крепкое рукопожатие Марко, изо всех сил стараясь не придавать особого значения его лукавому цепкому взгляду и тому, что стоящий в паре шагов от них Эйс, неловко потирая шею, сосредоточенно изучает проплывающие по небу облака. Попрощавшись со всеми, Луффи вместе с Пиратами Куджа продолжает свой путь к Архипелагу Сабаоди, Сабо же остается с Пиратами Белоуса и в ожидании Карасу устраивается на корме их держащего курс в противоположном направлении корабля. В сравнении с Калм Белтом Гранд Лайн кажется огромным живым организмом – его ветра и течения непредсказуемы, и любые путешествия по нему неизбежно сопрягаются с немалым риском. Он свободный, непокорный и невероятно притягательный, совсем как тот, кому Сабо, ни секунды не жалея об этом, навсегда отдал свое сердце. – Мы могли бы тебя подбросить, – усаживаясь поблизости и скрещивая ноги в лодыжках, предлагает Эйс. – И потратить драгоценное время. У меня все схвачено, не переживай. Эйс кивает и ненадолго замолкает, вглядываясь вдаль. Сабо нравится с ним молчать. Нравится говорить с ним. Нравится просто быть рядом. – За мою голову теперь дают семьсот пятьдесят миллионов белли, – после небольшой паузы возобновляет разговор Эйс. – А еще на розыскной листовке я теперь Гол Д. Эйс. Ты знал, но ничего не сказал мне. – Я… не был уверен, как ты отреагируешь. Эйс открывает было рот, чтобы возразить, но Сабо его опережает. – Это ничего не меняет. Ты по-прежнему Огненный Кулак Эйс, по-прежнему мой Эйс, и мне все равно, какая фамилия стоит на твоей розыскной листовке. Для Морского Дозора и Мирового Правительства ты – угроза, как и Луффи, как и каждый, кто называет себя пиратом, как и Революционная Армия, в которой состою я, но ты и до Маринфорда представлял для них не меньшую опасность. Ты не твой отец, Эйс, даже если на твоей листовке напечатана его фамилия. Ты – это ты, у тебя свой путь, и ты волен делать все, что пожелаешь. Эйс смотрит на него не мигая, и Сабо уже начинает думать, что сказал что-то не то, лишь разбередив своими словами его старую рану. – Тебя вот за такие мотивационные речи начальником штаба назначили? – наконец спрашивает Эйс. – Это не мотивационная речь, Эйс. Это то, что я действительно чувствую. Эйс шумно выдыхает и, взлохматив пятерней волосы, опускает голову. – Я знаю. Но я взял фамилию матери не без причины и не хочу, чтобы меня запомнили как сына Короля Пиратов, понимаешь? Это как будто стирает саму мою личность. Он впервые называет себя сыном Гол Д. Роджера, и Сабо нисколько не сомневается в том, что это заслуга Сильверса Рейли. – Тогда сделай так, чтобы всем стало не до твоего отца. – Что я слышу, Сабо, из всех возможных людей именно ты меня подстрекаешь? – драматично округляет глаза Эйс. – Ты же вроде наоборот должен быть голосом моего разума. Атмосфера вокруг них меняется, и Сабо позволяет себе легкий, шелестящий смешок. В детстве он старался сдерживать Эйса и, когда ему это удавалось, вытаскивал его из передряг, когда нет – яростно дрался плечом к плечу с ним. – Это не тот случай. Исполни свою мечту. – А ты исполни свою. Я, между прочим, все еще не теряю надежды увидеть твою книгу. Так что пиши давай, зря, что ли, ты меня читать учил. И чтобы в ней обязательно были картинки. О том, что он когда-то мечтал написать книгу, как и обо всем остальном, Сабо вспомнил два года назад, когда восстановилась его память, поэтому то, что Эйс помнил о его детской мечте все это время, кажется ему чем-то особенным. – Хорошо, значит, книга с картинками, – соглашается Сабо. Он не говорит Эйсу, что главным героем этой книги, если он и впрямь ее напишет, совершенно точно будет не он сам. Когда на горизонте, похожая на большое угольное пятно, появляется стая ворон, Сабо поднимается на ноги и потягивается, разминая затекшие мышцы. Ему предстоит вернуться на свой корабль, а затем в штаб, где, учитывая последние сообщения с Дресс Розы, ему придется с головой погрузиться в работу. – Опять эксплуатируешь Карасу. – Он не против. Запрыгнув на спину одной из ворон, Сабо взмахивает на прощание рукой и надвигает цилиндр на глаза. Он не хочет покидать Эйса, но и остаться с ним не может. Библикарта в его сложенных в пригоршню ладонях, слегка подрагивая, упрямо ползет обратно к своему владельцу, и от этого тревога в его душе почти утихает. Он будет верить в того, кто поклялся ему не умирать, и ждать – столько, сколько потребуется.

___________________

Новость о поражении Черной Бороды, стремительно разлетающаяся по миру на крыльях сотен ньюс ку, мгновенно приковывает к себе всеобщий интерес и становится неожиданностью для миллионов людей – но только не для Сабо. Все это время он ни на минуту не переставал верить и теперь, спустя бесконечно долгие шесть недель, может наконец позволить себе вздохнуть с облегчением. Сидя на незаправленной кровати с чашкой горячего ароматного кофе в руке, Сабо просматривает вложенные в свежий выпуск «Мировой Экономической Газеты» розыскные листовки и откладывает в сторону все кроме последней – с нее ему дерзко ухмыляется веснушчатый парень с черными взлохмаченными волосами и наградой за голову больше двух миллиардов белли. – Они тебя недооценивают, – усмехается себе под нос Сабо. Он прикалывает листовку Эйса на пробковую доску рядом с вышедшей после инцидента на Дресс Розе листовкой Луффи и бережно касается напечатанного на ней изображения кончиками пальцев. Фотография на листовке Эйса новая, его улыбка и яркий, неугасимый огонь в глазах – прежние, и Сабо, глядя на нее, чувствует, как его сердце переполняется любовью. Ему хочется сорваться к Эйсу прямо сейчас, но он сомневается, что это хорошая идея – битва с Черной Бородой вряд ли прошла для Пиратов Белоуса бесследно, и им наверняка необходимо перегруппироваться и укрепить позиции, обозначив для Морского Дозора, Мирового Правительства и других пиратов свой изменившийся статус. Рано или поздно Мировое Правительство будет вынуждено признать Эйса четвертым Йонко, и Сабо полностью согласен с Моргансом, который в своей статье утверждает, что произойдет это уже очень и очень скоро. Во второй половине дня Коала приносит ему целую кипу документов и отчетов, и Сабо, состроив страдальческое лицо, неохотно принимается их разбирать – бумажную работу он любит меньше всего, но по какой-то причине именно она у него никогда не заканчивается. Он возится с бумагами до глубокой ночи и отправляется спать, лишь когда на небосклоне начинают робко брезжить первые рассветные лучи. Раздающийся где-то в отдалении стук вырывает Сабо из сна, и пока он заторможенно трет глаза, пытаясь проснуться окончательно, повторяется снова. Это не Коала, заключает Сабо, задумчиво рассматривая потолок. Она стучит громко и настойчиво, а затем, если не получает ответа, просто распахивает настежь дверь без малейшего намека на какие-либо угрызения совести, этот же стук негромкий и деликатный по сравнению со стуком Коалы, и в нем прослеживается определенный ритм. У Сабо уходит несколько секунд на то, чтобы вспомнить, и он, запоздало осознав, откуда знает этот стук, едва не падает с кровати и опрометью бросается к двери. На пороге его комнаты, откинув ярко-рыжую шляпу за спину и подбоченясь, стоит именно тот, кого он и ожидал там увидеть, услышав этот знакомый ему с детства звук. – Эйс? Когда ты… – Около часа назад. Я использовал твою библикарту, чтобы добраться сюда, хотел сделать сюрприз, и, судя по всему, мне это удалось, – широко улыбается Эйс. – Коала сказала, что ты рано не просыпаешься, и предложила составить ей компанию за завтраком, а кто я такой, чтобы отказываться от бесплатной еды. – Значит, с Коалой тебя знакомить уже не нужно, – запуская пятерню в волосы, рассеянно произносит Сабо. Маленький Эйс был хмурым и нелюдимым, и тот факт, что взрослый Эйс так легко находит общий язык с незнакомцами, все еще удивляет Сабо и, как бы он это ни отрицал, подспудно вызывает в его сердце глупую, беспочвенную ревность и непреодолимое желание навсегда присвоить его себе. – А еще с Хаком, Морли и Драгоном, – добавляет Эйс, поочередно отгибая пальцы. – Драгон точно отец Луффи? У него по лицу ни одной эмоции не прочитаешь. Сабо смотрит на стоящего на расстоянии вытянутой руки от него бодрого и сытого Эйса и вдруг понимает, что сам он взъерошенный и безумно голодный, из одежды на нем кроме расстегнутой мятой рубашки и нижнего белья ничего нет, а в его комнате, заваленной рабочими документами, книгами и личными вещами, царит ужаснейший беспорядок. Ему не надо видеть свое отражение в зеркале, он физически ощущает, как нагреваются, краснея, его щеки. В детстве они с Эйсом, нисколько того не смущаясь, вместе купались голышом в реке и в служившей им ванной бочке в доме Дадан, но когда тебе пять или десять и ты еще понятия не имеешь, что влюблен в своего лучшего друга совсем не по-дружески, все это воспринимается совершенно иначе. Его замешательство не ускользает от внимания Эйса. – Я могу подождать в коридоре. – Нет, нет! Все в порядке. Тебе и впрямь удалось сделать мне сюрприз, заходи и извини за беспорядок, когда-нибудь я все это уберу. Сабо отлучается в душ, ненадолго предоставляя Эйса самому себе, и возвращается к нему уже с аккуратно уложенными волосами, одетым с иголочки и почти не испытывающим смущения. Эйс бросает на него быстрый взгляд и, ухмыляясь точь-в-точь как на своей розыскной листовке, указывает подбородком на письменный стол и пробковую доску на стене над ним, на которой практически отсутствует свободное пространство. – Что? – вскидывает брови Сабо. – Я горжусь тобой и Луффи, поэтому ваши листовки у меня на самом видном месте. – А мы гордимся тобой. Эйс взмахивает перед лицом Сабо его собственной листовкой и, прежде чем он успевает что-то на это сказать, помещает ее на доску рядом со своей. – Ну вот теперь другое дело. От этого простого, но говорящего за себя лучше всяких слов жеста Сабо становится так хорошо и уютно, что его губы сами расползаются в искренней благодарной улыбке. – Ты же не против второго завтрака? – О чем ты? Я всегда за. А ты не против потом сгонять на один остров неподалеку или у тебя много работы? – Думаю, что смогу выкроить время. После завтрака они идут к причалу, где их ожидает купающийся в солнечном свете и кажущийся крошечным на фоне многочисленных кораблей Революционной Армии «Страйкер». Эйс отвешивает Сабо шутливый поклон и предлагает ему руку, приглашая взойти на борт, и Сабо, вкладывая свою ладонь в его, чувствует, как он легонько сжимает ее в ответ. Удобно устроившись на носу подгоняемого пламенем Эйса «Страйкера», Сабо довольно жмурится, наслаждаясь прохладой и соленым морским ветром, и напрочь забывает о том, что собирался спросить его, что это за соседний остров, на который они направляются, и зачем ему вообще понадобилось туда плыть. Остров показывается на горизонте изрядно за полдень, он маленький и явно необитаемый, и Сабо, спрыгнув в воду, помогает Эйсу затащить «Страйкер» на берег. – Ты так и не объяснил, зачем мы здесь. Эйс отходит на несколько шагов и, остановившись у самой границы прибоя, набирает с песка горсть гладких обточенных водой камешков. – Чтобы побыть наедине. На Балтиго, учитывая то, что ты там нарасхват, это весьма проблематично. Эйс один за другим бросает камешки в воду, и Сабо непроизвольно задерживает дыхание. Он боится, что если отведет глаза, Эйс исчезнет и все это окажется сном. – Я обещал, что мы поговорим, и думаю, будет честно, если я начну. Я много размышлял на протяжении этих двух лет. О себе, о тебе, о нас. Это так странно, потерять дорогого человека на целых десять лет, а затем обрести его вновь. Я боялся, что изменился. Боялся, что ты изменился. Боялся, что наша дружба останется в прошлом, потому что прошло слишком много времени. Боялся, что… – Эйс. Когда Эйс, запнувшись, оборачивается на его голос, Сабо произносит то, что так давно хотел ему сказать. – Я люблю тебя. Эйс замирает, прикованный его словами к земле, и Сабо, здесь и сейчас поставивший на кон все, продолжает, расставляя все точки над i. – Как друга и как брата, да, но не только. Я не уверен, что могу словами выразить, как много ты для меня значишь. Ты буквально весь мой мир, Эйс, и я люблю тебя… – …по-особенному? – внезапно завершает за него Эйс. И теперь уже наступает очередь Сабо растерянно замереть, осмысливая услышанное. – Ты не спал, – наконец выдыхает он. – Эйс, ты не спал и все слышал, а я… – Сабо. Эйс подходит к нему вплотную и осторожно, будто сомневаясь, что ему это позволено, берет его руки в свои. – Прости. Я поступил как последний трус, но мне было страшно разочаровать тебя и еще страшнее было ответить на твои чувства, зная, что когда мои тренировки закончатся, я опять отправлюсь в погоню за человеком, предыдущая встреча с которым едва не стоила мне жизни. Сабо прикрывает глаза и, подавшись вперед, роняет голову Эйсу на плечо. Болезненное тянущее ощущение в его грудной клетке понемногу тает, уступая место отчаянной надежде. – Ты ведь почти признался еще раз в день, когда мы покинули Русукаину. Разве по моей реакции ты не понял тогда, что я тоже… Эйс делает паузу, и сердце Сабо пропускает удар. – Я тоже люблю тебя по-особенному, Сабо. Сабо теснее прижимается к Эйсу и медленно считает про себя до десяти, чтобы хотя бы отчасти унять охватившую все его тело волнительную дрожь. Когда он поднимает голову, Эйс не исчезает. Он смотрит на него, очаровательно хмурясь, и по его пылающим щекам и шее, стекая к груди, разливается восхитительный нежно-розовый румянец. Сабо молчит слишком долго, не в силах отвести от него взгляд, и Эйс, сбитый с толку этой затянувшейся тишиной, судорожно стискивает его ладони, возвращая его к реальности. – Пожалуйста, скажи что-нибудь. Сабо не говорит ничего. Их лица разделяют считаные сантиметры, и это расстояние он преодолевает в один миг, порывисто соединяя их губы и утягивая не ожидавшего такого развития событий Эйса в глубокий, туманящий разум поцелуй. Где-то вдалеке раздаются крики чаек и мерно шумит прибой, и все это по-прежнему больше походит на сон, от которого Сабо совсем не хочется просыпаться. Эйс спускает его с небес, резко разрывая поцелуй и смущенно отстраняясь, и Сабо, не успевший толком распробовать вкус его губ, широко распахивает глаза и озадаченно застывает. – А загореться ты от такого можешь? – с любопытством спрашивает он, когда его мозг спустя пару секунд все же находит причину. Эйс нагрелся, и нагрелся изрядно. – Не знаю, хочешь проверить? Голос Эйса опасно хрипит, а его зрачки расширены так, что обрамляющую их темную радужку почти не видно, и Сабо, кожу которого приятно покалывает исходящий от него волнами жар, понимает, что да, хочет, прямо тут, на этом песчаном пляже, послав к черту приличия и отдавшись на волю своих эгоистичных желаний. Не без труда взяв себя в руки, он заправляет Эйсу за ухо выбившуюся прядь, наклоняется ближе и тихо шепчет: – Когда-нибудь непременно. – Черт, Сабо! Эйс отшатывается, действительно загораясь, и Сабо, не удержавшись, сгибается пополам от смеха. – Это не смешно! – сердится Эйс. – Сабо! Прекрати ржать! Сабо опускается на землю, продолжая посмеиваться, и смахивает выступившие в уголках глаз слезы. Погасивший пламя и восстановивший контроль над силой фрукта Эйс садится напротив него на корточки и беззлобно пихает его кулаком в плечо. – Тебе нужно обратно в штаб или мы можем здесь задержаться? – Мне нужно обратно в штаб, но если ты вернешь меня туда завтра утром, ничего страшного не произойдет. Лицо Эйса озаряет торжествующая улыбка, он вскакивает на ноги и, покопавшись в своем оставшемся возле «Страйкера» рюкзаке, извлекает из него две бутылки, одну из которых тут же перебрасывает Сабо. – Предусмотрительно, – замечает Сабо. – Если бы все пошло не так, я бы напился в одиночестве, но, к счастью, мне не придется этого делать, потому что у нас все хорошо. У нас же все хорошо? – У нас все хорошо, Эйс. – Отлично, за это и выпьем. Эйс откупоривает свою бутылку, со звоном ударяет ей о бутылку Сабо и, подмигнув ему, первым делает глоток. Крепкий напиток обжигает горло и разгоняет по венам кровь, и Сабо, отпив немного вслед за Эйсом, запрокидывает голову к ясному, без единого облака небу. Он уверен, все, что было в его жизни, и хорошее и плохое, вело его к этому моменту, и никто не сможет убедить его в обратном. Они проводят на острове весь день и всю ночь, и когда Эйс будит его на рассвете, Сабо, не выпуская его из объятий, бормочет что-то про пять минут, и Эйс, не в силах отказать ему, сдается, из-за чего на Балтиго они возвращаются лишь ближе к вечеру. – Тебе не влетит? – интересуется Эйс, когда Сабо шагает на причал. – Я начальник штаба, – невозмутимо отвечает Сабо, внутренне готовый к тому, что Коала как обычно устроит ему жестокий разнос. – Ну если так. Тогда до встречи? – До встречи, Эйс. Сабо провожает быстро удаляющийся от берега «Страйкер» взглядом, и Эйс, словно чувствуя это, оборачивается, улыбаясь, вскидывает вверх правую руку и загибает на ней все пальцы кроме мизинца. Сабо верит ему, как никому другому, и знает, что бы ни случилось, они сдержат данную друг другу клятву и обязательно встретятся вновь.